***
Помню, как-то зашел у нас с Леголасом спор о Нимродэли и Амроте. С чего уж он начался, сложно сказать. Кажется, Леголас вспомнил, как они с отрядом переходили реку, названную именем Нимродэли. Слово за слово – и мы сцепились в словесной битве. Леголаса восхищала легенда о любви между королем Лориэна и отшельницей-эльфийкой. Нимродэль долго отказывала Амроту, но в конце концов согласилась выйти за него замуж с условием, что они оба уплывут в Валинор. Амрот ждал возлюбленную на корабле, когда разыгрался шторм и унес его в море. Король бросился в воду в надежде доплыть до берега – и сгинул. Нимродэль так и не добралась до Гаваней – неизвестно, что с ней стало. На мой взгляд, глупейшая история. Чем тут восхищаться? – Нет, ты только вдумайся, – доказывала я, – Нимродэль живет в одиночестве, вдали от соплеменников. Разве это не подозрительно? Мы шли вдвоем вдоль ручья, солнце уже близилось к закату, и его косые лучи окрашивали всё в золото. – Скорее, загадочно и интригующе, – ответил Леголас. – Должно быть, ее сородичи переселились глубже в лес, когда от Мории начала исходить опасность, а она осталась верна своему дому. – Но ты не можешь отрицать, что это кое-что да говорит о Нимродэли. – Да. То, что она смелая и верная. – Замкнутая, боящаяся перемен. – И все же король Амрот полюбил ее. Так что, думаю, прав я, а не ты. – Уж не знаю, что именно в Амроте пробудило любовь, – фыркнула я. – Но Нимродэль, заметь, долго отказывалась от свадьбы. И если она не боялась разоблачения… – Какого разоблачения?! – Повторю: она жила одна на водопадах. Может, ее изгнали за какое-то преступление. – Как тебе могла прийти в голову подобная мысль?! – Леголас так возмутился, словно речь шла о его родной бабушке. – Хорошо, оставим в стороне ее возможные преступления. Но если не это было причиной отказа от свадьбы, то, значит, как раз ее нелюдимость. Нимродэль понимала, что жизнь королевы – не для нее. Леголас помолчал: – Что ж, это уже больше похоже на истину. Ведь в итоге Амрот пообещал оставить свой народ и уплыть вместе с Нимродэлью в Валинор. – Два глупца, – буркнула я. – Оба пожертвовали ради друг друга всем, оставили свои дома и… все равно так и не соединились. – Может, поэтому их история до сих пор трогает каждого, – Леголас красноречиво взглянул на меня и закончил: – каждого нормального эльфа. Впрочем, тебя-то эта история тоже не оставляет равнодушной: ты даже покраснела. Я коснулась пальцами разгоряченных щек. Леголас был прав, этот спор вывел меня из равновесия. – Меня эта легенда раздражает. Подумай сам. Каждая девочка, услышав ее, начинает мечтать, что она будет сидеть себе у водопада, а ее найдет король. Главное – сидеть подольше. И никто даже не думает о том, что неравный брак – это не счастье, а трагедия. – Да почему же?! Я решила прощупать почву: допускает ли Леголас мысль о близких отношениях с теми, кто сильно ниже его по рождению. И чтобы это не выглядело подозрительно, заняла точку зрения, противоположную той, какая мне была выгодна. – Потому что любовь не может покрыть всего, – произнесла я. – И когда ты оставляешь свой привычный мир ради одного лишь эльфа, то и вся твоя жизнь зависит только от него. А если он погибнет, то что останется? С прошлым ты порвала, мир, в который он тебя привел, тебе не мил, а будущего без любимого ты уже не видишь. Что остаётся? Только уйти вслед за ним?! Под конец своей речи я почти кричала, сама того не замечая. Привел меня в чувство ошарашенный возглас Леголаса: – Да о чем ты вообще?! При чем тут Нимродэль? Мы остановились и повернулись лицом друг к другу. Я хотела было отшутиться, перевести тему разговора, но Леголас смотрел на меня с таким участием и беспокойством, что с губ сами собой сорвались слова правды, которую я сама только в этот момент и осознала: – О моих родителях. – Они повторили историю Нимродэли и Амрота? – осторожно спросил Леголас. – Почти. Мой отец был простым воином в пограничных землях, а мама жила в Карас Галадоне, в знатной семье. Ради него она порвала со своим прошлым миром, рассорилась с родней, уехала к нему. А он… вскоре погиб. Мама так и не смогла справиться с горем, привыкнуть к пограничью. И