Всё, что ты заслужил

От волнения Эмис проснулась около пяти утра, попробовала уснуть снова, но не смогла. Прокрутив в тысячный раз все возможные алгоритмы работы, она тихо спустилась вниз и сразу наткнулась на Леви, выходящего из ванной. — Привет. — Привет, — неловко поздоровались они. — Чай? — Угу. Сидя в тёмной кухне, они долго молчали. Наконец Эмис заговорила. — Комиссия прибудет в девять. В девять сорок пять начнут вести протокол. Еще раз проверим показатели, дальше введем анестезию, скорее всего смесь кетамин-пропофола и закиси азота. Придётся поставить трубку в трахею — во время операции за тебя будет дышать аппарат. Надеюсь уложиться в четыре часа на все манипуляции, в том числе отход от наркоза. Ночевать тебе придётся в операционной, я буду там с тобой. Есть и пить принесу, когда будет можно, исходя из твоего состояния. После наркоза абсолютно нормальны тошнота, головная боль, даже дрожь. Какое-то время ты можешь бредить, тут тоже ничего страшного. Может болеть глотка, если не сможешь первое время говорить — я буду задавать тебе вопросы, а ты моргай, один раз «да», два раза «нет». Если всё будет хорошо, завтра вернешься в свою комнату. — Понятно. — Переживаешь? — А ты? — Нет. Немного волнуюсь, что в итоге окажется там под кожей, но в остальном я уверена, что продумала все варианты. — Тебе не будет больно? «Будет. Но тебе незачем об этом знать. Умолчать ведь не значит солгать?» Хотя Эмис и тренировалась работать с анестетиком, из-за жёсткой фиксации гипса, кисть её могла находиться только в одном положении, приходилось работать пальцами, а это приносило боль даже несмотря на действие лекарства. — У меня целый шкаф забит обезболивающими, — отмахнулась девушка, чтобы избежать прямого ответа. — Ладно, — Леви сощурился, улавливая эмоции на её лице. «Ушла от ответа, чтобы я не переживал. Какая забота. Интересно, браслет тоже поэтому не сняла?» Они надолго замолкли, изредка поглядывая друг на друга. Эмис следовало бы поесть и набраться сил перед сложным днём, но из солидарности с Леви она решила ограничиться чаем. Девушка взглянула на него и поймала себя на мысли, что ещё ни с кем ей не было так комфортно молчать. Не только молчать. Аккерман был со всех сторон идеальным пациентом. Полтора месяца он провёл в её доме, не создав каких-либо неудобств. Наоборот, он всегда был к месту, готовил, убирал, помогал везде, где мог. Кор вспоминала своих былых пациентов и ещё сильнее прониклась к воину. «Пусть непрофессионально оценивать больных, но в сравнении с вечно болтавшим Брехтом, склочной Мойсели или Кноттом, постоянно оставлявшим кружки с недопитым кофе, ты мой самый любимый пациент. Идеальный во всем. Даже в этом твоём странном жесте что-то есть», — думала она, следя, как Леви держит чашку за ободок. — Допивай чай, дальше придётся воздержаться и от напитков. А перед операцией нужно будет опорожниться. — Ясно. — Что приготовить к моменту, когда тебе можно будет нормально есть? — Всё равно. — М-м, сегодня ты так разговорчив, — Эмис подлила себе чай. — Ты что угодно приготовишь хорошо, так что никакой разницы. Так лучше? Девушка ухмыльнулась: «Несмотря на всю твою мрачную угрюмость, душа у тебя из чистого золота, Леви. Потерпи ещё немного, и я исцелю тебя». — Долго будешь сверлить меня взглядом? — вдруг спросил Аккерман. — Экхм, — девушка поперхнулась. — Ничего я не сверлила. И с каких это пор на тебя нельзя смотреть?! — Ты смотришь слишком глубоко, словно хочешь разглядеть самую суть. — Уже разглядела, — думала Кор, тихонько улыбаясь. И продолжила вслух. — Вообще-то мне нужно отслеживать твое состояние перед операцией. Похоже, ты начинаешь волноваться. «Все-то ты знаешь». — Кхм. Просто подумал, что если… Я, конечно, не сомневаюсь в твоих силах и всё такое. Но что если мышцы, сухожилия или что там ещё… не подлежат восстановлению? — Леви сразу же пожалел, что озвучил предательские мысли вслух. — Не получится сегодня — буду пробовать до тех пор, пока не найду выход, — сухо ответила Эмис. — Прости, не должен был даже спрашивать. Я не сомневаюсь в тебе. Только в своем чертовом колене. — Всё в