OST: — Агата Кристи — Опиум для никого (Кос/Лиза настрой)
В Москве темно. Ночь. Звёзды рассыпаны по бескрайнему небу сверкающим бисером, воздух окутан лёгкой прохладой. Веет теплом. Весна в девяносто седьмом ранняя, красивая. Из-за неё никому не до сна. Сон забыт, вычеркнут. До утра. До островка спокойствия. И Холмогоровым сон тоже не грозит. Космос бережно держит за руку Лизу, не желая расставаться с ней и любуясь её родным милым лицом. Годы шли, убивая сны и мечты юности, но для Коса не существовало другого идеала. Он бы Лизу и ещё раз нашёл и выбрал среди сотни незнакомых лиц, а пока искоса наблюдает за тем, с каким нескрываемым любопытством её разглядывают разношёрстные незнакомки. А наглый пузан в малиновом пиджаке, наблюдающий за происходящим из той же точки, что и дамы, и вовсе бы попытался отбить у Космоса жену. Если бы жить совсем не хотелось. Но Лиза поглощена тем, что происходит между ней и Космосом. Пускай и неуютно ей быть под пристальным вниманием колких глаз. Спасало только то, что Кос от неё никуда не девался, а друзья находились поблизости. Тесно и душно Лизе в новомодном ресторане, не привыкла она к стихии делового теневого города, но их общая с Космосом жизнь в эту раскаленную субботу должна ослеплять завистников и обнулять собственное сознание. Никаких опасений! Кос же хочет отпустить прошедшую зиму на все четыре стороны, потонув в вихре удовольствия и вседозволенности. Снять напряжение, унять больные мысли и сбавить ритм скачущего времени. Ничего не кажется ему недостижимым. Любая дверь открывается разом, стоит лишь щёлкнуть пальцами. Космос хочет сыграть по своей партитуре. Он будет диктовать правила игры и сам решать, что с собой делать. Не смейте ему приказывать! А что же Лиза? Милая, не бойся. Милая, не отводи алмазных глаз. Милая, люби… Чем плоха наука? Космос знал, что он сволочь первостатейная и добрые люди думают, что жена с ним чахнет, но ткните пальцем на святого в этом городе больших огней? Если только святого чёрта найдете. Не смешите! Кто-то скажет, что кокс опять воздух Космосу замутил? Да даже если и замутил, то его ничем не взять. У каждого есть недостатки и слабости, но в моменте Кос считает себя идеалом. Лиза не должна смотреть на него волком, гадая, что он захочет сделать после того, как музыка закончится, и она от него отвлечется. Что? Любить тебя будет муж твой дурной, Лиза, всегда! И что тебе ещё нужно для счастья, кроме дочки, своенравная птица? Единственная в своём роде… — Вот и куда ты меня привёз, Холмогоров? — первым делом уточняет Лиза, стоило им оказаться вдвоём посреди небольшого зала, где вполне культурно отмечали выходные хорошо одетые господа и дамы. — Охмурять тебя, — Коса не особо заботит то, что люди смотрят, как он с медвежьей хваткой сжимает жену в крепких объятиях, наслаждаясь её близостью и запахом лёгких цветочных духов. — Чудо-юдо, мы сколько лет женаты? — Лиза ни разу не романтична. Будь её воля, она никуда не поехала, а осталась бы дома с Аречкой. Но дети спят, а взрослые гуляют. Праздника захотелось. Жизнь продолжается, а они два месяца ходят мрачными статуями. — Твое охмурение бегает по дому и очень похоже на тебя. — Вот ты чего загналась, Лизка? — Космос помнит, с какой обидой на этот раз дочка осталась с дедом, но вспомнит Арька родителей в свои молодые годы. — Расслабиться надо, серьёзно. Мы развлекаться тоже должны? — Развлекаются тут Саня, Софа и ты, — о себе и брате Лиза не могла сказать подобного, — а я эти тусовки не люблю. Платьем черным не вышла. Витя вон… Бар чистит. А я намекала тебе, что теперь его очередь чесаться из-за Софки. Нет, поехали, любимая! Завтра страдать будем? — Плевать