Вместе до конца – Книга первая

Вторая неделя каникул прошла не в пример хуже первой. Ремус чувствовал неладное, но не решался спросить у родителей, в чём дело. В конце концов он решил, что сам провинился в том, как повёл себя с Макгонагалл, и старался лишний раз не показываться им на глаза. Хотелось бы ему всё исправить! По крайней мере, мама больше не заговаривала о том, чтобы он не возвращался в Хогвартс, хотя и спросила во вторник, где лежит портал. Ремус ответил, что у него в комнате, и она заметно разнервничалась, а затем сказала отдать его ей на всякий случай. — На какой такой случай? — озадаченно спросил Ремус. — Пусть лучше он будет у меня, — ответила она. Так вот что она искала той ночью? — Но зачем? — не удержался он. Хоуп, казалось, не поверила своим ушам. — Мне не нравится твой тон, милый. Какой ещё тон? Ремус лишь задал простой вопрос. Давя в себе чувство вины, он пожал плечами, поднялся в комнату и достал портал из-под подушки. Едва заполучив его в руки, Хоуп обернула его вокруг ладони и внимательно оглядела, словно была не в силах поверить, на что способен простой кусок верёвки. Поцеловав Ремуса в лоб, Хоуп скрылась в спальне. Наступил четверг — а вместе с ним и первая ночь полнолуния. Ремус, совершенно обессиленный, весь день бродил по дому как в полусне, пока на заходе солнца мама не отвела его в подвал. Внезапно Ремус пожалел, что не вернулся в школу пораньше. Последние несколько месяцев у него в распоряжении был целый дом... и вот он снова оказался в крошечной комнатушке. Хоуп открыла дверь в подвал, и Ремус на секунду замешкался. Мама взглянула на него с беспокойством. Выдавив из себя улыбку, он переступил порог и начал раздеваться. Делать это при матери было неловко. Они проходили через это уже много лет, но после возможности оставаться одному в Хогсмиде... Ремус протянул Хоуп одежду и поплотнее завернулся в плед. — Увидимся утром, — сказала она. — Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, — ответил он и вздрогнул, когда дверь захлопнулась, погрузив его в кромешную темноту. В подвал не проникал ни единый лучик света — отец Ремуса наложил на дверь множество мощных заклинаний, чтобы ничто не могло попасть внутрь или выбраться наружу. Благодаря своей волчьей сущности, Ремус хорошо видел в темноте, но даже ему для этого нужно было хоть немного света — а подвал был полностью изолирован. Только воздух поступал по вентиляционной шахте в потолке, которая, впрочем, была зачарована не пропускать никаких звуков. Никто не мог услышать его криков. Обращение выдалось тяжёлым. Волк был совсем не рад возвращению в маленькую комнатку, и наутро весь пол пропитался кровью, брызги которой покрывали даже стены, а от пледа не осталось и лоскутка. Открыв дверь на рассвете, Хоуп, давясь всхлипами, начала звать Лайалла, пока он в панике не прибежал на её крики. Побелев при виде сына, он поднял его изломанное тело с пола и отнёс в ближайшую ванную, пока Ремус бормотал извинения. Лайалл опустил его в пустую ванну, а Хоуп включила тёплую воду, чтобы смыть кровь, но, в отличие от Помфри, не стала накладывать повязки. Ремус не знал, к лучшему ли, и как только они закончили, свернулся в ванне клубочком. Раны продолжали кровоточить. Хоуп опустилась рядом на колени и поглаживала его по голове, напевая что-то тихим голосом, пока Ремус дрейфовал в полузабытье. Когда он проснулся ближе к полудню, большинство ран уже начало затягиваться. Парочка по-прежнему выглядела скверно, но кровь из них больше не сочилась. Хоуп снова помогла Ремусу вымыться и вылезти из ванны. Проводив его в спальню, она взялась отмывать ванну от крови, роняя слёзы на алые разводы. После этого Хоуп приготовила сытный обед, но Ремус осилил лишь часть тарелки, прежде чем провалиться в сон. После каждого полнолуния ему ужасно хотелось есть, но обращения отнимали столько сил, что он едва мог что-то проглотить из-за усталости и боли. Хоуп сидела у кровати, глядя на спящего Ремуса, и у неё сжималось сердце. — Прости меня, милый, — прошептала она, уверенная, что Ремус спит. Её голос разбудил его, но Ремус не нашёл в себе сил пошевелиться или что-то ответить. — Хотела бы я быть для тебя лучшей матерью. Я должна была... должна была... — сдавленно всхлипнув, она склонилась и спрятала лицо в одеяле. Ремус почувствовал, как оно намокает от слёз. "Ты и так самая лучшая мама на свете", — подумал он и уснул.

