***
Мы ехали не торопясь, я видела, что мои спутники соблюдают уйму предосторожностей, но не видела причин для этого: нам даже ни разу не встретился ни один дикий зверь. Не раз я видела паутину на ветвях, но с каждым днём ее встречалось все меньше. Да и сам лес изменился: стал зеленее, светлее, веселее. Однажды вечером Куинон сказал, что на следующий день мы уже достигнем первого селения. Я по-настоящему обрадовалась этой новости: меня вымотали эти несколько дней верхом в компании двенадцати немногословных воинов, да ещё унизительное правило, касающееся справления естественных нужд... На следующее утро меня разбудила именно эта нужда. Я выглянула из шатра и обнаружила, что все ещё спят, а часовой отошёл в противоположный конец лагеря. Звать его, ждать, пока будут проверены все кусты… Нет, я бы не утерпела... А тут ещё обещание Куинона, что населённые земли уже близко – одним словом, я решилась нарушить правила. Тихонько выскользнула наружу, пригибаясь, бросилась к кустам. Когда я уже возвращалась в лагерь, то решила пройти немного другим путём, чтобы обогнуть заросли крапивы, в которые второпях вломилась. Ох, лучше бы я голышом станцевала в этой крапиве! Я уже сделала два десятка шагов к лагерю, когда краем глаза заметила слева какое-то движение. Повернулась и не успела вскрикнуть, как меня повалило навзничь что-то огромное и чёрное. От удара спиной о землю вышибло дух, несколько мгновений я не могла даже вдохнуть воздух, не то что позвать на помощь. Надо мной нависло многоногое и многоглазое чудище. Я замолотила руками и ногами и, наконец совладав с лёгкими, закричала. Чудище клацнуло челюстями возле моего лица – я едва успела увернуться – и в следующее мгновение отшатнулось от меня. В голове его торчала стрела. Паук – теперь я была уверена, что это он, – издал отвратительный свистяще-булькающий звук. Вторая стрела впилась в чёрное мохнатое брюхо через секунду после первой. Паук упал на спину, задергал лапами. Не спуская с него глаз, я продолжала лежать ничком. Ужас парализовал меня. В поле зрения появились два эльфа. Один подбежал к пауку, второй стал двигаться по дуге, не сводя напряженного взгляда с кустов и деревьев: должно быть, ожидал нового нападения. Прямо передо мной возник Куинон, дёрнул вверх за плечи, крутанул вокруг своей оси, осматривая с ног до головы, а потом вдруг разорвал рукав и укусил в плечо. Я закричала, попыталась вырваться, но он держал крепко. Через несколько мгновений оторвался от моей руки, что-то сплюнул на землю и кинул: – Да не дергайся ты! Если не отсосать яд, ближайшие сутки мы тебя не добудимся. Да и тебе приятного мало будет, поверь. Только сейчас я вспомнила короткую боль, пронзившую плечо за миг до падения. Паук ужалил меня! Я замерла и позволила Куинону делать, что нужно. Тем более что пальцы на этой руке уже начали неметь. Плюнув на землю в десятый раз, Куинон сказал: – Дальше нет смысла. Сейчас сварим противоядие – оно поможет быстрее избавиться от того, что в тебе осталось. Паучий яд действует быстро, – и добавил: – Хорошо, что она тебя ужалила не в сердце или печень. – Она? – только и смогла я из себя выдавить. Думать, что сейчас я могла бы быть уже мертва, совсем не хотелось. – Самка. У неё тут явно кладка, иначе бы ушла подальше от нашего лагеря. Мы вышли к моему шатру. Там в котелке уже булькало что-то густое и коричневое. – Чуть остынет – и пей, – велел Куинон. Я принюхалась. Различила несколько знакомых трав. – А… что туда входит? Я знаю рецепт сбора от яда змей, но это точно не он. – Пей, – грубовато подтолкнул меня к костру Куинон. – О лекарственных травах Лихолесья все узнаешь у дворцовых целителей… если доживёшь. А то, может, завтра ты решишь