***
Дома было одиноко. Читать до бесконечности Ремус не мог, и после протяжного снегопада провёл день на улице, делая снеговика. Тем же вечером ему пришло первое письмо — в окно постучалась сердитая чёрная сова. Ремус открыл его, борясь с неприятным чувством, которое возникало у него всякий раз, когда он выглядывал ночью из окна своей комнаты (но откуда оно бралось, оставалось загадкой). Сова зашипела и выставила перед ним лапу, возмущаясь всё то время, пока Ремус отвязывал письмо. Как только ему это удалось, сова тут же снялась с места и улетела прочь. Ну и ладно. Ремус вернулся на кровать, разглядывая конверт — почерк был незнакомым. Каково же было его удивление, когда оказалось, что письмо от Сириуса. От Сириуса, который всегда писал безукоризненным каллиграфическим почерком. А этот был лишь немногим лучше каракулей самого Ремуса... Письмо оказалось коротким. В основном Сириус жаловался, что ему приходится проводить время дома, а не в Хогвартсе, и писал, что уже соскучился по Ремусу, Джеймсу и Питеру. Ремус не знал, что сказать, а потому ответил так же коротко — что тоже скучает по школе и по друзьям. Он хотел было спросить, терзает ли Сириуса такое же странное чувство потерянности и пустоты, но в последний момент передумал. Ему не хотелось упоминать что-то подобное. На следующий день пришло письмо от Джеймса, а вместе с ним — завёрнутый в праздничную упаковку подарок. Ремус запаниковал. Он совсем не подумал, что ему нужно будет что-то подарить друзьям! Глупый! На него нахлынул стыд. Как быть? Поздравлять ли их? А Лили? Что если он отправит всем подарки, и окажется, что им нечего послать в ответ? Ремус расхаживал по комнате и грыз и без того обкусанные ногти. Как бы ему хотелось с кем-то посоветоваться! Как поступают в таких ситуациях? Как поступают в таких ситуациях нормальные люди? Наконец его осенило. Он спустился на первый этаж и спросил у мамы, могут ли они испечь печенье. Она с радостью согласилась, и всю вторую половину дня они провели на кухне за выпечкой, слушая рождественскую музыку. Поскольку отец никогда не готовил, Ремус умел печь только маггловским способом. К тому времени, когда Лайалл вернулся с работы, на кухне громоздились горы печенья. Ремус незаметно стянул две дюжины (из тех, что испёк сам), разделил их на четыре части и разложил по коробочкам, которые завернул в газетную бумагу, поскольку праздничной у него не было. Он вложил в каждую коробочку по поздравительной записке и послал первую обратно с совой Джеймса. Как быть с остальными, Ремус не знал. Вероятно, Артур бы смог унести две посылки... Ремус послал его с подарками для Питера и Сириуса и не прогадал: вечером прилетела неясыть Питера с подарком, а от Лили принесла что-то амбарная сова, которую Ремус отправил обратно с печеньем. Оставалось надеяться, что печенье — не слишком жалкий подарок...***
Рождественское утро! Ремус проснулся пораньше и тут же бросил взгляд на комод, где спрятал четыре подарка от друзей. Ему хотелось открыть их как можно скорее, но он решил отложить это до вечера. Хоуп тоже была в предвкушении — под ёлкой Ремуса ждало больше подарков, чем он ожидал. Не то чтобы их было много, но обычно он получал два или три, а в этот раз было целых пять! Хоуп с улыбкой наблюдала, как он сдирал с них обёртку с почти животным энтузиазмом. Первый мама уже упоминала: гигантский алый свитер, который Ремус тут же натянул и утонул в нём; концы рукавов полностью скрывали ладони. — На вырост, — сказала она, погладив сияющего Ремуса по голове. — Спасибо, мам! Он классный! Следующими оказались пара таких же алых перчаток. По крайней мере, они были ему почти в пору. Оставшимися подарками были книги. Ремус обнял маму и улыбнулся отцу, который выдавил в ответ довольно натянутую улыбку. — Рад, что тебе понравилось. Прости, что так мало. — Нет, всё замечательно, — ответил он, прижимая книги к груди. — Большое спасибо. Тем вечером он