***

Следующей ночью был сильный снегопад, и Ремус так и не обратился. Он чуть не околел, сидя в бетонной коробке под землёй, завернувшись в потёртый плед и дрожа от холода. Ему было совсем нечем заняться... не помогала и темнота, царапавшая сознание. Ремус ненавидел такие ночи. Как бы ему хотелось, чтобы отец хотя бы оставлял под потолком светящуюся сферу. "Может, я смогу придумать, как это сделать", — подумал он и расстелил плед на полу, а затем лёг на него и завернулся, точно в кокон. Поёрзав, Ремусу удалось подоткнуть под себя край, но это едва ли помогло — тело снова прошил озноб. Помимо всех защитных заклинаний он мог бы наложить на подвал и одно согревающее. Той ночью из-за холода Ремус почти не спал. Не обнаружив на нём утром ни следа крови, Хоуп с облегчением заключила его в объятия и несколько раз поцеловала. У Ремуса не было сил реагировать — он с радостью вернулся в комнату, натянул две пижамы, проглотил горячий завтрак и уснул, забравшись под гору из трёх одеял. Проснувшись несколько часов спустя, Ремус внезапно осознал, что наступил первый день 1972 года. Все его друзья в тот момент были в поезде на пути в Хогвартс. Он никому не сказал, что его не будет. Интересно, что они подумали?.. Вторая ночь подряд прошла без превращений, и Ремус мог бы вернуться в школу в воскресенье. Он мерил комнату шагами, чувствуя, как внутри разливаются отчаяние и раздражение. Упаковав вещи (включая новые книги и пузырёк чернил от Джеймса), Ремус провёл оставшуюся часть дня у окна в предвкушении от возвращения в Хогвартс. Он скучал по друзьям и по занятиям. Вечером сова Джеймса принесла ему письмо — но подписано оно было всеми тремя мальчиками. Они ужасно за него переживали, спрашивали, почему его не было в поезде, всё ли в порядке с его мамой и прочее. Ремус отправил сову обратно без ответа — в нём не было нужды, поскольку они бы всё равно увиделись на следующий день. Утром Ремус оделся, отнёс вещи вниз, позавтракал и с нетерпением принялся ждать нужного времени. Но незадолго до полудня произошло нечто странное: вернувшись с работы в половину двенадцатого, отец попросил дать ему портал, и Ремус ответил, что он у матери. Лайалл нахмурился и подошёл к Хоуп, которая пообещала, что сейчас его принесёт. Она исчезла в спальне, но вскоре вернулась ни с чем. — Он пропал. Понятия не имею, где он. Ремус, это ты его взял? — Н-нет, — сказал Ремус, чувствуя волну лёгкой паники. — Ты же забрала его себе. На всякий случай. Лайалл мрачно уставился на Хоуп. — Где он? — Я не знаю! — настаивала она. — Я положила его на туалетный столик, но теперь его там нет! Пока Лайалл обыскивал спальню, Ремус топтался в дверях, борясь с тошнотой. — Если мы его не найдём— — Найдём, — пропыхтел Лайалл из-под кровати. Когда он вылез, его каштановые волосы торчали во все стороны, а на лице застыло странное выражение. — Ремус, иди подожди на улице, ладно? — Но— — Никаких "но". Подожди снаружи. Ремус посмотрел на родителей, а затем взял сумки и вышел на мороз. До активации портала оставалось ещё минут пятнадцать, и хотя Ремусу не хотелось стоять в сугробе, он послушно спустился во двор, смёл с лавочки снег и сел, глядя на дом. Сердце гулко стучало в груди. Он знал, что попадёт в Хогвартс так или иначе — даже если этот портал не найдётся, скорее всего, организуют новый, но ему очень хотелось успеть хотя бы на сегодняшний урок защиты... Без пяти двенадцать Лайалл, гневно топая, вылетел из дома с куском верёвки в руках. За ним по пятам спешила красная как рак Хоуп. — ...