***
— И так, жеребята и кобылки! Перед вами произведение искусства народов Доэквестрийского Периода! — я услышал голос явно немолодой кобылы откуда-то извне своего мирка, в котором обитал вот уже какое столетие. — Кто может осмелиться, и прочитать плашку на пьедестале? Я обернулся в поиске источника звука, но Светлого Существа нигде не было. Да и голос был другой, не похожий на привычный мне… Он был какой-то… необычный… Вроде, я понимаю язык кобылы, но он звучит по-особенному, не как мой язык… Странно, право слово… — Ну, давайте! Чего вы стесняетесь? Вы же учили все эти буквы! Вот буква: «В»… Вот буковка: … — кобыла не договорила, за неё продолжил хор жеребячьих голосов. — Буква «С»! — нестройным хором ответили маленькие пони. — Ну, не сложно, правда же?! — задорно сказала кобыла. — Ну что, кто прочитает до конца? — Можно я? — послышался тихий голосок маленькой кобылки. — Да, конечно! Давай, Дэринг! — В… Все… Всевн… — кобылка запнулась. Вокруг меня послышался радостный смех жеребят. — Смотрите, Дэринг опять читать разучилась! Дура! — послышался глупый голос какого-то мелкого жеребчика. — Тихо! Я всё твоим родителям расскажу, Далл! Ну давай, продолжай! Не стесняйся, дорогая. Дрожащий от смущения голос Дэринг снова начал зачитывать: — Всезн… аие… «Всезнание»? — Правильно! Молодчина, Дэринг! Перед вами найденная в руинах замка Братства Всезнания статуя! Возможно, она изображает само Всезнание, мистическое божество, в которое верил орден, а возможно, что она изображает какого-то выдающегося служителя… А теперь… Флауер! Хвит! Прекратите драться! Мы в музее! Жеребята загалдели на все лады, кто-то из них заплакал во всё горло, кто-то бодро завопил, да и вообще, вокруг меня воцарился сущий кошмар. Звуки Хаоса! Хаос я ненавидел больше всего! Всё должно быть по порядку! По правилам! Нескольких секунд мне хватило, чтобы возненавидеть этот шум! Во мне начало закипать неведомое мне до того чувство: Ярость. За все время пребывания в своём разуме я ни разу не чувствовал негодования. Хоть я и до этого слышал отдалённые голоса, я не злился из-за них, но теперь… Пустота треснула, вместе с тем усилился и шум драки. У меня заболела голова, в первый раз за десятки столетий. Я был готов взорваться. До этого не имеющая никакого цвета, пустота начала окрашиваться в красный. Кажется, мир вокруг принял моё негодование всерьёз, воздух начал нагреваться, стало душно. Трещина принялась разрастаться. Шум становился всё громче и громче, и я, подлетев к уже огромной расщелине, пытаясь сбежать из этого ада, взглянул наружу. Меня ослепил яркий свет…***
— Электро, сукин ты сын! — послышался громогласный голос кобылы, что вошла в нашу лабораторию. Я нервно взглянул на разъярённую бархатно-чёрную кобылку-пегаску, что стояла среди лабораторного оборудования. Её голубая грива была вся растрёпана и покрыта сажей. Белый халат учёного был подпалён в некоторых местах, а очки не досчитывались одной линзы. Крылья были грозно распахнуты, а концы перьев дымились. Её сиреневые глаза дрожали от ярости, которая кипела в ней неспроста. Я знал, что так расстроило кобылку… — Ты тупой или убить меня пытался? — взревела кобыла и подскочила ко мне, схватившись за воротник моего халата. — Ты вообще больной? Я там копыта чуть не откинула! — Астрал… Прости меня, я не видел, что ты в камере закалки… — виновато потирёр я свой затылок. — Но я же, как только заметил, так сразу отключил нагрев! — У меня грива чуть не сгорела, моя прекрасная грива! — со всей мочи затрясла меня Астрал Лайт, моя напарница по лаборатории. — Если бы… А с