Эльфы любят только раз

В Залах Врачевания каждую ночь оставался один из целителей на случай срочной нужды кого-нибудь из дворцовых обитателей. Лаухен говорил, что это излишне: если кому-то понадобится врач, всегда можно послать гонца за ним лично. Однако даже главный врачеватель не мог изменить издавна заведенного порядка. Я жила в Лихолесье уже около месяца, и наконец пришла и моя очередь провести ночь во дворце. Это было очень кстати, потому что можно было в тишине и спокойствии, не отвлекаясь на другие дела, закончить варить свое зелье по последнему выверенному рецепту. Зелье – это, пожалуй, достойное название тому, что у меня получилось. А виной всему болотно-зеленый цвет и резкий удушающий запах моей мази. Увы, чем лучше был производимый эффект, тем хуже становился запах, и я пока не могла придумать, чем его заглушить. Было несколько идей на этот счет, но я еще не успела их испробовать. Этой ночью можно было бы заняться и этим. Но успела я только сварить лекарство в его вонючей ипостаси, остудить его и переложить в керамический горшочек с так плотно прилегающей крышкой, что запах почти не покидал сосуда. Стоило мне только отставить зелье, как в Залы Врачевания ворвалась плачущая эльфийка, судя по платью, служанка. Несколько минут я потратила на то, чтобы ее успокоить, и только потом с трудом выудила у нее причину слез. Несчастная девушка сегодня впервые прислуживала за ужином королю и так волновалась, что уронила столовые приборы, подходя к столу. Один из ножей воткнулся в руку короля. На этом месте рассказа рыдания возобновились, и я, не теряя времени, начала собирать в корзинку все необходимое. Мысли взвихрились, словно сухие листья под порывом ветра. Я попаду к королю! Покажу ему свой целительский талант! Слухи об этом мгновенно разлетятся по дворцу и помогут мне начать заводить полезные связи. Да и в глазах других целителей я вырасту, что совсем не будет лишним. Если бы в зале не было посторонних глаз, я бы пустилась в пляс от счастья: какая удача, что это случилось именно ночью и именно в мое дежурство. – Куда именно воткнулся нож? – уточнила я сухо, зависнув в раздумье над свежесваренным зельем. – Пальцы, кхм, сильно повреждены? Эльфийка, не прекращая всхлипывать, растопырила пятерню и показала на мягкое место между большим и указательным пальцем. Я ободряюще улыбнулась. – Милая, это совсем не страшная рана. Тебе очень повезло. То есть королю. Эльфийка выпучила на меня блестящие от слез глаза: – Ох, что ты?! Я ранила короля! Что же со мной теперь будет? Посадят в темницу? Навек обрекут на жизнь в подземелье без лучика солнечного света? Я поспешила ее успокоить: – Сейчас я забинтую рану короля и замолвлю за тебя словечко. Уверена, твоя оплошность не повлечет таких страшных последствий, что ты себе вообразила со страху. Не могу представить, что нужно сделать, чтобы эльфа наказали таким жестоким способом. Служанка кивнула: – Спасибо! Я провожу. Мы почти бегом устремились по коридору. Я не считала повороты, подъемы и спуски, но успела удивиться тому, как велик дворец. Мне был открыт доступ во многие его части, но служанка, минуя охрану в полном боевом облачении, вела меня в самое сердце горы – в королевские покои. Остановились мы у высоких дверей. Перед ними стоял непривычно хмурый Галион. Сколько раз я ни встречалась с дворецким, каждый раз он излучал довольство и радушие. Сейчас же брови Галиона были сдвинуты, руки скрещены на груди. – Эмлинэль, ты? А… больше никого из врачевателей нет во дворце? Я сдержала негодование и ответила спокойно и деловито: – Нет. Позволь мне пройти. Галион потер переносицу: – Не знаю, что и делать. Он сказал, что не нужно никого звать ради царапины. – Но я уже здесь. И, судя по словам служанки и твоему виду, речь не о царапине, – он еще мялся, и я добавила: – Не бойся. Войдем вместе. – Я не боюсь! – оскорбленно воскликнул Галион. Шпилька возымела действие: он приоткрыл