как лучше! — говорила она. — Потом обсудим, — рыкнул он, а затем расплылся в фальшивой улыбке и покачал концом верёвки у Ремуса перед носом. — Завалилась за комод. Ты готов? — Погодите! — Хоуп протиснулась мимо Лайалла и что было силы сжала Ремуса в объятиях. — Я люблю тебя, Ремус, я так сильно тебя люблю. Будь осторожен, ладно? — Буду, — кивнул он. — Я буду очень осторожен. — Я не хочу... чтобы с тобой что-то случилось... — она погладила его по голове и принялась осыпать поцелуями, пока Лайалл не прочистил горло и не сказал, что пришло время отправляться. Хоуп неохотно отступила назад. Лайалл плотно обвязал один конец верёвки вокруг запястья Ремуса. — Держись крепко и не отпускай, пока не будем на месте, — наставлял он, после чего взялся за другой конец верёвки. Второй рукой он держал одну из сумок. Оставшиеся вещи Ремус прижимал к груди сам. — Хорошо, должен вот-вот сработать... — Счастливо! — выкрикнула Хоуп, прежде чем они растворились в воздухе. Казалось, кто-то подцепил Ремуса за желудок и выдернул из сада. Они с Лайаллом неслись сквозь сжатое пространство между Драконьим лугом и Хогсмидом с ужасающей скоростью. Внезапно шум и тряска прекратились, и Ремус рухнул на землю. Он тут же перекатился на живот, и его стошнило в траву. Плечо немилосердно ныло — по нему в момент приземления прилетело сумкой с книгами. — Ненавижу порталы, — проворчал Лайалл. А затем добавил слабым голосом, — Мерлинова борода. — А вот и ты, Люпин! — прогремел голос Хагрида. Мужчина поднял Ремуса с земли, осторожно поставил на ноги и отряхнул снег с мантии гигантской ладонью. Ремус по-прежнему мёртвой хваткой стискивал в ладони верёвку. — Выглядишь не ахти. Ремус пробормотал в ответ что-то невразумительное. — А вы, сталбыть, мистер Люпин, — Хагрид сгрёб ладонь Лайалла и энергично её потряс. Лайалл тоже выглядел зеленоватым, но, в отличие от Ремуса, виной тому был не портал, а Хагрид. — Меня зовут Рубеус Хагрид. Хранитель ключей и садов Хогвартса, а ещё доверенный посыльный самого Дамблдора. — Он подмигнул Ремусу, который согнулся в очередном рвотном позыве. — Дамблдор говорил, что ты прихворал. Уверен, что уже можешь ходить на уроки? — Д-да, это просто— это из-за портала... — простонал Ремус, держась за живот. Пока Хагрид поднимал сумки с земли, Лайалл подошёл к сыну. — Он не опасен? — прошептал Лайалл. — Эм? Конечно, нет, — пробормотал Ремус. Ему бы и в голову не пришло, что Хагрид может показаться кому-то опасным. Да, временами он выглядел слегка запущенно, но зато был очень добродушным. Ремусу пока не довелось побывать в гостях у лесничего, а вот Джеймс с Сириусом частенько наведывались в хижину. Когда друзья возвращались, от них пахло патокой, чаем и собачьей шерстью. Лайалл нервно запустил пальцы в волосы и тут же попытался их пригладить. — Ну да. Что ж. Веди себя хорошо, Ремус, и постарайся не ввязываться в неприятности. — С этой-то стайкой сорванцов, с которой он связался? — раскатисто рассмеялся Хагрид. — Я бы не рассчитывал. — Он снова расхохотался от одной только мысли о друзьях Ремуса. Лайалл резко обернулся и уставился на него. Ремус изо всех сил постарался изобразить удивление и, поскольку Хагрид не смотрел в их сторону, пожал плечами. Когда Лайалл склонился, чтобы похлопать сына по плечу на прощание, Ремус прошептал, что его соседи по комнате частенько хулиганят, но он их почти не знает, а Хагрид, должно быть, подумал, что раз они все мальчики-первогодки с Гриффиндора, то обязательно дружат. Ремус врал и надеялся, что в его голос не просачивается отчаяние. Но, хвала Мерлину, Лайаллу объяснение показалось правдоподобным. Он ещё раз похлопал сына по плечу и исчез с громким хлопком. Ремус утёр рот рукавом и последовал за Хагридом по небольшому пяточку травы, на котором они приземлились. Вдали виднелись крыши домиков Хогсмида, и вскоре трава под ногами сменилась вымощенными камнем улицами. Хагрид остановился около кареты с открытым верхом, в которую было запряжено одно из тех костлявых существ, напоминавших помесь лошади и дракона. Ремус отвёл глаза и забрался в карету. Под весом Хагрида карета заскрипела и покачнулась. Ремус