порядке. Страхи и сомнения — это нормально. Не переживай — я не отступлю, я же пообещала. А теперь успокаивайся. Дыши медленнее и глубже. Займи себя чем-то, отвлекись, — девушка поднялась из-за стола. — Чтоб не нервировать тебя, немного полежу до прихода комиссии, а то весь день придётся провести на ногах. Тебе тоже стоит отдохнуть. — Я и так буду отсыпаться на хирургическом столе. Всю работу предстоит выполнять тебе, — Леви оперся на костыль, собираясь идти к себе. — Тебе предстоит работать так же, как и мне. Операционное вмешательство отнимает много сил, после него может быть весьма д… паршиво. — Хотела сказать «дерьмово»? — Не знаю, когда набралась от тебя ругательств, но да… Слово самое подходящее. Так что наслаждайся временем перед операцией, насколько это возможно. Лучше поспи, если вдруг получится, а я разбужу, когда придёт время. Аккерман кивнул, вымыл чашки и поковылял в комнату. Он уселся за стол и написал письмо ребятам, описав свои ощущения перед операцией, но отправлять его и не собирался, скорее изливал на бумагу свои мысли. Волнение обычно не было свойственно ему, но сейчас в груди его трепетало что-то необъяснимое. Из-за отсутствия контроля над ситуацией он дышал часто, словно ему не хватало воздуха. Кор снова будто предсказала это — вспомнив её слова он задышал медленнее и глубже. «Нечего переживать. Она все сделает правильно». Несмотря на мысленные наставления, Аккерман волновался, и совсем не за свое колено. Даже если ногу его невозможно будет восстановить, с наколенником и тростью он худо-бедно мог бы прожить без особых проблем — сильнее его волновало состояние Эмис. Кор была уверена в своих силах, но она явно испытывала боль, моральную или физическую — Леви не мог понять. Он пробовал снова уснуть, но мысли его метались, наконец он взял начатую пару дней назад книгу, вскоре сосредоточился на тексте и просидел так до прихода членов комиссии. Сидя в кабинете, Эмис старалась очистить голову от тревожных мыслей. Её затея была амбициозной с самого начала, начиная от неизвестного состояния сухожилий, заканчивая гигантским по меркам хирургии временем, прошедшим с момента ранения. А сейчас к списку сложностей прибавилась ее загипсованная рука. Однако эта травма девушку совсем не заботила, мысли ее то и дело возвращались к Леви: последняя неделя прошла без массажей и упражнений, но его состояние было весьма приличным, и все же Кор волновалась, как Аккерман перенесет операцию. «Нечего переживать. Он готов». Чтобы отвлечься, девушка достала из ящика стола сборник химических задач, уселась на диван и начала их решать. Вспоминая формулы и расставляя цифры в ячейках и строках, она опустошала голову от мыслей об операции. Так она просидела до восьми утра, дальше нужно было снова спускаться вниз. Кор заранее приготовила сэндвичи и печенья, чтобы члены комиссии могли перекусить после операции, отнесла в зал посуду и приборы, налила в термосы чай и кофе. На столе в индивидуальных бумажных пакетах уже лежали подписанные комплекты одежды для них. Теперь точно все готово. Они появились заранее. Дверной звонок зазвонил в восемь сорок пять. Вонг Вай, Лоренцо Барнабоско, Алессандро Торрес, Томас Блайн. Спустя время подошли ещё двое — Сэмуэль Смит и Гарри Холланд — этих двух Леви помнил с раута, кажется, они были ректорами местных университетов. Последним из комиссии прибыл Харти Арай. Эмис провожала всех в зал на втором этаже, предлагала напитки. Мужчины расселись кто в кресло, кто на диван, кто за длинный стол. Они встречались здесь до этого уже несколько раз, перешучивались, как старые знакомые, и не упускали возможность поразмышлять, как же Эмис будет управляться рукой в гипсе. Она обговорила с ними ход операции и поинтересовалась мнениями о новой методике со стороны профессоров. Наконец девушка оставила гостей, спустилась вниз, постучала в дверь и вошла в комнату к Леви с комплектом одежды. — Пора. Сходи в уборную, переодевайся и поднимайся в операционную к девяти сорока. Леви кивнул, ему хотелось сказать девушке что-то важное о доверии, но она быстро убежала наверх, и слова эти так и