Всё, что ты заслужил

      Прибыв в город рано утром, Леви, несмотря на объёмный багаж, решил пройтись до Ред Лайон пешком, чтобы остудить голову и собраться с мыслями. По знакомым улицам он шёл с непривычным ощущением — словно наконец возвращался домой после невероятно долгого путешествия и был там, где и должен быть. Просыпающийся Норфолк встретил его туманом и прохладой, отчего в реальность происходящего верилось с трудом — он будто был в одном из своих неясных снов и всё никак не мог добраться до цели, но теперь, кажется, готов был наконец встретить свою судьбу. Эмис, по его предположениям, ещё должна была спать, так что Аккерман решил поблуждать по парку, чтобы не будить её и обдумать то, что собирается сказать ей. Он почти завернул к еле заметной вдалеке зелени небольшого парка, но, отбросив первоначальный план, уверенным шагом направился прямо к дому Эмис, передумав тянуть — он и так потерял слишком много времени!       Табличка на знакомой дубовой двери была повернута на «Нет приёма», и, конечно, в окнах не горел свет. Поколебавшись несколько секунд, Леви поставил чемоданы на крыльцо и позвонил. Через пару минут он смиренно постучал в дверь. Никто не открыл ему, и он, отчего-то чувствуя себя вандалом, ломящимся в чужое жилище, всё-таки достал ключ и вошёл. Обычно уютный дом сразу показался ему брошенным: у двери, где раньше стояли пары уличной обуви, было пусто, дорожный саквояж Кор отсутствовал, а все двери в комнатах были открыты, и по коридору гулял сквозняк. Леви занёс вещи и окликнул Эмис, но никто не отозвался.       «Интересно, могла она уехать на ночной приëм? Или…?»       Саквояж для осмотров покоился на полке, отчего Леви вдруг ощутил себя полным кретином: на что он надеялся, приехав так внезапно, без предупреждения? Эмис могла отправиться за новым пациентом. Или в экспедицию. Или бог весть куда ещё, она же никогда не сидит на месте и носится, как непокорный ветер, в поисках душ, ждущих спасения. А он даже строчки ей не написал…       «Идиот».       Леви проглотил горечь собственной глупости, но решил пройтись по дому и подождать Кор в столовой, однако, стоило ему снять обувь и оглядеться, он заметил трещину в стекле двери приёмной комнаты. Нехорошее предчувствие сразу зашевелилось в грудной клетке, но Аккерман постарался убедить себя, что это ерунда — наверняка какой-нибудь здоровый бугай пришёл на приём и не вписался в поворот, а Эмис просто не успела вызвать мастера… Верить выдуманной отговорке стало сложнее, когда Леви прошёл на кухню и увидел деревянную вставку, закрывающую огромную пробоину в окне.       «Да что за…»       Леви быстрым шагом вышел из кухни и взлетел по лестнице в кабинет. Там всё вроде бы выглядело как прежде: бумаги на столе, вещи на полках, подушки на диване, но что-то явно было не так. Ковёр еле заметно сбит, книги на стеллажах задвинуты неровно, а записи… Их Эмис всегда убирала в стол после работы. Значит, что-то или кто-то застал её врасплох, и она покинула дом в спешке. Или же кто-то был здесь в её отсутствие, обыскал комнату и постарался вернуть всё на свои места, но был недостаточно педантичен. С тяжестью неприятного предчувствия на душе Леви бегло осмотрел весь дом, находя всё больше подтверждений своим недобрым предположениям.       В операционной некоторые склянки стояли не в том порядке, в котором их обычно расставляла Кор, на зеркале ванной были разводы от высохших капель воды, а в корзине с грязным бельём вещи были скомканы, а не сложены обычными стопками. Слой пыли говорил о том, что Эмис покинула дом довольно давно. Вернувшись в кухню, Леви подтвердил свою догадку, обнаружив в холодном шкафу банку давно скисшего молока и заплесневевший сыр. В шкафчике под раковиной покоился невыброшенный мусор, в ней — немытые чашки, а перед ней — тарелки с высохшей кошачьей едой. С каждой новой находкой Леви становилось всё хуже и хуже от своих открытий, а в свою бывшую комнату он шёл уже с таким тяжёлым сердцем, будто мог увидеть там безжизненное тело Эмис, но из-за приоткрытой двери, конечно, знал, что не обнаружит её там.       Постель была заправлена кое-как, на столе было пусто, но корзина около него была полна истерзанных бумаг, которые Леви намеревался просмотреть позже. Он раскрыл шкаф, но одежды Эмис там не нашёл, обернулся к двери и наконец разглядел на комоде осколки разбитой кружки и вмятину на обоях повыше на стене.       «Мать твою…»       Страшно стало почти панически. Если все былые знаки можно было списать на неаккуратность посетителей или забывчивость, невозможность Эмис прибраться, то с силой брошенную в стену чашку Леви объяснить не мог. Он ничего не понимал, лишь осознавал, что должен как можно скорее разыскать Эмис — и помочь в этом ему могла лишь пара человек…

