Эльфы любят только раз

      Эпизод с сожжением платков ясно показал мне, что я не могу себе доверять.       В таком состоянии я могла выкинуть что угодно, например броситься к Трандуилу с признаниями в любви.       Поэтому прежде всего следовало себя обезопасить от возможности случайных встреч. Перестать ходить в библиотеку, да и вообще стараться прокладывать свой путь подальше от королевской части дворца.       Это было несложно. Сложно было заставить себя «принимать Трандуила в малых дозах», то есть иногда наблюдать его с безопасного расстояния. Когда я стану сначала невестой, а потом и женой Леголаса, уже не получится избегать короля. И лучше быть к этому готовой, успеть смирить сердце к моменту возвращения Леголаса в Лихолесье.       Каждый обитатель дворца в общих чертах знал еженедельные занятия короля, и можно было с определенной точностью предугадать, где в какой день можно встретить Трандуила, в том числе встретить так, чтобы он тебя не увидел.       Поначалу это было невероятно тяжело. Видеть, как Трандуил верхом выезжает за ворота и как в это мгновение вдруг начинают сверкать золотом его волосы, озарённые солнечным светом.       Видеть, как он в окружении придворных эльфов и охраны стремительным и при этом плавным шагом спускается в приемный зал, где еженедельно выступает в роли судьи в спорах эльфов, жаждущих справедливости.       Я смотрела и уговаривала себя, усмиряла сердце. Мне не дано научиться летать, но ведь я смотрю на птиц без ненависти. Мне не быть с Трандуилом, и я должна научиться смотреть на него без тоски.       Не сразу, но мне становилось легче. Я почти физически чувствовала, как вновь обрастает камнем мое сердце. С радостью замечала порой, что вот уже несколько часов подряд не думаю о Трандуиле. Смешно, конечно, вспоминать об этом сейчас: я пыталась вычерпать море ложкой и радовалась отливу, считая его своей заслугой.       Впрочем, я не только следила за Трандуилом, но и продолжала работать. Правда, вонючее лекарство оставалось вонючим, а вопрос о прозрении Куинона повис в воздухе: куда бы я ни начинала копать, очень скоро упиралась в непробиваемую стену. В остальном же все складывалось замечательно.       Сеть моих знакомств росла, а отношения с новыми знакомыми становились теплее и доверительнее. Порой несколько неосторожных слов приоткрывали для меня тонкости отношений среди придворных: кто был влиятельнее, а кто вызывал скрытое раздражение короля. А порой со мной и напрямую делились маленькими секретами, желая, например, показать свою важность и осведомленность. Я собирала информацию по крупинкам, ожидая, когда наступит время ее использовать.

***

      В начале осени Лаухен снарядил всех целителей для последнего сбора трав. Кто-то отправился к болотам, кто-то – в лесную чащу, мне же и ещё пятерым целителям выпало собирать луговые травы на склонах холмов, раскинувшихся невдалеке от дворца.       Полдня мы ехали верхом, потом разбили лагерь, переночевали и разошлись в разные стороны.       Безветренный солнечный день радовал почти летним теплом, и я не могла сдержать улыбки, поднимая лицо к небу и позволяя солнечным лучам целовать мое лицо. За три месяца жизни здесь я так и не привыкла к вечному полумраку дворца, а проводила в нем куда больше времени, чем остальные целители.       Я сошла с дороги, петляющей по гребню холма, и уселась среди трав на склоне. Не хотелось приступать к работе, отворачиваться от солнца, хотелось петь.       Песнь о Йаванне, покровительнице всего растущего из земли, сама собой просилась на язык. После вспомнились и более беспечные песенки, которые мы с подругами пели в детстве.       Как же давно я не пела, оказывается. Кажется, в Лихолесье если и напевала, то только что-то тихое под нос за работой. И что тому виной: монументальная глыба камня, постоянно нависающая надо мной, или взятый мною здесь бешеный темп по завоеванию расположения окружающих? Я мысленно оглядела всю свою жизнь в Лихолесье. Столько событий! На десяток лет жизни хватило бы, а уместились в три месяца. Но главное – я привыкла и к своему новому дому, и к коллегам-целителям, и даже к суровой природе Лихолесья. Сижу вот одна и даже не вздрагиваю от каждого шороха.       Я пропела последние слова песни, с наслаждением уведя голос к высокой ноте, и в наступившей тишине услышала близкий стук копыт. Поднявшись на ноги, повернулась к дороге.       