Вместе до конца – Книга первая

Ремус совсем не был готов к тому, что увидел, когда переступил порог. Взрослых оказалось значительно больше, чем он предполагал, и это заставило его разволноваться ещё сильнее. Кабинет зельеварения было не узнать: стулья и столы исчезли, а им на смену пришло обилие зелёно-золотых украшений. Под потолком парили сверкающие ёлочные шары, между которыми мерцали огоньки поменьше, и внезапно Ремус понял, что это были феи. Откуда-то доносился звон рождественских бубенчиков, и повсюду сновали домовые эльфы с подносами, ломившимися от закусок и напитков. Шестеро гриффиндорцев так и застыли бы в дверях, но к ним подошёл Слагхорн и поманил их вглубь зала. — Мистер Поттер! Мисс Эванс! Мистер Люпин! Замечательно, просто замечательно, безмерно рад вас видеть! — Остальных трёх он проигнорировал. — Угощайтесь, пробуйте напитки, тут немало вариантов и для юных гостей. А если вы ищете кого-то конкретного... Слагхорн положил мясистую ладонь Джеймсу на плечо и развернул его в сторону статного молодого человека, окружённого стайкой девушек, которые ловили каждое его слово, пока он хвалился своими достижениями в квиддиче. Среди слушавших было и несколько парней, и Джеймс с Инквуд тут же присоединились к толпе, раскрыв от восхищения рты, словно предмет их внимания был ни много ни мало сошедшим на землю божеством. Сириус и Питер тоже глазели на гостя с восторгом. Ремусу очень быстро наскучило слушать о спорте, так что они с Лили отошли подальше, намереваясь тихо пообщаться где-нибудь в уголке, но их планам помешал Снейп. — Лили! — при виде девочки его глаза засверкали. — Ты... отлично выглядишь... — Спасибо, Северус! — просияла Лили. — Ты тоже! Снейп шаркнул ногой и, склонив голову, разгладил мантию. Она была парадной, но довольно старой, выцветшей и слегка обтрепавшейся по краям. Локти на ней начали протираться. — Спасибо, — пробормотал он, а затем недобро — чуть ли не осуждающе — уставился на Ремуса. — По крайней мере, у меня нашлось что-то кроме школьной формы. Ремус покраснел. — Пожалуйста, не надо, — выступила вперёд Лили. — Вы оба мои дру— — ЭЙ! — Джеймс с Сириусом наконец-то оторвались от гостя и подошли к ним. — Да это Снейп! Ну надо же, Снейп, на тебе почти не видно жира! Таки добрался до душа? — спросил Джеймс. Теперь настал черёд Снейпа краснеть — его болезненного цвета лицо залилось румянцем. — Не будь таким грубияном! — возмутилась Лили. — Вряд ли он может что-то с этим поделать, такая у него природа, — ухмыльнулся Снейп. — Лучше быть грубияном, чем слизняком, — не остался в долгу Джеймс. — Идём, Лили, — сказал Снейп и сделал шаг в сторону. — Найдём другое место. Здесь не продохнуть из-за раздувшегося самолюбия Поттера. Замерев в нерешительности, Лили взглянула на Ремуса. Тот пожал плечами. Он не был против того, чтобы девочка провела время со своим другом. Лили улыбнулась, похлопала его по руке и последовала за Снейпом на другой конец зала. — Что это было? Он что, назвал её по имени? — спросил Джеймс, провожая парочку глазами. — И она пошла за ним, — добавил Сириус. — А ещё они на зельеварении часто вместе сидят, — напомнил Питер. — Что вообще происходит? — возмутился Джеймс. — Они друзья. — К ним подошла Инквуд, держа в одной руке тарелку с закусками. — Вы что, не знали? Джеймс и Сириус уставились на Инквуд во все глаза, а затем обернулись на Снейпа и Лили, которые увлечённо о чём-то разговаривали и явно наслаждались компанией друг друга. — Фу-у-у! — наконец протянул Джеймс. — Но почему?! — Бред какой-то. — Сириус скрестил руки на груди. — Ни один слизеринец ни за что бы не стал дружить с кем-то из магглорождённых. — Твоя кузина дружит, — не удержался Ремус, но сказал это так тихо, чтобы его услышал только Сириус. — Это— это совсем другое! — задохнулся от возмущения Сириус. Его ощутимо задело сравнение горячо любимой кузины со Снейпом. — Энди классная, а Снейп просто