Софа на него хотела, — Космос продолжает вести Лизу в танце, улыбаясь ей и любуясь её сосредоточенным лицом. Красивая у него жена, ничего не скажешь. Но только голову всякой ерундой забивает. — С Санькой дружит, как мстит. А этот её точно не одолеет, ей больше смазливые жуки по душе. Матросит и бросает. Размазывает. — Господи, Кос! — Лиза хотела бы отчитать мужа, но сил на это не оставалось. — Люди думают, что мы тут лясы о любви точим, а мы опять носы суем не туда. Куда прётся твоя фантазия? — Я на неё не жалуюсь, но все лучи добра для тебя, женщина, — никого не стесняясь, Космос тянется к Лизе с поцелуем, накрывая её пухлые губы сметающим вихрем, полным огромной нежности, и она не отталкивает его, а с готовностью отвечает, зарываясь длинными пальцами в его темные пряди на затылке. Он победил, но всего лишь на короткие секунды. Пусть так думает. — Успокоилась? — Наверное, — Лизу держит на месте только то, что её ни на минуту от себя не отпускает Космос, которому спокойнее, если она никуда не убегает. — Генерал, наш жучок нажрался, смотри. Официанту что-то вчехляет. — Ладно, уговорила, — Холмогоров делает вид, что сдался упорству жены. — Что так, Космос? — муж вводил Лизу в ступор. — Ты права, — Кос с удовольствием развел бы руками, но он занят тем, что гладит Лизу по спине. — Брюлик ты мой… — Я вообще не понимаю, что мы тут делаем, Космос, это не наша вечеринка, — в свои двадцать шесть Лизе казалось, что её ничего не может удивить. Кроме собственной медкарты, где все показатели твердили ей о том, что она здорова. Почти. У Космоса, кстати, та же картина маслом, вопреки всему. — Женщина, у которой спину раз в год срывает от каблуков, и её муж, жрущий «Цитрамон» пачками. Каково? — Пусть все думают, что мы и дома такие красивые, — Космос видел, какие люди собрались в ресторане за соседними столиками: у кого-то намечался левак от законных жён, потому что ни один нормальный мужик в таком боевом раскрасе свою бабу из дома не выпустит, а кто-то договаривался о важных делах. Знает он эти морды, учёный. — Кто б тебя дома с дрелью увидел бы, то совсем бы дар речи потерял, — один балл в пользу Лизы. — Есть, чем крыть? — Ты на кухне с батоном и кефиром тоже охуительное зрелище, — балл Космосу. — Переиграл? — пусть радуется, пока Лиза не передумала. — В два счёта же? — и Космос и вправду рад. — Ох, Холмогоров!.. Если бы все супружеские перебранки заканчивались так полюбовно! И всё же Лизе тревожно, а Космос только пытается быть беспечным. Когда он в очередной раз тянется к её нежным губам, затягивая в сладкие сети поцелуя, страхи будто бы растворяются, заставляя подчинить сознание нерушимому чувству любви, но… Легче никому не будет. Пусть Лиза забывается от щемящих душу чувств, отдаётся моменту и со всем пылом целует Космоса: до боли касаний и нехватки воздуха, до дрожи и слёз, которые она никогда бы и не думала от него скрывать. Её сердце в его руках, а его сердце она отчётливо слышит. Каждый удар. Он просто не имеет права её предать…***
За окном воцарилась ночь. Все чего-то от неё ждут: кто-то с азартом и куражом, кто-то не без беспокойства. А кто-то и вовсе напьётся настолько сильно, что будет ко всему безразличен. Абсолютно.***
