Мы больше, чем просто коллеги

- Пап, мы с Арсением больше, чем коллеги, и чем друзья... Мы любим друг друга. И встречаемся. Он мой парень, пап. Арсению безумно хотелось обнять Антона или хотя бы взять за руку, но, кажется, сейчас не самое лучшее время для публичных нежностей. Лицо отчима практически нечитаемо, что поражает Арса - он всегда чувствовал эмоции других, улавливал состояние и его изменения - сейчас Попов видит лёгкую тень недоумения и отвращения, но насколько глубоки эти чувства, сказать не может. Олег молчит. Молчит и неотрывно смотрит на Антона, поджимая губы. Вскоре он встаёт из-за стола: - Я на работу поехал. Антон на это лишь кивает и идёт мыть тарелки - ему срочно надо чем-то себя занять на время, пока они с Арсением не останутся наедине, тогда можно будет рухнуть в его объятия и думать, насколько все плохо. Попов чувствует напряжённость парня, было бы странно ожидать чего-то другого. Он тихо подходит сзади и обвивает руками талию Антона, прижимается к его спине и чувствует неровное дыхание. Умостив голову на его плече, Арсений невесомо целует в шею и шепчет: - Все будет хорошо, я уверен. - А я нет,- так же тихо отвечает Антон. - Он поймёт тебя и примет, ты же говорил, какие они чудесные. - Это мама. Насчёт папы не уверен. - То что ты зовешь его папой, несмотря на то, что он не родной, что-то да значит. Так ведь? - Наверное. Проходя мимо кухни, отделенной от коридора проходом без двери, Олег шумно выдыхает. Можно трактовать это совершенно по-разному, но Арсений слышит усталость и потерянность. Это вселяет веру в лучшее, в то, что отчиму Антона просто нужно время, чтобы осознать и принять слова парня. Ведь не может же одна новость, пусть и довольно неожиданная и не очень приятная, разрушить эту семью, вылезшую из книжки про психологию счастливых отношений. Снова хлопает входная дверь, и теперь они точно одни. Ничего не стесняясь, Антон разворачивается, предварительно чуть приподняв плечо, давая знак Арсению убрать голову, и, все ещё оставаясь в кольце его рук, смыкает их губы. В этом поцелуе всё: и благодарность за невербальную поддержку, и потребность в близости, и очередное признание в любви. Попов отвечает, лаская его губы своими и оглаживая спину под футболкой. Сейчас существуют только они вдвоем и всеобъемлющая нежность. Нежность сменяется страстью, в порыве которой Арсений усаживает на кухонный стол Шастуна, по инерции обвившего ногами его талию. Поцелуи, неистовые, граничащие с дикостью, сыпятся, не прекращаясь. Кажется, нет тех мест, где губы не обласкали нежную кожу, где не блуждали крепкие и сильные руки. Незаметно для себя самого, Антон оказался без футболки, и продолжал выцеловывать ключицы мужчины, пока тот стягивал с него пижамные штаны. Мгновение спустя Антон мягко убирает руки брюнета со своих бёдер: - Нет, в родительской квартире мы трахаться не будем. - Святая обитель чистоты и невинности?- усмехнулся Попов, все ещё поглаживая ногу парня. - Именно. Ну это же реально стрёмно... - Ладно. - Ты не обижен? - Нет, конечно. Если ты считаешь, что мне от тебя нужен только секс - обижусь, а сейчас я просто немного расстроен. - Не считаю, конечно. Хотя поверить в это сложно. Непонятно, что ещё может удержать человека с таким... - Эй, это что ещё такое? Мужчина поставил стул напротив Антона, уже сидящего боком к обеденному столу, и взял его руки в свои, изящные и "музыкальные", они идеально легли в сухие, чуть грубоватые ладони Арсения. - Чего это мы расклеились? - Арс... - Выкладывай. Что не так с таким потрясающим человеком как ты? Чего ты себе опять напридумывал? - Да ничего, просто ты - модель, гребаное произведение искусства, рядом с тобой я чувствую себя червем - длинный, несуразный и мерзкий. Ещё и папу разочаровал, и скоро то же будет с мамой. - Никакая я не модель, я просто парень, которого вы, почему-то нарекли самым красивым, и теперь сами загоняетесь. Мы все разные, и в этой разности все самое прекрасное. Да и никого ты не разочаровал. Ты все тот же, что был до этого, внуки - зачастую не жизненная цель наших родителей, да и гетеросексуальные отношения не дают гарантии, что у тебя родится ребенок. - Прости. - За что? Никогда не извиняйся за свои переживания, мысли и сомнения. Я понимаю, что встречаясь с Ниной, ты решил показать себя охренеть каким крутым и брутальным воронежским типом, которому не свойственно вообще думать о чем-то кроме женской груди, пива и