вернуться к прежней жизни не смогла. Она отправилась в Валинор, едва мне исполнилось пятьдесят лет. – Мне очень жаль, – Леголас покачал головой. – Моя мать тоже уплыла в Валинор. Я был еще ребенком. Я вгляделась в лицо Леголаса. Оно было печальным, но я не находила следов обиды или злости, которые испытывала сама. Странно, что до этого я никогда не думала о том, почему у Лихолесья нет королевы. – Почему она ушла? – Не знаю, Эмлинэль. Сколько ее помню, мама всегда была грустной и замкнутой. Отец говорил, что она слишком остро ощущала тень, исходящую из Дол-Гулдура. Но, возможно, было что-то еще. – Почему же, боясь Тени, она не забрала тебя с собой? – Так они решили с отцом, – Леголас пожал плечами вполне небрежно, но я почувствовала, что лучше не развивать эту тему. – А почему ты не уехала с матерью? – Она с детства говорила, что на совершеннолетие я сделаю выбор сама. И с детства готовила меня к жизни тут, в несовершенном мире. А меня с ранних лет тянуло к целительству. Не думаю, что мне бы нашлось занятие в Валиноре. Леголас пытливо заглянул мне в глаза, и под этим взглядом я произнесла то, в чем не собиралась никому признаваться: – Еще я надеялась, что если твердо скажу, что остаюсь, то и она в последний момент передумает и не покинет меня. Она не передумала. А я… я упрямая. Признаться, что приняла такое важное решение, руководствуясь хитростью и упрямством, было нелегко. Но какое же это, оказывается, облегчение – поделиться с кем-то своим стыдом. Не просто с кем-то – с Леголасом. Как он сумел вывести меня на откровенность? Неужели такой силой обладают его доброжелательное лицо и внимательные глаза? Леголас ободряюще улыбнулся: – Но сейчас-то ты не жалеешь о своем выборе? О своем выборе я не жалела, нет. Только о выборе мамы. Валинор я ненавидела за то же, за что ненавидела отца, – за то, что они отобрали у меня мать. Но Леголасу незачем знать таких подробностей. И его способность выводить меня на откровенность в этот раз оказалась недостаточно сильной. Я ответила коротко: – Не жалею. К счастью, Леголаса такой ответ вполне устроил. – Меня тоже не тянет в Благословенные земли. Может, это самонадеянно, но мне кажется, что здесь я нужнее. А еще в Валиноре нет ни людей, ни гномов, ни хоббитов. Там нет Гондора, а я его еще не видел. – По сравнению со мной ты видел целый мир. Чем больше слушаю ваши рассказы о чужих землях, тем теснее кажется Карас Галадон. – Спадет Тень – и путешествовать станет безопасно, – уверенно сказал Леголас. – Ты воспользуешься этим, чтобы посмотреть мир? – Уж до Эрин Гален точно доберусь, – рассмеялась я. – Я был бы счастлив оказать тебе то же гостеприимство, какое увидел с твоей стороны, – шутливо-церемонно ответил Леголас, но вдруг стал очень серьезен. – Почему-то я уверен, что мы еще встретимся, Эмлинэль. Точнее, мне хочется в это верить. Внутренне я ликовала. Впервые за время нашего знакомства Леголас заговорил о нашем с ним будущем. Правда, от этой вехи до признания в любви еще далеко, но нельзя забраться на вершину дерева, минуя нижние ветки. Наши взгляды встретились. Леголас смотрел, как умел только он: прямо и спокойно, но одновременно с тем непроницаемо. Я скопировала это выражение. Незачем ему видеть мою радость. Но пусть увидит, что я поняла значение и значимость его слов. Разговор иссяк, и мы молча продолжили путь. Солнце зашло, все вокруг стало по-вечернему зыбким и тихим. Именно в тот момент я почувствовала, что между нами есть настоящая связь. Не та, которую я пыталась создать сама с помощью хитрости и лжи, а истинная. Как это назвать? Родство душ? Искренняя привязанность? Как ни назови, а с того дня наши отношения изменились. Мы стали больше рассказывать друг другу о себе, делиться самыми дорогими воспоминаниями, мечтами и мыслями. Конечно, я продолжала свою игру. Показать себя с самого выгодного ракурса, ненароком вызвать ревность, удивить неожиданным суждением, одарить многозначительным взглядом или мимолетным прикосновением – проделывая всё это с холодным рассудком, я вместе с тем искренне наслаждалась нашим общением. Леголас – неординарная личность. И дело даже не в его уме, такте, чувстве юмора и талантах. Необычайное