OST: — Ace of Base — Living in Danger (для атмосферы 97-го)
Пчёла не любит прощаний: для него всегда лучше уйти по-английски, закрыв очередную дверь в прошлое без ложных надежд. Однако Женя Гальская очередным увлечением не стала, но надежно приросла к нутру, отрывая в душе Пчёлы спящие задворки. Эту страницу жизни не перевернешь без слов признательности. За что, за какие грехи Женьке такое счастье полосатое выпало? Зачем они встретились, если ничего, кроме бесед за чаем и сигаретами, дать друг другу не могли? А потому что Женя слушала Пчёлу, не прогоняла в ночи, когда он заваливался к ней совершенно измотанным, и была с ним предельно честна. Не будет кина — значит не стоит вокруг неё пиратские круги нарезать. Другом буду — помогу и не откажу в экстренной ситуации, но на большее рассчитывать не стоит. За прямоту Пчёла и ценил Гальскую. Ну и за то, что никогда не делала попытки кинуться ему на шею, чтобы наверняка задушить приливами внимания или же подозрительности. К херам вашу романтику! Что правильно, верно и единственно для Виктора Пчёлкина. И сегодня Женя уезжает. Навсегда? Пчёла искренне считал, что так оно и есть. Не захочется ей возвращаться в московское болото, если оно смертельно надоело. Все в столицу едут, прихватив баулы и семьи, а Женька последовала другой логике и шла против вечных тенденций. Спорить с ней никто не решался, а семилетний сынок только рад тому, что жить они будут на юге. Иное мнение Женю не интересовало. Наслушалась в своё время, что уши вяли. Пришло время выбирать для себя. Для будущего. Пчёла с подругой не спорил, потому что не ему заслуженного травматолога азам существования учить, но советовал мать раз в полгода навещать и квартирку родную приватизировать на своё имя. С последним Гальской Пчёлкин и помог в сжатые сроки, не прося ничего взамен. Ему и в самом деле повезло, что целых два года рядом с ним была женщина, видевшая в нем не ходячую пачку баксов, а человека. И плевать, что он остался для неё всего лишь другом. Так даже лучше. Без обиняков. Женю провожала целая делегация. Помимо того, что Витю прихватили с собой Холмогоровы в полном составе, к вокзалу подкатили Тома и Софа. И если с присутствием Филатовой Пчёла полностью согласен, то появление на манеже Софки удивляло. Он ещё не прекратил изумляться тому, что Женька и Софа спелись на почве помощи Томке, а тут Софа стала появляться в самых неожиданных местах. И здесь на вокзале тоже не упустила случая громко посмеяться и обменяться шутками с Женей, отвесить комплименты Холмогоровым и подарить Пчёлкину едкую ухмылку. Чума бубонная. Случай клинический. Заберите в Данию! Или не надо?.. Столько лет пошло, а Витя сих пор себя понять не может. Чем вздорная Софа выигрывала у всех иных его бывших пассий? Даже у Ольги, остававшейся в разряде «не твое — не трогай». Софка бросила же его, мириться не захотела, относительно быстро нашла приличного парня с образцовой биографией и свалила в закат. Пчёла рта открыть не успел, когда ему резко указали на дверь, а после скрылись в неизвестном направлении. Он бы и не хотел обрывать эти отношения и вернулся бы с новым утром, но терпеть его не стали, выбирая себя. Впервые и серьёзно. Так что же такое Софа? Кто она? В чём крылась загадка?.. Первое, серьезное и своё? Пчёла с трудом добивался цековской дочки, стену дружбы рушил по кирпичику и ждал у моря погоды, а потом упустил по глупости и локти кусал? Несбывшийся шанс? Не хотелось бы себе в этом признаваться и претерпевать внутри себя сокрушительное моральное поражение, как и передёргивать из-за чужой жены снова. Надуло Софке уши чужим ветром, что решила дипломата своего бросить, а Пчёла должен об этом думать? За