гад. — Минуточку! — Джеймс крепко сжал плечо Ремуса. — Так ты об этом знал? — Да, — невозмутимо ответил он. — И не сказал нам! — Это её дело, а не моё. Не— нехорошо было бы рассказывать. — Лицо Инквуд внезапно стало виноватым — похоже, она и не подумала, что это может быть тайной. Джеймс и Сириус сверлили Ремуса возмущёнными взглядами, пока Питер не подёргал Джеймса за рукав и не предложил найти что-нибудь перекусить. Ему удалось развеять мрачное настроение, и мальчишки направились к домашним эльфам. Каждый взял себе по тарелке, а Сириус вдобавок попытался стащить бокал с алкоголем. Но стоило ему коснуться стекла, как нёсший поднос эльф с хлопком исчез, и пальцы Сириуса сомкнулись в пустоте. Ворча себе под нос, ему пришлось довольствоваться фруктовым пуншем, который предлагал другой эльф. Друзья сгрудились у стены, жуя закуски и наблюдая за гостями. Остальным, казалось, было интересно, а вот Ремус чувствовал себя ужасно. У него болели живот, голова и — каким-то неведомым образом — даже кожа. Было душно, людно, громко, и больше всего на свете Ремусу хотелось вернуться в спальню, в особенности из-за множества взрослых вокруг. Кто-то из них мог заниматься отловом оборотней для Министерства и опознать его. Студентов было немного, и почти все — старшекурсники. Большинство гостей уже выпустилось из школы. Ремус заметил парочку учеников со второго по четвёртый курс и нескольких пятого и старше. Они общались с другими так, словно делали это уже бессчётное количество раз. Внезапно Ремус понял, что так оно и было: скорее всего, эти студенты сами когда-то были такими же перепуганными первогодками, жмущимися к стенам. — Я, н-наверное, вернусь в общежитие, — сказал Ремус, когда обстановка вокруг стала совсем невыносимой. — Что? Но ещё даже восьми двадцати нет! — возразил Сириус. Брови у Ремуса поползли вверх. Не прошло и двадцати минут? Ему казалось, что они были здесь уже как минимум два часа! — Мы только и делаем, что стоим на месте. Здесь совсем нечем заняться, кроме как... кроме как... — он с отвращением оглядел зал, не в силах подобать подходящее слово. — Вращаться в высших кругах? — подсказал Джеймс. Ремус фыркнул. — Ого, а ты правда не любишь вечеринки, да? — спросил Питер. Ремус ссутулился и обхватил себя за плечи. — Я не люблю людей, — пробормотал он, не подумав, и друзья вытаращились на него. Ремус сглотнул и изо всех сил попытался унять дрожь в голосе. У него сводило живот, а голову словно сковали обручи. — В-вы же знаете, когда я рос, в-вокруг особо никого не— не было. Мне... неуютно в толпе. — Точно, совсем об этом забыл, — Сириус отбросил волосы со лба. — Тогда хочешь уже пойти? — Можешь остаться, тебе не— не обязательно уходить со мной. Сириус повёл плечом, перекатывая в пальцах ножку бокала и делая вид, что ему всё равно, хотя ему определённо не было. — Ну я же тут по твоему приглашению. А, ну да. — Л-ладно, тогда побудем ещё немного. Глаза у Сириуса загорелись, хоть он и попытался это скрыть. — Уверен? — Да, — соврал Ремус и выдавил улыбку. Он прислонился к стене и некоторое время просто наблюдал за друзьями, которые нырнули в толпу, чтобы найти себе собеседников. В какой-то момент к нему подошла Лили, проверить, всё ли в порядке. Она вовсю наслаждалась вечером — среди приглашённых оказалась известная учёная, которая специализировалась на травологии и была магглорождённой, и они с Лили мило побеседовали. Время тянулось бесконечно, и стрелки на часах ползли черепашьим шагом. Ремус съел ещё несколько закусок и взял второй кубок с пуншем, по мере сил стараясь избегать людей (особенно взрослых, которые интересовались новичками). Постепенно у него начало плыть перед глазами, а боль всё сильнее расползалась по коже — её словно царапали гвоздями или шероховатым камнем. В сознании тоже было странное скребущее ощущение. Голоса — внезапно ставшие оглушительными — сливались в общую какофонию, которая резала по