благородство и широта взглядов – вот то, что меня буквально завораживало в нем. Я не раз слышала его споры с гномом Гимли и видела, как постепенно их противоборство переросло в дружбу. И это только один из примеров, пусть и самый яркий. Так что я была уверена: если бы он полюбил меня, для него не стала бы преградой моя бедность или незнатное происхождение. С другой стороны, Леголас, хотя и оказывал мне знаки внимания, никогда не переступал грань приличия. Ни одно его слово или действие не давали мне права утверждать, что мы связаны чем-то большим, чем дружба. А между тем вряд ли какая-нибудь влюбленная девушка так ждала решительного шага от объекта своих мечтаний, как я от Леголаса. Вот только… произошло не совсем то, чего я ждала.***
Когда долго живешь в одном месте, успеваешь досконально его изучить и проникнуться симпатией к отдельным уголкам. Все больше времени проводя наедине с Леголасом, я часто приводила его в такие уголки. В этом было особое удовольствие – делиться «своими местами» и наблюдать за его реакцией. У меня, например, было любимое бревно, перекинутое через ручей. Зимой именно с этого бревна открывался лучший вид на закат. А еще маленькая уютная полянка на пригорке, окруженная папоротником. Места на ней – едва-едва на двоих. Мне нравилось думать, что больше никто не обратил внимания на этот пятачок, куда я приходила в ясные дни, чтобы побыть наедине с собой в окружении перистых листьев. В тот день, о котором пойдет речь, я решила отвести Леголаса за пределы Карас Галадона – к небольшому гроту с водопадом. Нимродэль и Амрот познакомились в похожем месте, и я надеялась ненавязчиво вызвать у Леголаса мысли об этой легенде. Быть может, воспоминание о романтической истории подтолкнет его к решительным поступкам? Я шла впереди Леголаса по узкой тропинке, указывая дорогу: прекрасная возможность дать ему беспрепятственно полюбоваться собой. Разговаривать было неудобно, и мы оба молчали. Ветви деревьев нависали над тропкой, образуя туннель и норовя зацепиться за платье, растрепать прическу. Когда мы уже почти пришли и спускались к воде, я нарочно поскользнулась, и Леголас подхватил меня под локоть. Дальше мы шли рядом, держась за руки. Неглубокий грот был прикрыт прозрачной занавесью водопада, переливающейся радугой на солнце. Мелкая галька на дне ручейка и крупные валуны по берегу дополняли картину. Я повернулась к Леголасу, чтобы оценить его реакцию. – Это место стоило того, чтобы продираться сквозь кусты, – улыбнулся он, – и твоей испорченной прически. Я взглянула на свое отражение в воде: по дороге несколько веток зацепились за волосы и вытянули пару прядей. Что ж, и это можно обернуть себе на пользу – то есть на пользу моей игре в обольщение. Усевшись на валун у ручья боком к Леголасу, я начала неторопливо расплетать косу и откладывать на колени ленты. Села так, чтобы солнце золотило волосы и чтобы Леголас это видел. Движения потекли плавно, как вода. Распущенные волосы волнами заструились по плечам. Есть что-то чарующее в длинных волосах. Помню, что меня саму в детстве завораживало, когда мама по утрам переплетала косы, проводя гребнем по всей длине. Леголас, похоже, тоже попал под чары, потому что не произнес больше не слова и, кажется, даже не шевелился. Только раз коснулся моих волос и в ответ на мой вопросительный взгляд чуть смущенно произнес: – Листок запутался. «Надеюсь, и ты, Зеленый Лист, запутаешься в моих сетях», – подумала я, посылая Леголасу свою самую загадочную улыбку. Я уже начала переплетать пряди, когда Леголас вновь нарушил молчание: – Завтра наш отряд покидает Лотлориэн. Я уронила руки – волосы вновь растеклись по плечам – и повернулась к Леголасу: – Что?! И ты говоришь об этом только сейчас?! – Я и сам узнал лишь утром. Как же я не заметила, что сегодня Леголас смотрит на меня как-то особенно пристально и печально? Зря я гордилась своей проницательностью. Но как же так?! Последний день! А моя цель так и не достигнута! Леголас не признался в любви, не предложил выйти замуж, не… Удивление, злость, разочарование, обида… Я отвернулась, чтобы скрыть свои эмоции. Вдохнула, выдохнула и вновь взялась за прическу. Возьми