какие грехи? Стоп-машина! Виктор Павлович, что ты творишь в свой без двух минут тридцатник? Пришёл Женю провожать, которой не в шутку золотые горы обещал (жаль по пьяни), а мысли опять не о том пошли, потекли холодным ручьём. О Софе, об Ольге мимоходом. О себе бы подумал лишний раз, Витя, а всё в одну и ту же реку прыгаешь. Или колдовское озеро, голубой магнит? Да нет же, быть не может. Болото. Болото! Затяжка раз, затяжка два… Сигареты — плохая привычка, но помогают. Лечат. — Что, Пчёл? — Гальская окликает Витю, что вытащить его из пут беспросветных дум. Она лучше других понимает, каким танком по нему проехалась ситуация с Филом и возвращение Софы. Но не нагнетает. Женя верит, что Пчёле под силу разобраться с собственными проблемами. — Будешь на юга приезжать? Или тебе острова с мулатками подавать, ведь ты у нас не простой смертный? — На островах у нас раз Космос затусил, чудом Лизке рога не привёз, — и с тех пор один отдыхать или переговариваться Кос больше не ездил, — а я и юга наши признаю. Приеду, бля буду. Чемодан у меня всегда наготове, ты, Айболит, знаешь. — Врешь же, Пчёлкин! — Женя не тешит себя иллюзиями. — Да ладно тебе? — совсем бабы Пчёлу уважать перестают. — Не приедешь, — Женя почему-то уверена, что расстаются они навсегда. Возможно, подруг своих она ещё увидит — у всех маленькие дети, которым нужно черноморское побережье летом, но насчёт Пчёлкина вариантов мало. Сначала звонки по вечерам, чтобы спросить, как жизнь молодая идёт, а потом переговоры изредка по праздникам. И то со временем пройдёт. — Только не оправдывайся сразу, хорошо? Это обычный процесс, а дорога у тебя занятная и деловая. И скажу тебе честно, Вить… — Валяй, — с полной боевой готовностью зарядил Пчёла. Спорить он не хочет, чтобы впечатление о себе под конец не испортить. — Удиви меня напоследок! — А она красивая, — нетрудно догадаться, что Женя завела разговор о Софе, которая вместе с Косом и Лизой отправилась искать на вокзале кофе. Тома гуляла по перрону с Арей и Филиппом, что-то попутно им рассказывая. Так Витя и Женя остались одни, а их разговор окружающим был безразличен. — Яркая, ты бы мимо не прошёл. Палец в рот не клади — откусит. Вам с ней нелегко было, но и по разным углам успехи вышли, скажем так, сомнительные. У неё, кстати, всё лучше. Я права? — Чёрт тебя дёрнул с ней подружиться, добрый ты наш доктор, — общение Софы и Жени Пчёла втайне расценивал как насмешку. Но это не его дело. Он никому и ничего не запрещает. — И меня в своё время. Красивая дама моя бывшая, не спорю. Жили, ссорились, мирились. Думал иногда, что женюсь там, ведь все вокруг переженились почти пацаны на девчонках своих. Но мораль басни ты знаешь. Хуёвый конец. По всем параметрам вселенского пиздеца… Не по-человечески всё вышло. Измучил, душила. Не поняли друг друга. Две суетливые пчёлки… Витька и Софа! Однажды Пчёла поведал Жене, почему его бросила Голикова. Ему тогда совсем хреново было, потому что дела в общем бизнесе шли по одному известному месту, а друзья не желали его понимать и слышать; напился до чертей и на бровях к Гальской приполз поздно вечером. Как она не выгнала его в таком подвешенном состоянии — большой вопрос, на который Пчёла так и не нашёл ответа. Жалко, наверное, стало. — Пчёла, ты не мужик, а загадка природы, — безответную влюбленность друга в жену Белова Женя вполне могла объяснить и понять, но не раз говорила Пчёлкину, что слишком легко и удобно лелеять в мечтах запретный плод. Жаль, что Софу из-за этой рапсодии порезало сильнее всего. Теперь разгребается в куче скоропалительных поступков. — То сопли прятал по другой юбке, а теперь злишься на то, что кто-то живёт припеваючи без тебя. Сам-то