Седлай моего коня

Глазеющие постепенно стихли, уставившись на произвольную арену, где двое замерли, пристально изучая друг друга. Мидория не знал, куда деться от волнения. Причин тревожиться не было, но он тревожился. Бакугоу рядом с ним сидел довольный-предовольный. Как сказал омеге, этому половинчатому кто-то должен уже разбить лицо. Единственное, что омрачало его радость, – тот факт, что лицо будет разбито не им самолично. Противники слегка поклонились друг другу головами в знак уважения и отступили на пару шагов назад, оценивая. Тодороки наклонился корпусом вперед и присел, держа руки около туловища. Изуку следил только за ним. – Правильно, – одобрил Тошинори, внимательно за всем наблюдающий. – Чем ниже центр тяжести, тем устойчивее ты становишься, – объяснил он для омеги. Тот неуверенно кивнул. Соперница Шото, Мина, не стала медлить, резко подавшись вперед. Мидория понадеялся, что Тодороки отпрыгнет, но альфа уперся ногами в землю, перехватывая её руку. Изуку не успел заметить, как женщина оказалась на земле. Солома взлетела в воздух, тут же оседая. Все дружно ахнули. Но триумф Шото не был долгим: Ашидо подбила его ноги, резко дергая на себя, вскочила, опрокидывая на своё место. Опасаясь, резко отстранилась. Тодороки шумно выдохнул и быстро поднялся, раскинув в стороны руки. Он бросился на противницу, нанес удар точно в солнечное сплетение, резко присел, уворачиваясь от острых, как кинжал, клыков. Сено стремительно осыпалось. Мидория непроизвольно опустил глаза вниз, прижимая к себе ладони. – Чего? Живот болит? – заметил его действие Кацуки и нахмурился. – Нет, – Изуку помотал головой и торопливо прильнул к нему, отворачиваясь. – Мне страшно смотреть, – тихо признался он. – Ну ты и…! – Бакугоу не нашел колких слов, что было на него совсем не похоже. – Рожать тоже не глядя будешь? А это, между прочим, намного страшнее, – фыркнул он, положив омеге ладонь на спину. Несколько долгих секунд Мидория слышал только тяжелые вздохи и звуки столкновений. Но быстро всё стихло. Толпа взорвалась смехом. Изуку нерешительно обернулся. Тодороки лежал животом на земле, носом вдавленный в траву. Руки его были раскинуты в стороны, а под глазом проступал красный след. Они встретились взглядом. Омега нервно вздохнул, мягко склонил голову набок. Его охватила жалость. Шото будто почувствовал это: его брови съехались к переносице. Жалость была ему не нужна. – Я ещё не проиграл! – взревел Тодороки и, оттолкнувшись ладонями от земли, резко встал на ноги, оборачиваясь к Мине. Та медленно переключила на него вновь внимание, слегка прищурившись. – Что ж, – она усмехнулась. – Не возражаю, – и вновь кинулась на него, занося кулак для удара. Изуку не смог отвернуться, весь вытянувшись. Шото резко пригнулся, подбивая вверх её руку, присел низко и вдруг подхватил соперницу под ноги, оторвав от земли. Мидория удивился: он никогда не видел, чтобы их альфы так дрались. Тодороки подкинул Ашидо вверх, будто она ничего не весила, и дернул её за грудки вниз, впечатывая в земли. Изуку показалось, что он услышал, как Мина клацнула зубами. – Эй, Деку, – позвал Бакугоу, оборачивая омегу за плечо к себе. – Что это у тебя на лице? – спросил он, хмурясь. – Что? – Мидория, тревожась, попытался обернуться к дерущимся, но Кацуки схватил его за подбородок, вглядываясь в щеки. – Что там? – растерялся Изуку. – Грязь, что ли, – альфа пристально начал его рассматривать. Омега нахмурился. Прежде за Бакугоу такой заботы не замечалось. Он попытался вырваться, желая уследить за происходящим – с арены доносились пыхтящие звуки, – но Кацуки схватил его крепко. – Ну, хватит, – Мидория попытался отвернуться. Бакугоу нахмурился и посмотрел на него строго. – Ты же боишься. Хватит туда глазеть, – буркнул он и отпустил Изуку с неохотой. – А на лице у тебя не грязь, а выражение глупое. Омега растерялся. Он продолжил сидеть ровно, не обернувшись. Забота Кацуки была редкой и своеобразной, но он не собирался ей пренебрегать. Публика стихла и тут же недовольно загомонила. Мидория робко глянул. Оба противника всё ещё стояли на ногах. Тодороки дышал очень тяжело, у Изуку внутри что-то екнуло. – Вы собираетесь заканчивать?! – крикнул из толпы кто-то. Шото медленно растянул губы в улыбке, сжал ладони в кулаки. Ашидо прищурилась. Она стрельнула взглядом в сторону Мидории. – Я сдаюсь. Все стихли. Мина