***

      Билл, широко зевая, стоял за стойкой и принимал раннюю поставку, давая редкие комментарии носильщикам, таскавшим в бар коробки со свежей провизией. Он не сразу заметил посетителя, но выхватив взглядом подошедшую невысокую фигуру, посмотрел исподлобья и проморгался, словно не верил, что это действительно Аккерман стоит перед ним.       — Опоздал, — хмыкнул Нортон неразборчиво.       — Что?       — Ты опоздал. Она уехала в экспедицию.       — Когда? — Леви обречённо вздохнул, усаживаясь за высокий стул. От этого знания стало самую малость легче: раз Эмис уехала, то беспорядок в доме учинили уже без неё. Она должна быть в безопасности. Насколько это возможно в экспедициях… Леви вздохнул снова. — И надолго?       — Спустя шесть дней, как ты уехал. Она не говорила, когда вернëтся.       «Твою же… Чертовски давно».       — А ты когда вернулся? — фыркнул Нортон.       — Час назад. На ночном поезде. Нальëшь джину? — мрачно попросил Аккерман.       — С содовой?       — Чистый.       Билл кивнул, достал пару бокалов и бутылку. На стойку внезапно запрыгнул Найт и, приветственно мяукнув, уставился жёлтыми глазами сперва на Аккермана, потом на бармена. Мужчины помолчали, Нортон выпроводил носильщиков и налил джину себе тоже. Когда они остались одни, раздосадованный Леви наконец открыл рот, но Билл заговорил первым.       — Долго же ты соображал!       — Что? — не понял Леви.       — Вернуться к ней, чёрт тебя дери!       — Ты же знаешь, у меня были дела. Приехал, как смог, — невнятно оправдывался Леви, прекрасно понимая, как облажался.       — И как там твои дела? Всех революционеров перебил?       Леви промолчал. А затем в пару глотков осушил бокал. К горечи в душе добавился терпкий огонь можжевельника. Хотелось сказать слишком многое и в то же время не говорить ничего.       — Я не участвовал в операции. И больше не вернусь на службу, — тихо произнёс Аккерман, подобрав слова, и добавил: — В Марлию, кажется, тоже.       — Ещё бы! Ну и наделал же ты делов… Да и Эмис не лучше. Два тупоносых сапога… Только нам с Энни показалось, что она свои чувства приняла, но не-ет. Глупая… Глупая-глупая девочка. Ты, видать, так довёл еë своим отъездом, что она с одним саквояжем ломанулась спасать кого-то другого. Не знаю, что там у вас произошло, но надеюсь больше никогда не видеть её в таком паршивом состоянии. А если увижу, и это вновь будет из-за тебя…       Леви и так было дерьмово от несостоявшейся встречи и дурацкого предчувствия, но Нортон добивал его сильнее с каждой новой фразой. Аккерман упёр в бармена уставший стальной взгляд, и тот слегка смягчился, выдыхая обиду. Снова наполнил бокалы.       — Ладно, я уж совсем забыл о приличиях, есть-то будешь? — и Аккерман покачал головой.       — Нет, Билл, спасибо. Лучше расскажи подробнее про эту её экспедицию. Куда Эмис отправилась? С кем?       — Ох. Да она ничего не сказала толком. Притащилась запыхавшаяся, с одной лишь сумкой и котом. Отдала ключ, попросила за Найтом приглядеть и окно в кухне вставить, его бурей разбило что ли… Да и, в общем-то, всё. Унеслась на поезд.       — И больше ничего не говорила?       — Ничего. Разве что… Что будет скучать. А куда она, я даже не спрашивал. Честно говоря, думал, что она к тебе в Марлию так спешила… Даже Энни ни о чём не сказала. Но времени уж месяц прошёл, вы б наверняка увиделись там, если бы…       Повисшая тишина была гнетущей. Замолчавший Билл отошёл к кухоньке и всё-таки настрогал соломку из сушëного окорока. Поставив тарелку перед собой, Нортон протянул кусочек заинтересованному коту. Наблюдая за этой мирной картиной, Леви изо всех сил пытался затушить разгоревшиеся в груди переживания. Детали не сходились, ответов не находилось, Эмис была неизвестно где и с кем, а дом её был в полном беспорядке. Что-то случилось. Что-то определённо случилось…       — Всё равно не понимаю, как ты мог уехать? — Билл снова не давал Леви задавать вопросы, непритворно возмущаясь. — Уж я-то, старый маразматик, и то понимал, что она к тебе неровно дышит. Словно с самого начала относилась к тебе иначе, чем ко всем остальным. С того момента, как она чуть не придушила из-за тебя беднягу Джонсона на этом самом месте, всё с вами было понятно. Эти ваши прогулки, гляделки. С тобой она хоть немного ожила впервые за много лет после смерти… Неважно кого. Стала чаще на люди выходить, даже улыбаться как-то особенно. А до того носилась по городу без продыху и лечила без выходных, словно если б остановилась хоть на миг, то сама умерла бы. А потом ты её оставил. И вот она снова унеслась куда-то…       Почему-то слышать о взаимности чувств не от самой Эмис было как-то… Странно. Нечестно. Неправильно. Не по-настоящему. Понимание того, что он ей не безразличен, не могло наступить до тех пор, пока эти слова произносил не её голос, показывали не её глаза. Леви даже свой незаданный вопрос позабыл, в очередной раз вздохнул и решил уточнить.       — Расскажи про этого «неважно кого», Билл.       — Старая история, детали уж стёрлись из памяти. Да и какая разница теперь.       — Билл. Для меня это важно. Я хочу понять Эмис и… Я вернулся сюда ради неё, но, может, если бы не слышал так часто, что ей не до замужества, то и не уезжал бы вовсе.       Нортон фыркнул, почесал висок и подлил джину в бокалы.       — Попытаюсь припомнить всё, но это будет печальный рассказ, — он глотнул и возвёл глаза к потолку. — Сам-то я прямо не слышал этой истории, Энни рассказывала по секрету, а жёнушка тоже слыхала его по большей части из городских сплетен, сама-то Эмс не особо распространялась… Джеймсом его звали вроде. Они после университета сошлись, работали вместе, любили друг друга очень. Были как одно целое. Но в непогоду случился несчастный случай. Они ехали на вызов через горный перевал, дорогу размыло, и их повозку занесло. Эмс чудом успела выпрыгнуть, а Джеймс тот, извозчик да и весь экипаж свалились в пропасть. Конечно, без шансов. Её нашли, лишь когда буря поутихла на следующий день: сидела на крошечном выступе скалы, вся в ссадинах и синяках… Заметили еë чудом, Эмс не плакала, даже на помощь не звала, только всё смотрела на разбитую повозку и изувеченные тела там внизу, не отводя взгляда. Кто-то из добровольцев обвязался верëвкой да стал её вытаскивать, вот тогда она впала в истерику, отбивалась даже, чуть не свалилась, но всё-таки выкарабкалась. Уже через несколько дней она отошла, даже к работе вернулась, но с тех пор высоты бояться стала, а до того, говорят, на учебном дирижабле поднималась выше облаков и страсть как любила летать. Да и вообще закрылась тогда она накрепко, выпивать начала, хоть и в меру, но никого к себе в отношения много лет не подпускала, всё бегала одна, пока… Конне не прицепился. Но и того не смогла полюбить. Слишком уж она однажды пострадала, Энни говорит, не хотела повторения. Это всё, что я помню, и надеюсь, ничего не приврал.       Клубок чувств в душе Леви казался ему тлеющими углями, прожигающими тело и рвущими на части нутро. Конечно, ему было невдомёк, что Эмис пришлось пережить эту страшную утрату, ведь она старалась всегда улыбаться ему, а собственные раны никогда не показывала. Конечно, ей было проще вовсе никогда не любить, ведь незаживающие шрамы постоянно напоминали, что она может вновь потерять то, что так дорого её сердцу. Конечно, она не смогла ему открыться — не после того, как Леви каждым своим действием показал, что ему проще сбежать, чем быть рядом. Он всего лишь пытался спрятаться от собственных необъяснимых чувств, но тем самым растоптал сердце Эмис, сам того не ведая.       — Леви, она мне как сестра, — Нортон, вырывая из болезненных размышлений, вдруг стукнул пустым бокалом о стойку и заговорил уже слегка нетрезвым голосом. — Сколько бы ушей, ног и членов она не пришила, сколько бы больных не вытащила с того света, она же просто девчонка, которая в одиночку пытается спасти весь этот грёбаный мир. Одна! И тебя ей хотелось спасти больше всех, но ты вдруг уехал играть в свою хренову войнушку, стоило тебе только на ноги встать! Я бы, честно, вмазал тебе этим вот стулом с размаху, но держусь лишь потому, что Эмис мне такого не простила бы. Так что просто посоветую, как только она вернётся — не облажайся.       «Если вернётся», — с болью подумал Аккерман.       Он бездумно смотрел на дно своего бокала и принимал очередное поражение. Ему даже не хотелось врезать Нортону за дерзость — каждое слово бармена было слишком горькой, слишком тяжёлой правдой. Ответить было нечего. Следующую пару бокалов они выпили молча, а потом Билл снова заговорил уже пьяно.       — Где ты остановился? И когда обратно?       — Я… Я не вернусь. Побуду у Эмис. Присмотрю за домом, пока её нет. Не против, если буду заходить сюда изредка?       — Н-не против, — икнул Нортон. — Значит, она ключ от дома тебе дала?       — Да.       — А когда?       — В день моего отъезда.       Билл снова осушил свой бокал залпом и тяжело вздохнул.       — Ну и идиот же ты, Леви.       Аккерман посмотрел на него исподлобья. Он был согласен с другом и лишь понуро кивнул.       — Нет, вы точно стоите друг друга. Настолько сильных, неординарных и в то же время невероятно тупых людей в мире больше не может существовать! — возмущающийся Билл отошёл к раковине и начал ополаскивать бокал, а затем вскинул голову и уставился на часы. — Ох ты ж, твою… Мне давно пора работать, а я наклюкался и даже мясо мариновать ещё не начинал.       — Тогда я пойду, — Леви бодро встал из-за стойки, печалясь, что алкоголь совсем его не берёт. — Прости, что отвлёк от дел.       — Да будет тебе… Но мне правда пора начинать готовку, ты лучше уж вечером заходи, найдём о чëм поговорить. И кстати, Найта заберёшь? Он какой-то неспокойный в последнее время, вечно убегает куда-то. Наверняка скучает по ней. Так хоть будете страдать вместе.       