***
Во вторник после обеда у первокурсников снова был урок полётов. Ремус отчаянно цеплялся за рукоятку метлы — они должны были подняться на десять-двенадцать футов в высоту, и ему совсем не хотелось этого делать. Хуже того, у них были зрители. Возвращавшаяся в замок кучка пятикурсников заприметила Поттера, который вышел из эффектного штопора за секунду до того, как разбиться о землю, чем заслужил взрыв возмущённых воплей от Хуч. Однако пятикурсники остались и теперь с интересом наблюдали за уроком. Точнее, за Поттером. И это только подстегнуло его красоваться ещё больше. Он перевернулся в воздухе и пролетел немного вниз головой, держась только ногами, а затем вернулся в обычное положение и тут же ушёл в ещё один головокружительный штопор. Хуч вновь разразилась гневной тирадой, но Поттер невозмутимо ответил, что был всего в одиннадцати футах от земли, как она и просила. — Ну что за позёр! — поморщилась Эванс, паря рядом с Ремусом. Теперь Поттер без труда балансировал на метле, стоя на рукоятке и раскинув руки в стороны. Пятикурсники хлопали, от души наслаждаясь представлением, и Поттер зарделся от удовольствия. Он спрыгнул с метлы — все вокруг судорожно вздохнули, — но в последний момент успел ухватиться и снова уселся на неё, едва задев верхушки травинок. Вновь раздались аплодисменты — в том числе и от некоторых первогодок. Хуч подула в свисток. — ДОВОЛЬНО, ПОТТЕР! — заорала она. — ЕСЛИ ВЫ НЕ МОЖЕТЕ УСИДЕТЬ НА МЕТЛЕ, КАК ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ, ДЛЯ ВАС УРОК ОКОНЧЕН! Поттер тут же сел как следует и невинно улыбнулся. — Простите, мадам! — Удивительно, как ему всё это удаётся на старой школьной метле, — уловил Ремус слова кого-то из пятикурсников. — Надеюсь, он будет пробоваться в команду в следующем году, — добавил другой. Учитывая приличное расстояние и шум ветра, Поттер их, скорее всего, не услышал, однако стоило Хуч отвернуться, как он вновь вскочил на рукоятку, поклонился и тут же соскользнул в сидячее положение. Пятикурсники захлопали, и Хуч мгновенно обернулась, с подозрением глядя на мальчика, который смотрел на неё из-за стёкол очков и улыбался, словно бы говоря: "Это вы мне?" Блэк хохотал во весь голос. — Мадам Хуч, если занятие нужно только для того, чтобы мы посмотрели, как Поттер выпендривается, можно в следующий раз не приходить? — спросил кто-то из слизеринцев. — Я ничего такого не сделал, — возмутился Поттер. — То, что ты летаешь хуже курицы, ещё не значит— — Я умею летать, — огрызнулся слизеринец и покраснел. Поттер вновь перевернулся на метле вверх тормашками, удивительно походя на лохматого ленивца. — Серьёзно? Давай проверим? — ПОТТЕР, Я ВАС ПРЕДУПРЕЖДАЛА! — Мадам Хуч, можно мы устроим гонку? — с надеждой спросил Поттер. — КАТЕГОРИЧЕСКИ НЕТ! А ТЕПЕРЬ НЕМЕДЛЕННО СПУСТИТЕСЬ НА ЗЕМЛЮ! Старшие ученики разочарованно вздохнули. Поттер же, сделав безумное сальто, приземлился на траву и закинул метлу за плечо в довольно-таки героической позе. Пятикурсники и некоторые первогодки вновь зааплодировали, а Хуч, подлетев к Поттеру, выхватила у него из рук метлу и назначила отработку. Поттеру, похоже, было всё равно. — Ну и болван, — пробормотала Эванс. Ремус же, не найдя, что возразить, вновь сосредоточился на том, как удержаться на метле.***
Остаток дня Ремус провёл в пустом коридоре, работая над домашним заданием и слушая сэра Николаса. Ремус то и дело отрывался от работы и задавал ему вопросы, на которые тот с гордостью отвечал, в подробностях рассказывая о том, каким был Хогвартс в пятнадцатом веке. Затем он вскользь упомянул королевский двор, и Ремус уронил перо, уставившись на привидение в истинном благоговении. — Вы— вы были при дворе? С Генрихом седьмым?! — Ох, милый мальчик, ну не шутки же ради меня зовут сэр Николас. — Вас посвятили в рыцари?! — это никогда даже не приходило Ремусу в голову, и он тут же вскочил на ноги, не в силах скрыть восторг. — Вы встречали короля Генриха седьмого? И как всё было? Как проходила церемония? Во что вы были одеты? А во что он был одет? А как— Он умолк, заслышав шаги, и вскоре перед ними появилась Эванс. — Ой! Вот ты где. Профессор Макгонагалл просила передать, что с тобой хочет поговорить профессор Дамблдор. Это срочно, — её зелёные глаза искрились любопытством, но Ремус понятия не имел, зачем мог понадобиться директору. — С-с-спасибо, — сказал