гадал, сможет ли она вообще двинуться с места, но костлявая полулошадь-полудракнон сделала шаг вперёд, и карета покатилась по улице. — Видать, напугал я малость твоего папашу, — усмехнулся Хагрид. — Он ведь не бывал раньше в Хогвартсе, да? — Да, он— он учился в Бобатоне, — ответил Ремус, стараясь смотреть только на гигантского мужчину перед собой и не думать о существе, которое везло их в школу. — Его— его мама — француженка. Она сама училась в Бобатоне и решила, что он— что он тоже будет. — А твоя матушка? — Она маггла. Хагрид кивнул, глядя на Запретный лес, вдоль которого они ехали. — Твои друзья не успели сойти с поезда, а уже такую шумиху подняли. Юный Блэк, весь из себя важный, подошёл ко мне и потребовал, чтоб я их отвёл прямиком к Дамблдору. Потребовал, понимаешь ли, так сурово, что и Минерву бы за пояс заткнул. Ни в какую не соглашался идти к Помфри со своей рукой, пока ему тебя не отыщут. — А что у него с рукой? — спросил Ремус. — О, она была на перевязи, — объяснил Хагрид. — Слыхал, он схлопотал какой-то жуткий перелом. Ремус выпрямился и с этой минуты больше не мог сидеть спокойно. Он проёрзал в нетерпении весь путь до школы, переживая за Сириуса. Вскоре карета остановилась у ворот. Ремус вылез, поблагодарил Хагрида за то, что он проводил его, и припустился к замку. В холле он бросил беглый взгляд на двери Большого зала, но времени оставалось совсем немного, так что пришлось поспешить в башню. Ремус не стал забирать домой школьную форму, поэтому ему нужно было как можно скорее переодеться, вытряхнуть из сумки всё, кроме учебников по защите и прочих вещей, которые могли понадобиться на занятии, и так же быстро спуститься вниз. Он оказался у дверей кабинета всего за десять минут до начала урока и теперь поглядывал по сторонам, переступая с ноги на ногу. Почти все гриффиндорцы появились вместе, и Лили была первой, кто заметил Ремуса. Она тут же просияла, подбежала к нему и быстро обняла. — Ремус! Ты в порядке! Я так за тебя переживала, но профессор Макгонагалл сказала, что— Прежде чем Лили успела договорить, её отпихнули в сторону Джеймс, Сириус и Питер. Проигнорировав её возмущения, они начали говорить примерно то же самое — Макгонагалл сказала, что Ремусу было плохо и он не смог сесть на поезд в субботу. Почувствовав себя зажатым со всех сторон, Ремус отступил на шаг назад и, не удержавшись, бросил взгляд на Сириуса. Тот, казалось, был в полном порядке. — Д-д-да, — сказал Ремус, и дверь в кабинет распахнулась — это Дидьен выглянула посмотреть, что происходит. Она окинула происходящее прищуренным взглядом, но ничего не сказала. — У меня было— было— было обострение. Но всё хорошо, оно— оно прошло за день. А ты как? — всё-таки не удержался Ремус, повернувшись к Сириусу. — Хагрид сказал, ты поранился? Сириус не дрогнул, только слегка побледнел. — Я в порядке. Упал дома с лестницы, пока собирался. До поезда оставалось совсем немного времени, так что мои родители, эм, решили не звать целителя, а просто перевязать мне руку на первое время и позволить Помфри её осмотреть. Она обо всём позаботилась. Это ерунда, не то что у тебя. — Со мной всё хорошо. — Честно? Вопрос застал Ремуса врасплох. — Д-да. Джеймс от души хлопнул его по спине. — Рад, что ты вернулся. Мы очень за тебя переживали. — Ну всё, — наконец оборвала их Дидьен. — Урок вот-вот начнётся, пообщаетесь позже. Первогодки гурьбой повалили в класс, и Лили пристроилась подле Ремуса. — С тобой правда всё в порядке? — шёпотом спросила она. — Да, всё— всё прошло за день, — прошептал он в ответ. — Я мог бы— мог бы вернуться ещё вчера, но Макгонагалл хотела у-убедиться, что мне хватит сил путешествовать через портал. — Через портал? — Потом расскажу. Ремус сел за парту, ощущая на себе взгляд Лили. Она как-то странно на него смотрела, и он чувствовал себя неуютно. Ещё и Дидьен