На белоснежном коне, облачённый в запылённую одежду, ко мне ехал Леголас. Он казался логичным продолжением этого дня: такой же ясный, свободный, легкий. И мне от его появления вдруг стало легко и радостно. Я сделала несколько шагов навстречу, губы сами сложились в улыбку.       Леголас увидел меня тогда же, когда я его, и тут же остановил коня. Удивленно вскинул брови:       – Эмлинэль?       Он спрыгнул на землю.       – Эмлинэль! Глазам не верю! И ведь слышал голос, подумал, что похож на твой. Эмлинэль… — он сделал несколько шагов и остановился, разглядывая меня.       – Леголас.       Его ответная улыбка была такой искренней, что я почти физически почувствовала исходящее от нее тепло. Он рад мне!       – Я сплю или?.. — Леголас протянул руку, я взяла ее в свою и не выпустила.       – Не спишь. Я уже три месяца живу здесь.       – Но как? Почему?       – Это долгая история…       Леголас без лишних слов опустился на землю и потянул меня за руку вниз:       – Не двинусь с места, пока не услышу ее.       Я села рядом. Что ж, я так давно готовилась к этой встрече, что и все нужные фразы были наготове. Расправив юбку, произнесла небрежным тоном:       – Когда король Трандуил спас меня от смерти, я посчитала своим долгом стать его подданной.       – От смерти?! – глаза Леголаса округлились. – Мой отец?       Я вкратце рассказала о последних днях войны в Лихолесье. Леголас слушал внимательно и серьезно. Когда я закончила, сказал:       – Невероятно… Какой ужас ты пережила!       – Все это давно позади.       – Я свою первую встречу с орками никогда не забуду, – серьезно сказал Леголас.       – Ну… я тоже. Но сейчас все хорошо.       – Невероятно! – уже с другим выражением воскликнул Леголас. – Ты тут! Как же я рад тебя видеть, Эмлинэль!       – Это взаимно, Леголас.       В ту минуту я почти не думала о том, как вести себя. Моя радость была искренней, как и мои слова. Я встретила дорогого друга и испытывала счастье от звука его голоса, от возможности смотреть на него. Мягкое тепло зелёных глаз, открытая улыбка – просто смотреть на них – уже удовольствие.       – Нет, правда! Я с такой радостью думал о возвращении домой, но сейчас она выросла в два раза.       – Именно поэтому ты сидишь тут со мной вместо того, чтобы гнать коня к дворцу.       – Я боюсь, что, стоит мне отвернуться, и ты исчезнешь, – почти серьезно ответил Леголас, но все же поднялся на ноги.       Он подал мне руку, на запястье из-под рукава съехал какой-то истрёпанный шнурок невнятного зелено-серого цвета. Что-то шевельнулось в памяти при взгляде на него. Я коснулась шнурка. Не может быть! Моя лента для волос! Я подняла взгляд на лицо Леголаса. Оно было серьёзным.       – Это?… – я не договорила.       – Да.       Леголас сам взял меня за руку и поднял на ноги. Мы стояли совсем близко и смотрели друг на друга.       В тот момент я ещё могла все изменить. Моя жизнь сложилась бы иначе. И жизнь Леголаса. И…       Я ещё могла выбрать правду тогда. Леголас прошёл войну с моей дурацкой лентой на руке. Он думал обо мне, быть может, в самые чёрные дни, когда надежда на победу была подобна зыбкому туману. Он не снял ленту и после победы – оставил на запястье этот грязный выцветший лоскут. Я не могла не оценить этого. Это было яснее и убедительнее любых слов. Лгунья, которая знает, что словам верить нельзя, внимательнее смотрит на поступки.       – Эмлинэль, – начал Леголас, так и не выпустив моих рук, – я не мог сказать этого в Лориэне: я шёл на смерть и просто-напросто боялся услышать твой ответ. Любой ответ мне внушал страх. Если бы ты сказала «нет», я бы потерял волю к жизни. Если бы сказала «да», я бы начал бояться смерти. Но сейчас я в настоящем ужасе. От твоего ответа зависит мое счастье.       Мне стало трудно дышать. Сейчас!       Останови его – и попытайся утешить.       Да нет же! Ты этого и хотела! И не нужно вести все те игры, что ты уже обдумала, пока ждала его. Он сам все скажет, ты ни в чем не будешь виновата перед ним. Наоборот – осчастливишь согласием.       – Леголас, я…       – Эмлинэль, я люблю тебя, – очень просто и при этом почти отчаянно произнёс Леголас. – Будь моей женой.       Я на мгновение прикрыла глаза, представила Трандуила. Дальше все было легко. Я говорила правду, просто говорила ее не тому мужчине, который стоял передо мной.       – И я люблю тебя. Так давно… Кажется, с тех пор, как увидела. Каждый день без тебя был пыткой.       