он и подобрал свои вещи. — Г-г-где его ка-кабинет? — Не знаю. — Я могу проводить, — предложил сэр Николас, — хотя не уверен, как быть с паролем. Полагаю, мы можем подумать об этом на месте. И он так быстро заскользил по коридору, что Ремусу пришлось припуститься бегом, чтобы не отстать. Как оказалось, идти было недалеко — всего лишь вверх по лестничному пролёту и вдоль ярко освещённого коридора. Сэр Николас замер около статуи в виде гаргульи. — Ну вот мы и пришли. Я проскользну наверх и дам ему знать, что ты— о! — гаргулья отступила в сторону, открыв проход к винтовой лестнице. — Похоже, он знает, что ты тут. Что ж, тогда всего наилучшего! — сэр Николас склонил голову, а затем двинулся прочь. Ремус же начал карабкаться по лестнице, чувствуя, как его бьёт крупная дрожь. Внезапно лестница начала двигаться сама по себе, и Ремус вскрикнул от неожиданности. "Меня собираются исключить, — подумал он по пути. — Вот в чём дело". Добравшись до верха, он шагнул к двери и постучал. — Входите, — раздался голос директора. Ремус глубоко вдохнул и, нервничая, зашёл внутрь. Кабинет Дамблдора оказался просторным и уходил вверх по спирали — это явно была одна из башен. На стенах висело множество портретов и книжных полок, и повсюду стояли причудливые приборы. От одного из них Ремус отшатнулся — он нутром чуял, что веретенообразное приспособление было из чистого серебра. Следующим, что он увидел, был роскошный насест, на котором сидела ярко-алая птица. "Феникс", — восхищённо подумал Ремус. — Присаживайся. Он обернулся на директора, который сидел за столом — его голубые глаза поблёскивали весельем. Ремус впервые оказался так близко к нему с тех пор, как он навестил дом Люпинов летом. Мальчик сел на стул, поставил сумку себе на колени и тут же вцепился в неё. — Вы х-х-хотели меня— меня видеть, сэр? Дамблдор хлопнул в ладоши и посмотрел на него сквозь очки, пристроенные на длинном, крючковатом носу. — Ни к чему делать такой вид, будто я пытаюсь напоить тебя Костеростом, Ремус. Тебе нечего бояться. Я не собираюсь тебя исключать. Ремус слегка вздрогнул при столь точном понимании его мыслей, но в остальном остался сидеть неподвижно. — За-за-зачем я з-з-здесь? — Я хотел встретиться с тобой по двум причинам. Во-первых, мне интересно, как у тебя дела. Обживаешься? Я слышал от многих учителей, что ты превосходишь всех по большинству предметов. — Эм, ну, я— вы— я— я п-п-полагаю, что так. В смысле, д-да, сэр, у ме-меня всё х-хорошо, — Ремус сильнее стиснул сумку, чувствуя, как сердце заходится в бешеном ритме. Ему по-прежнему казалось, что вот-вот произойдёт что-то ужасное. — Нравятся занятия? — спросил Дамблдор, открывая коробку с конфетами и протягивая её Ремусу. — Засахаренную апельсиновую дольку? Есть Ремусу не хотелось, но он взял одну, чтобы не показаться грубым. — Д-да, сэр, очень н-н-нравятся. Так здо— здорово узнавать сто-столько всего н-нового. Н-никогда не думал, что у ме-меня будет та— такая возможность, — он сунул дольку в рот и принялся жевать. Из-за обуревавшего его волнения на вкус она была почти как опилки. — Замечательно видеть такой юный острый ум, — Дамблдор подбросил дольку в воздух и поймал её ртом. Ремус приподнял брови — с величественным видом директора жест никак не вязался. — А вне занятий хорошо проводишь время? Заводишь друзей? — последний вопрос он задал с таким видом, словно уже знал ответ. — Не... нет, сэр. В смысле, д-да, сэр. Я хо-хотел сказать... первое — д-да, а второе — нет, — ответил Ремус, стараясь удержать лицо. Дамблдор предложил ему ещё одну дольку. Ремус взял и положил её в рот, пережёвывая опилки. Очередной кусочек взмыл в воздух, а затем исчез во рту у Дамблдора. — Однажды я достал до потолка, — подмигнул ему директор. — Правильно ли я понимаю, что ты боишься заводить друзей? Ремус замер. — Да, — отрезал он. — Я н-не в том по-положении, чтобы— чтобы ходить и лю-любезничать со всеми п-подряд. Н-нет, спасибо, — добавил он, когда Дамблдор снова предложил ему конфеты. — К-кажется, мои вкусовые ре-рецепторы против того, чтобы— чтобы п-пробовать что-то сейчас. — Опилки? — поинтересовался Дамблдор, и Ремус нахмурился. — Какое облегчение, а я-то уж подумал, что с моим языком что-то не так. Похоже, что это конфеты для розыгрышей, — он закрыл коробочку и, пошарив в ящике стола, вытащил практически такую