залезть в волчье логово или украсть мёд у диких пчёл? Куинон был в ярости – я наконец заметила это. И осознала, как глупо поступила. Оправдываться было бесполезно. Но и допустить, чтобы Куинон отчитывал меня на глазах у всего отряда, я просто не могла. Выбирать, как действовать, нужно было быстро. Я повинно склонила голову: – Прости. Простите меня все. Я поступила беспечно и поплатилась за это. И… я усвоила урок. Спасибо, что спасли меня! Я состроила самое виноватое и благодарное лицо, на которое в тот момент была способна. – Ещё одна такая выходка – и мы поворачиваем обратно, – буркнул Куинон и на том закончил. Сложно ругать того, кто ругает себя сам. Я выпила уже половину стакана горькой жижи, когда к костру приволокли паучью тушу и начали ее разделывать. Поначалу хотела отвернуться – так отвратительно выглядело это существо, – но потом любопытство взяло верх. По скорости и точности движений было видно, что эльфам это занятие не в новинку. Один вырезал жвало, приставил к отверстию фляжку и поковырял ножом – в горлышко тонкой струйкой полилась бесцветная жидкость. Второй эльф свежевал паука с противоположной стороны, и я не видела подробностей. – Что вы делаете? – я хотела подойти ближе, но не смогла встать: по телу разлилась слабость и сонливость. Яд действовал, пусть и слабо, и я со страхом и любопытством запоминала свои ощущения. – Яд отдадим целителям. Они используют его в снадобьях. Этот ответ вызвал во мне азарт: я ещё не доехала до цели пути, а уже дважды столкнулась с неизвестными мне способами врачевания. Как же много мне предстоит узнать! Сколь многому научиться! В этот момент Куинон взглянул на меня и усмехнулся: – Ты точно сумасшедшая. Тебе сейчас положено лежать в полузабытьи и трястись от пережитого страха, а тебя интересуют свойства паучьих ядов, – потом кивнул на кружку в моих руках и велел: – Допивай и иди спать. Сегодня никуда не едем. Я хотела было возразить, но в то же мгновение на меня накатила такая страшная усталость, что даже языком стало ворочать невмоготу. Не чувствуя вкуса, я влила в себя остатки лечебного варева, вползла на четвереньках в шатер и уснула.***
Когда я проснулась, уже наступила ночь. Я пошевелила руками и ногами, попыталась приподняться – тело слушалось, хотя в голове ещё было туманно. Я вновь закрыла глаза. Что ж, может, к утру полегчает. Сквозь ткань шатра я видела смутный огонёк костра, слышала, что кто-то примеряется к флейте: наигрывает тихонько отрывок то одной мелодии, то другой. Наконец он определился. Я лежала и пыталась вспомнить, откуда знаю эту мелодию, от которой мне вдруг стало так тепло на душе. Не только мелодию – в памяти всплыли и слова, а затем и голос, который пел мне эту песню. Голос Леголаса. Все время, что мы ехали по Лихолесью, я строила планы. Десятки планов. Какие слова сказать Леголасу при встрече. Как выглядеть. Как организовать эту встречу так, чтобы произвести наиболее сильное впечатление. Как вести себя с Леголасом вообще и, главное, как подтолкнуть его к решительным действиям. Но все эти планы были далеки от эмоций и моих чувств к Леголасу. А сейчас, услышав мелодию песни, которую он мне некогда пел, я вдруг ощутила, что соскучилась по нему и действительно очень хочу поскорее с ним встретиться. Это была незамысловатая походная песенка, слова которой обещали скорый отдых в кругу друзей и родных, – песня идущего домой. Неудивительно, что эльф, сидевший сейчас у костра, наигрывал именно ее: его-то дом становился с каждым шагом все ближе. А мой – все дальше. Обрету ли я в Лихолесье новый дом? Пока что Эрин Ласгален был суров со мною: в первый мой приезд на меня напали орки, теперь вот – паук. Каких ещё опасностей стоит