***
—Настал тот великий момент, которого мы так долго ждали! — воскликнул господин Бенкендорф. Он торжественно взмахнул руками и подал знак оркестру начинать. Звуки вальса окутали зал своей чарующей мелодией, а дамы и их кавалеры закружились в танце. Торжество, казалось бы, могло длиться бесконечно, а вальс и вовсе не прекращался. Многоуважаемые господа и их спутницы пили, ели и вели светские беседы. Праздник был ощутим в каждой клеточке их сознания, и ничто не мешало им восхищаться сегодняшним вечером. Всё было идеально ровно до того момента, когда на этих несчастных бедолаг с потолка упала огромная хрустальная люстра, крупные осколки которой впивались в нежную кожу женщин, в глаза мужчин. И так прекрасно начавшийся званный вечер графа Бенкендорфа превратился в кровавое месиво. Огромный зал уменьшился в размерах и обернулся в огромную чайную кружку из прозрачного хрупкого английского фарфора, снизу доверху наполненной человеческой кровью, в которой каждую божию секунду захлёбывались невинные создания, которые, к великому счастью, стали жертвой больного воображения юной Гоголь. В её мрачных снах, которые снились девушке чуть ли не каждую ночь с момента её появления в поместье Гуро, люди из высших сословий без всякой на то причины были обречены на крайне жестокую смерть. Вот и сейчас, в очередном своем мрачном кошмаре парящая над кружкой из человеческой заварки Тёмная Николетта, в глазах которой была чернеющая пустота, злорадно усмехалась происходящему, но стоило ей щёлкнуть пальцами, как картинка с кровавым чаем тут же сменилась на сад Якова Петровича, где ей пару минут назад довелось потерять сознание. Однако вопреки желанием Тёмной оказаться наедине самой с собой к ней тяжёлым шагом направлялась Анастасия Штольберг, и лицо её выражало крайнее неодобрение на всё происходящие. Вот только Николь подобная ситуация ни чуть не смущала. Она была очень обрадована новостью, когда подруга-утопленница сообщила, что она не упала в обморок во время беседы между дознавателем и неожиданно возникшим господином N. Нет. Гоголь уже совершала подобные вещи и была полностью уверена, что сможет совершить подобное вновь. Когда мужчины обсуждали её в кабинете Якова, она стояла под дверью и внимательнейшим образом вслушивалась в каждое слово, после чего, закрыв глаза, она переместилась в сознание Якова Петровича и была свидетельницей своего обморока, точнее, своей копии. Дело в том, что, когда Гоголь перемещалась в своё собственное сознание, душа её покидала тело, меняя форму, вследствие чего могла оставлять после себя след, то есть так называемую копию, которая исчезала мгновенно, стоило только человеку невесомо коснуться её рукой. Подобный фокус вы уже могли наблюдать и теперь знаете, на что способна с виду хрупкая, но в душе непобедимая Николетта Гоголь: её безграничное могущество — способ подчинять всех живых существ. Вы думали, что ранее упавшая люстра упала совершенно случайно и никто не в силах был это остановить? Мне жаль вас разочаровывать, но и падение люстры, и реки крови — всё это дело тёмных рук госпожи Гоголь. Внутри задворок своего сознания она являла вам истинную себя, и она ни за что на свете не пожелает меняться обратно. Господин N подобно энергетическому вампиру высасывал из Николь все жизненные соки, подчинял разум девушки себе и не собирался останавливаться ни на секунду. Он шёл все дальше и дальше сквозь чёрные кустарники роз, чьи шипы были острее кинжала дамасской стали. Он проходил их, как будто касался вовсе не металла, а мягкой перины, не оставляя за собой дорожку из собственной крови, которой у него уже не было много столетий, так как N представлял собой бестелесное существо: без сердца, без эмоций и уж тем более без души. Своё новое тело он использовал в качестве сосуда, благодаря которому мог ступать как в живой мир, так и в мир сновидений, где прямо сейчас он шёл к хрустальному гробу*, где покоилась спящая Николетта, которую необходимо было разбудить ото сна одним-единственным поцелуем нелюбви*, и миру явится новая Гоголь.***