ушам. Ремус чувствовал, что балансирует на краю. Он не знал, что именно было по ту сторону, но вряд ли что-то хорошее. Казалось, если он хоть немного ослабит контроль, то начнёт кричать и швырять вещи. К нему подошла элегантная дама. Она что-то говорила, но её слова казались отдалёнными и бессмысленными. Ремус уставился на неё. Дама поджала красные губы, а затем произнесла что-то похожее на "Ты в порядке?", но сказать наверняка было сложно. Каждое слово ложилось камнем Ремусу на плечи. Он не мог дышать и смутно осознавал, что его сильно трясёт. Дама протянула к нему руку с красными ногтями. Кроваво-красными. На Ремуса словно наложили заклинание. В глазах резко потемнело и всё тело сдавило, как будто его пытались пропихнуть сквозь узенькую трубку. По спине градом катился пот, впитываясь в рубашку. Окровавленные ногти коснулись его. Ремусу едва удалось задушить крик, рвавшийся наружу. Он хотел извиниться, но знал, что если откроет рот, то точно закричит. Или попрощается с ужином. Ремус отшатнулся от дамы. Ему хотелось оказаться как можно дальше — от неё, от скребущего, давящего чувства, от тошноты, головокружения и всего остального. — Это ещё что! Никогда в мои годы! Дети в наше время совершенно не умеют себя вести, я немедленно переговорю об этом с Горацием! Непозволительно, чтобы кто-то порочил имя Клуба Слизней таким откровенным хамством!.. Ремус, не разбирая дороги, кое-как пробирался сквозь толпу, пока не врезался в кого-то. На его плече сжалась рука. Ремус рванулся— и тут же обмяк. Это был Питер. Он что-то сказал, но его слова тоже звучали словно издалека и отказывались складываться во что-то осмысленное. — В туалет, — кое-как выдавил Ремус и бросился прочь. Он вылетел в прохладный коридор и, сделав несколько судорожных глотков воздуха, привалился к стене. По щеке соскользнула слеза. Дрожа Ремус обхватил себя за живот — ему по-прежнему было жарко, и царапающее чувство никуда не делось, всё зудело, давило и плыло перед глазами. На него волнами накатывал ужас — но уже не так сильно... На мгновение музыка стала громче — кто-то вышел из комнаты вслед за ним. Ремус обернулся и увидел Лили, которая хотела знать, вернётся ли он ещё на праздник. Ремус покачал головой и сказал ей то же самое, что и остальным: ему было неуютно в толпе. Он сложил руки на груди, вцепившись пальцами в рукава рубашки. Если бы не ткань, он бы точно начал расцарапывать руки в попытке избавиться от мерзкого ощущения на коже. Вероятно, до крови. И это в человеческом обличье. Но хуже всего... глубоко внутри ему хотелось это сделать. — Понимаю, — сказала Лили. — Всё равно спасибо, что пришёл. Жаль, мы совсем не успели провести время вместе. Если честно... я надеялась, что это будет танцевальный вечер. — Т... танцевальный? — Ему хотелось оказаться как можно дальше как можно быстрее, а не стоять и разговаривать. — Ну да. Знаешь, такой, где мальчики и девочки танцуют вместе. Я поэтому хотела, чтобы ты пришёл. У Ремуса отвисла челюсть. — Ты... хотела... потанцевать со— со мной? — От таких новостей все навалившиеся на него ужасные ощущения стали только хуже, особенно зуд. Лили пожала плечами. — Северус бы ни за что не согласился, а мне не хотелось подпирать стенку, пока все танцуют. — Она слегка покраснела. — Оказалось, я зря переживала. Мы же ещё увидимся завтра в поезде, да? Но я всё равно сделаю это сейчас, чтобы не смущать тебя перед друзьями. — Лили подошла к нему и крепко обняла за шею. Боль от прикосновения была хуже удара кинжалом, и Ремус чуть не вскрикнул. Он кое-как сдержался, чтобы не оттолкнуть девочку. — Я знаю, они дразнятся, когда я тебя обнимаю. Дураки. — Лили отпустила его и отступила на шаг назад. — Увидимся завтра. — Она вернулась на праздник, а Ремус поспешил в общежитие. Сначала он зашёл в туалет, где его вырвало, а потом забрался под кровать и расплакался. Он не мог побыть нормальным человеком даже один час...