одну из створок двери и проскользнул внутрь. Я открыла дверь пошире и вошла следом. Отказу Трандуила от помощи я не удивилась. Знавала я многих мужчин, для которых обратиться к врачу было ниже их достоинства. Знала я и как с ними обращаться. Так что все, что мне сейчас требовалось, – забыть, что передо мною король. Я прикрыла дверь, негласно заявляя, что намерена тут остаться надолго, и повернулась к ней спиной. У дальнего конца просторного ярко освещенного зала стоял длинный щедро уставленный блюдами и кувшинами стол, по центру которого сидел Трандуил. Нас разделяло шагов двадцать, но я мгновенно выхватила взглядом окровавленную салфетку, намотанную на левую кисть, и недовольную морщину между бровей. Этот зал был рассчитан на большие пиры, этот стол бы легко вместил три десятка эльфов. И одиноко сидящий тут мужчина мне показался на мгновение таким одиноким, таким беззащитным… – Я же сказал, что не нуждаюсь в помощи, – сурово проговорил король, не повышая голоса. Мне нестерпимо захотелось развернуться и выйти вон. Я вынудила себя сделать шаг вперед. – Простите, что нарушил… – начал мямлить Галион. Ну, эдак нас мигом выставят за дверь. Я перебила его, сделав еще один шаг: – У меня еще не было шанса поблагодарить за оказанное гостеприимство, государь. Позволь сделать это сейчас. Трандуил прищурился, потом удивленно поднял брови. – Меня обманывают зрение и слух… То есть… Эмлинэль? Так ведь твое имя? В обе наши короткие встречи у меня был сорван голос, да и внешний вид оставлял желать лучшего. Неудивительно, что Трандуил не сразу узнал меня. Польстило, что вспомнил мое имя. Впрочем, и он сегодня выглядел иначе, чем в те наши встречи. Не воин в сверкающих доспехах. Не король-предводитель в походном шатре. За столом сидел мужчина в свободных одеждах простого кроя. Разве что дорогие ткани и серебряные столовые приборы говорили о статусе трапезничавшего. Этот домашний вид Трандуила помог мне справиться с волнением. «Я лекарь, он больной. Вот и все», – сказала я себе, а вслух произнесла: – Позволь осмотреть рану, государь. – Я уже ответил отказом, – раздраженно сказал Трандуил. «Я лекарь, он капризный больной», – напомнила я себе и сделала еще пять шагов вперед. Галион остался на месте. – Уверена, рана действительно пустяковая. И все же я прошу как о милости: позволь помочь. Это не отнимет много времени, а для меня будет крайне полезно. Сквозь раздражение Трандуила мелькнуло любопытство, и я, все так же медленно приближаясь, продолжила: – Пока я всего лишь чужеземка, поселившаяся в Эрин Ласгален. Всего лишь целительница, ничем не заслужившая место в дворцовых Залах Врачевания. Все смотрят на меня настороженно и испытующе: кто я такая и чего стою? Разве помощь королю не упрочит мое положение, не расположит ко мне других эльфов? У меня не было времени на раздумья и выбор аргументов, поэтому я сделала ставку на правду. Расчет был прост: мужчинам нелегко признать свою слабость, а вот оказать простую услугу женщине – всегда пожалуйста. Трандуил едва заметно улыбнулся – я бы и не заметила, если бы сейчас не следила за ним с таким напряжением. – Как же, как же, припоминаю. Честолюбие и смелость. Боюсь, что, если откажу, перевязка будет проведена силой. Я улыбнулась в том смысле, что «разве может хрупкая женщина одолеть могучего короля-воина?» и «восхищена чувством юмора и проницательностью короля». Сделала последний шаг и остановилась у стола, внутренне торжествуя победу. – Прошу – руку. Трандуил милостиво протянул руку через стол. Я сняла салфетку и осмотрела кисть с обеих сторон. «Это просто мужская продырявленная ножом рука, – уговаривала я себя. – На ней нет короны. Пара перстней не в счет. Ухоженная, но не изнеженная. Давай сосредоточимся на ране, а не на том, что ее получил король». – Теплая вода, кипяток, несколько мисок, полотенца, ножницы, – бросила я за плечо. Галион не шелохнулся. – Галион, – негромко позвал