устроился в комнате и наконец вытащил подарки от друзей, гадая, что они ему прислали. От Лили ему досталась "Книга Трёх" Александра Ллойда. Ремус никогда о ней прежде не слышал. Лили написала, что это была первая книга её любимой фэнтези-серии, которая, как она надеялась, придётся по душе и Ремусу. От Джеймса — пузырёк алых чернил в форме львиной головы. От Питера — коробочка Берти Боттс и пакетик летучих шипучек (после этого у Ремуса ощутимо отлегло насчёт печенья). И от Сириуса — шоколадная лягушка и новый экземпляр "Призрачной будки". Прости, что испортил твою книгу. Надеюсь, эта такая же. Поскольку она маггловская, мне пришлось просить дядю Альберта достать её. Он единственный, кому я мог это доверить. Если что-то не так, пожалуйста, напиши мне! На форзаце значилось: "Ремусу от Сириуса, Рождество 1971". Почерк выглядел значительно лучше, но Ремуса по-прежнему не покидало чувство, что с ним было что-то не так. Он написал всем друзьям письма с благодарностями, намереваясь разослать их при первой возможности. После этого Ремус развернул шоколадную лягушку, дождался, пока заклинание выветрится, и устроился на кровати с книгой от родителей, которую читал весь день.***
Вечером в воскресенье кто-то постучался в дверь. Ремус в это время был в гостиной, растянувшись на животе перед камином с книгой. Его мама сидела на диване с вязанием, а отец слушал радио. Все трое уставились на дверь. Тук-тук-тук. Ремусу вспомнился тот летний день, когда к ним заглянул Дамблдор. В этот раз отец поступил в точности, как и тогда: махнул Хоуп и Ремусу, чтобы они вышли из комнаты, и подкрался к двери. Ремус закрыл книгу и на цыпочках последовал на кухню за мамой, которая в ужасе прижала его к себе. Ремус слышал, как отец отпер дверь и осторожно её приоткрыл. — Да? — Здравствуйте, мистер Люпин, — ответил голос со знакомым шотландским акцентом. Ремус просиял и вырвался из рук матери. Она ухватила его за рукав, но Ремус вывернулся. — Профессор! — воскликнул он, выглядывая из-за спины отца. Макгонагалл улыбнулась. — Заходите. — Ремус, — осадил его Лайалл. — Пап, это профессор Макгонагалл. Декан Гриффиндора и заместитель директора. Она знает. Услышав, как легко Ремус это произнёс, Лайалл побледнел. Его рука дёрнулась, словно отец хотел отвесить ему затрещину, но вместо этого он отступил в сторону и распахнул дверь, пропуская Макгонагалл внутрь. Стоило ей зайти и оказаться к ним спиной, как Лайалл бросил на сына гневный взгляд. Улыбка Ремуса тут же погасла. Он закрыл дверь, гадая, что сделал не так. Да, им нужно было избегать любых гостей, но Макгонагалл знала... тогда в чём была проблема? — С Рождеством, профессор, — сказал Ремус и ужасно смутился при мысли, что его преподавательница стоит посреди их гостиной, а сам он при этом одет в пижаму (с маминым безразмерным свитером поверх). — Счастливого Рождества, Ремус, — пожелала в ответ Макгонагалл, и с её изумрудной шляпы осыпалось немного снега. Взмахнув палочкой, Макгонагалл заставила его исчезнуть до того, как он коснулся пола. — Как идут каникулы? — Хорошо. Я уже сделал всю д-домашнюю работу, так что немного— немного скучно, — признался Ремус. Лайалл прочистил горло. — Вы здесь по какому-то делу, мисс... миссис... эм, профессор? — настороженно уточнил он, возвращаясь в комнату. Макгонагалл приподняла брови, а затем вытащила длинный кусок верёвки. — Профессор Дамблдор настроил портал. Он перенесёт вас в Хогсмид в понедельник, третьего января, ровно в полдень. Мы решили, что верёвка подойдёт лучше всего — вы сможете подстраховаться и обвязать её вокруг себя, при этом её должно хватить, чтобы путешествие оказалось комфортным для вас и вашего отца. С маленькими предметами не всегда бывает удобно — спутники часто врезаются в друг друга. — Третьего я работаю, — без обиняков заявил Лайалл. — Но— но почему не в воскресенье? За-за-занятия же начинаются в понедельник, разве нет? — выдавил Ремус. — Я обсудила этот вопрос с мадам Помфри, — нахмурилась Макгонагалл, — и мы пришли к выводу, что вы будете не в состоянии путешествовать через портал на следующий день после полнолуния.