остались лишь его мыслями. Аккерман дошёл до туалета, затем еще раз умылся ледяной водой и посмотрел на себя в зеркало. Неудовлетворенно цыкнув, подумал, что после лечения ноги было бы неплохо, если бы Кор могла избавить его и от шрамов, служащих постоянным напоминанием о прошлом, которое хотелось скорее забыть. Может, забыть не получалось как раз потому, что сам он был одной большой незаживающей раной? Но Эмис, ему казалось, могла исцелить что угодно. Он спохватился и стал переодеваться в чистейшую белую рубаху. «Совсем размечтался. Хватит и того, что она уже для меня сделала. И чего вообще я прицепился к её взгляду?» — запоздало подумал он. В холодной белой комнате Эмис была одна. Сделав себе укол обезболивающего сразу и в локоть и в кисть, она стянула волосы в тугой пучок и заколола невидимками все пряди, вымыла руки и подошла к вешалке с халатом. С трудом продев гипс, туго обмотала волосы белым платком, чтобы ни волосинки не попало на операционный стол. Несколько секунд Кор смотрела на правое запястье: браслет снимать не хотелось, но нужно. Она попыталась поддеть застёжку пальцами левой, но та выскальзывала. «Значит, будет так», — девушка снова вымыла руки, тщательно обработав и гипс, и браслет антисептиком. Надела маску. Аккерман вошёл в комнату на костылях и не сразу узнал её — бесформенный халат скрывал фигуру, а из всего лица было видно только переносицу и янтарные глаза. — Ты похожа на яйцо, — ляпнул он. — А ты на подопытного кролика. Как самочувствие? — Как обычно, — сказал Аккерман, подходя к кушетке. — Хорошо. Тогда зову всех, — девушка еще раз смерила его взглядом и направилась к двери. Ей не терпелось начать. — Эмис, стой. — Что такое? — она обернулась, и несколько секунд они переглядывались. — Удачи, — выдохнул Леви. — Я и без нее поставлю тебя на ноги. С каждой минутой боль в руке отступала, и уверенность Кор в успехе росла. Они кивнули друг другу, и девушка позвала ассистентов. Каждый входящий облачался в халат, маску и шапочку. Пока Вонг опрашивал, прослушивал и записывал сердцебиение Аккермана, сверяясь с секундомером, Барнабоско надел на хирурга фартук и начал натягивать перчатки. — Эмис, браслет. — Останется на руке. — Но… нельзя же. — Может мне еще и гипс снять, чтоб соответствовать протоколу? Надевай, дезинфекция пройдена. Она стояла к Леви спиной, но почти физически ощущала его удивленный взгляд. Хорошо, что из-за маски не было видно ее покрасневшего лица, и приходилось возиться с гипсом. Последние приготовления были закончены, данные занесены в карту. В девять сорок пять, сверившись с часами, Холланд начал вести протокол: — Комиссия по патентам представляет состав операционной группы: хирург Кор Грейс Эмис, ассистирует Барнабоско Лоренцо, анестезиолог Вонг Игринда Да Вай. Пациент Аккерман Леви. Члены комиссии: Арай Харти, Блайн Дуглас Томас, Холланд… Пока Гарри сухо зачитывал имена и перечислял протокольные данные, Леви сидел на операционном столе. Вонг и Эмис ещё раз посоветовались и решили использовать сочетание газового анестетика с внутривенным. Девушка подошла к нему и подала дыхательную маску. — Ложись, расслабляйся, дыши нормально. Сейчас ты уснёшь, когда проснёшься, всё уже закончится. Помнишь, как договаривались, если не сможешь говорить, мигай. Один раз «да», два раза «нет». Готов? Леви мигнул один раз, скользнул взглядом по её запястью и надел маску, Эмис наклонилась к нему, проверила, что та плотно прилегает к лицу и кивнула Ваю, Вонг завел дыхательный аппарат и медленно начал раскручивать вентили в баллонах газа, следя за давлением. Барнабоско уже готовил операционную зону: он освободил от штанины и закрепил ногу, обработал всю поверхность ноги йодом и разложил по периметру салфетки. Пока подавали газ, Кор смотрела Аккерману в глаза, ей снова захотелось обнять Леви, но вместо этого она положила руку на его плечо и держала, пока он не отключился. Последнее, что он видел — её янтарные, почти жёлтые от яркого освещения глаза. Начиналось самое сложное. В его трахею вставили дыхательную трубку. Вонг отслеживал сердцебиение Аккермана, Барнабоско поправлял