это понимаешь? — Это твой последний вывод на мой счёт? — выпустив перед собой сероватое табачное облачко, Пчёлкин вглядывается прямо в серые глаза Жени, надеясь найти в них причины своего смятения. Разгадать лабиринт. Чем плоха запоздалая попытка? Только опозданием. Тоской по утраченному. — Отсоветуй уже по-братски. Куда? Куда меня прёт? — Нет, мой последний совет, Витя… Женя задумалась: сказать ему прямо — Пчёла, не проеби момент, если Софа — та самая? Нет, времени мало прошло, чтобы он что-то однозначное о себе понял, а Софа остыла после всего, что сейчас переживает. Зарядить в лоб, что в жизни есть нечто важное, чем чемодан зелёных бумажек и на всё согласные клубные куклы с рисованными лицами? Пчёла и сам то знает, потому что вопреки обстановке, в которой варился, ценил дружбу и семью. И ответ в голову Гальской приходит спонтанно. Ничего нового. Но Пчёла сам себе идеальный помощник. — Мне даже страшно, — задавшись слов Жени, Витя шутливо выпучил глаза, чем пытался её рассмешить. — Как без тебя тут будем? Кто нам с Косом будет колени латать? Женька? — Я оставила Лизе телефон хорошего врача, чтобы в следующий раз вас обоих в гипс по уши закатать, — история знакомства с Холмогоровыми и Пчёлой никогда не забудется. Вроде бы и грустно сначала было, а после слишком смешно. И так по кругу. — Но Софе сказала похожее, Виктор Павлович, и тебе скажу… — С этого момента поподробнее, — или «Вас, Штирлиц, я попрошу остаться?». Нет, пока Пчёла по-людски не переговорит с Софой, то ясности в картинке мира точно не прибавится. Есть в этом заключении какое-никакое зерно разума. — Перестань мыкаться из угла в угол, — Женя по себе знает, как это нелегко, но если выбор не будет сделан, то ничего не получится. Не будет цели. Богатство и власть, которыми Пчёлкин упивался, не в счёт. Они уже его потрепали. — Неважно будет, Вить, один ты или с кем-то. Надо чувствовать, что всё идёт, как надо. И себе не врать. Вот это, наверное, я и хотела тебе на прощанье сказать, речь почти вышла. А распорядись уж ей сам! И он сможет. Женя не сомневалась, что Пчёла выплывет. Она же смогла. И не намеревалась оглядываться по сторонам. — И на том спасибо… Пчёла коротко кивает в знак благодарности. Ему нужен был этот разговор, нужно было создать в чужой голове некое подобие порядка собственного. Он глядит на Женю в немом восторге, мысленно радуясь тому, что их отношения ничем не омрачены. Это правильно. У Пчёлы совершенно не болит из-за того, что Женя никогда не смотрела на него, как на мужчину, и цветам шикарным никогда от сердца не радовалась. Не ждала его, не пыталась стать больше, чем другом. Но Женька видит в нём человека близкого, родного. Способного на решительные поступки. Мало? Нет, это так много! — Мама и папка идут, — к Пчёлкину подлетает Арька, цепко ухватив его за запястье. Женю со спины обнимает сын, и места душеспасительным беседам больше нет. Поезд отправляется через десять минут. Всего-то. — Пчёла, мы же поедем в гости к тёте Жене? Мне крестная сказала, что поедем. Скажи? — Арька Косовна, куда я денусь? — племяннице Пчёлкин отказать не мог, как и не пообещать, что все её желания сбудутся. Арьку, конечно, Кос безмерно балует, но кого Пчёле ещё баловать, если не её? Маленькая Лиза… — Все вместе поедем, — на помощь Вите приходит Тома, переманив Ариадну к себе. Девочка охотно обнимает любимую крестную, молча радуясь тому, что сегодня она не плачет. Значит, хороший день? Весна! — Цирк гастролирует в полном составе, как же? — Кос и Лиза возникли из-за спины Пчёлы вполне ожидаемо, а следом он обратил внимание на Софу, бросившую фразу о том, как же, чёрт дери, чудна их компания! — Софа, твою налево! Мало