кристаллом, посмотри, что ты сделал! — она достала из кармана маленький самоцвет рубинового цвета. Посреди красовалась трещина. — Нас же музей убьёт! — Зато теперь мы знаем, что живые кристаллы меняют цвет в зависимости от температуры… — слабо улыбнулся я, пытаясь понизить накал беседы. — И то что они её не выносят… — Нам его дали на время, мы заверяли, что с ним будут как с задницей Принцессы обращаться! — пегаска отпустила мой халат и принялась расхаживать по комнате, жуя перо из своего крыла. Отвратительная привычка. — А теперь что мы скажем?! "Извините, мы решили нагреть его и взорвали"?! — Это твоя была идея, — пожал плечами я, плюхаясь в удобный офисный стул. — Так что я-то в чём виноват? — Ты ж главный! Не я. И на документах твоё имя! — Тогда что ты нервничаешь? Объяснятся, значит, буду я, — задумчиво протянул я, не глядя на кобылу. — Этого я и боюсь, что ты объясняться будешь... Нас прикрыть могут! Отзовут лицензию нашего отдела, уволят! Атом нам этого не спустит! — Не бойся, музею, наверное, ничего не убудет от одной трещинки. Скажут, что реликвия была повреждена временем… А то что это у них статуя, и без единой царапины. — Ох, — вздохнула пегаска, усевшись рядом, передавая мне в копыта дымящуюся чашку. — Надеюсь… Но выговор нам точно будет. Я взял в жёлтое облачко магии кружку, и сделал обжигающий глоток. Чуть подумав, я спросил: — Может сходим к Принцессе? Она, вроде, заступается, за нас, учёных. Сама же была такой… Пегаска рассмеялась: — Опять? Ты меня уже четвёртый раз за этот месяц на свидание в Кантерлот зовёшь! Успокойся уже. — Хитрая, какая! — усмехнулся я, отставляю кружку какао, что росло на юге Эквестрии. — Но сама же не против! Заодно обезопасим себя и время с удовольствием проведём! — Ты неисправим, Электро… — задумчиво пробубнила Астрал, глядя куда-то в пустоту. — Но идея дельная! Только сегодня без обнимашек! — Обижаешь! — состроил возмущённую мордочку я. Сбросив халат учёного, измазанный в кристаллической пыли разных цветов, я набросил свой неизменный потрёпанный временем тёмно-синий плащ мага, покрытый золотыми молниями, что я получил в подарок за отличную учёбу в Школе Дружбы. Пегаска покачала головой, будто первый раз его видела, накинула свой модное серебристое платье, которое делало из неё не учёную, а аристократку, что обитает всю свою жизнь в Кантерлоте… Правда, она и так была таковой…***
Я открыл глаза. Свет больше не слепил меня, но глаза всё же долго приспосабливались к внешнему миру. Трудно было что-то увидеть, когда ты провёл в абсолютной пустоте вечность. Но теперь… Я стоял посреди странного помещения, что было наполнено оружием, статуями, картинами… Но самое главное, вокруг меня толпились пони. Множество пони. Все они с интересом изучали глазами окружавшие их артефакты. Первое что я узнал о местных: либо они были низки, либо я был гигантом. Все они были мне от силы по грудь, при этом, никто не обращал на меня внимания. Милая пожилая кобыла-земнопони пыталась разнять дерущихся жеребят, у которых ещё даже знаков отличия не было. А вот у пожилой наставницы, так я определил род её занятия, на фиолетовом боку красовались три улыбавшихся ромашки. Наблюдая за вознёй, я и не заметил, как кто-то ко мне приблизился. Понял я это лишь когда почувствовал кроткие прикосновения к моему копыту. Взглянув вниз я увидел Дэринг. Я точно понял что это она, голос ей точно подходил: самая маленькая среди жеребят, серо-голубая пегаска, чья разноцветная грива красиво вилась. Я безмолвно глядел на дитя, пока та тыкала меня своим копытом, явно пытаясь привлечь моё