Эльфы любят только раз

      Эмлинэль смотрела из-под опущенных ресниц, как один за другим незаметно для самих себя засыпают ее стражи. Легко было приготовить снотворное и пропитать им яблоки. Несложно оказалось уговорить стражей разделить с ней трапезу, а самой тут же незаметно принять противоядие. Но ждать, когда зелье подействует, было невыносимой мукой. Ведь на кого-то снотворное могло подействовать чуть раньше - и остальные заподозрили бы подвох. Или просто, почуяв сонливость, успели бы поднять тревогу или банально успеть связать ей руки и ноги, прежде чем провалиться в сон.       Но в эту ночь — самую короткую ночь в году — Эмлинэль повезло. Она первая начала притворно зевать и прилегла в корнях огромного дуба на краю поляны, выровняла дыхание. И стражи её, присевшие недалеко на траву, уснули чуть ли не одновременно. Для надежности прождав лишние несколько минут, Эмлинэль бесшумно поднялась с земли, подкралась к ближнему стражу и вынула из ножен кинжал. Затем натянула сапоги — в темнице она их носила постоянно, а снаружи снимала, чтобы ощутить всей ступнёй тепло и силу земли. Оставалось последнее, но важное. Эмлинэль отпорола кончиком кинжала строчку на подоле платья и осторожно высыпала на подставленную ладонь сероватый порошок. Экономно и методично рассыпав его вокруг спящих воинов, она побежала вглубь леса, к болотам.       Некоторое время она еще слышала доносящиеся издалека звуки празднования Венца Лета: восторженные крики и смех, обрывки мелодий, — но вскоре они стихли. Время от времени останавливаясь, чтобы посыпать землю за собой порошком, отбивающим нюх у собак, Эмлинэль прислушивалась, нет ли погони. Но слышала лишь обычные звуки ночи да свое сбивчивое дыхание. Пока все шло хорошо, но расслабляться было не время. И, отряхнув с пальцев последние крошки порошка, Эмлинэль вновь бросалась вперед — во тьму, к свободе.       «Иди ровно на созвездие Эстэ», — тихо напутствовал её Куинон неделю назад, незаметно перекладывая маленький мешочек из своей ладони в ее. — Когда упрешься в каменистую тропу, сверни по ней направо и высматривай белый камень. От него поверни строго налево и уже не сворачивай — дойдешь до болота. Там я тебя встречу с вещами и лошадью».       Созвездие валиэ Эстэ — покровительницы целителей — словно подмигивало беглянке, то и дело скрываясь за кронами деревьев, и Эмлинэль держалась за него взглядом, как за спасительную нить, тонкую, но прочную. «Валиэ Эстэ, не ради исцеления сегодня использовала твой дар. Прости, дарящая отдых! Эстэ, выведи к свободе — и до конца дней и за краем дней не унижу тебя: утолю столько боли, сколько смогу, не откажу ни одному страждущему», — безмолвно взывала Эмлинэль к звездам, не забывая, впрочем, выискивать взглядом заветную тропу.       Та наконец легла под ноги, повела беглянку дальше. Вот и белый камень блеснул, уложенный ровно посередине тропы. Эмлинэль подхватила его — ни к чему оставлять свидетеля того, что ей кто-то указывал путь — и свернула налево, вновь найдя верный ориентир на небе.       Почва под ногами становилась мягче, и Эмлинэль замедлила шаг, а вскоре отломила от поваленного дерева ветку и начала прощупывать сомнительные места.       — Королева, нельзя ли побыстрее? — раздался впереди злой, но такой долгожданный голос.       Эмлинэль с улыбкой подняла голову, но никого не увидела. Впереди явно начиналась топь, по которой ей и палка пройти не поможет. Высокие деревья там уже не росли, лишь старая-престарая ольха тянула скрюченные ветви к Эмлинэль, словно пытаясь выбраться на твердую почву. Листва ольхи дрогнула — и только тогда Эмлинэль увидела Куинона. Он бросил к ее ногам конец веревки и приказал:       — Обмотай вокруг пояса, да завяжи покрепче.       Эмлинэль заметила, что от ольхи к ближайшему к ней дереву натянута веревка, а от того — ещё одна. Она мысленно похвалила Куинона за гениальную идею: по деревьям собаки лазать не умеют, да и в болото не полезут, но след прервется тут — и никому в голову не придет, что беглянка могла бы уйти от преследования по редко стоящим деревьям.       Она молча обвязалась веревкой, проверила узлы, вопросительно взглянула наверх.       — А теперь вперед — в болото.       — Зачем? Тяни сразу.       Куинон грозно выругался, но все же объяснил:       — Опытный следопыт вычислит по следам твой прыжок. Иди в топь, пока не потеряешь сапоги — потом вытяну. Пусть все думают, что ты сгинула — меньше искать станут.       Внутри Эмлинэль все сжалось. Какую боль испытает Трандуил, если решит, что она мертва! Но Куинон прав: мертвых не ищут, — и Эмлинэль шагнула вперед.       Топь словно смаковала пятки эльфийки, нехотя с чмоканьем отпуская их на каждом шагу. В какой-то момент нога провалилась до колена, и Эмлинэль с трудом вытянула ее наружу — уже босую. Еще два шага — и второй сапог скрылся в прожорливом нутре топи.       — Пора, — взмолилась она, задирая голову, — иначе ты меня не вытащишь.       Куинон молча смотрел на нее сверху вниз, и на секунду Эмлинэль испугалась — не решил ли он и в самом деле утопить ее тут? Да, убить ее в темнице было опасно и равносильно собственной смерти, а сделать вид, что решил помочь ей сбежать и завести в болото…       — Куинон! — Эмлинэль судорожно схватилась за веревку.       Та наконец дрогнула, потянула беглянку наверх. Ветви ольхи затрещали, на голову Эмлинэль посыпались листья и мелкие сучья. Она вырвала одну ногу из болота, но опереться было не на что, оставалось надеяться на силу Куинона и крепость ольхи.       Спустя несколько мучительных минут Эмлинэль отвязала от талии верёвку, потерла ребра. Лишь бы ребенок не пострадал — остальное она переживет.       Куинон кивнул ей на натянутый канат:       — Вперед.       Эмлинэль ухватилась за веревку руками и ногами и поскользила по ней до середины. Оттуда до следующего дерева пришлось добираться уже при помощи силы все тех же рук и ног. Ладони были влажными от страха, то и дело норовили соскользнуть, но все же дотащили ее до ветвей, где можно было вновь перевести дух. А затем новый веревочный мост, уже не такой длинный.       Куинон следовал за ней молча, каким-то неведомым образом отвязывая веревки от покинутых ими деревьев. Короткое сильное движение рук — и казавшиеся прочными узлы распускались, обрушивая веревки вниз.       Скоро мосты закончились, и Куинон пошёл первым, показывая Эмлинэль, на какие ветви опираться, чтобы перебраться с одного дерева на другое. Чувствуя себя белкой — уставшей, грязной и исцарапанной белкой, — Эмлинэль следовала за ним молча и так быстро, как могла. Хорошо, что сапоги остались в болоте — сейчас они бы только мешали, сложить их было некуда, а скинуть на землю означало бы дать верную подсказку преследователям. Похоже, Куинон продумал каждую мелочь.       Они отошли от болота, пожалуй, шагов на триста, когда снизу послышалось тихое ржание, и Куинон наконец позволил спуститься на землю.       Серая низенькая лошадка, по обоим бокам которой висели полные сумки, потянулась к Эмлинэль, и та погладила ее по носу.       — Двигайтесь по камням, — Куинон кивнул, указывая направление, ловко примотал к сумкам свернутые веревки. — Когда доберетесь до ручья, сверни вниз по течению. Тебя встретит человек по имени Полдон и отведет подальше от Лихолесья, к людям, поможет затеряться так, что и захочешь вернуться — не сможешь. Рассказывать ему ничего не нужно, да он и сам не спросит.       — А заплатить?       — Не надо. Это он платит мне, возвращая давний долг, — Куинон подсадил Эмлинэль, похлопал по сумкам. — Здесь твои травки — скажи спасибо Нимсилэль.       — Присмотри за ней, — Эмлинэль наклонилась к Куинону, поймала его взгляд: — Моя вина перед ней больше, но помочь ей теперь можешь только ты.       — Без твоих советов… — начал было Куинон, но Эмлинэль продолжала.       — И позаботься о Трандуиле, прошу. Если он поверит, что я умерла, то… будь рядом.       — Ты до утра будешь перечислять, что мне еще надо сделать и за кем присмотреть? — оскалился Куинон.       — Береги себя, Эмлиндиль. Спасибо тебе, — эльфийка быстро наклонилась и поцеловала его, а затем легко стукнула пятками лошадь — та быстро потрусила вперед.       Куинон несколько мгновений провожал взглядом королеву, а потом с места рванул в противоположную сторону: его игра только начиналась.