Седлай моего коня

Мицуки и Масару с большим подозрением смотрели на потенциального зятя. Тот держался гордо, даже хвастливо, с видом важным оглядывался по сторонам и говорил о себе с высока, заложив руки за спину. Кацуки стоял у стены. Его брови были сведены к переносице, а глаза от злости потемнели. Он стоял недовольным, всем присутствующим в доме показывая, как сильно незваный гость ему не нравится. Изуку чувствовал напряжение в комнате. Он смотрел на Шото с неодобрением и опаской, сильно сомневаясь, что он сделал правильный выбор, решившись дать ему шанс. Мидория боялся вернуться домой ни с чем. Но привести в семью хвастуна… – Я в одиночку могу завалить медведя! Или вспахать целое поле. Однажды доводилось побороть два, а-то и три десятка бравых альф в моей деревне! – весело рассказывал Тодороки. Его слушали с подозрением: выпендривающихся петухов никто не любил. Но Шото, казалось, этого совсем не замечал, радостно продолжая. Он ни секунды не волновался, когда Изуку объявил, что должен познакомить его с семьей, напротив, будто ужасно обрадовался. Его приняли радушно. Тодороки начал красиво: переступив порог, поклонился родителям, позволил им начать, представиться, рассказать о жизни, об Изуку. Поначалу Мидории даже показалось, что он воспитанием не обделен. Но после, чуть представилась возможность, Шото перевел на себя все стрелки. Изуку не был уверен, брешет он иль правду говорит, но желания проверять у него не было. Тодороки ему совсем не понравился. Ни лицом, ни телом, ни даже запахом. Глаза у него были хитрые, где-то даже ехидные, и улыбка им под стать. На вид противный, наглый, Мидории так и хотелось ещё раз его ударить. Кацуки, судя по всему, его желание полностью разделял. Он смотрел на чужого альфу, пытаясь испепелить его взглядом, и шумно дышал через нос, хмурясь. – Это всё хорошо, – Мицуки подошла, похлопав Шото по плечу, – но знать бы наверняка, что никто нашего Изуку не обидит, – она строго на него посмотрела. Тодороки обернулся к Мидории, что замер неловко у стола. Подошел к нему и смело обхватил рукой за плечи, потянув к себе. – Да всё припеваючи у нас будет, – заявил он. Омега попытался отстраниться, поморщившись. Но рука альфы оказалась сильнее его слабых потуг. Он вздохнул, весь надувшись. С досадой подумал, что, возможно, стоило вернуться ни с чем, извиниться и ждать следующего года. Нашел бы себе кого поумнее. У Шото на лице написано, что дурак. – Изуку, – Масару потянул его к себе за руку, – нравится он тебе? – спросил омега мягко. Мидория обернулся к Тодороки, осмотрел его ещё раз, неуверенно дернул плечами. Он и сам не знал. Оставаться лишний год в семье Бакугоу, что и без того была к нему очень добра, не хотелось, но и кидаться в объятия к этому… – Мне уже пора, – только и протянул Изуку кисло. – Да хватит уже, – вдруг встрял Кацуки, резко к нему подошедший. – Посмотри на него. Выпендривается больше! Петух петухом. Деку, мы тебе кого получше подберем. Не нужно за первого встречного цепляться, – заявил он. Мидория посмотрел на него удивленно, а Шото прищурился. Он насторожился, готовый будто в любую секунду продолжить их драку. – Каччан, чего ты рычишь? – Он мне не нравится, – Бакугоу нахмурился и потянул Изуку за руку к себе. – Позволь, Каччан, Изуку сам будет решать, – отозвался строго Тодороки и потянул Мидорию за другу руку обратно к себе. – Кацуки! Моё имя – Кацуки, – тут же зарычал Бакугоу. Родители наблюдали за этим без особого удивления, но с некоторым интересом. Изуку рассказал им о перепалке, что случилась у ворот. Бакугоу с Шото уставились друг на друга, нахмурились и одинаково низко гортанно зарычали. Масару сдавленно засмеялся. – Если не боишься с Кацуки ругаться – а он у нас альфа огненный, опасный, – то Изуку с тобой безопасно будет, – заметил он и обернулся к омеге. – Я своё добро даю, – ободряюще его погладил по плечу. Мидория робко кивнул, ещё раз посмотрев на Тодороки. Тот отпрянул от Кацуки и притянул Изуку радостно к себе, нагло обвивая руками его тело. Омега дернулся, торопливо выворачиваясь. Он отступил на шаг, чуть смутившись, и недовольно посмотрел на альфу. В нем своего мужа он не видел. Но