раздолбанных тачек, но со мной ты можешь быть собой. Настоящим собой, со всеми своими загонами и тараканами. Я говорю тебе это уже год и скажу ещё раз: я люблю тебя. Я люблю тебя любым, люблю тебя всего, каждый миллиметр твоего тела и души. Особенно эту родинку,- мужчина оставил поцелуй на кончике носа Антона. Антон за все время, что они знакомы, около пяти лет, так и не понял, как у Попова так легко получается подобрать нужные слова для каждого, кто в них нуждается. Особенно часто в них нуждался Шастун. То он волнуется перед выходом на сцену, то нервничает перед съёмкой, боится, что не слишком интересный, не слишком ясный, недостаточно красивый и очень мало делает для шоу и для себя лично. Всегда в такие минуты рядом оказывался Арсений. Обнимал и напоминал одно из главных преимуществ импровизации: затупил - товарищи подхватят и вытянут. - Антош,- голос мужчины выдернул его из раздумий,- там Димка зовёт пообедать в два. Пойдем? - Да, конечно. Время до назначенного времени обеда пролетело слишком быстро. Все ещё уставшие после концертов и переездов, свой "выходной" парни на "А" , как их частенько называет команда, решили провести максимально тюленеподобно. Поэтому Арсений незамедлительно открыл на ноутбуке приложение для заказа пиццы и КиноПоиск, а Антон ушел заваривать чай и искать плед. После недолгих препираний, и пицца и фильм были выбраны: гавайская и пеперони, и "Назови меня своим именем", вышедший в прошлом году. - Моя мама смотрела, - заметил Антон, когда увидел обложку фильма на экране,- сказала, ей понравилось. - Что!? И после этого ты боишься, что она тебя не примет? - Ну жизнь - не совсем фильм... - Это, конечно, факт, но... Ладно. Страх - это всегда нормально. Будем смотреть? У меня все никак руки не доходили. Прикинь, там Арми Хаммер. - И Тимоти Шаламэ. - Боже... - Эй! Кто виноват в том, что я младше тебя на полжизни?! - Полжизни? Не знал, что тебе шестнадцать. Кажется, нам надо расстаться, я не хочу в тюрьму. - Только попробуй меня бросить! Я съем весь ананас с пиццы. - Ладно, ладно, после такого я готов быть с тобой до конца своих дней. - То-то же. Несмотря на то, что Антон все равно съел все ананасы, как только пиццу привезли, Арсений ещё раз напомнил себе о готовности и желании делить с парнем всю свою жизнь, каждую её секунду. Он может стерпеть даже такие лишения, только бы видеть рядом с собой эту широкую улыбку, озорные глаза с мимическими морщинками и нос, лезущий куда не просят, с невероятно очаровательной родинкой. *** Вопреки ожиданиям Арсения в небольшую кафешку, куда предлагал сходить Дима, пришла далеко не вся команда "Импровизации". Стас проводил время с семьёй, а Сережа с Оксаной в компании друг друга, Крап просто куда-то делся, написав в общий чат о том, что не сможет прийти. Антона они тоже вскоре потеряли - он ушел играть с Савиной, которую взяли с собой Позовы. Мысли Арсения продолжали крутиться вокруг камин-аута перед родителями, так что тема разговора не по щелчку пальцев возникла: - Вы говорили родителям, что встречаетесь или что-то типо того? - внезапно для пары спросил Арсений. - Я долго не говорила,- начала Катя,- маме сказала спустя полгода, наверное, папа вообще за месяца два до свадьбы узнал. Я очень боялась его реакции, отец всегда очень скептически относился к мальчикам из моего окружения, даже если нас с ними ничего не связывало. А тут я приду и скажу: "Пап, это Дима, он комик, мы хотим пожениться". Убили бы и меня и Димку. - Говоришь, будто я прокаженный,- вставил Позов, зажевывая лист салата. - Ты понимаешь, о чем я... Так вот. С папой Димка сам общался, помню, они ушли на кухню, а мы с мамой сидели в комнате, думали, как бы он в живых остался. - Ну вот, живой. Но пересрал я знатно тогда. Зато уже шесть лет женаты,- Дима приобнял супругу за плечи,- и мелочь тут где-то наша бегает. За все время рассказа, улыбка не сходила с губ Арсения. Он всегда восхищался семьёй друга. Она не была такой идеальной, как казалась семья Шастунов, она была правильной. С ссорами, косяками, паникой после рождения ребенка, периодическим бардаком дома и Димой, сбегающим пару раз бухнуть с ним и Антоном, но в то же время с таким количеством любви, взаимопонимания и взаимоуважения... *** - Да не переживай ты, твоя мама - великолепная женщина! Антон решил, что рассказать обо всем Майе нужно срочно. В течение следующих трёх часов она должна вернуться домой, а Арсений взваливает на