Трандуил, и дворецкий тут же сорвался с места. Я слышала, как он, уже за дверью, отдавал распоряжения. Отпустив руку, я обошла стол, пододвинула стул к высокому креслу короля и начала обустраиваться: сдвинула в сторону посуду, разложила содержимое корзины. Все молча и деловито, как и положено целителю в присутствии больного. Одно только мне нужно было проговорить. – Что будет с несчастной служанкой? – я подняла глаза на Трандуила. – То есть? – Она боится суда и наказания. – Хм… Ей точно не придется больше прислуживать мне за столом, – поморщился Трандуил, – но это была лишь досадная случайность, а не злой умысел. Я не караю за подобное. Быть может, Галион в назидание отправит ее мыть кухонные полы на неделю, но это уже его дело. В этот момент как раз вошел главный дворецкий и несколько слуг. Они быстро и бесшумно оставили все на столе и исчезли. Я залила кипятком в двух мисках разные сборы трав, затем набрала теплую воду в еще одну миску, вновь завладела рукой Трандуила и принялась осторожно отмывать подсохшую кровь. Рана кровоточила, но не обильно, и была не сквозной. – Действительно, пустяк, – пробормотала я. – Однако… Боюсь показаться нескромной, но… Трандуил перебил: – Ты не скромна, не пытайся таковою и казаться. Говори. Ой. Вот как! Эту маску придется забросить в дальний угол. – Одним словом, все это, как мы выяснили, лишь досадное происшествие. Но ты, государь, выглядел крайне рассерженным, когда я только вошла. – Теперь, значит, не выгляжу? – прежнее раздражение вновь засквозило в голосе. – Происшествие досаднее некуда, потому что завтра начинается большая охота, первая этим летом, первая в мире без войны. И уж лучше бы нож воткнулся мне в ногу, чем в кисть. Обращаться с луком будет весьма неприятно в ближайшие дни. Я уж молчу о том, что твои бинты, – он кивнул на стол, – лишат руку подвижности. – Именно поэтому тебе и нужна помощь целителя. С лекарствами рана заживет быстрее. – Знаю я ваши припарки, – поморщился Транудил. – С ними рана заживет всего за одну неделю, а без них – за целых семь дней. Я наполнила новую миску заварившимся отваром, разбавила холодной водой, опустила туда руку Трандуила. Он оказался неплохим пациентом в некотором смысле: не пытался вырвать руку, но и не стремился помочь – одним словом, позволял делать все необходимое. Пока раненая кисть покоилась в целебном отваре, я вытерла руки полотенцем и пододвинула к себе горшочек с новой мазью. – Что если я сделаю так, что рана затянется за один день? А через два дня можно будет снять бинты. – Я достаточно общался с лориэнцами. У вас нет таких снадобий, – прищурился Трандуил. – Или все же есть? Какие-то тайны Галадриэль? – Нет, государь. Ни в Лориэне, ни в Эрин Ласгален таких снадобий нет. Но я соединила целительские знания тех и других, и получилось нечто… весьма действенное. Я открыла крышку и Трандуил, потянувшийся было взглянуть, отшатнулся. – Что это?! Пахнет, как паучьи потроха. Я испугалась, как бы Трандуил не отказался вовсе от моих услуг. Запах-то был действительно невыносимым. – Уверяю, это единственный недостаток снадобья. Действует оно потрясающе быстро. Поспешно закатав рукав, я показала на последние две из десяти царапин: – Вот. Этот порез перестал кровоточить через час, я с ним ничего не делала. А вот этот соседний я обработала мазью и закрыла бинтом на тот же час – и он уже зарубцевался к тому моменту. В тот же миг я пожалела о своем поступке. Трандуил свободной рукой схватил меня за запястье и уставился на мои шрамы с таким выражением, что я испугалась. – Кто тебя надоумил сделать подобное? – проговорил он наконец, так и не выпустив мою руку. – Никто. Я сама. Торопилась довести лекарство до ума. – До ума?.. Что ж, давай поговорим об уме. Ты мне казалась неглупой. Но это, – он оттолкнул мою руку, я поспешно опустила рукав, – глупо и опасно. Не нужно быть целителем, чтобы понять по запаху мази, что ты использовала паучий