себя в руки, Эмлинэль, еще не все потеряно. Быть может, он именно сейчас хочет сказать тебе нечто важное. А даже если нет, в твоих силах устроить такое прощание, после которого Леголас только и будет думать, что о новой встрече. Леголас что-то говорил о том, как ему жаль покидать Лориэн, как он благодарен мне и всем здешним эльфам за гостеприимство… Одним словом, он говорил совсем не то, что я хотела услышать. Поэтому я продолжала отрешенно вплетать в волосы ленты. Наконец Леголас не выдержал: – Скажи хоть что-нибудь! О, нетерпение в голосе, волнение. Очень хорошо. Потомим еще немного. Я заговорила, лишь когда завершила прическу. Сбивчиво, отрывисто: – Не знаю, что и сказать, Леголас. В голове столько всего… Я и не ожидала, что твой… ваш отъезд… вызовет столько… такую, – я с беспомощным видом, хотя внутри была сосредоточена как никогда, повернулась к Леголасу. – Когда я успела так... привыкнуть к вам? В его глазах промелькнуло счастье? Облегчение? Неужели он ждет, что я сама признаюсь ему в любви? – Я очень благодарен тебе за все, – как-то неловко проговорил Леголас. – Ты… удивительная. Конечно, не такого ответа я ждала. Неужели за целый месяц всех своих ухищрений я заслужила лишь благодарность и сомнительный комплимент?! Что ж, раз робкие признания скромной девы не возымели действия, попробуем иначе. Перестав сдерживать эмоции, я вскочила и с силой пнула небольшой камушек. Он упал в воду, взлетели брызги. – Как же я злюсь на себя! – горько проговорила я. – С тех пор как меня покинула мать, я старалась ни к кому не привязываться. Так следила за собой! Но тут приходите вы, и я забываю обо всякой осторожности. И все из-за моего любопытства! Только произнеся эти слова, я поняла, насколько они правдивы: даже давних друзей я держу на расстоянии, насильно отодвигаю от себя тех, к кому меня тянет. – Эмлинэль, – по тому, как Леголас произнес мое имя, я поняла, что моя игра еще не проиграна, – идет война, и я просто не имею права говорить о будущем. Но я не твоя мать – я не покидаю Средиземье. Всего лишь ухожу на войну без надежды вернуться живым. Я ударила его. С размаха ударила кулаком в плечо. Не знаю, кто из нас двоих сильнее удивился этому. – Прости, – прошептала я и обхватила одну руку другой, опасаясь повторного самоуправства с ее стороны. – Никогда не говори, что надежды нет. Леголас потер плечо и повторил эхом: – Прости. И хотя взгляд его говорил о многом, я поняла, что не получу признания в любви. Что ж, значит, пришло время прощаться. Вновь смирив эмоции, я с задумчивым видом вытянула из волос зеленую ленту, взяла Леголаса за руку и намотала ленту на запястье. Завязала тугой узел. Не выпуская его руки, подняла взгляд, вложив в него спокойствие, тепло и твердость. Пусть не думает, что я жду от него обещаний: Эмлинэль, которую он знает, не из тех, кто выпрашивает любовь. – Спасибо. Я буду хранить твой подарок, – сказал он, накрывая мою ладонь свободной рукой. – Это он будет хранить тебя. – Почему мы не встретились в другое время? – тихо произнес Леголас. – Проклятая война! – Но это она привела тебя сюда. – Эмлинэль, я клянусь… – начал Леголас, но я перебила его. – Нет, Леголас, не нужно. Он замолчал. Всё. Идеальная минута для того, чтобы уйти. Почему же так тяжело оторвать взгляд от лица Леголаса? Я усилием воли заставила себя отпустить его руки. – Пойду попрощаюсь с остальными. А ты… не иди сейчас за мной, ладно? – я сумела изобразить голосом дрожь и тут же «скрыть» ее за коротким кашлем. – Останься тут. Грот ведь и правда красивый. Леголас прижал ладонь к сердцу и поклонился. На запястье блеснула зеленая лента. – Да осияет звезда твой путь, Леголас Трандуилион, – прошептала я и скрылась за деревьями. На глаза навернулись слезы. Пусть он не сказал того, чего я ждала, пусть я даже ненавидела его за это, но при мысли, что Леголас уходит из моей жизни, стало по-настоящему тоскливо. Нет, я не полюбила его, но пока пыталась привязать его к себе, не заметила, что и сама привязалась. Как глупо получилось! Как глупо и грустно. Пусть он не погибнет на этой войне. Пусть он вернется за мной в Лориэн. Моим мечтам было предрешено сбыться лишь наполовину.