Леви посмотрел на развалившегося на стойке кота и кивнул, протягивая руки к животному. Он нестерпимо скучал по Эмис с той секунды, как сел в поезд и по глупости отправился в Ребелио. Кот будто в подтверждение тех же мыслей тихо муркнул, Аккерман перехватил его поудобнее и направился на выход, но уже в дверях обернулся и спросил:       — Билл, а… Скажи, в городе не происходило ничего странного в последнее время?       — Странного? Да вроде нет. В каком смысле-то?       — Преступления, необъяснимые дела, может, исчезновения. О чём в последний месяц судачат в сплетнях?       — Дай-ка припомнить. Вроде бы ничего такого. Разве что жена Бруствера скончалась, как только ты уехал. А Костен, наш бывший глава, нашëлся в лечебнице для душевнобольных. Ну и засуха наконец кончилась. В остальном, ничего такого, базарные спле…        Смысл слов доходил не сразу, но спустя несколько мгновений Леви, наконец, сообразил, что сказал Билл, и искренне удивился.       — Погоди. Жена Бруствера? Хелена?       — Да. Мир её праху… Ты разве знал её?       — Не то чтобы очень хорошо. Мы бывали у них в гостях, но то скорее был вынужденный визит. Что с ней случилось?       — Ох, я не силён в медицинских терминах, но вроде как что-то там лопнуло в мозгу.       — Аневризма?       — Э-э, да… — Билл удивлённо проморгался, а затем вдруг вскипел. — Знаешь что? Проваливай-ка, Леви! Боги, он даже выучил эти её справочники болезней, но так ничего и не понял… — Нортон обращался уже к потолку. — Уму непостижимо! Бараны, ну какие бараны…       Раздражённый бармен удалился в подсобку, а Леви, ещё более угнетённый после этого разговора, отправился обратно в дом с котом наперевес. Оказавшись внутри, Найт нетерпеливо спрыгнул на пол и первым делом отправился в Эмис-Леви комнату и по-хозяйски улëгся на кровать. А Леви так и стоял в прихожей, размышляя над тем, что ему делать дальше. Тошное и липкое чувство не отпускало, на душе было гадко и тоскливо, и чтобы хоть как-то отвлечься, Аккерман решил навести в доме порядок, обдумывая план своих будущих действий. Уезжать обратно он и не думал, лишь надеялся, что Эмис вернётся как можно скорее. Расспрашивать ещё кого-то о том, куда она отправилась, по мнению Леви, было бесполезно: Нортоны были её самыми близкими друзьями, единственными, кто мог что-то знать, потому Леви оставалось надеяться лишь на то, что в результате своей «уборки» он найдёт какие-либо записи или, быть может, карты, которые смогут хоть немного прояснить местонахождение Эмис.       Леви перенёс свои чемоданы из прихожей в комнату и поднялся наверх. Налил воду в ведро, взял тряпки и сперва разложил неровно стоящие вещи, потом протёр пыль, затем вымыл полы гостевых, тихой и комнаты отдыха. Ничего особенного в тех комнатах он не нашёл, потому закончил с ними быстро. На втором этаже он задержался надолго. В операционной пришлось переставлять склянки с лекарствами и перекладывать одежду, бинты, инструменты. Чем дольше Аккерман разбирался в вещах, тем внимательнее становился, и тем сильнее убеждался в том, что беспорядок в доме учинили уже после отъезда Эмис — она сама даже в спешке не позволила бы себе оставить такой бардак в рабочих шкафах. В подтверждение своих слов Леви обнаружил почти незаметный след от большого ботинка на одном из ковров в коридоре перед кладовкой, и тревога его кратно усилилась.       Кабинет он осматривал уже с особой тщательностью и методичностью. Все неровно стоявшие книги он на всякий случай пролистал. Бумаги на столе перебрал и разложил по стопкам: на записи самой Эмис и письма для неё, намереваясь внимательно посмотреть их позже. В других ящиках Леви нашёл черновики страниц будущего справочника болезней, списки каких-то деталей, исписанные норфолкмким шрифтом листы, книги доходов и расходов. Среди десятков бумаг обнаружились билеты в театр, куда они с Эмис ходили вместе, чек за срочную отправку лекарств в Ребелио, мешочек из-под подаренного браслета, копия медицинской карты Леви и ещё множество вещей, которые так или иначе отбрасывали Аккермана в недавнее прошлое и болезненно напоминали о проведённом вместе почти беззаботном времени.       Разросшаяся в груди тоска ощущалась физически. Спустя пару часов работы в кабинете, Леви встал из-за стола, чтобы пройтись по комнате, и взгляд его тут же упёрся в стоящую на тумбе у дивана бутылку с засохшим ландышем. Хладнокровие оставило его, и от взыгравшей злости Аккерман до крови закусил щеку. Он не понимал, как могли они с Эмис быть так слепы и так безнадёжно немы в своих чувствах, когда всё вокруг — особенно их собственные действия — против воли говорило о том, что они срослись друг с другом, давно и безнадёжно… Леви оглядывал полки, взбивал подушки на диване, поправлял неровно лежащий ковёр и скучал. Каждую секунду. Нестерпимо. Он корил себя за забытые среди лагерных вещей фото, где они с Эмис вместе — и начинал сомневаться, что не выдумал её, не верил, что когда-то она могла улыбаться ему и быть совсем близко. Буквально на расстоянии касания. Ему впервые было так тошно от собственных нехороших предчувствий, если раньше он ощущал себя сумасшедшим из-за этой неправильной, наивной влюблённости, то теперь и вовсе сомневался в своей адекватности: разве можно настолько сходить с ума от невозможности просто видеть человека? Просто говорить с ним? А что если с Эмис что-то случится, и они не увидятся больше никогда?       