лампу и подкатывал столик с инструментами. — Подавай внутривенное, — сказала анестезиологу Эмис, и Вай кивнул. Мужчина поставил на вену катетер и ввёл часть лекарства из шприца. — Лоренцо, стол выше. Гарри, время? — Девять — пятьдесят девять. Барнабоско крутил педаль и поднимал уровень кушетки. Эмис сделала глубокий вдох и взяла со столика скальпель. Она повернулась к Вонгу, и тот кивнул. Проследив, что грудь Леви под давлением дыхательного аппарата движется нормально, Кор подошла к колену. — Десять ноль-ноль, — сообщил Холланд. Кор положила левую руку на кушетку рядом с ногой Леви, склонилась над рабочей поверхностью и сделала первый глубокий надрез на коже, затем ещё один перпендикулярно ему, открывая смотровую зону. — Тампон, мягкий зажим, — командовала она, останавливая кровь с одной из сторон раны, то же самое Барнабоско делал с другой стороны. — Расширители. Когда Лоренцо убрал кровь, Эмис смогла взглянуть под кожу и наконец узнать, с чем ей предстоит работать. Она оглядела мышцы, сухожилия и подвинула коленную чашечку. — Фиксируйте в протоколе: разрыв наружной боковой, передней крестообразной связки. Лоренцо, мочевой катетер и изотонический раствор ноль-пять. Конечно, колено было в отвратительном состоянии, но все было проще, чем она думала, всего-то нужно было подлатать связки, чтобы кости не смещались относительно колена. Нити, которыми марлийцы попытались скрепить связки, не рассосались и давно разошлись, разрезав ткани на несколько белых пучков. Кор установила держатель, взяла пинцет с кусачками и начала осторожно удалять остатки старых нитей. «Чёртовы мясники. Лучше бы оставили все, как было». Закончив чистку колена от старого материала, она сделала пару надрезов сбоку ноги и остановила тампоном кровь. — Сверло, — попросила Эмис, и Барнабоско протянул ей инструмент. Нужно было проделать диагональное отверстие в верхней кости и соответствующее в нижней. Затем отделить небольшую часть здорового трансплантата из сухожилия нежной мышцы, протянуть ее насквозь, закрепить по диагонали нитями и упорами. Закончив сверление бедренной кости, Эмис начала искать угол, под которым нужно было просверлить большую берцовую, но ей вдруг привиделось, что широкая мышца двинулась. Совсем немного, но она уловила это мимолётное сокращение. — Вонг, что-то не так. Пульс? — Пятьдесят семь. Всё в норме. — Нет, мышца сокращается. Добавь ещё четверть дозы анестетика. — Эмис, мышца неподвижна, — заверил Лоренцо. — Пульс пятьдесят восемь ударов, не стоит перебарщивать. На несколько секунд Эмис засомневалась в своей адекватности. Может, это была лишь ее дрогнувшая загипсованная рука? А что если она так сильно повредила голову, что ей уже мерещится это движение? Стоило прежде вылечиться, как советовал Аккерман, а теперь ее самоуверенность сыграла с ней злую шутку. В ней всегда сомневались и теперь, наконец наступил тот момент, когда она действительно оказалась неправа. Или нет? Девушка закрыла глаза и прокрутила в памяти всё, что могло дать ей зацепку и вернуть уверенность. «Я не схожу с ума, я просто всегда вижу больше других. Думай! Из-за чего может быть спазм, если тест на аллергию к обезболивающим не выявил вообще никаких противопоказаний? Не было никакой реакции. Хм. Совсем никакой. Твою мать. Чертова идиотка… Его даже две бутылки рома не подкосили, а до тебя только сейчас дошло!» Мысли её унеслись далеко вперёд и вернулись в исходную точку, Эмис в ужасе открыла глаза и уставилась на Леви. К горлу подкатил ком. Он все чувствует. — Вонг, еще доза анестетика внутривенно. Быстро! — Мисс Кор, ви в своём умэ? — воскликнул удивленный Харти. — К чему это сейчас? — шептал Холланд. — Эмис, сокращений нет, — заверял Барнабоско. — Заткнулись! — девушка со злостью бросила скальпель на пол и зыркнула на Вая. — Делай, как я сказала! Стоило ей договорить, разрезанная нога Леви дёрнулась. Хотя внешне он спал, стандартная доза обезболивания точно не подействовала на него. Мужчины ошарашенно переглянулись и замолкли. — Невозможно… — Мать твою, Вонг! Быстро! — гаркнула Кор, тот спохватился и ввёл препарат. — Лоренцо, закрепи