***
27/10/71
Милый Ремус, я знаю, как сильно ты любишь это время года, но и ты знаешь, как плохо переношу его я. Тот самый день, неделю назад. Я проплакала всю ночь. О, как бы я хотела, чтобы ты был здесь, со мной, чтобы я могла обнять тебя и защитить от всего мира. Я знаю, что ты в безопасности, я должна в это верить. Но прошло вот уже семь лет, и верить сложно. Мне приснился кошмар. О той ночи. О том, что я видела. О тебе. Мой милый малыш, я вижу этот сон так часто, а когда просыпаюсь, твоя постель пуста, и от этого нисколько не легче. Я провалилась, провалилась как мать. В тот день я не смогла тебя защитить. Но теперь я буду оберегать тебя, несмотря ни на что, ты ведь знаешь об этом? У этого месяца лишь один плюс — приближается Рождество, и скоро ты наконец вернёшься туда, где и должен быть. Домой. Пусть даже всего на две недели. Не могу дождаться, чтобы снова обнять тебя. С любовью, Мама Письмо пришло с посылкой, в которой была дюжина тыквенных печений с шоколадной крошкой. Его любимых. Ремусу захотелось тут же набить ими рот, но... он помешкал, а затем разделил их. — В... вот... — Ремус предложил по два своим друзьям, отложил два для Лили, раскрошил одно для Артура и оставил три себе. От улыбок Сириуса, Джеймса и Питера у Ремуса стало потеплело на душе. Впервые он почувствовал себя настоящим другом, а не просто хвостиком, всюду следовавшим за остальными. Ремус извинился и сказал, что отлучится ненадолго (больше так никто не делал, и Ремус задумался, не ведёт ли он себя странно), а затем двинулся вдоль стола, пока не нашёл Лили. — М-моя мама испекла печенье. Я хотел— хотел с тобой поделиться. Сидевшие рядом Инквуд и Колгейт захихикали. — Спасибо! — улыбнулась Лили, принимая печенье. — Выглядит очень вкусно. — У мамы оно х-хорошо получается, — ответил Ремус, гадая, почему это развеселило двух других девочек ещё больше. — Спасибо, — повторила Лили с широкой улыбкой. — Хочешь посидеть с нами? — Н... нет, спасибо. Увидимся позже. — Стоило ему отойти, как девочки горячо зашептали что-то Лили на ухо. Одна из них сказала: "Я думаю, ты ему нравишься!" Ремус нахмурился. Они ведь дружили, конечно, Лили ему нравилась. К чему это? Он снова сел рядом с мальчиками, но выносить ещё и ухмылку Джеймса было выше его сил. — Ну что? — Ничего, — ответил Джеймс. Сириус прыснул со смеху. Джеймс покосился на Лили, а затем снова перевёл взгляд на Ремуса и склонился к нему. — Так вы всё-таки встречаетесь? — ЧТО? Н-нет! — в ужасе воскликнул Ремус. Ему вспомнилась песенка, которую Джеймс и Сириус распевали больше месяца назад. — Нет! Чт— что— нет! Вот т-только снова не начинайте! — Ладно, ладно! — примирительно вскинул руки Джеймс. — Я и не собирался. Просто спросил. "Так вот что имела в виду Колгейт?" — подумал Ремус. Похоже, так и было. В попытке скрыть смущение, Ремус отвёл клюв Артура от своей тарелки. — Нет, приятель, я уже дал тебе печенья. — Артур ухнул и начал ластиться к нему. — Ну разве что чуть-чуть. — Ремус отломил от сосиски небольшой кусочек. Почему все сразу об этом думают? Он оглянулся на слегка порозовевшую Лили. Разве девочки и мальчики не могут дружить? К тому же, нам всего одиннадцать. Как поделиться печеньем с Джеймсом, Сириусом и Питером, так ничего. Как с Лили, так сразу всё, у-у-у, вы встречаетесь. Это... странно. И мерзко. Ремус отломил для Артура ещё кусочек сосиски и попытался прогнать эти мысли прочь.***