Из-за безостановочного смятения осмотр и уборку кабинета Леви проводил ещё несколько часов. После него Аккерман прибрался в гостиной и ванной второго этажа. Больше ничего особенно подозрительного он не нашёл, однако в том, что каждую осмотренную им комнату кто-то обыскивал, он уже не сомневался — хватило беглого взгляда на закрытое панелью разбитое окно кухни, чтобы понять, как в дом могли пробраться. Леви невольно вспомнил, как сам крадучись выбирался из дома в Ребелио, и что-то снова неприятно повернулось в его груди. На первый этаж он спустился уже вечером. Осматривать кухню и спальню хотелось в последнюю очередь, потому уборку он продолжил с комнаты приёмов. В небольшой комнатушке с койками и шкафами ничего, кроме трещины в двери и пары исчезнувших бутылочек с лекарствами, не говорило о чужом присутствии. Леви быстро закончил с мытьём полов, а когда пустой живот его предательски заурчал, он, умывшись, сменив рубашку и захватив трость, снова направился к бару через улицу. Мысли его метались, понимания, куда Эмис отправилась, и кто и зачем влез в её жилище, не наступало, но он утешал себя тем, что она точно не застала злоумышленников и рано или поздно вернётся к нему. Он предполагал, что Эмис могли банально ограбить, однако драгоценности девушки так и оставались в шкатулках — исчезли лишь наличность и кое-какие медикаменты. Леви подумывал сходить на вокзал, чтобы расспросить кассиров о том, куда Эмис покупала последние билеты, но для начала ему стоило успокоить голодный желудок и ещё раз переговорить с Нортоном, — вдруг это он так небрежно искал что-то в пустом доме? Или, быть может, то была Энни? Однако, не успела дверь переполненного паба закрыться за Аккерманом, вопросы полетели уже в его сторону.       — Ох, Леви! — весь взмокший и замотанный, Билл будто ждал его и взволнованно окликнул друга из-за стойки. — Иди сюда скорее! Ты читал сегодняшние газеты? Хотя откуда бы тебе…       — Что там? — Аккерман проигнорировал нестройные приветствия других удивлённых его приездом посетителей, подлетел к стойке в пару шагов и добавил уже тише. — Что-то про Эмис?       — Кхм. Нет, — Билл состроил странное выражение лица, посмотрел по сторонам и почесал влажный лоб. Он протянул измятую газету и тыкнул в заголовок на первой же странице, заговаривая вполголоса: — Прости, я бы раньше прибежал, но не мог отлучиться, помощник сегодня не вышел… Но, это самое, тут, кажется, про твой дом. Может, чего напутали, не знаю. Взгляни.       Услышав от Нортона о доме, Леви почему-то мгновенно подумал о Ред Лайон, однако в протянутой газете на первой полосе светилась контрастная фотография разрушенного здания в Ребелио. Аккерман сперва ничего не понял, но спустя несколько секунд пристального разглядывания картинки, смутно узнал свою улицу — по соседним домам, изображённым с выбитыми окнами — вместо дома Браунов же были изображены чернеющие руины. Леви нервно сглотнул подступившую слюну и перевёл глаза на заголовок и саму статью.       «Дом героев Последней битвы разрушен практически до основания!       Невероятный инцидент произошёл рано утром двадцатого июля в одном из пригородов Нью-Ребелио. По предварительным данным следствия около 5:40 по местному времени в доме номер девять по улице Джорджа Мартина произошла детонация природного газа либо топлива, используемого представителями бывшего Разведкорпуса в УПМ. Взрывной волной выбило стёкла соседних зданий, осколками ранило соседей из седьмого дома и беспризорного пса. По счастливой случайности хозяева жилья не пострадали: в момент взрыва в сооружении никого не было. Прописанная по данному адресу Габриэль Браун была замечена рядом с местом происшествия дающей показания, однако от комментариев для репортёров воздержалась. Местоположение Райнера Брауна, Фалько Грайса и Леви Аккермана, также зарегистрированных в данном помещении, в данный момент не известно. Полиция Ребелио не разглашает никаких прочих данных, но рапортует, что расследование происшествия продолжается».       Всё вмиг стало в разы сложнее. Леви даже не ответил на вопросительный взгляд Билла. Вылетел из паба и понёсся в дом, забывая опираться на трость. Он за мгновения написал письмо и побежал уже к отделению почты.        — Как отправить ускоренное письмо?! — Леви ввалился в дверь, закрывая проход грузному мужчине с ключами в руке. Тот пригладил редкие сальные волосы, пару раз моргнул и заговорил с протяжным акцентом:        — Э-э, боюсь, сегодня уже никак. Мы пять минут как закрыты, сэр, приходите завтра.       — Мне нужна срочная отправка в Марлию, я заплачу.       — Послушайте, дело не в деньгах. Всю корреспонденцию на материк в любом случае отправляют только утром. Сегодня туда никто и ничего уже не повезёт, посыльный давно уехал. Так что положите своё послание в ящик, почтмейстер заберёт всё завтра и отправит в лучшем виде, — мужчина кивнул на руку Леви с письмом. — Ах, да, и у вас марки на конверте не хватает, если отправка в Марлию. И… А это не вы ли тот самый Леви Аккерман?       Мужчина сощурился, разглядывая лицо, на котором былые шрамы стали почти не заметны, и по одному лишь суровому взгляду всё понял.       — Сэр, всё, что я сейчас могу, так это по доброте душевной пробить вам марку за свой счет, но уедет она всё равно лишь завтра…        Леви закипал, но старался не показывать этого. Он лишь покорно протянул мужчине письмо и остался в дверях смотреть, как тот возвращается обратно за стойку и возится с марками. В голове Аккермана смешивалось то беспокойство за друзей, то удивление, как несказанно ему повезло не оказаться в доме в момент взрыва, то мысли о том, что в прошлом Эмис даже конверты для него готовила так, чтобы он не задумывался о стоимости их пересылки.       — Значит, отправить срочное письмо из Норфолка в Марлию никак нельзя? — поинтересовался Аккерман, когда ему протянули его конверт. Мужчина крякнул и убеждённо кивнул:       — Нет, нельзя. Конечно, если у вас что-то сверхсрочное, то можете нанять кого-то из курьеров и арендовать ему место на газетном дирижабле, но обычно письма не стоят таких баснословных трат… Вот, возьмите конвертик. И если мы закончили, прошу меня простить, жена ждёт к ужину, позвольте откланяться, сэр.       Леви кивнул и понуро покинул здание почты. Мужчина вышел следом, прикрыл за собой дверь и закрыл отделение на ключ. Леви ещё раз осмотрел письмо в своей руке и, недовольно скривившись, бросил его в стоящий у крыльца почтовый ящик.       Бездействие ошущалось как медленная смерть. Леви попытался успокоить дыхание и отправился обратно к пабу, лишь теперь соображая, что на автомате так и плетётся, как дурак, с ненужной тростью. Он сжал еë ручку в увечной ладони и, услышав скрип натянувшейся кожи перчатки, снова задумался об Эмис. Она словно была внутри него и во всём, что окружало Леви, но не рядом с ним. Даже в том, что не оказался погребённым под руинами дома в Ребелио, Аккерман видел заслугу Кор. Он послушал сердце и уехал к ней, а мог бы окончить свой путь, так бесславно и глупо сгорев от банальной утечки газа. Эмис спасала его в очередной раз, а он не мог и слова из той лавины мыслей и чувств передать ей, и от этой невыразимой пустоты, от этой дыры в груди ничто не могло спасти.       Когда Аккерман вернулся в людный паб, Билл всё так же загнанно бегал по залу, в одиночку подавая напитки и закуски. Он даже не сразу заметил возвращение Леви, но, когда тот протиснулся к стойке, по его виду понял, что им явно стоит многое обсудить. Однако времени на болтовню в этот вечер не было: бар полнился посетителями, а Нортону приходилось работать одному.       — Помочь? — тихо спросил Леви, когда Билл в третий раз грязно выругался на не вовремя заболевших, отсутствующих помощников. Бармен недолго подумал и смиренно кивнул.       — Встанешь на розлив? Вот тут эль, медовуха, пиво тёмное, пиво светлое…       — Может, лучше на кухню?       — Или так. Настрогай в эту тарелку ростбифа и поставь вариться новую кастрюлю картошки. А из всего этого хлеба нужно нажарить тостов.       Леви зашёл за барную стойку, отложил трость и засучил рукава. Затем вымыл руки и приступил к делам, освобождая голову от мыслей об Эмис, Ребелио и Парадизе хотя бы ненадолго. За работой время летело незаметно, Нортон то и дело давал новые задания, приносил грязную посуду, принимал очередные заказы, разливал напитки и отсчитывал сдачу. Говорить им удавалось лишь мельком — и всё по делу.       — С чего такой ажиотаж? — негромко поинтересовался Леви, когда поток заказов чуть стих.       — А-а, это опять Совет мудрит. Сегодня был день Норфролкской письменности, так что объявили выходной и даже какую-то премию раздавали каждому, кто хоть пару строчек по-норфолкски смог написать. Народ получил свои гроши и решил отметить, как привык. Бьюсь об заклад, если б не деньги, они б и не вспомнили, как наши буквы выглядят. Я и сам теперь с трудом смог бы что-нибудь прочесть, разве что погребальную песнь помню, но писать… Н-да, Джон крепко взялся за возрождение старой культуры, только никак не пойму, какой в том толк, ежели мы давно привыкли к марлейскому и можем общаться на нём со всем светом.       — Наверное, хочет, чтобы вы не забывали про собственные корни. Та же постановка на дне Солнцестояния была… — Леви прервался и хмыкнул, подбирая слова, — довольно показательной.       — Да уж. Только я совсем не уверен, что хочу помнить что-то, кроме наступившей мирной жизни. И без напоминаний из прошлого хватает дерьма.       