Эльфы любят только раз

Как ни странно, со сборами я справилась достаточно быстро. Взяла самое необходимое: одежду, деньги, кое-какие памятные вещицы. Прикинув, какой вес выдержит одна лошадь, вторую сумку целиком забила книгами, которые мне позволили взять с собой из Дома Целительства. Мы тепло простились с Первой Целительницей, я искренне поблагодарила ее за все полученные здесь знания и умения, чуть менее искреннее пообещала написать письмо по прибытии, без искренней внимательности выслушала советы и напутствия. Еще с прошлого дня меня мучал вопрос, нужно ли сообщить Владыкам о своем отъезде, и если да, то как. Проблема решилась сама собой – в полдень мне передали, что Владыки ждут меня на Главном Маллорне. Я была, прямо сказать, в мыле после нескольких часов сборов, но не посмела заставлять Владык ждать. Наскоро сменив платье и пригладив волосы, я впервые в жизни поднялась в цитадель Карас Галадона. Я столько лет мечтала попасть сюда! А теперь неслась вверх по бесконечным ступеням, спиралью обхватывающим ствол гигантского древа, не обращая внимания на раскрывающиеся тут и там величественные залы и изысканные площадки. Владыки приняли меня в просторном тронном зале. Келеборн вполне дружелюбно, но сдержанно поинтересовался, не передумала ли я покидать Лотлориэн. Узнав, что нет, спросил, не нуждаюсь ли в чем-либо? Коротко кивнув на мое второе «нет», перешел к делам. Вручил мне пакет бумаг, наказав передать его королю Трандуилу. – Это очень ответственное поручение, – я с поклоном приняла бумаги. – Обещаю, что буду тщательно хранить их в дороге. – Не переживай чрезмерно из-за этих бумаг, – Келеборн едва замено улыбнулся, заметив мое волнение. – Они важны, но не бесценны. Через месяц я отправлю к королю Эрин Ласгален большой отряд, и... Кстати, ты можешь отправиться вместе с ним. Я был крайне удивлен спешкой, которую тебе навязал лорд Куинон. Лорд? Неожиданно… На мгновение я заколебалась. Как прекрасно было бы путь в новый для меня мир преодолеть вместе с лориэнцами! И вещей бы можно было взять с собой больше. Но мне так не терпелось сделать первый шаг в новую жизнь, что я в третий раз ответила Владыке отказом. – В таком случае не стану отнимать драгоценные минуты – возвращайся к сборам и прощаниям. И помни, Эмлинэль: Лотлориэн остается твоим домом. Король Трандуил не посмеет тебя удерживать, если тебе захочется уйти. Я поклонилась, прижав ладонь к сердцу, и тут впервые заговорила Галадриэль. До этой минуты она внешне безучастно слушала нашу беседу из своего высокого кресла, теперь же встала и шагнула ко мне: – Дитя, твой путь серебрится холодом разума, но на нем мне видна и едва заметная золотая нить сердечных порывов. Прислушайся к моему совету: позволь им помогать друг другу, а не враждовать. Глуп тот, кто всегда действует лишь под влиянием порыва. Но тот, кто не слышит собственного сердца, рискует никогда не стать по-настоящему счастливым. Я желаю тебе счастья, Эмлинэль. Спускалась я с маллорна с чувством облегчения: проницательность Галадриэли не позволила ей увидеть всей глубины моей расчетливости. Хватило и того, что она увидела холодность моего сердца. Уверена, даже самые близкие друзья не догадывались, насколько я далека от того, чтобы позволять эмоциям хотя бы в малейшей мере руководить мною. Даже порыв сменить родной Лориэн на Лихолесье я уже не считала эмоциональным поступком. Я смогла убедить себя в том, что мой разум втайне от меня самой просчитал: женить на себе Леголаса будет куда проще, если я буду жить рядом с ним. Ведь он и не обещал вернуться за мной… Долго размышлять о встрече с Владыками было некогда – до заката я занималась сборами. Оставшиеся вещи друзья обещали продать за месяц, а деньги отправить с отрядом вместе с кое-какой зимней одеждой и обувью, которые не поместились в мои сумки. Мы не расстались до самого рассвета. Вспоминали, как познакомились, как проводили вместе время. Мы много смеялись, обнимались и снова и снова обещали писать друг другу письма. Мне дали столько напутствий, что, вздумай я записать их, получился бы толстый талмуд. А сколько хорошего я услышала о себе, своей доброте, справедливости, честности и внимательности! Как же доверчивы были мои друзья! Я смотрела в их искренне печальные глаза и думала: отвернулись бы они от меня, если бы я сейчас раскрылась перед ними? Наверняка. Я давно