***
Тревога давно уже висела в воздухе зябким туманом. И мерещилось: вот-вот грянет что-то страшное. А впрочем, почему мерещилось? – зналось. Война встряхнула все земли, коснулась и нашего дома, защищенного силой Владычицы Галадриэли. Я жадно ловила всякую новость, что приникала за высокие стены Карас Галадона, предчувствовала беду, но весть о первом нападении на Лотлориэн все же стала настоящим ударом. Из города к границе потянулись воины и телеги с лекарствами и оружием. Мы в Доме Целительства спешно резали ткань на перевязку, укладывали кровоостанавливающие и болеутоляющие снадобья в ящики с сеном. Вспоминать о своих глупых играх в обольщение и переживать о судьбе отряда, покинувшего Лотлориэн, мне стало недосуг. Вслед за первым штурмом последовал второй, а затем и третий. Карас Галадон наполнился ранеными, работы стало столько, что я едва успевала поспать. И чуть не пропустила известие о том, что Келеборн готовит ответный удар на Дол-Гулдур. Узнав об этом, я бросилась к Первой Целительнице с просьбой отпустить меня вместе с армией. В походном лазарете ни одна пара рук не будет лишней. Первая принялась было отговаривать, но вдруг оборвала себя и кивнула: – Пойдёшь под начало Галукамэ. Он ведь первый учил тебя лекарскому делу? Что за радостная весть в эти темные дни! Я не видела Учителя с тех пор, как покинула приграничные земли. А ведь он не просто учил меня, но и близко дружил с матерью, относился ко мне чуть ли не по-родственному. Почему я рвалась пойти с войском? Должно быть, не терпелось взглянуть на Лихолесье, о котором столько слышала страшных баек с самого детства и о котором с непередаваемой нежностью отзывался Леголас. Я не боялась того, что наша атака будет отбита и армия разгромлена. Мне казалось, что лазарету ничего не грозит, ведь он всегда идёт в хвосте войска. К тому же поведут нас сами Владыки Лотлориэна. Одним словом, я была поразительно беспечна для эльфа, выросшего на границе Леса. Любопытство тянуло меня, и я не давала себе труда ощупать почву под ногами, прежде чем кинуться вперёд.***
– Птичка! – встретил меня Галукамэ. Я уже покинула Карас Галадон, но еще не ощущала всего величия происходящих событий. В походной одежде, с небольшим узлом за плечами – мне тогда казалось, что иду в один из недалеких походов за целебными травами. Два дня, самое большее неделя – и вернусь на родной талан отсыпаться после утомительного путешествия. Отряд целителей расположился в стороне от воинов, и я легко его нашла. Учитель поднялся от костра мне навстречу – ни капли не изменившийся, родной. Все такой же спокойный и твердый, по-отечески сверху вниз смотрящий на всех вокруг. – Как ты повзрослела, Эмлинэль! – покачал он головой, оглядывая меня с головы до ног. – Похорошела. Поумнела ли? Я засмеялась. – Узнаешь, если представится случай. Галукамэ чуть нахмурился, и я оборвала смех. – Представится. Не по ягоды идем. Неловкое начало не испортило встречи. Я забросала Учителя вопросами о друзьях и о родном селении, он дотошно расспросил про мои успехи в деле врачевания. Едва ли не экзамен устроил. Моими ответами, кажется, остался доволен. – Не сидится тебе на месте, Эмлинэль, а? – произнес он, когда я уже отправлялась искать место для сна. – Птичка ты безгнездая. Я повернулась было ответить, что у меня вообще-то в Карас Галадоне есть свой талан, но Галукамэ лишь рукой махнул: иди. Не стала отвечать. Но эта последняя его фраза вспоминалась после не раз. И чем больше с того разговора проходит времени, тем вернее кажутся эти слова. Нет у меня гнезда и не было никогда по-настоящему. Что-то гонит все дальше и дальше, не позволяя ни одно место назвать в душе своим домом.***
Еще до рассвета началась переправа через Андуин. Легкие лодки ныряли в густой туман и тут же пропадали. Другие уже возвращались, чтобы принять на борт новых воинов. Серые лориэнские плащи растворялись в серых клочьях тумана. Там, на другом берегу, что ждет нас? Слава или гибель? Рядом со мной появился Галукамэ. Понаблюдал молча за переправой, одобрительно покивал слаженности и скорости воинов. – Как думаешь, Эмлинэль, широк ли здесь Андуин? Я никогда раньше не подходила близко к Великой Реке: страх перед обитателями противоположного берега удерживал. – Саженей пятьдесят, – прикинула я. – Может, и пятьдесят, – отозвался он и поторопил: – Пойдем-ка собираться, уж скоро и до нас очередь дойдет. Когда я с поклажей за плечами вернулась к воде, солнце уже встало и туман разошелся. Андуин оказался втрое уже, чем я предположила. Мы с Учителем переглянулись. – Когда я впервые подошел к Андуину, тоже стоял туман. И мы тоже гадали о его ширине и о том, каким окажется противоположный берег. Я в ту пору был беспечен и полон надежд – и мне казалось, что река едва ли шире пяти саженей. Иные эльфы, подобно тебе, полагали, что преграда огромна. Точнее всех ширину реки указала Галадриэль, хотя тоже впервые видела Андуин. – Галадриэль? Ты пришел в Лотлориэн вместе с ней? – удивилась я. – С ней и многими другими. Тогда еще стоял Эрегион. Я во все глаза