ждать? Погрузившись в мысли, я не заметила, как начала тихонько подпевать мелодии: слова пришли сами собой, стоило только перестать специально вспоминать их. И тут же, к моей досаде, мелодия оборвалась. А через секунду по шатру похлопали ладонью, и голос Куинона поинтересовался: – Откуда ты знаешь мою песню, Эмлинэль? А вот это точно не входило в мои планы: рассказывать Куинону обо мне и Леголасе. – Что значит «твою»? Когда нужно подумать над ответом, проще всего – уточнить вопрос. Мне показалось, что молчание снаружи шатра звучало досадой. – Мою значит мою. Эту песню сочинил я. И мне очень интересно, откуда ее знаешь ты. К этому моменту я уже отбросила мысль соврать, что слышала песню в лазарете, когда нас охраняли лихолесские воины. Прикинула, будет ли вред от правды, и решилась на неё: – Кажется, я слышала ее от Леголаса, – небрежно заявила я, радуясь, что, сидя в шатре, мне необязательно следить за выражением собственного лица. – Так ты, значит, музыкант и поэт? Попытка перевести тему, конечно, провалилась. – Интересно… – протянул Куинон. – Почему ты не говорила раньше, что знакома с Леголасом? – Он жил в Карас-Галадоне, – нет, совсем уж небрежно о Леголасе говорить не стоит: я же, по идее, уже влюблена в него. Добавив в голос чуть волнения, продолжила: – и не избегал общения с простыми эльфами. Он часто пел песни родного леса. Тут я вспомнила, когда именно Леголас спел мне эту песню. Тогда я впервые привела его на любимую папоротниковую поляну. Леголас сказал, что в дне пути от королевского дворца есть похожее место. И что, когда он доезжает до неё по дороге домой, то всегда испытывает радость: конец пути близок, завтра он уже будет дома. Я заметила печаль в его словах и сказала: – Жаль, что моя поляна не может обещать тебе скорого возвращения домой. Леголас вдруг улыбнулся. – Когда я в следующий раз увижу Свою поляну, то вспомню Твою и этот день, – глаза его добавили: «И тебя», – но губам он не позволил произнести этого вслух. Помню, как мы сидели среди папоротников – плечо у плеча – и он пел эту песню: неспешную, но радостную, светлую, полную уюта и тепла. Разве мог сочинить такую суровый и подозрительный Куинон? Суровый и подозрительный удовлетворился моим последним ответом и больше ни о чем не спрашивал. Я же решилась спросить: – Когда вы уезжали за мной, о Леголасе не было вестей? Я слышала, что из всего их отряда погиб только один человек, но… – Я знаю, что Леголас жив, но задержится в Гондоре по меньшей мере до конца лета, – кажется, Куинон был недоволен такой задержкой не меньше меня. – Лес ждёт его. – Странно… Он так часто вспоминал родной дом… Что могло его задержать? Разве что… – меня осенило. – Помнишь, когда ты был в Карас-Галадоне, у нас гостили ривенделльцы? Леди Арвен – невеста нынешнего короля Гондора – Арагорна, который был в одном отряде с Леголасом. Наверное, он остался, чтобы присутствовать на свадьбе. Мне показалось, что Леголас очень привязан к Арагорну. – Вот как?… тебе показалось… – глубокомысленно протянул Куинон. Я не стала отвечать. Пусть думает, что хочет. На этом разговор был окончен. Куинон больше не брался за флейту, а я, поразмышляв ещё немного о неожиданно открывшемся для меня музыкальном таланте королевского телохранителя, снова погрузилась в сон.***