ногу еще жёстче. Впервые в жизни Эмис не знала, что делать. Только сейчас до нее дошло, что из-за особенной крови Леви, обезболивающее на него действовало слабо, либо вообще не подействовало. Газ замутил его разум и позволил ему уснуть, но рецепторы его наверняка работали, и он чувствовал все её манипуляции, запертый внутри своего разума наедине с болью. Она списывала его невосприимчивость к алкоголю на стойкость организма и не придала этому значения, но даже не могла предположить, что обезболивающее, которым можно уложить лошадь, не подействует на него. Составляя план лечения, она исходила из своей стандартной практики, да только Аккерман был единственным в своем роде. Эмис словно разыскала редчайшее сокровище среди абсолютно обыденных вещей, и на короткое мгновение безумная жажда обладания им захватила её разум. «Невероятный». Теперь Кор предстояло решить, продолжать операцию или остановить его пытку. Закрыв глаза, она складывала в голове вероятности удачного исхода, вариантов было немного, но Эмис верила не столько в себя, сколько в силу Леви. Наконец она решилась — другого шанса никогда не будет, заканчивать нужно здесь и сейчас, или её обещание излечить его останется лишь пустыми словами. Девушка открыла глаза, отодвинула столик с инструментами, подошла к изголовью и наклонилась к уху Аккермана. — Леви, не знаю, слышишь ли ты меня, но тебе все-таки придётся потерпеть. Знаю, ты вытерпишь. Так что прости, — прошептала она, погладив его лоб, и вернулась к ноге. — Вонг, добавляй по четверти дозы каждые пятнадцать минут. — Ты что решила его убить? Эмис сжала челюсти. Она всегда бесилась, когда в операционной её распоряжения воспринимали с сомнением. Вот почему ей было так легко работать с Аккерманом, молча и без колебаний исполнявшим любую её просьбу. Кор одновременно злилась, была в ужасе, чувствовала и его и свою боль, но с неугасающей надеждой поставила на кон всё, даже его жизнь. Наконец, она заговорила. — Каждый, кто ещё хочет открыть рот и дать мне свой ценный совет, должен немедленно выйти из этой комнаты и больше не возвращаться. Остальных прошу заткнуться и молчать, пока я не задам вопрос. Все остались стоять на местах. — Шприц Лидокаина с длинной иглой, — девушка повелительно протянула руку Лоренцо и глянула на Вонга. — Пульс? — Шестьдесят… шестьдесят семь, — ответил Вай, подсчитывая удары по циферблату часов. Пока Барнабоско набирал местный анестетик, девушка опустила окуляры на глаза и аккуратно сделала надрез рядом с большой берцовой, остановив кровь, начала сверлить по диагонали, с каждым движением руки ощущая, сколько боли приносит Аккерману. Действовать нужно очень быстро, чтобы боль в колене не привела Леви к шоку. Эмис совершенно забыла про свой гипс и какое-либо неудобство в левой руке, целиком сосредоточившись лишь на операционной зоне. Кор поместила длинную иглу шприца в отверстие кости и ввела препарат, надеясь, что тот хотя бы немного снизит его боль. Она быстро и аккуратно срезала донорский материал, который позднее приживется вместо крестообразной связки, но как бы она ни торопилась, времени осторожные манипуляции занимали прилично. Наконец она взяла спицу и начала протаскивать донорское сухожилие сквозь бедренную кость. Прикрепив его нитями к первому нитеупору, девушка протянула спицу по диагонали и вытащила хвост сбоку большой берцовой, стараясь минимально травмировать внутреннюю боковую связку. Эмис снова задумалась и остановилась. Она решила увеличить сцепление нового сухожилия и оставшейся ткани, потому начала усиливать нитями сцепку. Часть расслоившегося материала она удалила, часть скрепила узлами с донорской тканью. — Пульс? — Восемьдесят. Кор скрипнула зубами и сжала кулаки. Рука в гипсе отозвалась болью до локтя и начала неметь. За час упорной работы действие анестетика почти прекратилось, тем не менее девушка решила сперва дошить крестообразную связку. «Черт. Терпи, милый, только терпи. Еще немного». Оставалась разорванная боковая связка. За несколько лет концы ее прилично разошлись, брать у Аккермана новые донорские ткани хирургу не хотелось — в