Пчёла много курил и просаживал печень, Лиза и Космос заново знакомились друг с другом в очередном танце, а Софа с Белым вели долгую и неспешную обстоятельную беседу, жалуясь друг другу на палёный спирт, нелюбовь к самолётам и утраченные иллюзии юности. Софа могла бы постесняться Пчёлу, хоть и на её присутствие он реагировал без особого энтузиазма, но этим вечером она могла отпустить себя, ни о чём не думая: ни о разводе с Ником, ни о том, как дальше проживать свою безумно интересную жизнь. Лизке душу всю вытрясла, поведала о нелегкой судьбе с таким успехом, что девчонка теперь в свободное от время исковое заявление для Софы сочиняет. Шанса расслабиться, почувствовать себя прежней юной отвязной чумой Софе не представлялось. Обламывали. Голикова слушает речи хмельного Саньки, ни на секунду не задумываясь о том, каким человеком он стал за добрых шесть лет. Что не просто он деньгами и оружием вертит во все стороны, а жизнь перебирает и людей, как яркие бантики. В дела «Бригады» Софа не вдавалась, про любовницу Анюту слушала с нескрываемым осуждением на лице, а вот откровения про Ольгу до жути смешны. Ведь любят мужики своих жён распрекрасных, страдают без них, а измены это так — пустое баловство для укрепления боевого духа. Это глупые бабы не понимают систему приоритетов мужского гения. Плачут ещё из-за этого, мира в доме нет. Дуры. Стоп! — А на хрена тебя терпеть, белый человек? — Софа попивает алкогольный коктейль из трубочки, стуча полированными ноготками по полуоткрытой пачке «Самца». Саша её ещё не утомил, но на уши они друг другу присели основательно. — Ради бабла? В гробу бы я его видала. Ради дитя? Тебе сын твой спасибо не скажет за то, что маманя стервью сделалась. А я вижу твою Олю насквозь. Ты её, мудак, довел. Не стыдно? — Софа, бля! Куда я от неё денусь? Можно ж понять! Кто я ей, не псина же подзаборная? И куда уйдет! Не уходит же… Не дам! — Саша внезапно ударил кулаком по столу, из-за чего посуда слегка зазвенела, а Софа встрепенулась. Не хватало тут ещё осколков. — И чего ты защищаешь всех? Сама, небось, дипломата своего душила, рожей недовольной светила. И понеслась душа в рай. Твоя, мать её, кстати. Чё ты приехала? Тебя смута, что ли, привлекает? Дочура ты горкомовская! — Надо мне и приехала, Сань, — повторять грустную историю падения Ника Софа не хочет, — а ты изменился, давай признаем. Саш, помнишь каким пацаном я тебя узнала? Вот такой пацан! На пары ходить меня заставлял, а не прохлаждаться с Пчёлкиным. За умного сходил. И теперь чего? Лажа какая-то, если за три года ты тут со всеми чуть не пересрался. Стыдно, Саня, стыдно! — Тоска гребанная, Софико, знаю, — в чем-то Голикова и права, — поэтому давай выпьем за то, чтобы наши дети по нормальной дорожке пошли. В Англию чопорную поехали учиться и людьми стали! — Нет, мне английский аристократ в семье нахер не сдался, хватит и муженька, — Софа качает указательным пальцем из стороны в сторону. — Пьем за то, чтобы дети добрее были. Это самое главное! — Точно, пусть церкви строят и народ не пугают, — изрёк Саша почти как мудрец. — Так ты это видишь? — А чё, Соф, неправильно сказал? — Пей, давай, пей, — чокнувшись с Белым, Софа залпом опустошила рюмку с коньяком и закусила бутербродом с красной рыбой. — Красиво жить не запретишь. Что, Саш, полегчало? — Завтра всё равно херово будет, — Белов качает головой, но, заметив, что к ним возвращаются Холмогоровы и Пчёлкин, сменил тональность. — Лизка, тащи мужиков своих сюда, спаивать их буду! — Этих драконов голыми руками не возьмёшь… — А мы попробуем! Лиза присаживается рядом с Софой, а затем переводит взгляд на Витю. Ей кажется, или состояние пространной задумчивости не покинуло её брата? Кто подменил Пчёлу? А Пчёлкину в самом деле жаль, что он сразу согласился отметить день рождения Космоса на нейтральной территории. Да ещё в непосредственной близости Софы, которая действовала на нервы тем, что душевно общалась с Санькой, как специально выводя Пчёлу на эмоции, которые они прятал и доставать из волшебной коробочки пока не хотел. Только же общались недавно мирно и как друзья, и