На следующий день мы наконец добрались до поселения эльфов. В Лотлориэне принято строить таланы на деревьях, здесь же жили в небольших домиках, жмущихся друг к другу и образующих круг. Внутри этого круга был вырыт колодец, а снаружи круг домов защищал густой частокол деревьев. Думаю, не проведи меня Куинон в узкий проход между ними, я бы прошла мимо, не заметив, что в двух шагах от меня кипит жизнь. Мы прибыли уже на закате. Встретили нас весьма радушно, а к Куинону отнеслись прямо-таки с почтением. Впрочем, и мне не приходилось жаловаться на прием: той ночью я наконец-то спала под крышей и на мягкой кровати. Наутро весть о прибытии нашего отряда разнеслась по всему кругу, как здесь называли селение, и в нашу честь даже устроили небольшой праздник: накрыли столы, настроили музыку. На меня – гостью из Лориэна – смотрели как на чудо. Да и я разглядывала местных жителей с любопытством: какие они? чем отличаются от моих прежних соотечественников? Да, они как будто смотрели более напряженно и настороженно, но разве можно в этом винить тех, кто так близко жил от Дол-Гулдура и кто первым принял на себя атаку орочьего войска? Зато эти эльфы и веселились на полную: думаю, с не меньшим неистовством, чем сражались с врагами. Только теперь это было нечто противоположное ярости… Упоение? Пожалуй, так. Мои спутники легко сбросили с себя сосредоточенность и собранность, с которыми не расставались всё наше путешествие. Я с удивлением обнаружила, что они умеют звонко смеяться, дурачиться в танце и подмигивать симпатичным эльфийкам. Они – это про всех, кроме Куинона, конечно. Его взгляд хотя и потерял немного в напряженности, не стал менее суровым и острым. Он стоял в стороне от общего веселья, вел неспешную беседу с главой селения и время от времени зорко оглядывал поляну. Я старалась не смотреть на него, дабы не портить себе настроение. Мне, как и всем, хотелось забыть обо всех опасностях и сложностях и позволить радости жизни разлиться от макушки до пальцев на ногах. Гостья из Лориэна, я оказалась в центре внимания и наслаждалась этим. Головокружительное чувство – знать, что каждый из присутствующих краем глаза, краем сознания следит за тобой, что каждый хочет узнать о тебе больше, каждый хочет прикоснуться, рассмотреть, расспросить. А когда я стану женой их принца, на меня обратят внимание все жители Эрин Ласгален, даже те, что меня в глаза не видели и не увидят. Эта мысль пьянила не меньше выпитого в ту ночь вина, но я не теряла головы и вела себя достойно будущей принцессы Лихолесья. Потом – после свадьбы – все эти эльфы будут вспоминать меня и рассказывать друзьям из соседних селений, как повезло их принцу. Праздник закончился, когда звезды уже начали гаснуть, и Куинон был настолько добр, что позволил выспаться своему отряду. Я проснулась лишь под вечер следующего дня, поела и снова легла спать. Накопленная ли усталость сказалась, или еще действовал паучий яд, но по-настоящему отдохнувшей я почувствовала себя лишь на следующее утро. Мы быстро собрались, попрощались с гостеприимным селением и его жителями и отправились дальше. Расслабленность больше не покидала моих спутников. Мучительное правило о посещении кустов было снято. Даже лошади, кажется, почуяли близость дома: то и дело без понуканий пускались вскачь. А дня через три мы выехали к полю, покрытому кудрявым папоротником. Я тут же вспомнила слова Леголаса и произнесла их вслух: – Еще день – и будем дома. Куинон, ехавший чуть впереди, обернулся ко мне. Я сделала вид, что не заметила – отвернулась в сторону, будто что-то разглядывая между деревьев. И кто меня за язык тянул? Вовсе не обязательно, чтобы о моей дружбе с Леголасом заранее знали во дворце. А впрочем… Куинон не похож на того, кто станет распускать слухи или даже обсуждать свои мысли с друзьями. Не похож он на того, у кого есть друзья. А вот мне нужно постараться этих самых друзей завести поскорее. Леголас Леголасом, а до его приезда мне нужно успеть стать не просто гостьей из Лотлориэна и не просто одной из целительниц – мне нужно стать в глазах дворцовых эльфов той, что достойна замужества за принцем.