Леви хотел было поспорить, но Билла вновь позвали за стойку, и их отвлечённый разговор прервался. Уставшие и измотанные длинным днём, они заговорили вновь, лишь когда в пабе осталось трое человек. Нортон протёр освободившиеся столы, Аккерман домыл грязные бокалы и уселся на один из бочонков с пивом. Говорить не хотелось, но беспокойство и переживания так и не отпустили Леви. Он оценивающе глянул на оставшихся пьянчуг, дождался возвращения Билла за стойку и попросил того снова показать ему газету. Пока Аккерман перечитывал статью, Нортон опёрся на стойку и начал отстранённо болтать с последними посетителями, задолжавшими ему за напитки. Подвыпившие мужчины подошли расплатиться и, запев старые норфолкские песни, наконец покинули паб. Билл ещё не долго подпевал им вслед, затем смолк, сообразив, что они остались одни, посмотрел на часы, показывавшие второй час ночи, и, потерев уставшие глаза, обратился к Леви:       — Ну и денёк! — он бессильно уселся прямо на пол у стойки и тяжко вздохнул. — Так это правда твой дом в Ребелио? Ну, того…       — Похоже на то. Узнаю точно, когда получу письмо от Габи. А пока остаётся только ждать. Но на фотографии соседние дома отдалённо знакомы, так что, похоже, это правда.       — Ну дела… Как же это могло произойти?       — Быть может, это несчастный случай, а может, совсем не случайность. Перед моим отъездом у дома крутился какой-то журналист. Сомневаюсь, что это его рук дело, но тип был подозрительный, мог кого-то подослать. И, судя по времени, взрыв прогремел именно в тот момент, когда я отплывал на пароме в Сент-Роу и…       Яркой вспышкой в голове Леви промелькнула мысль, что взрыв точно был умышленным. Ведь тот странный репортёр явно ждал кого-то или чего-то. Возможно, он дожидался, пока Леви заснёт, а тот вылез через заднее окно и своим побегом явно спутал чужие планы. Отъезд Эмис и беспорядок в её доме на фоне этой догадки казался очередным звеном пока ещё непонятной цепи событий, но Леви изо всех сил старался не паниковать и мыслить хладнокровно. Однако анализировать и мыслить наперёд лучше всего получалось у Эмис, но её не было рядом, и потому Аккерман ощущал себя потерянным.       — Билл, — Леви резко отложил газету и перешёл к делу, — мне кажется, что с Эмис могло что-то случиться. Она ведь должна была сказать хотя бы вам с Энни, куда и на сколько отправилась. Припомни, точно ли она ничего не говорила про свой отъезд. Может, она давала намёки, записки там или что-то ещё? Не могла же она просто умчаться неизвестно куда!       — Да не было н-ничего такого… Скажи она, я бы запомнил. Не думаю, что стоит сильно переживать. Ты же знаешь её, Леви. Ей если что в голову придёт, она не видит преград. Про тебя вот ничего не говорила. Ну, тогда, в первый раз. Просто пропала из города на несколько дней, а вернулась уже с тобой. Она всегда возвращается. Рано или поздно. Так что не переживай попусту.       — Это не пустые догадки. В её доме явно кто-то был.       — Ну, э-э, так это, должно быть, я. Вставлял панель на кухне.       Нортон, хоть и был уставшим, старался утешить Аккермана, подбирая правдоподобные объяснения, однако нехорошее предчувствие не отпускало Леви. Он спрыгнул с бочонка и уселся рядом с барменом на пол, заговорив ещё тише.       — А ты поднимался на другие этажи? Может, искал что-то в ящиках или лекарствах? Я не обвиняю, мне просто нужно разобраться во всём этом. В доме кто-то наследил.       — Э-э, нет. Не поднимался. И в ящиках я не рылся, зачем бы мне? Не хватало ещё вылить на себя какую кислоту… Нет, спасибо. А! Энни ведь тоже заходила. Поливала цветы несколько раз. Может, она искала что. Слушай, Леви. Думаю, ты просто соскучился по Эмс, переживаешь, вот и кажется…       — Кажется, что Энни носит грязные рабочие ботинки размера эдак сорок пятого?       — Не носит, — понуро согласился Билл.       — Значит, если тот след на ковре второго этажа не твой, то в доме были посторонние. Может, Эмис кто-то напугал, и она решила, не знаю, уехать на время. Или кто-то просто воспользовался её отсутствием и решил поживиться. Но из дома практически ничего не пропало, потому в банальное ограбление я не верю. Местные слишком любят её, так что здесь явно замешано что-то ещё. И я был бы рад ошибаться, но всё это слишком… Наша внезапная операция на Парадизе, взрыв в Ребелио, такой срочный отъезд Эмис неизвестно куда.       — Думаешь, есть взаимосвязь?       — Хотел бы, чтобы её не было…       — А если она… Если Эмис за тобой прямо на Парадиз отправилась? Она ведь могла.       — Чëрт, Билл, такими фразами ты точно не помогаешь.       — Н-да, прости, просто я тоже пытаюсь размышлять… Но день был чертовски длинным, я еле на ногах…сижу, не то что соображаю. Это вполне в её духе, отправиться спасать кого-то на другой конец света. Тем более тебя.       — Я надеюсь, что она не совершила такую глупость.       