— Услышав это, родители Ремуса вздрогнули. Лайалл при этом покраснел, а Хоуп — побелела. — Боюсь, выбор невелик: либо так, либо летучим порохом, и у меня сложилось впечатление, что вы стараетесь не использовать общественную сеть каминов в городе. — Да, — сглотнул Лайалл. — Мы бы предпочли— воздержаться. А что насчёт парной аппарации? — Ни у кого в Хогвартсе нет лицензии на парную аппарацию с несовершеннолетними, — объяснила Макгонагалл. — И хотя кто-нибудь мог бы подать заявку... Министерство пожелает узнать причину. Это вызовет больше подозрений, чем организация портала, а вам бы хотелось этого избежать, не так ли? Одного упоминания Министерства оказалось достаточно, чтобы вселить во всё семейство Люпинов ужас. Хоуп обхватила Ремуса и прижала его к себе. — Нас устраивает портал, — быстро сказал Лайалл. — Я— выйду на обеденный перерыв пораньше. — Я могла бы это сделать, — заметила Хоуп. — Вы когда-нибудь пользовались порталом? — спросила Макгонагалл. Хоуп покачала головой. — Сопровождающему лучше бы иметь опыт. Путешествия через портал... не отличаются стабильностью. — Она протянула Ремусу верёвку. — Помните: в понедельник, третьего, ровно в полдень. — Ремус кивнул. — Хорошо. В таком случае, мне пора... — П-подождите! — Ремус отстранился от матери и бросился на кухню. Там он положил в контейнер оставшееся печенье и, вернувшись в гостиную, протянул его Макгонагалл. — С Рождеством. — Удивлённая, она медленно приняла контейнер. — Я испёк их сам— ну, мама немного помогла. — Надо же... спасибо, Ремус, — Макгонагалл улыбнулась и мягко положила ладонь ему на плечо. — До встречи через неделю. — Она вышла из дома, прошла по тропинке до калитки и исчезла с тихим хлопком. Ремус проводил её глазами, прижимая верёвку к груди, а затем развернулся, чтобы отнести портал наверх. У него на пути стоял отец, кипя от ярости. Прежде чем Ремус успел спросить, в чём дело, Лайалл замахнулся и отвесил ему пощёчину. — Ты не должен вести себя с другими так— так— так непринуждённо! — прошипел он и, вцепившись Ремусу в плечи, встряхнул его. — Ты понял?! — П-п-прости! Она— она з-з-знает, так что— — Мне плевать! — В глазах у него клокотал гнев. Лайалл стиснул плечи Ремуса так сильно, что на них точно должны были проступить синяки. — Это. Опасно. Повтори! — Эт-т-то-о-о опа-а-асно! — завыл Ремус. По щеке, на которой утихало жжение от пощёчины, скатилась слеза. — Прости меня. Лайалл поволок его за собой наверх и впихнул в комнату. — Посидишь пока здесь. — Пап— — Подумай над своим поведением, Ремус. Ты не такой, как все остальные! — Искажённое от гнева лицо постепенно разгладилось, и Лайалл со вздохом опустился на край кровати. — Возможно, твоя мама была права. Не стоило посылать тебя в Хогвартс... — Нет! — у Ремуса упало сердце. — Прости меня, такого больше не повторится! Просто— она отложила свои дела, чтобы помочь нам, и мне хотелось как-то её отблагодарить... Лайалл взглянул на него и покачал головой. — У тебя сердце твоей матери. В иной ситуации я бы сказал, что это хорошо, но, учитывая обстоятельства... тебе будет тяжело. — Я не буду вести себя непринуждённо, ничего— ничего такого, — пообещал Ремус. Его мутило от мысли, что бы сказали родители, если узнали о его друзьях. Раньше он думал, что они бы просто не одобрили, но даже не представлял, что всё было так плохо. Одной пощёчиной Ремус бы точно не отделался. Нужно быть ещё осторожнее, чтобы родители ничего не заподозрили. — Профессор, она— мне жаль. Правда. — Я знаю, — Лайалл потёр лоб и поднялся с кровати. — Всё равно побудь в комнате какое-то время. Подумай ещё раз... вспомни, что ты такое. И что может с тобой произойти. — Да, отец. Лайалл ушёл, закрыв за собой дверь. В ту же секунду Ремус