***

Остальные вернулись только через два часа. К тому времени Спиннет и Стразерс уже спали. У Джеймса, Сириуса и Питера было отличное настроение — они смеялись, перешучивались и наперебой рассказывали Ремусу (который так и не вылез из-под кровати) обо всём, что случилось после его ухода. Оказалось, Слагхорн действительно не считал, что Сириус может быть на вечере без Ремуса, так что они постоянно изобретали отговорки в духе: "Ремус вышел в туалет" или "А он буквально только что был здесь". Судя по всему, ничего особенного Ремус не пропустил, но честно слушал рассказы друзей, пока в районе полуночи все — даже Джеймс — не начали засыпать. Ему и Сириусу с Питером на следующий день нужно было встать пораньше, чтобы успеть собрать вещи, поскольку один лишь Ремус упаковал всё заранее. Той ночью ему снились кошмары. Хвала Мерлину, он не кричал, только однажды проснулся в слезах, взмокший от пота. Сны не отличались оригинальностью: набитая битком комната, давящие стены и Ремус, который обращался у всех на глазах. Каждый кошмар неизменно заканчивался тем, что с ним безжалостно расправлялись. Как Ремус и предвидел, утром его друзья проспали. Они носились по комнате, швыряя вещи в сумки, а Ремус сидел со скрещёнными ногами на кровати и не без удовольствия за ними наблюдал (он по-прежнему был не в себе после праздничного вечера, но, по крайней мере, уже мог делать вид, что всё в порядке, а это было самое главное; скоро он окажется дома, в своей кровати под одеялом, где ему не придётся притворяться человеком, какое счастье!). Сборы пришлось свернуть, когда стало ясно, что они точно останутся без завтрака, если задержатся ещё немного. Мальчики спустились к Большому залу с вещами и едва успели набить рты, прежде чем время вышло. Питер и Сириус завернули немного еды с собой в дорогу, после чего все вместе вышли на улицу. Ремус гадал, как они будут добираться до станции. Точно не на лодках. Неужели им придётся идти до Хогсмида пешком? Он спустился по лестнице вслед за друзьями и оказался на площадке, где толпилось множество студентов — кто-то слонялся туда-сюда, другие рассаживались по каретам. Ремус осмотрел одну из карет, а затем оглянулся, чтобы посмотреть, кто был в неё запряжён. И завопил. Он завопил, уронил сумки и хотел было отшатнуться, но наступил на подол слишком длинной мантии и хлопнулся на землю. Тяжело дыша, Ремус тут же начал отползать назад с широко распахнутыми от ужаса глазами. Существо выглядело как помесь лошади с драконом, но при этом на нём совсем не было плоти. Костлявое, с гигантскими кожаными крыльями и молочно-белыми глазами, оно запрокинуло голову и, изогнув шею, уставилось на Ремуса. Того начала бить крупная дрожь. — Реми? Эй, ты чего? — Сириус, Джеймс и Питер сгрудились вокруг него. Ремус позволил поставить себя на ноги, но продолжал таращиться на скелетообразное нечто. Джеймс проследил его взгляд. — Что такое? Медленно Ремус поднял дрожащую руку и указал на существо, но его друзья не изменились в лицах. Они что, уже видели таких?! Никто вокруг тоже не реагировал. Неужели во всём магическом мире об этих тварях не знал только Ремус? Очередная вещь, которую от него скрывали родители?! Но... Лили тоже была здесь, смеялась над чем-то вместе с Инквуд и Колгейт буквально в шаге от одного из существ и будто не замечая его. Значит, о них знали и магглы? — Что такое, приятель? — повторил Джеймс. — Они... меня н-напугали, — прошептал Ремус. — Кто? Кареты? — уточнил Сириус. Ремус опустил руку. — Да нет же! Эти... твари! — Какие твари? — Питер запихал в рот маффин и оглядел пространство, на которое указывал Ремус. — Слизеринцы? — Я бы их тоже испугался! — воскликнул Джеймс, и они рассмеялись. У Питера изо рта во все стороны полетели крошки. Ремус наконец перевёл взгляд на друзей. Они что... ничего не видели?! Он отступил назад и подбежал к Лили. — Лили, кто— кто запряжён в кареты? — Ремус звучал так перепугано, что девочка подскочила от неожиданности. — Никто, — ответила она. — Странно... — Они