Леви смолк, обдумывая вероятности, Билл тоже помолчал, глядя в пустоту перед собой, и вдруг встрепенулся.       — Слушай. Мне пора домой. Ещё немного, и я усну прямо так на полу. Давай обсудим всё ещё раз, когда я отосплюсь и смогу хоть немного думать. Пока что от меня мало толку, но раз ты так беспокоишься, завтра я поговорю с посетителями и, может, чего путного выведаю из сплетен, узнаю, кто и когда видел Эмис последней. Вдруг из вокзальных кто что слышал.       — Я думал над этим и хотел завтра сходить поговорить с кассирами, но если ты сможешь добыть информацию без лишнего шума, то это будет лучше открытых расспросов. Я пока не уверен, что стоит сильно распространяться — не могу доверять никому, кроме вас с Энни, так что будь осторожен. Возможно, я переживаю зря, но если нет, нам стоит быть настороже.       — Э-э… Постараюсь, ладно. Главное, на утро не забыть про этот разговор, а то ещё подумаю, что всё это мне приснилось… Звучит как какой-то детектив, — Нортон широко зевнул. — Давай-ка по домам.       Мужчины наконец поднялись и начали собираться. Билл завернул в пергамент остаток ростбифа для кота, Леви перехватил трость, и они вышли из паба в прохладу туманной летней ночи, тихо прощаясь.       — Заходи завтра.       — Приду. И если нужно, я могу продолжать помогать на кухне: мне всё равно нужно будет чем-то себя занять.       — Ох, ладно. Помощников, кажется, всю неделю не будет, так что я буду тебе очень признателен. Приходи к полудню.       — Договорились. Доброй ночи.       — Доброй, Леви. И это… Я рад, что ты вернулся.       Аккерман признательно кивнул, и они разошлись в разные стороны. Бесконечно долгий день Леви заканчивал в кухне. Прибраться здесь он решил уже утром, лишь зашёл покормить недовольного долгим отсутствием Найта и налить себе бокал воды. В спальне тоже стоило прибраться, но моральных сил не хватало. Леви лишь сгрёб осколки чашки с комода, выбросил их в урну у письменного стола и начал было расстегивать сорочку, чтобы сходить в душ, но вдруг завис.       Между взбитым котом серым покрывалом и краем наволочки белел бумажный уголок. Аккерман непроизвольно сжал челюсти, сглотнул и поднял подушку. Под ней лежал конверт без подписей, но Леви, зная наверняка, что письмо предназначено ему, нетерпеливо потянулся к посланию. Голос Эмис зазвучал в голове, стоило только взгляду упасть на неровно выведенные её спешащей рукой буквы.       «Должно быть, глупо писать это без надежды, что ты прочтёшь, но если судьба тому соблаговолит, я хочу, чтобы ты знал. Я люблю тебя, Леви…»       Глаза Акермана мгновенно расширились, и он обернулся, будто мог увидеть Эмис стоящей в дверях. В голову ударила кровь, пульс подскочил, делая сердцебиение болезненным. Чувства, которых он никак не мог выразить, так легко умещались всего в три слова и полноценно отражали всё, чем полнилась его душа. Он перечитал строку несколько раз, не веря написанному, и нервно сглотнул подступившую слюну. Ошибки быть не могло.       «Я люблю тебя, Леви. Жалею, что не призналась тебе раньше, ведь задержка эта теперь дорого мне обходится.       Сегодня ночью я пыталась отправить тебе послание, но на меня напали у отделения почты, я убежала, но недоброжелатели влезли в дом. Мне удалось спрятаться в тайной комнатке за книжным шкафом в кабинете и чудом подслушать чужой разговор. Я узнала голос одного из нападавших, зовут его Тодд Готтард, второй — имени не помню — наверняка его рослый товарищ с седыми бакенбардами и родинкой над левой бровью. Они мельком говорили о своём боссе и том, что им приказано было следить за моими отправками. Я не понимаю, кому и зачем понадобилась, и теперь из-за постоянного страха мне кажется, что в Норфолке нельзя доверять никому, кроме Нортонов. Вкупе с тем, что жить без тебя я уже не смогу, у меня не остаётся другого выхода. Я сейчас же отправлюсь в Марлию, а если понадобится — на Парадиз. Куда угодно, но к тебе. Предупрежу знакомых, что уезжаю в экспедицию. Постараюсь быть осторожной сама и тебя молю, если мы просто разминулись в пути, Леви, вернись в Ребелио. Там безопасно и…        И ты наверняка меня не послушаешь… Потому, если решишь остаться на Ред Лайон, говори всем, что я просила тебя присмотреть за домом на время моего отсутствия. Прошу, не ищи меня, будь осторожен с Готтардом и тем вторым… Кажется, он тоже из бригады строителей… Не вздумай разыскивать их начальника и ввязываться в разборки! Просто оставайся в безопасности, жди меня, и однажды я обязательно тебя отыщу, выкарабкаюсь из любых передряг и не оставлю попыток увидеть тебя, даже если на это уйдут месяцы и годы. Верь мне, я постараюсь вернуться любыми способами… Нет, я даю тебе слово, что вернусь любыми способами. Ведь если ты читаешь это письмо, значит, чувствуешь то же, что чувствую я…       Мы обязательно встретимся и будем счастливы вместе. Надеюсь, ты помнишь, насколько крепки мои обещания, и не перестанешь в них верить.       До встречи,       Эмис»