вот опять. Глаза по нулям, громче всех голосит и Саньке втирает про то, как неправильно он живёт на свете. А Саня, твою мать, расцвел и развесил уши, захотел банкет на все сто градусов. В каком сборище оказался Пчёлкин, если можно было разъехаться каждый по квартирам, а не мучить головы бесполезными беседами? Разговор в пользу бедных! — Ну что, Софкин, лучше наши русские ветра всяких, блин, датских ветерочков? — спрашивает Космос, прежде чем расмеется от собственной шутки. — И викинги у нас тут свои. А, Пчёлкин? Чем не викинг? С Бирюлёво! — Харе заливать, Космосила, опять ты всех тут жизни учишь, — Пчёла не собирается обсуждать, какие ветра задувают в Дании, а какие в голове у Софки. — Сам-то, чего, своё к рукам прибрал и на двух стульях сидишь. — Ну с кого хуя-то это я на двух стульях сижу, Пчёл? — Кос не боится ссоры с Пчёлой, чем бы чреватым она не грозила. — Сказал бы я сейчас, родной, кто обычно этим страдает, а? — Космос, прекрати сейчас же! — Лиза хочет, чтобы муж и брат немедленно утихомирились, но с этими баранами сладу не было. — А чё я-то, блять, красивая? — нет, Холмогоров ни в чём не виноват. — Отдыхаю культурно! — Нюхнуть ты тут под шумок хотел, — Пчёла пошёл с козырей, не желая, чтобы сестра оставалась в неведении. Хотя она муженька насквозь видит. Иначе почему такая хмурая весь вечер? — Но хер бы тебе, Лизка сечёт. Ты ж на измене? — У нас всё путём, — заявляет расслабленный Космос, зажимая в кармане небольшой футлярчик с белоснежным содержимым, который не удастся использовать по назначению. Пока. Он же просто устал! Почему «нет»? — Ты там сидел у стойки, мозги за палёный конь компасировал пацану… А чья это недоработка, чья? Шмидтова! Ему и предъявляй. Нытье, бесит! — Я, блин, говорил, Космос, что нехуй ехать сюда, но кто бы меня слушал? — Пчёла знал, что ничем хорошим вылазка в ресторан не закончится. — Руку дай, — чуйка Лизу не подводит. Невозможно не проявить неудобный характер, и не ударить Космоса по руке, когда он вместо зажатой в кармане левой, протягивает правую, нагло улыбаясь. — Ты идиот, Холмогоров? Я по глазам вижу! — На хрена тебе разборки, Павлова? — запьяневшего Космоса порядком начало бесить то, что жене неугодны его привычки. Ничем это ей не грозит, он сам с собой совладает, но опять началось в колхозе утро. — Выебываться тут будем при всех? — Ты охренел? — Лиза больше не хочет оставаться рядом с Космосом и друзьями, но Софа примирительно тянет её за рукав платья, предотвращая побег. — Всё нормально было до твоих воплей, мать твою, где ты тут зелёных человечков узрела? — до Космоса доходит, что дело пахнет керосином. Лиза не отступит. — Космонавты, перебью, остыньте, — предчувствуя, что обстановка между супругами накаляется, Саша решил сделать ход конем. Может, он об этом пожалеет, но Софа сегодня ещё не танцевала. — Софка? Не откажешь? — Белый, я предупредил… — вдруг очнулся Пчёла, посмотрев на друга настороженно. Нет, он не претендует, но по что Софа толком слова доброго ему не скажет, если они все выяснили? — Предупредил, что она переломает… — он подбирал слова, подпитывая их ядом, на который был способен в пьяном бреду. — Ноги переломает, да, Соф? Если руки не туда! — А не откажу, Саш, — давно Милославская не соглашалась танцевать с довольной миной лица. Ничего одиозного, а Пчёлкина позлить и Нику кармический привет передать никогда не бывает лишним. — Не передеритесь, виновники торжества. Мы скоро! Космос покрутил пальцем у виска, намекая Пчёле, что ход не провален — он профукан. Белый и Софа забавляются, завтра они обо всем забудут, а Пчёлкин хотел показать, что он выше сопливых обид, но что-то пошло не по плану. Ему