же. Открыв её, директор сунул кусочек в рот. — Да, так-то лучше. — Он предложил дольки Ремусу, но тот покачал головой. — Если тебе приходится хранить страшную тайну, это ещё не значит, что ты должен избегать окружающих. Думаю, жизнь может показаться тебе куда как приятнее, если ты впустишь в неё кого-нибудь. — Я не— не могу, профессор. — Хм, — Дамблдор откинулся на спинку кресла и принялся поглаживать бороду. — Я не могу заставить тебя завести друзей, но... настоятельно советую больше открывать другим своё сердце и разум. — Это— — Второе, — перебил его Дамблдор, быстро поднялся с кресла и, сложив руки за спиной, подошёл к окну. — К слову об открытом разуме, эта мысль посетила меня лишь сегодня утром. Мы с Рубеусом Хагридом как раз обсуждали пляшущие тыквы для Хэллоуина, когда я понял, что проглядел кое-что касательно твоей безопасности, — он развернулся и устремил на Ремуса пронзительный взгляд, который словно бы ввинтился мальчику в череп. — Как поболтали с сэром Николасом? — С-сэр? — переспросил Ремус, сбитый с толку резкой сменой темы. — Он рассказывал тебе о том, как бывал при дворе, не так ли? — уточнил Дамблдор, и Ремус внезапно понял, что произошло. Он замер, не в силах шелохнуться, и был близок к тому, чтобы обмочиться от страха. — Да, — сказал директор, прочитав ужас в глазах Ремуса. — Я заглянул в твой разум. Поверхностно, не пойми меня превратно, лишь достаточно глубоко для того, чтобы показать, что происходит. — Вы прочитали мои мысли? — прошептал Ремус, оцепенение у которого сменилось сильной дрожью. Он прочёл мои мысли? Такое возможно? — Не совсем "прочёл", но довольно близко, — подтвердил Дамблдор. — Эта способность называется "легилименция" и... это не самый распространённый дар или талант среди тех, кто желает им обладать. Однако существует достаточно волшебников, которые способны проникать в чужие мысли. И... для такого, как ты... — директор не договорил, оставив скованного ужасом ребёнка додумывать конец. — Как— как— как я— как мне—, — Ремус заикался и спотыкался о слова в попытке объясниться сквозь накатывавшие волны истерики. На глаза у него навернулись слёзы. — Как— как мне— мне— как— — Окклюменция, — ответил Дамблдор, вновь усаживаясь за стол. — Пусть это несколько продвинутый уровень магии... ты можешь начать осваивать её уже сейчас, хоть я и сомневаюсь, что у тебя получится добиться серьёзных результатов в ближайшее время, поскольку ты не прирождённый окклюмент. А потому, пока ты учишься в Хогвартсе, тебя будут тренировать. Я знаю одну волшебницу, которая хорошо владеет как легилименцией, так и окклюменцией, она может научить тебя. К тому же, ей можно доверить твой секрет, поскольку она должна будет его знать. Конечно, ты не обязан соглашаться— — Нет! — ахнул Ремус, голос у которого становился всё выше и срывался всё чаще. — Нет. В смысле— да— в смысле— пожалуйста— сэр— я не— я н-н-не хочу, чтобы кто-нибудь... у-у-увидел мои— увидел мои— — Я так и подумал, — мягко заметил Дамблдор, видя, что Ремус начал задыхаться, не в силах вымолвить больше ни слова. — Прошу, успокойся, Ремус. Я свяжусь со своей подругой и, если у неё не будет возражений, вы начнёте заниматься как можно скорее. Я верю, что она сохранит твою тайну, если ты, в свою очередь, веришь мне? — Ремус решительно кивнул. — Замечательно. А пока постарайся не слишком волноваться по этому поводу. Не столь уж многие владеют легилименцией, и никто, насколько мне известно, не стал бы применять её к студенту. Однако если ты заметишь, что кто-то пристально смотрит тебе в глаза, это значит, что человек либо пытается залезть к тебе в голову, либо он просто зачарован твоим необычным цветом глаз. Ремус постарался как можно ровнее вдохнуть и выдохнуть, силясь успокоиться, хоть и сомневался, что после таких новостей ещё когда-либо будет спокоен. — С-с-спасибо— спа-спасибо— спасибо вам, сэ— с-с-с— с-с-сэр, — кое-как выдавил он. По его щекам по-прежнему текли слёзы, и Ремус склонил голову, пряча лицо за чёлкой. Я не знал, что такое возможно, я даже не подозревал... чтение мыслей... если кто-то заглянет ко мне в голову... и увидит мой секрет... я всегда думал, что мне надо защищаться только от нападений извне, но не от вторжения в мой разум! — Ремус... Он поднял голову и утёр слезы тыльной стороной рук. — С тобой всё будет хорошо, — пообещал Дамблдор.