скалилась всякий раз, как им приходилось взаимодействовать, и от этого тоже было не легче. Она закончила урок пораньше, чтобы раздать всем проверенные экзаменационные работы, которые они писали перед Рождеством. Ремус стоял в очереди, то и дело вытирая потные ладони о брюки. Ему не хотелось смотреть результат при всех, поэтому, когда Дидьен протянула ему папку с работой, он взял её и тут же вышел из класса. Лили, получившая сто один процент, пищала от радости. Питер стенал над своими сорока девятью. — А у тебя сколько, сто пятьдесят? — пошутил Джеймс, толкнув Ремуса локтем в бок. Ремус лишь улыбнулся. — Не знаю, ещё не— ещё не смотрел. — Так посмотри, — сказал Сириус. Выбора не было. Стоило приоткрыть папку, как внутри что-то оборвалось. Ремус попытался спрятать результат от чужих глаз, но тщетно. — Чего? Хуже, чем у Питера? — ахнул Сириус. — Тише! — прошипел Ремус, заливаясь краской. Питер наклонился поближе. — Ого. Сорок два. — Ему не удалось скрыть скользнувшую в голосе радость от того, что у него был не худший результат в классе. — Х-хотя бы проходной балл, — пробормотал Ремус, возвращая лист в папку. Едва проходной. — Да ну, глупость какая-то, ты же такой умный, — сказал Джеймс, поправляя очки. — Значит, п-плохо справился в тот день, — пожал плечами Ремус. Лили, которая всё это время хмуро прислушивалась к разговору, подошла поближе. — Что случилось? Можно я взгляну на твой тест? — Ничего, всё— всё хорошо, — ответил Ремус. Он знал, что если Лили увидит работу, то сразу поймёт, что большинство ответов — если не все — были правильными, и Дидьен просто наставила случайных отметок, чтобы понизить ему оценку. — Не— не страшно, я напишу лучше в следующий раз и выправлю оценку к концу года. Джеймс закинул руку ему на плечо. — Раз уж у нас весь остаток дня свободен, как насчёт снежков? Я уже сто лет хочу поиграть. — Да! — радостно поддержал Питер. Ремус запихал папку в сумку. — Эм... — Он только-только поправился после болезни, ему не следует перенапрягаться, — заметила Лили. — Тебя забыли спросить, Рыжая, — огрызнулся Джеймс. Девочка одарила его гневным взглядом, скрестив руки на груди. — Ах простите, и как только я могла подумать, что вас заботит благополучие вашего друга? — Лили развернулась и, фыркнув, ушла вместе с Колгейт и Инквуд. Джеймс показал ей вслед язык, а затем смущённо повернулся к Ремусу. — Эм, я и забыл, что сейчас не лучший момент. Мы можем поиграть завтра, раз уж у нас больше нет полётов. — Джеймс сказал это с неприкрытой досадой, хоть ему и пришлось просидеть почти весь курс в стороне. — О, Реми, а угадай, что? У меня этим летом будет новая метла! Любая, какую захочу! — Поздравляю, — улыбнулся Ремус. — Я и вам дам попробовать, — великодушно пообещал Джеймс. Ремус едва сдержал смешок, а вот Питер и впрямь был в восторге от возможности полетать на крутой новенькой метле последней модели. Мальчики захватили из спальни шарфы, шапки и перчатки и всё равно высыпали на улицу. Они слепили снеговика, после чего Ремус устроился на камне, наблюдая, как остальные катаются со склона на щите, который Джеймс стащил со стенда с рыцарскими доспехами. Ремус коснулся щеки, по которой его неделей ранее ударил отец. Его больше не пугала перспектива получить затрещину похуже. Ремус был намерен приложить все силы, чтобы родители никогда не узнали о его друзьях. Он знал, что непременно должен справиться, и не собирался отступать. Ему нравилось быть с ними, но, что важнее, им, похоже, тоже нравилось проводить с ним время. От этой мысли внутри расцветало приятное чувство — Ремус ощущал себя человеком. При виде Питера, который с размаху влетел в сугроб и застрял в нём, Ремус, Джеймс и Сириус покатились со смеху. Ремус слез с камня, чтобы помочь Питеру выбраться из снега, а затем нырнул обратно в поисках затерявшейся где-то шапки.