Первокурсники с нетерпением ждали пятницы, чтобы начать осваивать чары левитации. Когда пришло время урока заклинаний, Ремус объединился в пару с Питером, наставил палочку на перо и с улыбкой без труда поднял его в воздух. — Ого! — Питер разинул рот. — Потрясающе! — Отлично, мистер Люпин! — похвалил его Флитвик. — С первой попытки! Ремус склонил голову, пряча румянец. Попытка была не первой. Неделю назад он сообразил, что ничего не мешает ему заранее практиковать заклинания, которые они будут проходить на уроке. Всё это время он упражнялся с чарами левитации, и при должной концентрации ему уже было под силу поднять в воздух предмет весом полфунта, что уж говорить о пере. — Ну вот, теперь я буду выглядеть совсем глупо, — сказал Питер, и Ремус слегка устыдился. — Вингардиум левиоса! — Перо не шелохнулось. — Вингардиум левиоса! Ну же... — он склонился над столом и потыкал перо. — Вингардиум левиоса! Как это у тебя так легко получилось? — Смотри... возьми п-палочку вот так и... д-двигай запястьем так... — Так? — Не совсем, скорее— скорее так. — Питер продолжал размахивать рукой, и тут Ремус сделал то, чего совсем от себя не ожидал: он первым потянулся и прикоснулся к другому человеку. Борясь с волнением, Ремус осторожно взял Питера за запястье, поправил положение руки и повторил с ним нужное движение. — Вот. Попробуй снова. — Вингардиум левиоса! — ничего не произошло, и Питер поник. Ремус огляделся по сторонам, чтобы посмотреть, у кого ещё получилось. Он уже знал, что Джеймс справился с первого раза — Флитвик поздравил и его. Примерно в футе от парты парило перо Лили, которая с сияющими глазами удерживала его в воздухе. Лили и Ремус улыбнулись друг другу. Внезапно раздался звук, похожий на порыв ветра, и соседняя парта загорелась. Ремус подскочил от неожиданности — пламя охватило всю столешницу. Сириус неловко застыл с палочкой в руке. — Э-э-эм, упс. — Ты как умудрился всю парту-то поджечь?! — завопил Джеймс, размахивая руками и только сильнее раздувая огонь. Сириус перевёл взгляд с языков пламени на друга. — Талант? — Флитвик быстро потушил огонь и хмуро уставился на Сириуса. Тот улыбнулся в ответ. — Я думаю, нам понадобится ещё одно перо. К концу занятия всем удалось так или иначе поднять перо в воздух, даже если совсем чуть-чуть. Всем, кроме Питера. Когда первогодки выходили на перемену, он едва сдерживал слёзы. — Я полное ничтожество! — И вовсе нет, — Джеймс подтолкнул его локтем в бок. — Тебе просто... тебе просто нужно больше времени, только и всего. Питер слабо застонал. — Нет, я ничтожество. — Ну ты хотя бы парту не спалил, — рассмеялся Джеймс. Сириус фыркнул. — Огонь меня любит, ясно? Может, я... очень одарённый заклинатель огня. И это мой талант. Мой... кулёк. — К... конёк? — предположил Ремус. — Он тоже. — Только у меня вообще ничего не получилось! — заметил Питер, выпятив нижнюю губу. — Я ничтожество в заклинаниях, и— и в трансфигурации, и в травологии— во всём! У меня ничего не получается. Ничего. — Л-летаешь ты лучше меня, — сказал Ремус, — и зелья варишь тоже. Питер замер на месте, а затем резко обернулся. Ремус начал переживать, что сказал что-то не то, но тут Питер заулыбался. — Ну да... правда... — И никакое ты не ничтожество, — Джеймс хлопнул Питера по спине. — Просто не нашёл ещё свой... эм, кулёк. — Конёк, — поправил Ремус. — Конёк, — Джеймс скорчил ему рожицу. Ремус не знал, стоит ли ему их поправлять. Это раздражало? Ему хотелось спросить, но в то же время не хотелось привлекать к этому внимание. "Делают ли так другие? — рассуждал он по пути на травологию. — Наверное, и мне не стоит..." Внезапно ему в голову пришла идея: может, где-то есть об этом книга? "Как быть нормальным человеком". И там перечисляются все правила поведения в обществе, что можно говорить, а что нельзя. Родители никогда его не поправляли — если Ремус и говорил что-то не так, то не знал об этом. Единственное, о чём ему запрещали говорить, так это о его проклятии, но тут всё было очевидно. Ремус замешкался и запаниковал, глядя на спины уходящих мальчишек. Что, если его маска треснет? Мне надо быть осторожнее, ещё осторожнее. — Ремус, ты идёшь? — позвал Сириус, который первым заметил, что он отстал. — Д-да, иду.***