родители не стали допытываться. Они благословили детей и отпустили. Кацуки был зол. Мидория с беспокойством думал, что, если они всё же поженятся, Бакугоу в конечном итоге просто убьет Шото и этим всё кончится. На улице Тодороки ожидали двое его друзей. Он быстро схватил Изуку за руку, потянув за собой, и поспешил поставить перед ними. Омега вздрогнул испуганно. – Знакомься! – весело сказал Шото. – Это Шинсо Хитоши и Эйджиро Киришима, мои… – на секунду он задумался. – Друзья? – предположил Мидория неуверенно. Троица глянула на него и едино взорвалась хохотом. Изуку, почувствовав себя глупо, нахмурился и отстранился в сторону, глянув на дом, где в окне виднелся Кацуки, пристально за ними следящий. Тодороки заметил его действие и ободряюще погладил по плечу. – Нет, – сказал он мягко, переставая смеяться. – Это мои… соперники. Мы постоянно вместе, они вечно пытаются доказать мне, что лучше меня, – альфа закатил глаза, придав голосу ироничности. – Будто это возможно. – Ещё как, – Шинсо подался в их сторону, галантно поклонившись Мидории. Тот удивленно на него посмотрел. – Не слушай этого балбеса. Я намного лучше, – он ударил себя ладонью в грудь. Изуку растерянно на него посмотрел. Откуда эти трое приехали, было настоящей загадкой, раз ведут себя так глупо. Шото недовольно зарычал на друга – Мидория для себя решил, что они всё же друзья, – и отстранил омегу в сторону чуть ли не ревностно, уперев руки в бока. Хитоши зарычал в ответ. Они начали ругаться, а Изуку только глупо наблюдал. Эйджиро пристроился около лавки с задумчивым выражением лица. Они встретились взглядами, и Киришима добродушно ему улыбнулся. Мидория неуверенно улыбнулся в ответ, подумав, что из них троих он определенно выбрал себе не того альфу. Тодороки заметил это и резко обернулся, нахмурившись сильнее. Изуку успел подумать, что сейчас Шото будет злиться на него, но вместо этого он кинулся к Эйджиро, начав шипеть что-то о том, что тот сам виноват, что проморгал всё, и теперь пусть не смеет Мидории глазки строить. Шинсо на это засмеялся. – Что за детские игры… – пробормотал Изуку, а громче уже сказал: – Не надо ругаться, пойдемте, я всем вам покажу, – он неуверенно подошел ближе. Тодороки отвлекся, обернувшись вновь к нему. Он попытался взять омегу за руку, но тот нахмурился, быстро убрав её за спину. – Эти сами разберутся, – уверенно заявил Шото и махнул на друзей. – Покажи всё мне, а они нам не нужны! Мидория глупо хихикнул. Он осмотрел альфу внимательно и покачал головой. Тодороки выглядел ярко. Он был высокий, широкоплечий, с сильными большими руками и немного грубыми чертами лица. Его глаза казались узкими, но живыми, длинными, очень хитрыми и умными. Оделся просто, но заметно, Изуку подумал, что для него это самый обычный образ. Любит выпендриваться. Петух, ей-богу. Омега нахмурился: ему никогда не нравились хвастуны. Головешка пустая, ничего из себя на деле не представляют. Он ещё не знал, какой Шото, но подозревал, что тот принадлежит именно к тому самому числу людей, у которых из талантов только длинный язык. И тот… без надобности. – Сила есть, ума не надо, – со вздохом пробурчал Мидория, но без сопротивления повел его вдоль по деревне. Он ничуть не был рад, втайне даже надеялся, что Мицуки с Масару сами запретят ему с Тодороки жизнь связывать. Но раз уж благословили, то ему только смириться остается. Зато на его фоне Изуку всегда будет казаться умнее… Альфа вцепился в его руку, чуть ли не до боли сжимая пальцами. Мидория на это внимания уже не обращал. Шото смотрел с интересом по сторонам, ко всем приглядываясь. Омега повел его вдоль главной дороги. Их деревня была небольшая, наполненная низкими домами и легкими летними шатрами, смотреть здесь было особо нечего. Но Изуку ухитрялся придумать, что рассказать на каждом шагу. Тодороки кивал, слушая. Слушал внимательно, но омеге всё равно показалось, что делает альфа это только для пущий важности. Вскоре Шото обернулся к Мидории, долго смотрел на него, а потом заметил: – Ты щуплый такой. Мало ешь? Изуку нахмурился. – И вовсе не щуплый, – поморщился и одернул край своего рукава. – Нормальный. – Лет-то тебе сколько? – Шото