ли, что моя нас всех «Деревней дураков» прозвала, так и ты туда же? — Космос не смог не возмутиться. Но со сравнения окружающего его бедлама с известной телевизионной программой долго ржал буцефальским хохотом, когда Лиза провела для него незатейливую параллель. — Так, Евгения Станиславовна, хватит жуков всяких привечать. Слушай мой наказ! — Жень, у тебя нет выбора, — по-доброму усмехнувшись, Лиза похлопывает мужа по плечу, ожидая, что же он ещё может выпалить. Пусть её уже ничего не удивит. Ко всему готова, хоть и не знает, насколько хватит терпения. — Говори, говори, Кос. Мы с Софой шутим. Тебе ли привыкать? — Врёшь, алмазная, и не краснеешь, — покрепче прижав к себе жену, Космос продолжает свою речь: — Женька, хрен бы знал, как без тебя в своё время меня по кускам собрали. Как бы Пчёле мозги на место вправляли, как бы девкам нашим было без тебя тоскливо… — Заунылый гусарский тост! — Софа закуривает, понимая, что Коса можно слушать вечно, если его не торопить. Прощание славянки будет долгим. — Склифосовский, у нас восемь минут до отправки Жени в солнечный край! Лизка, слышишь команду? Ущипни его! — Слушаю, Кос, — давно в честь Жени не произносили чего-то грандиозного: праздники она не отмечала, если это не день рождения её сына, от благодарностей открещивалась. Но слушать красивые слова приятно. Сегодня, в моменте прощания с друзьями. — Век будешь помнить, как спицами тебе угрожала, правда? — Харе беспределу! — Космос в очередной раз цыкнул на Софку. Пчёлкин тоже в долгу не остался, показав неукротимой женщине кулак. Все дружно рассмеялась, даже несколько смущенная Софа, а Кос продолжил: — Женька, тебя об одном прошу — чего там на югах твоих не будет складываться, ты звони. Мы добро не забываем, своих людей тоже. А в остальном… Не обращай ты внимания на тех, кто пальцем у виска крутит. И всё путём будет. В добрый путь! — Добавить нечего, — резюмирует Витя, приложив правую ладонь к сердцу. Он бы без пафосных фраз обошёлся, но Космос любил показать, кто тут знает, как надо финалить ту или иную ситуацию. Страницу жизни. — Спасибо, Космос… Витя! — Женя старательно запоминает друзей, запечатлев в памяти их несомненную искренность. Хочет предвидеть, что ждёт Холмогоровых, Томку, Пчёлу и непредсказуемую Софу дальше? Как будто это возможно! — Девчата, правда, всё нормально будет. Хорошо вам завтра посидеть, Сашке привет передайте, а родителям — поклон от меня. Приеду — позвоню. Расскажу, как у нас дела, как город. Филипп забыть не даст. Да, сынок? Что-нибудь скажешь? Твоя очередь! — Дядя Кос, можно Арька ко мне на каникулы всё-таки приедет? — семилетнего Филю интересовало лишь одно. И вовсе не потому что он подарил Арюше свою железную дорогу, презентованную ему Пчёлой. — Тётя Лиза! Пожалуйста… — Папа!.. — на Космоса устремились умоляющие синие глаза дочери. Глаза, которым он не мог отказать, и которые до боли напоминали его собственные. И что ей возразить? Взрослые смеются. Сын Жени здорово разрядил обстановку. А Кос не ожидал, что дочь найдет себе кавалера так сразу. Но против детской дружбы ничего против не имел, поэтому беззлобно хмыкнул на просьбу обожаемого чада. Что он ещё может? Хоть по мнению Арьки… Всё. Папа всё может! Не супермен, но целый Космос. — Добро… Радушные объятия идут следом, как и обещания о будущих встречах. Вскорости Гальские скрываются в глубине вагона на пути к своему купе, чтобы через несколько часов оказаться совсем далеко от родного города. В новую жизнь, где все будет не лучше, не хуже, не иначе. Также. Жизнь же всегда одинакова в своей сути. Но сейчас Женя уверена лишь в одном — на новом месте она не найдет друзей, которых оставила в Москве. Неидеальных