яд. Тебе знакомо значение слова «яд», Эмлинэль? Голос короля звучал почти спокойно, лишь слегка подрагивал из-за рвавшейся наружу ярости. Мне хотелось провалиться сквозь землю, вернуть время вспять и исправить ошибку, хотелось вскочить и убежать в слезах. Но если бы я поступала подобным образом в подобных случаях, то не сидела бы сейчас тут – перед королем. Который, к слову, раненую руку из миски со снадобьем так и не вынул. То есть продолжал доверять мне как целителю. Так я рассудила, и это помогло мне поднять голову и прямо взглянуть в глаза Трандуила. – Мне знакомо значение слова «яд», мой король. И, как ты изволишь видеть, я жива и здорова. Я готовила эту мазь со всей осторожностью и тщательностью. Она великолепна, и ты можешь в этом убедиться, если позволишь мне продолжить лечение. Трандуил открыл и закрыл рот. Моргнул. – И что же, по-твоему, такой варварский способ проверки лекарств – нормален? Я пожала плечами, подготовила миску с новым отваром, аккуратно переместила туда ладонь Трандуила. – Согласна, подобный способ имеет свои недостатки. Но главное его преимущество – скорость. Если бы я делала все по правилам, то сегодня не смогла бы пообещать настолько быстрое исцеление. – Я могу и отказаться от твоей вонючей отравы. И твои страдания окажутся напрасны. Тут пришла моя очередь ошарашенно моргать. Трандуил выждал несколько мгновений, затем веско произнес: – Соглашусь быть твоим подопытным лишь на одном условии: чтобы больше подобного, – кивок на мою руку, – не было. Я склонила голову. В конце концов я ведь и сама понимала, что этот путь не может быть одобрен никем из здравомыслящих эльфов. – Хорошо. Осторожно промокнув руку полотенцем, я нанесла тонкий слой мази, накрыла его шелковым лоскутком, затем плотно забинтовала. – Сегодня лучше не шевелить кистью: нужен покой, чтобы все хорошо срослось. Завтра утром перед началом охоты я сменю повязку. Она будет уже не такой толстой, позволит шевелить пальцами. Прочие указания дам завтра, когда увижу, как заживает рана. Трандуил страдальчески сморщился, как можно дальше отставил от себя забинтованную руку. – И с этой вонью мне придется провести ближайшие дни… – Рана затянется за один день, – повторила я свое обещание. – А через два дня можно будет полностью снять бинты. – И почему я тебе верю? – Зачем мне лгать? – я встала. – Если обернуть руку полотенцем в несколько слоев, то запах будет докучать куда меньше. Поклонившись, я собралась уходить, но Трандуил остановил меня. – Если бы ты сделала это один раз… Но десять шрамов?! Это ненормально, это против природы – причинять себе вред. Ты сама-то это понимаешь? – Понимаю, – сдержанно ответила я. – И все же ты это сделала. В его голосе не было назидательности, попытки устыдить меня. Это было любопытство. И мне захотелось ответить искренне и прямо. Верилось, что он поймет и оценит. – Чтобы сделать что-то выдающееся, иногда нужно выйти за рамки привычного, ненадолго забыть о собственном благе и комфорте. Думаю, королю это должно быть понятно. Почему твоя трапеза состоялась ночью? Может, потому, что днем не хватило времени из-за важных дел? Разве это нормально – забывать о еде? – В Лориэне все так смело разговаривают с Владыками? – Если мой тон оскорбил тебя, государь, прошу простить. Трандуил отрицательно качнул головой. Несколько мгновений мне казалось, что он хочет что-то сказать, но он промолчал. Выйдя из трапезной, я веско сообщила Галиону: – Король не сердится на служанку и не считает, что она заслуживает наказания, но освобождает ее от прислуживания за едой. Когда я добралась до Залов Врачевания, то несколько минут просто сидела на лавке, уставившись в никуда и ни о чем не думая. Эта встреча, этот разговор будто выпотрошили меня, не оставив внутри ни эмоций, ни мыслей, ни сил. Вернула меня к жизни привычка анализировать свои слова и поступки. И зачем я только показала шрамы? А как Трандуил смотрел на них! Что