расправила плечи и отступила на шаг, расслабленно выдыхая. Её освистали, отовсюду послышалось недовольство. Тодороки замер, не расслабляясь. – Если сдаешься, таки настаивать не будем, – встрял Тошинори, поднимаясь со своего места. – Шото, ты молодец, – он по-отечески похлопал его по плечу. Альфа медленно поднял глаза. – Я не победил, – недовольно заметил он. – Мы же можем продолжить? – обратился он к Ашидо. Та спокойно покачала головой. – Нет, это нечестно. У тебя неоспоримое преимущество, – Тодороки нахмурился. – Ты борешься, чтобы понравиться омеге, – Мина фыркнула. – Велика цель. Ты показал себя. Я признаю тебя достойным соперником. Публика тихо загомонила. Спорить с главой никто не решился. Шото тяжело вздохнул и неохотно кивнул. Обернулся, двинулся на своё прежнее место. Изуку с беспокойством на него посмотрел. – Зачем это всё было нужно? – пробурчал он. Тодороки посмотрел на него, и на его лице вновь появилась предовольная улыбка. Он обхватил Мидорию руками, отрывая от Бакугоу, чем вызвал у него недовольное рычание, и отозвался: – Чтобы ты видел, что я самый сильный! Омега недовольно покачал головой. Он не знал, как должен реагировать. – Сдаешь, Шото, сдаешь, – послышалось рядом веселое. Троица дружно обернулась. Эйджиро и Шинсо ехидно смотрели на друга, скрестив руки на груди. – Я бы выиграл, если бы она не сдалась! – фыркнул Тодороки хвастливо. Изуку уже не знал, должен ли он в этом сомневаться. – Больше заливаешь! – отмахнулся Хитоши. – Среди нас троих есть альфа и поинтереснее, – обратился он к Мидории. – Подумай, – и весело ему подмигнул. Омега только глупо кивнул, а Кацуки с Шото синхронно зарычали. Они удивленно обернулись друг на друга и одинаково нахмурились. Тодороки бесцеремонно сжал Изуку в руках. – Я бы выиграл, – повторил он настойчиво. – Ну да, ну да, – закатил Шинсо глаза. – В нашей деревне ты и впрямь был самым сильным. А здесь, – он развел руками. Шото вскочил, скалясь. – Ну уж точно сильнее тебя. Споришь? – Да хватит вам уже, – утомленно сказал Эйджиро и оттянул их в стороны. – Пить будете? – спросил весело, качнув головой на вторую бочку с вином, что уже открыли и вовсю разливали. Тодороки отпустил Мидорию, удобно его усаживая, и поднялся, сказав подождать. Изуку нахмурился. – А теперь он вздумал тебя споить, – озлобился Бакугоу, только троица отошла. – Я убью его! Ненавижу петухов! – он глянул на омегу. Тот неуверенно качнул головой, теряясь. – Каччан, родители дали добро. Может… он не так уж и плох, – нерешительно сказал Изуку. Кацуки клацнул зубами и поднялся. – Я иду домой, – заявил он. Мидория проводил его взглядом, но подумать о том, насколько сильно Бакугоу злится, не успел: его схватили поперек груди, поворачивая. – Держи! – воскликнул Шото и подал ему длинный бычий рог с вином. Изуку неуверенно кивнул. – Это мои, – похвастался альфа, демонстрируя ему второй. – Этого бычка я поборол ещё два года назад! Никому до меня в четырнадцать это не удавалось! Омега вновь кивнул. Тодороки улыбнулся шире, пусть Мидории и казалось, что шире уже нельзя. Он с секунду внимательно смотрел в разноцветные глаза. – Ох, – тяжело вздохнул и отвернулся. – Ты очень красивый! – воскликнул Тодороки и лизнул его в щеку. Изуку подпрыгнул, вскрикнув; рог с вином выпал из его рук, содержимое мгновенно впиталось в землю. Он резко смолк и озлобленно уставился на альфу. Тот дружелюбно улыбнулся. – Что ты… – Мидория поморщился и потряс рукой: с ладони стекали капельки горячительного напитка. – Экий ты растяпа, – весело сказал Шото, взял его ладонь и засунул палец в рот. Омега выдернул руку и принялся усердно вытирать её о свои штаны, озлобленно пыхтя. – Дуралей, – шикнул. Тодороки склонил доброжелательно голову набок. – Не злись, – он улыбнулся широ, – возьми мой! Изуку с недоверием посмотрел на рог, но взял, не прекращая хмуриться. – Я не очень люблю пить, – протянул он кисло. – Быстро пьянеешь? – Наоборот, – отмахнулся Мидория и равнодушно посмотрел в своё отражение в вине. – Спорю, я перепью тебя! – воскликнул Шинсо, что незамедлительно присел рядом. Он дружески пихнул омегу плечом. Тот поежился. – Хочешь кого-то перепить, перепей меня! – вызвался незамедлительно Шото, ревностно отодвигая Изуку в сторону. – Дураки, – прохрипел тот и закрыл лицо ладонями устало. Тодороки обернулся и выдал: – Хочешь спать, пойдём! – он схватил