зачарованы и будут ехать сами по себе, — вставила Инквуд. — Мне старшая сестра рассказывала. Ремус моргнул и потёр глаза. Неужели ему почудилось? Но нет — он открыл глаза, и существа остались на месте. Он даже чуял их. То, что было ближе всего, шагнуло ему навстречу, и карета слегка качнулась. Существо издало звук, похожий на крик огромной чудовищной птицы. — Ремус, что с тобой? — мягко спросила Лили, когда он отшатнулся. Ремус стиснул зубы и помотал головой. — Н-н-ничего. Ничего. У— увидимся в поезде. — Он вернулся к Джеймсу, Сириусу и Питеру, не в силах унять дрожь. Что если... люди не могли их видеть? А он мог, потому что был животным? Нельзя ничего говорить, нельзя подавать виду. Его друзья беспокоились, и Ремус пробормотал, что ему просто что-то померещилось. Питер как-то странно на него посмотрел, и стало ясно, о чём все думают — что он чокнутый. Но уж лучше пусть его считают чокнутым, чем чудовищем. А может, Ремус и правда сходил с ума? Может, вчерашнее помутнение надломило его? В этот момент к ним подошёл староста школы, который следил за порядком, и спросил, кто кричал. Выглядел он при этом обеспокоенно. Ремус тут же выдал всё за шутку о том, как его "напугали" слизеринцы. Семикурсник нахмурился и гневно удалился, костеря гриффиндорцев. В карете Ремус забился в угол на заднем сидении, чтобы быть как можно дальше от существа. Он слышал, как оно всхрапнуло и издало ещё один пронзительный птичий крик, прежде чем тронуться с места, цокая копытами. Ремус что было сил вцепился в рюкзак и попытался удержать так и норовившее сбиться дыхание под контролем. Может, отец знает, что они такое. Если нет, я могу спросить Макгонагалл, когда вернусь в школу. Он подумал, что мог бы написать ей на каникулах, но побоялся, что слать преподавательнице письма будет странно... Тем более, если Ремус и впрямь сходил с ума, он не хотел, чтобы кто-то об этом знал или даже подозревал. В конце концов Ремус решил не распространяться на этот счёт. Просто на всякий случай. На станции Хагрид следил, чтобы все благополучно сели на поезд. Джеймс и Сириус отошли пожелать ему счастливого Рождества, прежде чем забраться в вагон. Поскольку не все ученики уезжали домой на праздники, народу было меньше, чем осенью, и друзья без труда нашли свободное купе. Ремус сел у окна и, не удержавшись, снова взглянул на кареты. Внезапно он вскочил на ноги и стащил с багажной полки школьную сумку, которая была набита учебниками (и свитками с домашним заданием). Ремус порылся в ней и нашёл свой экземпляр "Фантастических существ и где они обитают". — Какого чёрта? Ты что, уже решил взяться за домашку? — возмутился Джеймс, когда Ремус устроился с книгой на коленях. — Нет. Хочу кое-что проверить, — ответил он, осторожно перелистывая страницы. Ремус не помнил, чтобы читал о чём-то подобном, но, возможно, его подводила память. Он не заметил, как поезд тронулся и как быстро полетело время. Друзья попытались убедить Ремуса поиграть с ними в карты, но тот продолжал методично штудировать книгу, пока не добрался до последней страницы. С разочарованным вздохом Ремус захлопнул учебник. — Что-то не так? — спросил Сириус. — Нет, ничего. — Ремус убрал книгу в сумку и присоединился к игре. В какой-то момент он отлучился, чтобы как следует попрощаться с Лили и пожелать ей счастливого Рождества. Всё остальное время Ремус провёл в купе с другими мальчишками. Когда мимо проезжала тележка со сладостями, Джеймс достал из кармана горсть монет и скупил чуть ли не половину её содержимого. Он сгрузил целую гору конфет между Ремусом и Сириусом... ясно давая понять, что конфеты были для всех. Поначалу Ремус колебался, но после того, как Джеймс запульнул в него лакричной палочкой, сдался и принял угощение. Вскоре за окном стемнело. Чем ближе они подъезжали к Лондону, тем сильнее Ремуса одолевало волнение. Как ему подойти к родителям, пока его друзья поблизости? Ремус сверлил карты в руке невидящим взглядом, в красках представляя, как он сходит с поезда, а Сириус, Джеймс