отсутствие подобающего обезболивания нужно было максимально снизить болевое воздействие, потому она решила прибегнуть к помощи искусственной ткани. — Лоренцо, подготовь лавсановую ленту. Вонг, полную дозу внутривенного. Прямо сейчас. — Эмис… — Вэй не двигался. — Прошу зафиксировать в протоколе на случай, если пациент умрёт, что это я ввела ему анестетик общей дозировкой тридцать миллилитров. Шприц, — девушка протянула руку и подошла к катетеру у локтя. Она, ничуть не боясь, ввела препарат из целого шприца, надеясь, что Леви станет хоть немного легче. Пара членов комиссии ахнули, прекрасно зная, что тройная доза обезболивающего стопроцентно вызовет кому, необратимые изменения мозга или даже летальный исход. Харти Арай прошипел «нэнормалная» и вышел из операционной, хлопнув дверью. Немного погодя со словами: «Простите, господа, я не собираюсь в этом участвовать», — вышел Томас Блайн. Холланд обязан был вести записи, но фиксировал все происходящее в протокол он с бледным лицом. Торрес, потирая подбородок, подошел насколько мог ближе, но выглядел он скорее озадаченным, чем заинтересованным. Ректора институтов, напротив, наблюдали за происходящим с нескрываемым интересом, выжидая, неужели спятившая девчонка на их глазах убьёт пациента? Только Эмис знала наверняка, что Леви выдержит, и всё равно молила его держаться. Барнабоско подал ей ленту. Девушка сняла упоры с коленной чашечки, сбрызнула ткани обезболивающим и подвинула кожу сбоку от колена. Снова нужно было сверлить, но на этот раз ее левая рука отказывалась работать, обессилевшие пальцы задрожали. «Твою мать!» — Вонг, дозу морфина для меня. Прошу, живее, — взмолилась Кор. — Лоренцо, подготовь кровь к переливанию. Бутыль номер один в холодном шкафу, вторую наготове. Девушка уперла руки в кушетку и посмотрела на лицо Леви. Каждая минута была на счету. Каждую минуту он был заперт внутри своего разума наедине с болью, не в силах очнуться от происходящего кошмара. Эмис ругала себя последними словами, ведь это она обрекла его на эту безжалостную пытку, тем не менее самобичеванием она может заняться позже, сейчас важно завершить начатое, чтобы в пытке этой был хоть какой-то смысл. Вай протянул шприц, и девушка всадила иглу в запястье. Облегчение пришло почти сразу, и Кор принялась сверлить. Снова залив в отверстия костей лидокаин, девушка начала протягивать в них тонкое полотно. — Пульс? — Сорок семь. — Когда будет тридцать, отключай закись. Кор задействовала вырезанные куски крестообразной и долго скрепляла нитями остатки связок. На середине работы она заметила, что Вонг закрутил вентиль на баллоне с азотом и проверил давление кислорода в дыхательном аппарате. «Черт. Слишком скоро… Леви, потерпи еще немного», — молила девушка, делая аккуратные тонкие стежки, чтобы избежать рубцов при срастании. — Эмис, пульс критически замедляется, давление минимальное, — взволнованно сообщил Вай. — Лоренцо, кровь готова? — Да. — Начинай переливание. Расчет девушки был простым. Максимально забить кровь общим наркозом, чтобы сгладить самую острую боль, а дальше перелить ему его же чистую и ожидать, что сила Аккермана позволит Леви быстро восстановиться. — Пульса нет. Глаза девушки расширились, несколько секунд она на автомате заканчивала стежок и закрепляла последний пучок сухожилий, прежде чем что-то предпринять. Она оглядела безжизненное тело. Кровь шла к вене по трубке. Почему-то Кор ожидала, что с ее поступлением в организм, Леви сразу же придет в себя, но ничего не происходило, сердце не перекачивало ее по телу, значит нужного кровообращения не происходит. — Эмис, что делаем?! Вопрос вывел ее из ступора, и девушка запрыгнула на кушетку, начиная непрямой массаж сердца. «Леви, ну ты чего? Мы почти закончили, возвращайся! Даже не вздумай умирать, у тебя вся жизнь впереди. Колено я залатала, тебе остается лишь открыть глаза и быть счастливым. Ну же, давай! У нас впереди еще столько всего. Возвращайся! Пожалуйста…» — молила Эмис, глядя в его закрытые глаза. — Вонг, пульс?! — взвизгнула она, продолжая интенсивно давить на грудину. Но Вэй лишь покачал головой.