и временами шокирующих действиями и решениями, неспокойных и безрассудных, но всё же своих в доску и родных. Семью. И загадав желание об их благополучии, Жене искренне хочется, чтобы Космос и Пчёла вышли из игры, которая заставляет окружающих видеть в них не людей, а мишени для осуждения. Сколько им нужно времени, чтобы понять, как жить не следует? Женя не знает, но верит, что история Фила чему-то научит его неугомонных друзей. И отрезвит. А девчонки… Главное, чтобы они были. Просто были. Такими неповторимыми, какие они есть. Чтобы не сломались. Не потерялись, как многие. Не рубили с плеча. И были вместе. Не только на старых фотографиях, выцветающих со временем, а как вчера, в уютной квартире Холмогоровых на Кудринской… Разными, но близкими. Гальская немногого хочет. И для себя.***
Софа совсем не знает, почему Витя захотел быть её провожатым. До дома она хотела добраться на метро, чтобы немного освежить мысли и пройтись по столичным улочкам, и Виктор Пчёлкин, а вернее его непосредственное сопровождение, в эти скромные планы не входил. К тому же надо Тёмыча из детского садика забрать, а после снова заехать к Лизе, чтобы сделать все нужные покупки и со спокойной душой отправиться на помощь к Томе. День расписан наперёд, но Пчёлкину безразлично, что у Софки всё распланировано. Сказал, что машина у него в ремонте, но водителя найдёт по звонку, чтобы где надо её подкинуть. А там дальше и их с Лизкой отвезёт к Томке, чтобы дамы много на себя не брали. Кос этот план одобрит, а завтрашний день хотелось встретить не с постными минами. Прилично. Как Тома загадывает. Ради Софы ему впервые за долгое время пришлось спуститься в метро. Вспомнить, как выглядит столица изнутри, и как легко можно раствориться в огромном людском потоке. Но всю дорогу до выхода из подземки молчать, с мыслями собираться. Слова подбирать, потому что Пчёлкину почему-то хочется от Софы недосказанное услышать. Правду. Чего приехала? Что с датским ветром не так стало? Уши надуло? Птичке стало холодно? — Вводные знаю, — первым делом сказал Пчёла, стоило оказаться на улице и снова зашагать медленным прогулочным шагом. Софа не возражала. — Мужа за бугром оставила. Хотел в Париж, но ты палки в колеса ему вставляешь своим переездом? Давай уже по чесноку. Не хочу от третьих лиц узнавать, что тебе там кот наплакал… — Ну не переездом, Вить, а разводом, — Софка готова признаться Пчёле в том, что её отношения с Никитой потерпели сокрушительное фиаско. И за месяц в разъезде он никак себя не проявил. Это она всем с чего-то должна. Почему-то. — Хочешь узнать, из-за чего Ник офоршмачился? Или как это у вашего брата называется? Стой, погоди, не подсказывай… Ты это уже проходил, знаю! Ах да… Слишком сильно засмотрелся на чужих баб, загулял, а своя должна сидеть дома с сыном и не кудахтать. Но Софа Голикова на такой насест не подписывалась! Ни в восемнадцать, ни в двадцать шесть… — Я в курсе, — резким воспоминанием Пчёлкину садануло в прокуренных лёгких. Он не отрицал, что вся история из осени девяносто первого — его вина. Но он не Ник Милославский, желающий жить со своей женщиной под маской безликого благополучия. Может, что-то с Софой и вышло путное, если бы обоим терпения и сил хватило друг друга переварить. А иначе вышло же всё как-то грустно. Херово. — Нет, понял, он дурак. Я тоже дурак, не отрицается. Но как дальше? Не стартанёшь ещё в какие дали? — Что дальше? — этот вопрос беспокоил Софу меньше всего. Дальше — жить. Тёмку на ноги поднимать, заниматься своим любимым фотоделом и не быть обузой на шее у отца. И главное дома. В Москве. — Сам знаешь, у меня сын. Четыре года. Мелкий, но понимает, что маме с папой нелегко. Поэтому