выбрала внутренне одинокий путь. Быть честной – значит быть уязвимой. А мне нельзя позволить себе рисковать. И все равно, пусть они не знали меня по-настоящему, мои друзья были мне дороги. Я искренне грустила из-за предстоящей разлуки, искренне уверяла их, что благодарю звезды за нашу встречу. Закончилась моя последняя ночь в Лотлориэне. Друзья проводили меня до Андуина, обняли последний раз. Когда Куинон покидал мои вещи в лодку и оттолкнулся веслом от пристани, я не сдержала слез. – Удачи, Эмлинэль! Пусть Эрин Ласгален примет тебя тепло! Легкой дороги! Пиши! – выкрики друзей становились все тише, а утренний туман между нами – все гуще и плотнее. Расставание состоялось. Я глубоко вздохнула и заставила себя вернуться в реальность. Бегло осмотрела сумки – не забыла ли чего. Поправила плащ, чтобы в складки не проникала утренняя сырость. Уселась поудобнее. Все это время Куинон молча налегал на весла. Я хотела было поблагодарить его за деликатность, когда он нарушил молчание: – Все твои друзья… хм… довольно обеспеченные, да? Из знатных семей… – Правда? Не думала об этом, – небрежно ответила я. – Не думала? Неужели… А я уж было предположил, что ты именно так и отбираешь друзей, – я не успела ответить на эту грубость, когда он добавил еще одну: – Сама же ты – простая целительница, не так ли? И родом не из столицы, как я слышал. Я сжала кулаки, скрытые полами плаща, но ответила почти спокойно: – Если меня и привлекают эльфы из знатных семей, то лишь тем, что они прекрасно образованы и воспитаны, – я сделала ударение на последнем слове, надеясь, что Куинон поймет, что сказанные им только что слова не отвечают этому критерию. – Я тянусь к тем, кто мне интересен, даже если сама на их фоне рискую показаться менее заметной. – О, нет. Не рискуешь. И прекрасно это знаешь. – Если ты пытаешься комплиментом загладить вину за свою бестактность, то я принимаю это в качестве извинений, – произнесла я, хотя тон Куинона был скорее ироническим, чем восхищенным. Он что, из-за своего увечья предубежденно относится к красивым эльфам? Куинон ничего не ответил, я тоже не стала продолжать разговор. Мне стало одиноко и неуютно. Конечно же, Куинон не прав! Я вовсе не отбирала друзей по знатности или внешности, да и вообще их не отбирала ни по каким критериям. У меня была широкая сеть знакомств в Карас Галадоне, и закидывала я эту сеть как раз в надежде поймать крупную рыбу – кого-то из влиятельных вельмож, способных помочь мне подняться выше. Никто из моих друзей не был влиятельным вельможей. Вот! И Куинон не смеет обвинять меня в расчетливости. И все же как опасно близок он в своих обвинениях к тому, чтобы раскрыть мои взгляды на мир и сломать мои планы. Почему не видит того же, что другие, – добрую, милую целительницу, из благодарности отправившуюся в чужую страну? Я украдкой взглянула на него. Сосредоточен и спокоен, единственный глаз то и дело оглядывает все вокруг. Телохранитель короля, начальник королевской стражи. Должно быть, профессиональная подозрительность стала частью его натуры. При нем нужно тщательнее следить за своей маской, не позволить ему удостовериться, что она существует. Пусть думает и говорит обо мне что угодно – я буду спокойна и собрана. В этот момент я вспомнила разговор с Учителем. Он ведь тоже заметил, что я обращаю чрезмерное внимание на регалии. Но Галукамэ близко знал меня с детства, от него я еще могла принять это разоблачение. А этот Куинон… мой тезка Эмлиндиль… видел меня в общей сложности лишь пару дней, но как будто видел насквозь. Может, не врут про слепцов, что им открывается нечто, сокрытое от зрячих? Я тряхнула головой, заставив мысли угомониться. Подозрительность – в его характере. Наверняка он ко всем новым знакомым поначалу относится так же, как ко мне. Увидел моих друзей – сделал широкие выводы. Когда он поймет, что я общаюсь не только со знатью – а уж я постараюсь, чтобы он это понял как можно скорее, – его подозрения развеются. И тогда он придумает другие: такая у него, видно, натура. А у меня просто от усталости и переживаний последних дней расшалились нервы. Никто никогда не догадается о моем плане по обольщению Леголаса. Лишь бы этот план удался. Иначе мой переезд в Эрин Ласгален не имеет смысла. Лодка мягко ткнулась в берег, Куинон выскочил и подтянул ее дальше, подал мне руку: – Добро пожаловать в Лихолесье.