улыбнулся ехидно. Омеге это совсем не понравилось. – Семнадцать мне, – буркнул он и отвернулся, надувшись. – Семнадцать! – изумился альфа и остановился. – Да уж, – он потянул Мидорию за руку, заставив его прокрутиться по оси. – А так и не скажешь. Я думал, тебе лет четырнадцать. – И ничего мне не четырнадцать, – Изуку вырвал свою руку и озлобленно на него зарычал. – Зачем тогда меня схватил? – спросил он обиженно. Тодороки развел руками. – Красивый очень. Мидория открыл рот. Он поначалу намеревался оскорбиться, но передумал и только отвернулся. – Красивый-красивый, – забурчал сдавленно, – красивый ты. А в голове ветер! – он надулся. Шото его слов не заметил. Он с любопытством начал оглядываться по сторонам, изучая. – Спать мы где будем? Я до зимы такой дом возведу, всем понравится! А пока шатер бы не помешал, – сказал весело и почесал живот. Изуку опешил от такой наглости, несколько секунд глупо хлопая ртом, как рыба, выброшенная на траву, и нахмурился. – А я с тобой спать не собираюсь, даже не думай! Ты вовсе… мне не нравишься, – заявил он. Альфа усмехнулся. Мидории подумалось, что он ему не верит. – Так спать где будем? – повторил свой вопрос Тодороки. – Холодает! Я-то тебя согрею, – весело заявил он, улыбаясь, – а вот сам замерзну, – развел руками. Омега зарычал. Он топнул ногой и отступил. – Противный! – вырвалось у него. Шото по-своему дружелюбно улыбнулся. Он схватил Изуку за руку и притянул его так близко к себе, что губами чуть не коснулся уха. Прежде чем Мидория успел вырваться и залепить ему пощечину, прошептал: – Я такое умею делать! Тебе понравится. Омега дернулся. Он отпрыгнул и нахмурился, раздумывая. Ему ужасно захотелось спровадить альфу куда-нибудь прочь, но от мысли, что придется вернуться в дом Бакугоу и сказать, что он снова будет с ними жить, стало тошно. Изуку тяжело вздохнул. – Ночью праздник у костра, – рассказал он кисло. – Шатры там же дадут, у нас их много… Тодороки радостно кивнул и вновь схватил его за руку. Мидория поморщился, намереваясь вырвать ладонь, но передумал: Шото был теплым. – Так уже ведь ночь! – весело вдруг сказал альфа, подняв глаза к небу. Изуку только сейчас заметил каскад звезд. Вот отчего ему так холодно… – Должно быть, уже началось, – пожал плечами омега. Он прежде только наблюдал ночной праздник со стороны, самолично учавствовать ему не доводилось. Вот и побаивался. – Славно! – обрадовался Тодороки. – Куда идти? Мидория вздохнул. Они вышли к полю; народу была тьма. Изуку удивился, но долго думать об этом не стал, выискивая в толпе взглядом Югу. Шото заметил это: – Брата твоего тут нет, – оповестил он. Омега обернулся. – Откуда ты знаешь? – нахмурился он. – Запаха его ужасного тут нет, – фыркнул альфа. Брови Мидории поползли вверх. – Брехун! – возмутился он. – Столько запахов, я свой собственный теряю! Ты не можешь знать! Тодороки прищурился поначалу оскорбленно, но вдруг хмыкнул. – Я никогда не вру, – заявил он. – А нюх у меня лучший! Нет его здесь, не ищи! Изуку отвернулся. Верить или нет, он не знал. – А я ищу не его, – буркнул омега, продолжая выглядывать Аояму. Того не найти было нельзя: Юга всегда был самым заметным. Но обнаружен он был в компании своей новой альфы. Они весело смеялись; Мидория, уже подавшийся корпусом в его сторону, замер. С печальным вздохом он подумал, что хоть для кого-то этот день должен быть праздничным. – А кого? – послышалось у него над самым ухом. Изуку вздрогнул. Он обернулся недовольно на Шото, что изучал с опасением окрестность взглядом. – Не твоё дело! – ощетинился Мидория. – Мне нужно знать моего противника в лицо, – поморщился Тодороки, положив омеге ладони на плечи. – Больно много альф вокруг тебя вертится, – Изуку глянул на него и не смог не засмеяться. Шото прищурился, не любил, когда над ним потешались. – Я докажу, что я лучший! – заявил он. Мидория не стал ничего отвечать и молча прошел до пустующего бревна поближе к костру: он замерз. Присел, поерзав на месте, и начал покачивать головой в такт музыке. Они практически не опоздали: семья главы ещё не появилась. Тут же его тело безбожно обхватили горячие руки. Омега ощетинился. Тодороки посмотрел на него и