мы уехали к дедушке. Я о нём думать в первую очередь буду, а Ник… Пускай удобную ищет, шишки с ней новые набивает, а я устала давать всем авансы. Надо и для себя жить. Какая-то такая логика. Вот. — Ты мне человек не чужой, Соф, — Пчёла не хочет, чтобы Софа видела в нём врага, — хоть тогда всё по-свински вышло. Я в запой, а ты в Сибирь. Без адресов, без разговоров. Но ты понимаешь, что видеться будем? И тут ничего плохого. — Хорош тебе гнать, Пчеловод, и искать слова, которые давно понятны, — Софа вовсе не собиралась строить из себя великую обиженную. Драматическую актрису с сомнительной репутацией. — Мы оба косячили. И совместно, и потом. Сам говорил, что говно случается? Со мной опять случилось, с тобой, вижу, до сих пор засада. Но это же нас не придавило? — Хуй бы там, живём, — скорее, как мантру повторяет Пчёла. Кстати, каждое утро. — Пацана жалко, скучать по батьку будет. Вы оба это понимать должны. Родители, мать вашу. Хреновая ситуация. — Чтобы по кому-то скучать, нужно его хорошо знать и видеть относительно часто, — Тёма же отца наблюдал по расписанию. И это тоже убивало Софу. — А пацан у меня — мой сынок. Ребёнком меня не пошантажируешь. Ты лучше скажи… — Софа переводит тему, стараясь избежать дальнейших вопросов о неудавшейся миссии жены дипломата. — Сам что? Мыкаешься по заграницам, с друзьями поочередно собачишься? Я наслышана, что Лизке последняя тема много горя принесла. Тебе бы помочь надо было другу и сестре, а ты все их развести пытался. Зачем? Они же, в отличие от нас, всегда искренне друг за друга держались. Ничего не поменялось бы. Ты понимаешь? — Это в прошлом, — как бы Космос не храбрился, Пчёла уверен в том, что говорить про его победу над зависимостью слишком рано. Предстоит сложный путь. И не надо было надеяться, что выйдет под шумок употреблять, как покойный Фара. Без последствий. Выдержки разные. И жизненные обстоятельства. — Лизку не оставлю. Барану этому мозг долго вправлять, но, Софа, поверь… Все лучше, чем было года три назад. Я бы сестру с Арюхой в Питер отправил сразу, если бы знал, что Космос такая заноза. Она и уезжала пару раз, бросить всё хотела. Но теперь живем в предлагаемых условиях. Другая забота главная у нас, ты сама видела. С Филом худо, без гарантий. И Кос с Санькой это понимают. И я. Все в одной связке. — Я уже поэтому не хочу никуда уезжать, — Филатовых жалко до слёз. Они не заслуживали того, что с ними стало. Фил вообще был не похож на друзей, желающих ухватить своими загребущими лапами побольше. Быть круче вареных яиц. Как Тома держалась? Софа не знала. Софа бы не вывезла, хотя жизнь и показывала, что вытерпеть можно разное. И с ума не сойти. — Приедет ли сюда Ник или нет… Мне всё равно, у меня о другом голова болит. А в целом, Пчёлкин, мне здесь лучше. Время не то, страна не та, а всё одинаковое, как будто никуда не уезжала. Патриотка я. Вот! — Это выяснили, — забавно слышать от Софы рассуждения о душе, но все-таки, наверное, она права. — А мы, кстати, пришли, — Пчёлкин почти не заметил, как они дошли до знакомого дома на Патриарших. — Сто лет тут не был! — а номенклатурный скворечник всё такой же. — Ничего не изменилось, Пчёл, не обольщайся, — но Софе близок милый сердцу домашний уголок. — С отцом поздороваешься? — Чего бы нет? — тем более у Вити для Софки есть новость. — К твоему сведению, чума ты быстроногая, я с твоим отцом пересекаюсь иногда. У него отличный вкус на пиво и четкое отношение к жизни. Я к таким людям стремлюсь. — Папа не рассказывал, — Софа не удивлена тому, что для отца её бывший кавалер — свой. Константин Евгеньевич предвидел, что Витя многого добьётся. Пускай и не совсем общепринятым способом. Институтов