если снадобье не подействует так быстро, как я обещала? Достаточно ли хорошо я обработала рану? Точно помню, что в волнении я начала прибираться на столе. А вот как я оказалась в кресле и уснула, не помню. Разбудило меня прикосновение к плечу. Заспанный слуга сказал: – Если ты Эмлинэль, то тебя ждут в королевских покоях. Я вскочила на ноги, схватила корзинку и проверила, есть ли там все необходимое. – Идем. Личные покои располагались недалеко от трапезной и были украшены еще богаче нее. Слуга оставил меня в просторной комнате, приспособленной, видимо, для ожиданий: вдоль стен тут стояли стулья с мягкой обивкой, на стенах висели картины. Меня привлекла самая крупная. На ней были изображены Трандуил, его жена и их еще совсем маленький сын. Королева была прекрасна: сияющие мудростью и добротой небесно-голубые глаза, легкие светлые волосы, приятный овал лица и царственная стать. Трандуил на картине был весьма похож на самого себя, поэтому я сделала вывод, что и королеве художник не польстил, а постарался изобразить ее как можно точнее. Как тяжело было, наверное, Трандуилу отпустить жену в Заповедные земли. Какие чувства он испытывает, глядя на этот портрет? Мои размышления были прерваны. Дверь распахнулась, в зал вошел Куинон. Он снова был в походной одежде (или он всегда в ней ходит?), прочерченное шрамом лицо было как обычно хмурым и настороженным. – Ну и вид, – бросил он мне вместо приветствия. Я вспомнила, что не взглянула на свое отражение после сна, и поспешно принялась приглаживать волосы. Не успела привести себя в порядок, как в зал вошел Трандуил. Впереди него шел запах… Взглянул король на меня без приязни, и я не могла его винить. – Разбинтовывай, – бросил он коротко, усаживаясь рядом и протягивая руку. Я затаила дыхание, и не столько из-за запаха, который за ночь стал воистину удушающим, сколько из-за волнения: а вдруг мои вчерашние обещания не оправдаются? К счастью, мазь не подвела: порез затянулся так, будто ему было уже два дня, а не одна ночь. Я подняла торжествующий взгляд на Трандуила. Он, к моему удивлению, не выглядел довольным. В ответ на мой невысказанный вопрос пояснил: – Не знаю, что хуже: рана или эта вонь. – Еще один день повязка с мазью, а потом можно будет просто тонко забинтовать, – утешила я его. – Покоряюсь, – тяжело вздохнул Трандуил и перевел взгляд на Куинона, занявшего дальний угол и прикрывающего нос рукавом. – Полагаю, столь значительный вклад в успех охоты должен быть вознагражден. Передай Галиону, что Эмлинэль приглашена на Королевскую Поляну в день летнего солнцестояния, – когда Куинон вышел, Трандуил пояснил: – В этот день, точнее ночь, ежегодно проводится большой праздник. Вино, угощения, музыка… Думаю, и в Лотлориэне эта ночь считается особенной. Я кивнула. От этой новости слегка закружилась голова. Я, конечно, уже знала, что через несколько дней состоится этот праздник. Знала и то, что попасть на Королевскую Поляну – высшая милость, которой удостаиваются лишь немногие. Одним словом, я не могла поверить в такую удачу. – Уместно ли будет пригласить в общество придворных эльфов простую целительницу? – спросила я осторожно. – Я, кажется, уже просил не изображать скромность, – едва заметно улыбнулся Трандуил. – Простая – это не о тебе. За месяц жизни в Эрин Ласгален ты уже изобрела новое лекарство, равных которому нет. Об одном прошу – сделай что-то с запахом. Боюсь, мучения, им вызванные, портят впечатление от его благотворного действия. *** Всю дорогу от королевских покоев до Залов Врачевания мое лицо не покидала счастливая улыбка. Какая удача! Я уже заслужила благосклонность будущего свекра, а во время праздника постараюсь завести первые связи с эльфами из высшего общества. И когда в Лихолесье вернется Леголас, я уже буду частью этого общества, а не никому не известной целительницей. Но только ли эти честолюбивые мысли заставляли мое сердце петь после бессонной ночи?