улыбнулся во все зубы. Изуку собирался отпихнуть его, но всё же передумал, согреваясь. Опомнился только от чужого недоумевающего взгляда, направленного в его сторону. Скинул руки альфы и надулся, хмурясь. Шото, все ещё улыбаясь, намеревался вновь его схватить, но тут появился Яги. Мидория перевел на главу заинтересованный взгляд. Когда омега был малышом, Тошинори спас его от большого бешенного коня. С тех пор Изуку пропитался к нему самой чистой детской привязанностью. Тодороки, заметив его волнение, нахмурился. Яги начал церемониальную речь, что повторялась, как слышал Мидория от старших, из года в год. Все взорвались ликованием, стоило ему закончить. – Я вижу, наши юные омеги привели в нашу деревню много новых альф! Но, мои молодые, я хочу вас предостеречь: для ладной жизни альфе нужно не только смазливое лицо, но и умение работать руками! Давайте же проверим, кому досталась самая рукастая! – продолжил Тошинори, хитро улыбаясь. Он поймал взгляд Изуку и весело ему подмигнул, омега аж просиял. Шото, заметивший это, тихо зарычал, но из-за возгласов толпы этого никто не заметил. Первым, в дань традиции, соревнованием была драка на кулаках. Альфы обматывались для защиты сеном и бились, пока кто-нибудь не сдастся. Участвовать в подобных развлечениях любили не все: нет ничего хуже унизительного поражения. Но, ежели на бой кто лично позовет, то отказаться ещё позорнее. Мидория поморщился: он не любил за таким наблюдать. Даже подумал отойти… – Я хочу! – вдруг раздался радостный возглас рядом с ним. Изуку испугался. Он обернулся и недоверчиво посмотрел на Тодороки. Тот усмехнулся одной стороной лица и вскочил, выходя вперед. Всё внимание было к нему обращено. Шото так и излучал уверенность, но Мидория был убежден, что это больше от хвастовства. Заметив, кто будет его противницей, омега подпрыгнул и подбежал, схватил жениха за руку. Помимо Кацуки в их деревне была ещё одна альфа, бойкая и сильная, коей в бою равных не было. – Не надо! – шикнул Изуку Тодороки на ухо, привстав для этого на носки. – Проиграешь, проиграешь же. – Ты гляди! – вдруг воскликнул Хизаши Ямада, подкручивая длинный ус. – Омега твой за тебя вступается, не к чему боле эти бои, уже ему нравишься, – гаркнул он, а все слышавшие едино расхохотались. Мидория смутился. Но Шото даже ухом не повел и спокойно ответил: – Омеги всех любят, от доброты большой, – он осторожно выпутался из рук Изуку. – А мне нужна его любовь не как к человеку, а как к альфе! – Тодороки стукнул себя кулаком в грудь. Мидория отступил взволнованно, присаживаясь обратно. Толпа одобрительно загоготала. Альфа, соперница Шото, склонила голову набок, оценивая. Изуку ничуть не удивился тому, что она вызвалась первая. Он прижал ладони к груди. Ожидать выигрыша Тодороки не приходилось – как бы хорош он ни был, она будет лучше, – Мидории даже хотелось увидеть его хвастливые глаза после поражения. И повод отличный в доме родительском остаться появится. Но она разобьет ему лицо! Он тяжело вздохнул. Толпа растащила бревна кругом, освобождая свободное место для арены. Из погребов выкатили большие бочки с вином, собираясь всем налить в честь праздничка. Тошинори не упустил возможность подойти к Изуку. – Волнуешься? – весело спросил он. – Нравится сильно? – Ничуть! – Мидория аж подпрыгнул. – Так, – он качнул головой, – мне вовсе всё равно, – надулся. Яги усмехнулся. – Тот альфа прав. Добрый ты. Как его звать-то хоть? – мягко спросил он. – Шото, – неохотно отозвался Изуку. – И он мне совсем не нравится, – пробурчал омега. – Отчего? – удивился Тошинори. – Сложен, вон, правильно. – Да хвастун он! – заявил Мидория и отвернулся, всё же беспокоясь. На побоище смотреть не хотелось. – Сейчас глянем, хвастун он или нет, – пожал Яги плечами. Рядом с Изуку опустилась ещё одна фигура, к которой омега незамедлительно радостно прильнул: он начал замерзать, оставшись без теплого бока Тодороки. – Нашел тебя наконец! – пожаловался Бакугоу. – Предупреждать надо, – нахмурился он, отпихнул Мидорию от себя и накинул свою бурку на его плечи. Зыркнул в сторону Шото. – О, твой! – он хмыкнул. – Сейчас проиграет, – заявил уверенно. – Ага… – вздохнул Изуку.