ничего не оставалось, как потопить гордость в шотландском скотче, потому что от Софки, с которой он может запросто быть рядом, другого ожидал. А она всем мужикам мстить решила. Внезапно. Женщины — народ непредсказуемый. Красивый и влиятельный, но совершенно без тормозов, если им что-то взбрело в светлые головы. Чему удивляться? — Без драки не выйдет! Лиза, воспользовавшись рассеянностью мужа, прытко протягивается через стол и, нырнув рукой ему в карман, достаёт злосчастный футляр, рассыпав по столу ненавистные кристаллы. Ревнивая жена? Дура подозрительная? Без разницы! И к чему ревнует? К коксу? А потому что другого врага не было. И этот враг делал Коса врагом себе. Наглухо. — Чё творишь, Павлова? — Космос опешил. — На, подавись! — презрительно бросает Лиза: её не волновал гнев мужа и его беспокойные синие зрачки. Она не знает, когда Космос хотел принять дозу. Ей непонятно, за каким чертом ему необходимо сжечь себя дотла и зачем он крушит то, во что она так и не успела поверить? Завтра Косу снова станет плохо. Завтра он, изнывая от морока в висках и ломоты в теле, попросит быть с ним рядом и что-нибудь придумать от его одурманенного состояния. Космос будет ненавидеть себя, будет посыпать голову пеплом и огрызаться на весь мир, но в эту беспокойную апрельскую ночь Лиза мчит от него дальше. Потому что задыхается. На сегодня сил нет. Кончились. — Надеюсь, что Саша проводит Софу до дома, это недалеко, — краем глаза Лиза замечает, что Софа и Саша резвятся, заразительно смеясь и бодро отплясывая под «Зимнюю вишню», а Пчёлкина это ужасно бесит. К тому же эта песня ему никогда не нравилась. — Сами добирайтесь на попутках. Братья хреновы! Миг — и Лиза быстрыми шагами направляется к выходу, не оглядываясь назад и не замечая, что кому-то в этом модном ресторане может быть хорошо. В который раз она упала? Окоченела? Проиграла бой? Космос вообще понимает, что западня неминуема, если он продолжит традицию бессмертных заходов двухгодичной давности? Лиза готова была бы забиться в истеричных рыданиях, проклинать белый свет за то, что судьба над ней так злобно поиздевалась, но сил на горе больше не было. Борьба тоже могла подождать, пока Лиза возьмет себя в руки, а Космос… Мог валить к дьяволу! Жаль, что всегда возвращался. Гад. — Чё с тобой происходит, ты объясни? — Кос нагоняет жену у машины. — На меня смотри! Лиза!.. — Пиздец, Холмогоров! — тихий голос Лизы всё же снова обращается в крик. — Снюхайся ты нахуй! Трахай всех баб без разбора, на тебя в этом кабаке любая шмара повеситься готова, а я в твои игры заебалась играть. Ты меня услышал? — Значит, пошёл я? — Космос не намерен отпускать Лизу одну в московскую ночь и обманчивую дорогу, но он орал настолько громко, что его могли услышать и в подземке. — Что за блядство ты мне приписываешь? Чистый я! Не снесёт! — Самому оправдываться не опротивело? — оправдываться Холмогоров терпеть не мог, но этой ночью не замечал, как рушил свою же систему. — А тебе не надоело меня в утиль списывать? — Что ещё остаётся? Ты всё закапываешь! — Давай дома об этом поговорим… У Космоса действительно больше нет сил, чтобы спорить с женой. Всё летит в тартарары. У Лизы тоже полный упадок. Хаос. Она закрыла лицо руками, пытаясь не посыпаться прямо у колес авто мужа. Ей ещё домой ехать, чтобы решать, что дальше ей делать. Как быть? — Твою мать, что вы творите, Холмогоровы? — резкий женский голос окрестил округу чуть ли не плача. — На меня посмотрели! Софа появляется на улице запыхавшейся и красной. Что с ней могло случиться? Или не с ней? Вашу мать, Пчёла и Санёк! — Софа, я отвезу тебя домой, — немного сменив тон, Лиза указывает подруге на