и Питер толпятся вокруг и представляются его друзьями. Как этого избежать? К тому времени, когда поезд начал замедляться, Ремуса ощутимо подташнивало. Питер с ногами забрался на сидение и прижался носом к стеклу. — Я вижу маму! — радостно воскликнул он. — И папу! Джеймс присоединился к нему. — О, а вон и мои родители! Что насчёт вас двоих? — Они здесь, — отозвался Сириус. Он сидел ссутулившись и ковырял ткань брюк на коленке. На лице у него застыло пугающе мрачное выражение. Ремус выглянул в окно. Начался лёгкий снегопад, и на платформе было множество родителей, не говоря уже о начавших сходить с поезда детях. — Моих пока не видно. Джеймс схватил чемодан с багажной полки. — Ну же, пойдёмте! Питер явно разделял энтузиазм Джеймса, чего нельзя было сказать о Сириусе. Ремусу даже показалось, что он был каким-то неестественно бледным. Сириус взял чемодан и замер в дверях купе. — Эм, наверное, моим родителям лучше не видеть вас со мной, — сказал он, пряча глаза. — Тогда— эм, увидимся на обратном пути. Счастливого Рождества!.. Джеймс заключил его в объятия, и Сириус побелел ещё сильнее, но обнял его в ответ. — Счастливого Рождества, Сириус! — весело сказал Джеймс. — Счастливого Рождества, — Сириус слабо улыбнулся Ремусу и Питеру. Они тоже пожелали ему счастливого Рождества и, пропустив вперёд, немного подождали, прежде чем сойти с поезда. Едва оказавшись на платформе, Ремус тут же огляделся и нашёл Сириуса, который медленно шёл к женщине, разодетой в меха и очень дорогую на вид мантию. Поверх высоко убранных блестящих чёрных кудрей под небольшим наклоном сидела остроконечная шляпа с меховой отделкой. По выражению лица женщины можно было подумать, что к ней приближался тролль, а не родной сын. Сириус улыбнулся ей. Она лишь глумливо скривила губы в ответ и плотнее запахнула на себе мантию, словно боялась коснуться его даже краем одежды. По щелчку пальцев появился домашний эльф, который тут же бросился к Сириусу, взял у него чемодан и исчез. Женщина схватила Сириуса за предплечье рукой в перчатке, впиваясь ему в кожу, рывком дёрнула к себе и прошипела что-то в лицо, после чего потащила к станции, с которой можно было аппарировать. Мать с сыном исчезли с громким хлопком. Ремус не мог отделаться от мысли, что это была одна из тех Блэков, которые настаивали на казни сестры Фаули... Пока Ремус наблюдал за Блэками, к ним подошли родители его друзей. Питера прижимала к себе и осыпала поцелуями очаровательная пухленькая женщина с такого же мышиного цвета волосами. Джеймса обнимала пожилая индианка. На них с широкой улыбкой смотрел светлый мужчина в годах — у него были тёмные с проседью волосы, гладко зачёсанные назад, а на носу сидели очки с толстыми линзами. Ремусу показалось, что в поезде Джеймс сказал "родители", но это, судя по всему, были его бабушка и дедушка. — Ремус!.. РЕМУС! Его мать выбралась из толпы и бросилась к нему. Если бы Питера тоже не топили в нежностях, Ремусу было бы очень неловко. Мать стиснула его так крепко, что он едва мог дышать. Он чувствовал, как на него градом сыпятся слёзы, и едва устоял на ногах. — Ремус, малыш, мой малыш, ты только посмотри на себя! С тобой всё хорошо! С тобой всё хорошо. — Она пригладила ему волосы, погладила по щеке и начала покрывать лицо поцелуями. — С тобой всё хорошо. — К-к-конечно, — Ремус почувствовал на себе взгляд Джеймса и покраснел. Надо было срочно уходить. — Давай поедем домой, пока не началась сильная метель. — Но мать снова стиснула его в объятиях. — Мам, ну пожалуйста! — настойчиво прошептал он. Джеймс подвёл своих бабушку с дедушкой к родителям Питера, где взрослые начали представляться, пожимая друг другу руки. — Нам— нам пора. Пожалуйста. Я хочу домой. — Да, конечно, — она выпрямилась и утёрла слёзы. — Пойдём, милый. — Она взяла его за руку и повела к выходу. Ремус обернулся и заметил, что Джеймс провожал их хмурым взглядом. Ремус пожал плечами, словно говоря: "Прости, ей не терпится попасть домой!" — и с облегчением скрылся за барьером.