Утро Хэллоуина выдалось промозглым и пасмурным, но это ничуть не умалило всеобщего предвкушения. Праздник выпал на воскресенье, и без необходимости идти на занятия студенты могли провести день так, как им хотелось. Не повезло только гриффиндорской команде по квиддичу — у них тем утром была тренировка, посмотреть которую пошли и Джеймс с Сириусом. Они звали Питера и Ремуса с собой, но Питер не захотел выходить на улицу в дождь, а Ремуса совершенно не интересовал квиддич, поэтому друзья отправились вдвоём. Питер зевнул, перекатился на другой бок и снова уснул. Ремус чувствовал давление близившегося полнолуния, но желания валяться в кровати не было, так что он оделся и спустился в Большой зал, где плотно позавтракал. Зал уже начали украшать к празднику: гигантские пауки, подёргивая лапками, елозили по крупным клокам паутины, растянутым в углах под потолком. Ремус набивал рот, поглядывая на пауков, и гадал, настоящие они или нет. Выглядели пауки натурально. После завтрака мальчик направился в библиотеку, где набрал себе книг с жуткими историями и спрятался под стол — один из тех, что со скатертью, — чтобы провести остаток утра за чтением. Он так увлёкся, что не заметил, как пролетело время, и очнулся уже под вечер, когда у него громко заурчало в животе. Обед давным-давно прошёл, так что Ремус выбрал книгу, которую ему хотелось взять с собой, и заглянул на кухню. Домашние эльфы, занятые приготовлениями к празднику, в суматохе сновали туда-сюда, но один всё-таки выкроил минутку и принёс Ремусу сэндвич, чтобы ему было проще продержаться до пира. — Ты где был весь день? Мы тебя обыскались, — сказал Сириус, стоило Ремусу зайти в спальню. Мальчишки тоже готовились к торжественному вечеру: на полу аккуратными рядами, от маленьких к большим, были разложены фейерверки. — В б-библиотеке. — Мы там смотрели, — нахмурился Сириус. Ремус лишь пожал плечами. Ему не хотелось признавать, что он прятался под столом. — Ладно. Как считаешь, лучше рассортировать их по размеру или по цвету? — Говорю же, в конце должны быть красный и золотой, — Джеймс ткнул пальцем в те, о которых шла речь. — Но они не такие уж большие, а закончить надо внушительным "БА-БАХ"! — возразил Сириус, раскидывая руки в стороны, чтобы обозначить масштаб взрыва. — И как вы соб— собираетесь протащить их в Зал? — полюбопытствовал Ремус. Мальчики переглянулись. — В карманах мантий, — ответил Джеймс. — Если разделим на троих, то всё поместится. Ремус приподнял брови, надеясь, что третьим был не он. — А как за-запускать? Вас же увидят. — Запалим их под столом, — Джеймс постучал пальцем по виску. — Не боись, мы всё продумали. В этом Ремус очень сомневался, но решил промолчать. Он кивнул, надеясь, что фейерверки не побеспокоят пауков. Сириус, Джеймс и Питер накинули поверх повседневной одежды школьные мантии и принялись набивать карманы фейерверками. Ремус отметил, как сильно эта "повседневная одежда" у них всех отличалась. На Питере были обычные джинсы и полосатая футболка. Джеймс щеголял в брюках клёш и тай-дай футболке прямиком из шестидесятых с надписью "ЗАВОДНОЙ" на груди. Чёрные брюки Сириуса были идеально отглажены, а шёлковая на вид рубашка того же цвета застёгнута на все пуговицы. Вся их одежда — не считая футболки Джеймса — была новой, и тем более жалким чувствовал себя Ремус в выцветших, потрёпанных джинсах и толстовке с логотипом Бобатона, которая была старше самого