себя роль попугая и настраивается все три часа повторять, что все будет хорошо и нечего волноваться. Не то чтобы Шастуну это помогает. Безусловно, он благодарен за поддержку, ценит её, но ладони не перестают потеть, а кольца вертеться на пальцах - Антон всегда крутит их, если что-то не так. Дома Шастун представлял собой типичную истеричку из фильмов, полных клише: он ходил из стороны в сторону по гостиной, причитая на всю квартиру. - Арс, я не переживу того, что мама выставит меня за дверь. Арс, что мне делать? Скажи что-нибудь уже! Сейчас сидящему в обнимку с подушкой на диване Арсению хотелось лишь крыть парня матом, из-за чего он и предпочел молчать. Всё-таки волнительное событие у человека. - Что я должен сказать? - он рискнул ответить,- перестань истерить. Иди сюда,- мужчина похлопал но месту рядом с собой,- посиди спокойно. - Ладно. Спустя пару часов мельтешения Антона, вскочившего с дивана, едва прошло пять минут, звук открывающейся входной двери оповестил парней о приходе Майи. Арсения он, безусловно, обрадовал - голова уже начинала кружиться от наблюдений за перемещениями Шастуна. В руках женщины было по пакету, которые сын тут же помог отнести на кухню и разложить по местам. Попов не понимал, что ему следует делать, и, дабы не стоять на месте, принялся нарезать хлеб. С этим у него всегда дела обстояли тяжело, и крошки разлетались по столешнице, как и сейчас. Смахивая их себе в ладонь, он опять задумался, как у мамы, да и вообще у всех женщин получается резать хлеб так, что кухня остаётся в нормальном состоянии. - Антош,- Майя разорвала плотную напряжённую тишину,- у тебя все в порядке? - Да. Все хорошо. - Просто ты какой-то не такой. Не хочешь поговорить со мной? - Хочу. Но, наверное, попозже. Арсений легко толкнул его плечом. В смысле попозже, если у тебя напрямую спрашивают? - Ладно,- непонятно, сказано это было Попову или самому себе,- мам, я гей. Антон опустил глаза, будто только что признался в том, что разбил мамину любимую чашку. Долго не слыша реакции, он посмотрел на женщину. Её лицо нисколько не изменилось, и молчала она не дольше минуты. - Понятно,- лишь сказа она и продолжила очищать купленные сосиски от целлофана. - И... всё? - Да. А что я ещё должна сказать? Что люблю тебя любым и принимаю? Я думала, ты и так это знаешь. - Правда? - Конечно. Ты сомневался? - Нет, но... - сделав небольшую паузу, он продолжил,- Мам, ещё кое-что. Мы с Арсением встречаемся. - Я думала уже не дождусь. - Что? - Что? - Майя передразнила сына,- думаешь, я слепая? Я уже около года, наверное, подозревала. Тебе бы со стороны на себя посмотреть, иногда светишься так, что слепит. - Ну капец, мам. - Никаких "капец" в моем доме,- женщина тепло рассмеялась,- рада за вас, мальчики. Правда. Майя по очереди обняла мужчин. Надо признать, её объятия показались Арсению куда роднее, чем те редкие, что дарила ему мать. Как бы ни старался он засунуть поглубже эту мысль, она все равно выплывала на поверхность, отзывалась какой-то детской обидой. - Так! Хватит нежностей. Антош, поставь воду под сосиски, пожалуйста, а ты, Арсений, нарежь огурцы на стол. - Будет сделано,- и мужчина отправился за ножом. Антон же молча поставил кастрюлю на плиту. Три пары рук быстро управились с ужином, и к приходу отчима все уже начинало остывать. Не успев раздеться, он подозвал к себе Антона. По пути к дому, Олег долго пытался подобрать нужные слова, чтобы достойно приподнести свои мысли, в которых он, если быть честным, не до конца разобрался. Перешагнув порог, он боялся, что поговорить нужно незамедлительно, пока он еще помнит все то, что хотел сказать. - Привет. - Привет... - Антон,- начал мужчина,- то, что ты сказал мне утром... было неожиданным. Я весь день думал. Думал о том, как я отношусь к подобного рода взаимоотношениям, как должен поступить родители в такой ситуации. И в итоге я понял, что неважно, что решу я, как отвечу на тот или иной вопрос. Я, как ни крути, не могу влезть в твою голову и повлиять на твой выбор. Единственное, что я могу - оставаться для тебя папой. Пусть не родным, я всегда старался стать для тебя достойным отцом, и сейчас я не говорю, что могу понять тебя, родители ведь часто не понимают своих детей, правда? Но ты остаешься для меня моим сыном. В любом случае, ты в праве поступать так, как хочешь ты сам и я никак не могу и не буду тебе мешать. - Пап, ты знаешь, что я тебя люблю? - Знаю. И тоже тебя люблю.