Пчёлкин не знал, спину сильно не гнул. Но ориентировался по жизни куда лучше, чем приличный парень Ник Милославский. — Я просил, — чтобы Софка спокойно жила и не тужила, — а мелкого-то он пораньше тебя забрать успел. Твой же, Генераловна? — Мой, — взгляд Софы потеплел, стоило ей увидеть сына. — Погоди, я окликну его. Целый день не видела. — Не препятствую. Во дворе на лавках старики программу «Время» обсуждают и цены на соль, а по площадке старой дети бегают. И среди всего великолепия выделяется великан духа — Константин Евгеньевич Голиков, Софкин отец. С годами он немало поменялся: голова совсем седая и морщин больше стало, но в целом всё такой же компанейский и свойский сибирский мужик. И ему не угнаться за шустрым хохотуном, в котором Пчёла без труда угадал сына Софы. Почти на неё не похожего. Смех только тот же. Сорванец. Голова светлая, а глаза большие и тёмные. Под мышкой футбольный мяч. Какой-то привет из детства Пчёлкину. А Софе повезло. Мальчуган её слушается, хватает за руку и никуда от себя не отпускает. Самая прочная и верная связь. — Вот уж не ждал, Витька! — появление Виктора вместе с Софой для старшего Голикова — явление неожиданное. — Чем обрадуешь? — Провожатым заделался, а дочь твоя против не выступала, — крепко пожав руку Константина Евгеньевича, Витя понимает, что его задача на сегодня выполнена. — Про наше ничего, бать, потом поговорим. Мне по делам надо, а машину я за ней пришлю. К Томке поедет, сам знаешь. Завтра вечером её вернём. Помогу, чем смогу. — Коль не шутишь, поверю тебе, — Голиков понимал, что Софа и Витя не смогут долго избегать друг друга, живя в одном городе и общаясь с одними и теми же людьми. — Молодцы, что не строите обиженные мины. Давно уж не дети. Сами с детьми! — Жизнь проходит, надо налаживать связи, — похлопав себя по карманам брюк, чтобы убедиться в том, что сигареты не потеряны, Пчёла спешит исчезнуть, не прощаясь с Софой. Слишком многое за сегодня успел ей сказать. А пока рано делать выводы, кто от кого не свободен. Шокировать народ не стоило. — Рад видеть в добром здравии! — Удачи тебе! — Константин Евгеньевич машет Вите рукой, не переставая гадать, что же такое случилось между ним и Софой за короткий промежуток времени. Или разговаривать друг с другом полезно? Знать бы это много лет назад, сколько бы ошибок можно было избежать. И не передергивать временами из-за того, что в чем-то виноват. Что-то не исправить. — Мама, а кто это? — спрашивает Тёма, когда мама Софа усаживается вместе с ним на большие железные качели. — Кто, кто? — Софа сделала вид, что не поняла вопроса сына. — Ты с ним пришла, — мальчик у Софы рос наблюдательным, — и деда с ним болтал! — Это… — Софа и в самом деле не знает, как назвать Пчёлкина верно. Для себя. — Это Витя — дядя Аречки. Брат нашей тёти Лизы. Он тоже большой и прикольный. Завтра удивишь. Я тебя убедила? — Ага, — то, что завтра они едут в гости, воодушевляет Тёмку, — а папа там будет? — голос крошечного Милославского ровен. Скорее, это дежурный и будничный вопрос. — Папа приедет попозже, — Софа выдавала сыну неизменный ответ, — а пока мы будем гулять, играть и развлекать нашего деда. Дашь мне пять за это? — Дам, — непоколебимо проговаривает Тёмыч, — только, мам, догони! — Как догоню!.. Бойко спрыгнув с качелей, Тёма берёт в руки мячик, укромно устроенный рядом с лавочкой. Тёмка бежит к деду, а мама за ним. И мама делает вид, что сдаётся. Мамочка обычно так и делает, а сынок счастлив. Безгранично. Софа радовалась тому, что у неё растёт замечательный и понимающий сын. У Артёма неунывающий и счастливый характер. Всё лучше, чем у неё. И жизнь будет лучше, какие бы времена не настали. Её не переубедить.