Ремуса: его отец носил её, когда учился в школе. Он прикинул, стоит ли ему переодеться во что-то поновее, но всего его "новые" вещи всё равно были старыми и подержанными. А ещё их покупали на вырост, и они висели на Ремусе мешком (не то, чтобы с бобатонской толстовкой дела обстояли сильно лучше — её купили, когда Лайаллу было тринадцать). В Большом зале всё уже было готово к торжеству. Жуткая музыка эхом разносилась по комнате и, казалось, звучала отовсюду сразу. В воздухе парили тыквы со сверкающими глазами-огоньками. Те, что висели над гриффиндорским столом, излучали красный свет (синий для Рэйвенкло, жёлтый для Хаффлпаффа и зелёный для Слизерина). Паутина пересекала весь потолок, на котором теперь вольготно царили пауки. В углах комнаты высились гигантские тыквы, которые раскачивались в такт музыке, а подсвечниками в этот раз служили костяные руки, медленно перебиравшие пальцами. Оранжевые и чёрные ленты серпантина свободно развевались в воздухе, а ночное небо ярко освещала практически полная луна. При виде неё Ремус на мгновение замер — она не могла его обратить, но выглядела устрашающе. И начался пир. Столы ломились от изысканных блюд, которых было не увидеть в обычные дни. Больше это напоминало банкет по случаю начала учебного года. Ремус, не удержавшись, облизнулся и принялся наполнять позолоченную тарелку. Он подумал было, что его друзья, заворожённые обстановкой, позабыли про свой план, но нет. Через полчаса Сириус и Питер скинули мантии, сделав вид, что стало слишком жарко, а ещё несколько минут спустя Джеймс нырнул под стол. Когда начали разрываться фейерверки, большинство студентов подпрыгнули от неожиданности, а затем разразились аплодисментами: они решили, что представление было частью пира. Преподаватели нахмурились, а Макгонагалл кисло поморщилась. И только Дамблдора происходящее от души веселило. Джеймс и Сириус думали, что устраивают грандиозный розыгрыш, но они глубоко заблуждались: когда серия фейерверков завершилась впечатляющим салютом из фиолетовых искр, студенты одобрительно засвистели. Дамблдор хлопал в ладоши. — Что за чёрт? — пробормотал Джеймс, появляясь из-под стола. — Нет! Они не так должны реагировать! — Все думают, что это была идея директора, — сказал Питер. Сириус стукнулся лбом о стол. — Тьфу! Говорил же, надо было взрывать навозные бомбы. — Или добавить зелье роста волос в еду, — вздохнул Джеймс. — Если вас это у— утешит, учителя знают, что дело нечисто... Макгонагалл смотрит прямо на вас, — заметил Ремус. Мальчики обернулись на преподавательский стол, и действительно, Макгонагалл сверлила Джеймса и Сириуса взглядом прищуренных глаз. Джеймс похлопал Ремуса по плечу. — Спасибо, теперь мне и впрямь намного легче. Ещё легче ему стало после пира, когда Макгонагалл припёрла их к стенке. Джеймс и Сириус радостно подтвердили, что замешаны в розыгрыше, и оба потеряли баллы. Ремус на такие новости только покачал головой. Он никак не мог понять, почему им так нравится попадать в неприятности, как будто наказания были какой-то... наградой. Той ночью друзья засиделись в гостиной допоздна, рассказывая друг другу страшилки. Ремус в основном читал их вслух из библиотечной книги (пропустив ту, где монстром оказался оборотень), зато Питер знал несколько забавных маггловских историй, которые никто из мальчишек раньше не слышал. После одной из них Сириус загорелся идеей. В полночь они сгрудились в ванной перед зеркалом, и Сириус трижды произнёс "Кровавая Мэри". Долю секунды ничего не происходило, а потом прямо из зеркала на них выскочил сэр Николас с воплем "БУ!" Друзья с визгом бросились бежать и попрятались под одеялами, а вслед им гремел раскатистый смех.