— Милочка! О чём ты только думала, когда по своим сновидениям изволила прогуляться?! Знала же ведь прекрасно, что этот чёрт, будь он не ладен, тебя и здесь достанет, так ещё и утащит за собой, в преисподнюю. Ты этого для себя и господина Гурó желаешь! — вовсю щебетала перед Николь Штольберг. Гадалка из раза в раз вглядывалась в лицо писательницы и не находила в нём ни сострадания, ни печали, ни радости. Николетта по-прежнему находилась в своём подсознании, вот только теперь компанию ей составляла вездесущая Анастасия Александровна. Женщина прекрасно понимала, что ни в коем случае нельзя оставлять эту бедную девочку совсем одну. «Ходит тут, рыскает проклятый демон. Чтоб у него все карты спутались!»— верещала про себя мадам Штольберг. Конечно, мысли женщины были обращены не кому иному, как N. Что же касается господина Гуро, в этом мире снов он власти не имел, так как являлся смертным, и ему ничего не оставалась, как ждать сигнала этой противной Анастасии Штольберг. Будь эта женщина частью их масонской ложи, то проблем, касающихся их косвенного сотрудничества ради будущего госпожи Гоголь, было бы гораздо меньше. Но, как говорится, в каждой хорошей истории бывают свои проблемы, которые даже тайное общество графа Бенкендорфа со всеми своими привилегиями и возможностями решить было не в состоянии. Не будем, пожалуй, о грустном, вам ведь наверняка любопытно, чем сейчас занимаются другие персонажи этой запутанной истории? Если вы могли вспомнить величайшего сыщика Петербурга, то, боюсь, мы вернёмся к нему немного позднее, чем вы того желаете. Ведь именно в данный момент Николетта Васильевну ни в коем случае не следует оставлять одну, ведь её темная сущность по имени Летта* давно ждёт часа выбраться на волю, стоит только переманить Штольберг на свою сторону и подчинить гадалку себе. Но не забывайте, дорогие мои, что Анастасия Александровна очень хитра, а порою даже коварна, и её магия, сокрытая в картах Таро, очень велика, вот только мадмуазель Летта ещё даже не догадывается, какую ловушку для неё заготовили там, наверху. Тёмной Гоголь лишь оставалось ждать спасения от своего не менее тёмного рыцаря. Вопрос лишь в том, захочет ли сам «рыцарь» оказывать ей такого рода великодушную услугу? Хватит вас мучить вопросами, пора бы перейти к сути, но до неё ещё так далеко!***
— Анастасия Александровна! Ну что вы, в самом деле. Неужели вам не любопытно узнать, что скажут вам ваши карты о нашем счастливом будущем с Якобом? — Летта состроила поистине невинное личико и похлопала своими золотистыми глазками.* Этот противный взгляд не укрылся от Штольберг. — Мадмуазель, как вас там....— Летта Гоголь, — гордо подняв голову, прошипела антипод. — Так вот Летта, боже мой, какое вы имя себе диковинное подобрать изволили, умора! Ничего более подходящего вы придумать не смогли? —Ваш разум так же бледен, как и мир снов настоящей госпожи Гоголь? — после сказанных слов, женщина разразилась громким хохотом, что бледное лицо Летты ещё больше побелело, а на острых скулах появились чёрные трещинки, подобно треснувшему фарфору. Заметив это, мадам Штольберг не моргала где-то пару секунд, после чего тихо промолвила: — Плохой знак для вас, моя дорогая. Похоже, что Николетта Васильевна просыпается. А это значит, пора бы вам вернуться туда, откуда вы явились, ведьма нечестивая, в лапы вашего господина.... — Никакой он мне не господин, Анастасия Александровна. Похоже, что вы забываетесь... — Прошу прощения? Какое право ты, жалкая копия, имеешь прерывать меня! И с чего вдруг такая несказанная наглость вперемешку с уверенностью, что именно тебе суждено проснуться вместо неё? Летта молчала. Она ждала, когда её лицо полностью покроется трещинами. Это могло означать только одно. У него получилось, и оболочка тёмной половины вот-вот рассыпется и она займет место настоящей Гоголь. Летту не волновала дальнейшая судьба писательницы, она только знала, что, лишившись тела Николь, станет бестелесным духом, который впитается в гнилую оболочку тёмной половинки и ляжет в хрустальную усыпальницу, где колыбельную ей будут напевать чёрные, как ночь, кусты увядших роз. — Потому что я знаю, что у него получилось. И никакой господин Гуро теперь не помеха. Грядет новая эра, мадам Штольберг, и в новой повести Гоголь Петербург окутает тьма, а если это случиться, то никакой обряд, задуманный графом по отделению меня от Гоголь, не произойдёт. —Если только они вдруг не решат, что Николетта и есть я. Она умрет, а я буду жить, — девушка оскалила свои тонкие белые клыки, и её тело развеялось прахом по саду.... — Нет...Гоголь, не вздумайте, я вам сказала. Это убьет его!— Ну что вы, прошу без формальностей. Зовите меня Тёмная, ну или Леттой. Тут уж как вам самой больше нравится. Она исчезла. И больше по своему сознанию Гоголь не бродила, отныне никогда.***
— Говори немедленно, где она?! — разъярённый Гуро стоял в своём кабинете с заряженным револьвером, направленным на господина N. — Спокойно, мой друг, спокойно. — Вот же она, ваша ненаглядная красавица — Николетта Васильевна. Дверь в кабинет с шумом приоткрылась, и в комнату зашла