внимание. Я вновь поднял глаза, собираясь просто перешагнуть маленькое препятствие, как мой взгляд встретился со взглядом пожилой наставницы, тоже меня заметившей и теперь закрывавшей своим телом жеребят. Её глаза дрожали от шока и страха, а губы пытались что-то вымолвить. В зале воцарилась полная тишина, все смотрели на меня как на диковинное животное. Да и сам я удивленно посмотрел на себя. У меня… было тело! Я только сейчас это понял! Всё время моего заточения в собственном разуме я был бесплотен, как и окружающая меня материя, а теперь… Я ощупал свою морду: жёсткая грива средней, нос, рот… рога нет… Я был в теле! Это… Мой рот открылся в удовольствии. Но недолго моя радость новому телу длилась, наконец у пожилой фиолетовой земнопони прорезался голосок: — Дискорд тебя побери, отойди сейчас же! Дэринг! — её взгляд был направлен уже вовсе не на меня, а на маленькую пегаску, что с интересом продолжала смотреть на меня. — Кто такой Дискорд? — громогласным голосом спросил я. — Где я, и кто вы? — Это я у тебя хочу спросить, Дискордово ты отродье! — зашипела кобыла, пытаясь схватить и оттащить от меня маленькую Дэринг. — Я… — задумался я. А ведь за всё время пребывания в своей черепной коробке, я так и не узнал «кто я». Лишь иногда, раз в столетие, на стенке пустоты проступали символы «Всезнание». Я думал что это ключ к разгадке, но любые мои попытки осознать значений этих слов приводили к неудаче. Так кто же я? — Я… Есть… Пони, — с натугой проговорил я, первое что пришло на ум. — Я вижу, только статуи сами по себе не оживают! — проговорила наставница, буравя меня взглядом. — Последний раз такое случилось когда мощный дух был высвобожден на свободу. И принёс он с собой немало бед! — Дискорд, я знаю! — кто из жеребят выкрикнул. — Мисс Чирли, я же прав? — Да, ты прав! Но… — А что если это и есть Дискорд? — смущёно проговорила какая-то кобылка в толпе. — Дискорд давно на службе Принцессы… — проговорила Чирли. — Ты куда?! «Принцесса?» Ведомый этими словами, не обращая внимание на шокированных посетителей этого арсенала, такое предназначение этого помещения выявил мой разум, я вышел из тесного для меня зала. Меня сразу обступили два пони в тёмно-синей форме и в забавных шляпах. Размахивая чёрными палками, что были отдалённо похожи на дубины первобытных пони, они преградили мне путь. Но для меня они преградой не были. Я просто прошёл мимо них, оставив тех в замешательстве. Растворив тяжёлые деревянные двери, я вышел на дивный свет солнца. Солнце, откуда я его знаю? Как я могу знать для себя новый мир, но при этом не знать себя? Но солнце было чудным зрелищем. Тёплые лучи пронизывали каждую клетку новоприобретённого тела. Светило меня не слепило, а наоборот приятно грело. Свет его был похож на свет моего товарища по заключению, Светлого Существа. Первые несколько столетий он со мной беседовал, развлекал как мог… Но потом он ушёл в спячку, оставив меня одного. Это был самый мой дорогой друг, и самый заклятый мой враг, ведь останься два разумных существа наедине на столько лет, и один обязательно возненавидит другого. Его я винил в своём одиночестве, в своём заключении, в чём я его только не винил. Но теперь он остался один, и спит он вечным сном… Я поглядел в сторону высокой горы. Зиждившийся на ней замок напоминал мне что-то... Только воспоминание было не радостным. Я помнил лишь холод и бурю. И вспышки молнии. Образ зловещего замка отпечатался во мне, и, наверное, был единственным воспоминанием о моём прошлом. Он был ключом. И я должен был его заполучить. Я наметил свою цель. Замок на горе…