машину. — Ничего не говори, поехали. — Какой нахер «домой», Лизка? — в темноте лунного света зеленые глаза Софы больше налились изумрудами. — Пчёла и Белый в драку встряли, я одна их не вытащу! — Что за ебятник они устроили? — Космос взревел пуще прежнего, но объяснения Софы его заботили мало. — Влипли! — мрачно заключила Лиза, переводя мрачные глаза от мужа к подруге и обратно. — Что за ад за один вечер? Софа, скройся в тачке! Лиза скоропалительно ищет сигареты: они неизменно хранились в бардачке её красной ласточки. Она с ума сойдёт, если не закурит. Башня поплывёт. Или крыша улетит. Но закурить надолго не получается. Табачный дым становится не спасением и лекарством, а ядом: Лиза судорожно закашлялась, и Софе пришлось отнять у неё сигарету. Брось, мать, отраву! — Обе в машине сидите, не отсвечивайте, — строго наказал Космос, приняв строгий и свирепый вид, и, похлопав себя по карманам, ушёл обратно в заведение. Он уверен, что дамам не придётся долго ждать. В первый раз, что ли? А скандал с Лизой Холмогоровым откладывает в долгий ящик, потому что эта ночь уже завела их в тупик. Добро пожаловать, давно не виделись! Дал Бог Арьке родителей. — Ужас… — едва слышно произносит Софа, сто раз проклиная врождённую ненависть к серым будням. Чем они ей не угодили, бедные? — Саша и Витя или они двое против той компании из трёх амбалов? — Витя-то чего? — Софа неожиданно вступилась за Пчёлкина. — Сплюнь! — Какая собака на районе могла не знать Сашу Белого? — это Лизу очень удивляет. — Один дурак меня после танца с Сашкой перехватить хотел, а Пчёлкин узрел и сразу махаться полез, ему приглашений не надо, — радоваться ли этому? Или вспомнить, что Софа даже Ника по-человечески оставить не может? — Сашка зацепился следом? — ничего нового. Совсем. — Следом, — давно Софа не становилась причиной конфликта, — а я за вами побежала. — Вспомнили, блин, юность… Помнится Елизавете, что девять лет назад они с Софой тоже решили сходить на танцы в модный клуб «Орфей». Если бы не Космос, Пума и Пчёла, то вечеринка могла иметь привод в милицию. За драку. Или что похуже? Повздорили будущие жёны приличные с Ленкой Елисеевой и её мимолётным ухажёром, не к ночи упомянутым. И где они теперь? О мёртвых либо хорошо, либо никак, но манекенщица Ленка год как лежит под могильной плитой — постаралась шальная пуля, заказанная против её маститого ухажёра, а карманный Макар сгинул ещё в восемьдесят девятом. Не ужился в движении Мухи. Не повезло. Былью поросло то время, но временами до сих пор тенью над головами летаем. Юность. Время, когда можно всё исправить. Чего-то и вовсе не допустить. Не замарать рук. Хоть Лиза ни о чём не жалеет. Ни о чём… Космос приведет Сашу и Пчёлу к машине потрёпанными, но почти невредимыми. Всем троим понравилась недолгая баталия с мелкими сошками, перепутавшими крутые берега. Эмоциональная встряска. Особый сорт кайфа, адреналин. Они такой жизнью живут, заряжаются ею и рубят с плеча. У хулиганов всё по высшему разряду. Порядок. Лишь Лиза ни на кого из троицы смотреть не хочет, а когда дружки детства дружно умещаются на заднем кресле, то, не мешкая, она заводит мотор и трогается по направлению к дому Софы, чтобы сдать её под белые рученьки Константину Евгеньевичу. Он не спит и дочку ждёт. Внука караулит. До дверей старой квартиры на Патриарших Софку провожают Саша и Витя. Она практически отошла от потрясения, а два своих в доску кавалера только смешат. На том и прощаются. До места ночлега мужчины решают дойти пешком — недалеко у Пчёлкина улей, а Саше не улыбалось ехать после насыщенной программы за город. Надо остыть. Вот и всё. Космос и Лиза остаются вдвоём. И нечего сказать?..