Я не видела никого счастливее, чем Леголас в то мгновение. Бессовестная лгунья, я подумала: «Ну вот, он же рад! Значит, я не делаю ничего плохого».       Зато теперь, когда пишу, огонь стыда жжёт мне щеки. Ответить на эту искренность ложью было все равно, что пройти в грязных сапогах по белым простыням.       Леголас поднял мои ладони к губам и поцеловал. Потом очень осторожно, словно боясь спугнуть, притянул меня ближе, коснулся щеки.       Его поцелуй был наполнен нежностью, хотя я чувствовала: ему хочется большего. В этом весь Леголас: он никогда не причинил бы мне боли, он всегда думал бы сначала обо мне и лишь потом о себе. Он окружил бы меня бесконечной любовью, заботой, тёплом. Какая женщина не мечтает о таком супруге?       Я подняла руки, запустив пальцы в его волосы, прижалась грудью к его груди. Мне было хорошо в его объятиях: я на мгновение забыла обо всех своих сомнениях, метаниях и трагедиях. Мне щедро дарили любовь, и я принимала ее с той же жадностью, с какой принимает воду иссохшая пустыня.       Не хочу надолго останавливаться на этом моменте. Мне важно написать главное: я не отступилась от своего плана, но при этом я все же не желала Леголасу зла: он был мне близок и дорог.       – Как же долго я тебя ждала! – сказала я, когда мы разорвали поцелуй. – Я правильно угадала: ты остался на свадьбу Арагорна и Арвен.       Леголас утвердительно угукнул. Он так и не выпустил меня из объятий. Стоял, обхватив меня за плечи и зарывшись носом в волосы.       – А Фродо и Сэм! Они правда добрались до самого Барад-Дура?       – Угу.       – А я видела твою папоротниковую поляну…       – Ты помнишь?       – Конечно. Кстати, как ты вообще тут оказался? Это не самая прямая дорога ко дворцу.       – Захотелось сделать крюк. Сердце подсказало, – и ещё крепче прижал меня к себе. – Ну что, поехали домой?       После секундного раздумья, я замотала головой:       – Нет, останусь. Завтра вечером вернусь.       – Почему?! Я тебе уже надоел? Ты хочешь сбежать? Ты вообще не Эмлинэль, а мираж, который рассеется, как только я отвернусь?       Я рассмеялась:       – У меня нет шанса сбежать: тебя приведёт ко мне сердце.       – Зато ты бессердечна! Почему не хочешь ехать сейчас же? Мы сегодня же объявим о нашей свадьбе!       – К чему эта спешка?       Леголас отстранился, воззрился на меня своим мягким внимательным взглядом.       – Эмлинэль, скажи, что у тебя на уме.       Я глубоко вздохнула.       – Вдруг твой отец запретит тебе жениться на мне?       – С какой стати?       – У меня нет ни знатности, ни богатства. Я не ровня тебе.       – Наш давний спор, – вздохнул Леголас. – Да, ты мне не ровня: ты куда умнее и тоньше меня, наблюдательнее и смелее. Я до сих пор не верю, что ты действительно меня любишь, и потому спешу привести тебя к отцу, объявить о помолвке перед всеми.       – А я все-таки боюсь. Прошу, езжай сейчас один. Поговори с отцом с глазу на глаз.       – Даже если он будет против, я не отступлюсь. К тому же я хочу покинуть Лихолесье, переехать в Итилиэн, это возле Минас-Тирита…       – То есть возле Мордора, – осторожно произнесла я.       – Это чудесный цветущий край, куда светлее Эрин Гален.       – Правильно говорить: Эрин Ласгален.       – Да?       – Да.       – Кажется, я и правда, давно не был дома, – Леголас потер переносицу. – Так ты поедешь со мной в Итилиэн?       Покинуть Лихолесье, покинуть Трандуила…       – Ох, у меня голова кругом, Леголас… Я готова поехать с тобой хоть на край света, но…       – Но только не сегодня и только не во дворец, – усмехнулся Леголас и снова обнял меня. – Хорошо, Эмлинэль, мы увидимся завтра вечером.       – Послезавтра утром.       – Бессердечная…       – Нетерпеливый…       Леголас уехал, а я без сил опустилась на землю. Все идет прекрасно. Леголас за два дня успеет обсудить все с Трандуилом, а заодно услышит обо мне много лестных слов от придворных. Разве что Куинон ляпнет какую-нибудь гадость. Как бы то ни было, к моему возвращению эльфы уже начнут видеть во мне невесту Леголаса. Было бы куда хуже, если бы я сейчас в простом походном платье явилась во дворец под руку с долгожданным принцем. Слишком много внимания, слишком много вопросов. А еще… я почему-то боялась увидеть первую реакцию Трандуила на новость о помолвке его сына.       Но ведь все шло великолепно! Я должна была бы ликовать. Вместо этого я обессиленно опустила гудящую голову на колени, не слыша пения птиц, не видя буйства осенних красок и не чувствуя на себе теплого касания солнца.