уставилась на Галукамэ. Я знала, конечно, что он немолод, но Эрегион! Это королевство пало еще в конце Второй Эпохи. Не замечая моего взгляда, Учитель продолжал: – Галадриэль всегда была прозорливее прочих. И удачливее. Тем, кто идет за ней, нечего бояться. Впрочем, и забывать об осторожности тоже не следует. – Я думала, ты родился в Лотлориэне, – выдавила я из себя. – А ты, значит, даже с Владыками знаком. И никогда не говорил об этом. Вы поссорились? Почему ты живешь не в Карас Галадоне? – Я и там успел пожить. И половина библиотеки в Доме Целительства собрана еще моими трудами. Впрочем, может, уже не половина, а четверть. И с Владыками я не ссорился. – Почему ты оставил город? Пока ты учил меня, я думала, что ты… – я замялась, но все же продолжила: – местечковый лекарь. И что в Карас Галадоне я найду более опытного и мудрого наставника. Но на деле оказалось, что ты, если бы захотел, мог с легкостью заменить Первую Целительницу, хотя в ее распоряжении больше книг, инструментов и… власти. Учитель пожал плечами. – Игры за власть вредны таланту. Они отнимают много сил и времени, занимают мысли и отравляют душу. А в Карас Галадоне волей-неволей приходится вести эти игры, не так ли? – он остро глянул на меня. – Хотелось бы думать, что тебе они тоже скоро прискучат. И что ты научишься судить людей не по титулам, а по делам. Я покраснела. Заслужила ли я эту неожиданную отповедь? Просила ли я о поучении? Не стоило называть Учителя местечковым лекарем. – Ты – лучшая моя ученица, Эмлинэль, – уже мягче продолжил Учитель. – И я с самого начала знал, что ты не сойдешь с пути целительства ради более легкого искусства. Ведь твой выбор определила смерть отца. Я могла бы молча кивнуть, но сейчас мне хотелось быть откровенной. Учитель знал о моем честолюбии, и перед ним мне не нужно было строить из себя самоотверженность и излишнее благородство души. – Вовсе нет. Или – не только это. Я видела, что целителей уважают, что к их мнению прислушиваются. Мне тоже этого хотелось. Я повернулась к Учителю. Осудит ли он меня вновь? Но он лишь кивал с понимающей улыбкой. – Ты этого добьешься, птичка, – пообещал он. – Лишь бы тебе было что сказать, когда твое слово получит вес. А получит оно вес тогда, когда тебе будет что сказать. Просто пообещай, Эмлинэль, что постараешься оценивать новых знакомых сначала по делам и лишь затем по титулам и званиям. Мне на мгновение показалось, что Учитель намекает на Леголаса. Впрочем, нет, откуда бы ему знать?.. – Но ведь это всегда происходит само собой, – возразила я. – Сначала мы видим лишь внешнее – возраст, пол, одежду, род занятий – и лишь позже узнаем, каков из себя новый знакомый: веселый или угрюмый, щедрый или скупой, умный или глупый. – Я немного не о том, – учитель помолчал, подбирая слова. – Некоторые маски намертво прилипают к лицам, но мне хочется, чтобы ты умела мысленно снимать их. Когда встречаешь короля, сложно не забыть о том, что он способен ошибаться или действовать не в интересах государства, а по личной прихоти. Когда встречаешь преступника, сложно увидеть в нем светлые стороны. И тот, и другой – просто эльфы. Меня уже начал раздражать его назидательный тон, и я не удержалась от замечания: – Кажется, наши уроки продолжаются. – Этот урок обычно преподносит сама жизнь, но порой он обходится слишком дорого. Я не сдавалась: – Разве короли не потому становятся королями, что умеют принимать сложные, но верные решения, умеют управлять целым государством? Это и об их личности говорит. А преступник! Если эльф сознательно и не единожды преступил закон, разве это не характеризует его? – Отчасти это верно. Но лишь отчасти. – Почему ты говоришь мне все это именно сейчас? – Потому что ты талантлива, умна и честолюбива. Когда ты покинула наше селенье, я не переставал думать о тебе. В некотором смысле я чувствовал ответственность перед твоей матерью, в некотором – просто привязался к тебе как к своей ученице. Направляясь сейчас к Карас Галадону, я ожидал нашей встречи и готовился к ней. Должно быть, я и правда уже не имею права тебя поучать, но все же выслушай старика. Поверь моему опыту, с твоим умом и твоими талантами, не говоря уж о красоте, не сегодня завтра ты окажешься в окружении влиятельных эльфов. И если прежде того не научишься оценивать сильных мира сего так же спокойно, как простых галадрим, можешь наделать ошибок. Прежде чем посмотреть на корону, посмотри в глаза. Обещаешь мне? Я кивнула, хотя не до конца поверила его словам: разве можно оценивать, например, Владык Лотлориэна наравне с моими друзьями? Или все же Галукамэ говорил не совсем об этом? – Что ж, я обещаю: когда встречу какого-нибудь незнакомого короля, сначала оценю его душевные качества, – с усмешкой ответила я Учителю. – Пообщаюсь с ним, выпью вина в честь знакомства и составлю о нем беспристрастное мнение. Когда вспоминаю взгляд, которым ответил на эти необдуманные слова Галукамэ, и то, что произошло позже, перо дрожит в руках. Будто бы мои слова были услышаны кем-то из Валар и ради шутки воплощены в жизнь.