прижал ладонь к щеке, по которой ему прилетело. Лайалл срывался не в первый — и, Ремус подозревал, не в последний — раз, но раньше это всегда было заслуженно. В этот раз Ремус так не считал. Он только поблагодарил Макгонагалл и дал ей печенье... что в этом плохого? Непринуждённо... Нет, может, он и заслужил пощёчину. Его, по-хорошему, вообще полагалось выдрать за то, что он ослушался родителей, завёл друзей и— и позволил себе думать, что он обычный ребёнок, человек. Он знал, что это не так, что он должен только делать вид, не более... Не заводить друзей... "Но я не хочу их потерять", — в отчаянии подумал он, наматывая верёвку на ладонь. Как мне быть?***
Перед сном Хоуп принесла ему кусочек торта и стакан молока. Она поставила поднос ему на колени и, когда Ремус взял вилку, начала над ним хлопотать. — Твой отец переживает за тебя. — Я знаю... Она заламывала руки, глядя, как Ремус отправил в рот большой кусок торта. — Мы любим тебя, очень-очень. — Я знаю, — повторил он. — Я тоже вас люблю. Хоуп улыбнулась и положила ладонь ему на ногу поверх одеяла. — Мы только хотим, как лучше для тебя. И... я подумала... нам надо обсудить, стоит ли тебе возвращаться в Хогвартс. Ремус замер, не донеся вилку до рта. — Почему нет? — Тебе... и таким, как ты, нужно держаться подальше от других людей, не попадаться лишний раз никому на глаза. Так безопаснее. — Они с Лайаллом говорили то же самое и Дамблдору, когда тот пытался убедить их позволить Ремусу посещать школу. — Всё ведь не так уж хорошо сложилось, да? — Ещё как хорошо, — возразил он. — Мам— я люблю школу. Я хочу вернуться. — Внезапно он подумал, что родители узнали о друзьях, и запаниковал. — Это из-за— из-за учебной группы? Из-за других учеников? Я м-м-могу бросить! Я там ни с кем не общаюсь— я не— — Тише, тише, — она склонилась над ним и погладила его по щеке. — Давай мы поговорим об этом завтра, когда ты будешь не такой сонный, хорошо? Доедай десерт, и я уложу тебя. Но ведь она первая подняла эту тему... — Ты споёшь мне? — Конечно. — Хоуп прикрыла глаза и промурлыкала себе под нос несколько нот, прежде чем начать. — Проснувшись утром я, к зеркалу ещё не подойдя, произношу молитву за тебя. — Она мягко поглаживала Ремуса по спине, и от этого его клонило в сон. — Пока причёску выбираю и что надеть гадаю, произношу молитву за тебя. Моя любовь, навечно ты в сердце моём. Навечно, навечно, и до конца времён. И не расстанемся мы никогда, я так люблю тебя. Мы будем рядом, рядом. И жизнь моя обернётся адом, если рядом не будет тебя*. Ремус едва успел закончить с тортом и молоком, как на него навалилась ужасная сонливость. Мамин голос постепенно затих... она поцеловала его в лоб и забрала поднос. — Спокойной ночи, малыш. Мама ещё не успела выйти из комнаты, а Ремус уже провалился в сон.***
Когда он проснулся, всё было как в тумане. Его не покидало странное чувство — что-то давило на него сверху, как будто одеяло внезапно стало слишком тяжёлым. Прищурившись, Ремус перекатился на другой бок, и на это у него ушло неожиданно много сил. В ту же секунду он понял, что в комнате кто-то был. Ремус прислушался к ощущениям в теле — по нему волной прокатилось давно позабытое воспоминание, которое тут же улетучилось. В комнате была его мама. Она закончила перебирать вещи на столе и подошла к шкафу. Ремус было подумал, что она ищет подарки, которые ему прислали друзья, но Хоуп отложила подаренные книги в сторону, даже не взглянув на них. Следом она проверила сумки, в которых лежали школьные вещи. Наконец она замерла посреди комнаты, уперев ладони в бёдра и задумчиво оглядываясь вокруг. Ремусу показалось, что она смотрит прямо на него. Ему хотелось спросить, что она ищет, но он подозревал, что мама хочет сохранить это в секрете, а потому лежал в тишине, пока она не вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Ремус подтянул одеяло повыше и свернулся клубочком, гадая, что это было.