жениха за руку. Тот нахмурился. – Рано ещё, все сидят. И мы посидим. – Шатра нет, – согласился альфа. – Так пошли на сеновал! Обещаю, ты не замерзнешь, – он вновь заулыбался. Мидория рассердился, вскочил, топнув, зарядил ему пощечину и отошёл. Тодороки проводил его взглядом, почесывая щеку. Шинсо, наблюдавший со всем вниманием всю сцену, захихикал. – Так тебе и надо, – изрёк он. – Молчи! Вот увидишь, уже сегодня ночью он будет в моих объятиях! – заявил Шото, ощетинившись. – Увижу? – переспросил Хитоши, усмехаясь. Тодороки, поняв, что он имеет в виду, зарычал. – Тебя выгонят спать на улицу, – предсказал Шинсо. Шото вновь зарычал. Он обернулся на Изуку и тут же смолк. Омега ожидал, что он пойдёт за ним, так и случилось. Альфа опустился рядом на траву, посмотрел добродушно. – Пей! – призвал он. – Сам пей, – поморщился Мидория. Тодороки пожал плечами и опустошил рог одним залпом, не забирая его из пальцев Изуку. Для этого ему пришлось положить свою ладонь поверх. Омега недовольно покачал головой. Празднество продолжалось. Жонглирование и танцы мало интересовали Шото: он смотрел только на Мидорию, тот усердно старался этого не замечать. Темнело. Небо окрасилось в иссиня-черный, поляну слабо освещали факелы и блеклая луна. Кожа Изуку покрылась мурашками, он то и дело вздрагивал. Тодороки вскоре заскучал. Он закрутился в поисках приключений, но, таковых не обнаружив, принялся хвалиться. Омега не знал, как должен реагировать на его рассказы о подвигах и бесчисленных достижениях. Мидорию так и поддевало поймать его на вранье, но альфа в деталях не путался. Изуку решил, что он просто слишком часто рассказывает одни и те же истории. Яги поднялся, все смолкли. – Ночь сегодня будет длинная, – весело сказал он, подмигивая. – Но наш праздник должен завершиться. Новым парам еще предстоит возвести из ковров для себя ночлег. Кого-то это сблизит, а кого, быть может, рассорит, – Тошинори обернулся и внимательно посмотрел на Мидорию. Тот не понял, что из этого должно к нему относиться. Шото подскочил и, сориентировавшись, быстро побежал за длинными тканями. Вперёд всех успел выхватить лучшие и воротился к Изуку. Тот сонно сидел на месте. Альфа вздохнул и подхватил его подмышки, вмиг поставив на ноги. – Пойдём, – он перехватил ткани и колышки одной рукой, другой схватил омегу под локоть и потащил ближе к лесу. Мидория нахмурился, но особо сопротивляться не стал. Они отошли. – Ты умеешь… – начал было Изуку, но был перебит: – Стой здесь, – Тодороки отодвинул его за плечи в сторону. – Жди. Омега нахмурился, но быстро понял, в чем дело. Шото по очереди вбил в землю длинные колья по основания, продел через отверстия в них длинную нить из шерсти, положил наземь самый из имеющихся плотный ковёр. Туго привязал к кольям. Изуку отступил. Альфа продолжал. Он огляделся по сторонам, быстро обнаружил куст с длинными гибкими ветками. Оборвал несколько самых крепких. Вернулся, продел полученные прутья через ткань, закрепил концы на кольях. Полотно оставалось только растянуть крышей и закрепить, с чем Тодороки справился быстро. – Принимай работу! – радостно объявил, потянув омегу за руку внутрь. Мидория огляделся по сторонам. Прочие пары всё еще копошились; омега нашёл взглядом Югу, что полностью скрылся под ковром, только ноги торчали. Изуку хихикнул. – Ты… – он обернулся к альфе, но слов, чтобы его похвалить, не нашёл. Тодороки в похвале и не нуждался. Он весь светился от самодовольства. – Залезай! Мидория опустился на четвереньки и заполз неуверенно внутрь. Пространства оказалось больше, чем показалось ему снаружи. Альфа незамедлительно прокрался следом, чуть не врезавшись лицом в его зад. Изуку резко сел, а Шото усмехнулся. – Прохладно здесь, – поежился Мидория. – Если ты такой мерзлячий, то пить надо было, – заметил Тодороки и принялся растирать его спину руками, пытаясь согреть. – Сходить к родителям за пледами? – спросил со вздохом. Изуку неуверенно на него посмотрел. Альфа понял всё по его взгляду и выбежал. Омега, оставшись в одиночестве, без сил завалился на спину, раскинув в стороны руки. Он был так утомлен, что мог заснуть в любую секунду, игнорируя холод. Шото не было долго, Мидория успел подумать, что он решил сбежать. Эта мысль заставила Изуку расплыться в предовольной улыбке. Шатер с внешней стороны зашуршал. Омега понял, что кто-то вошёл. Он сонно перекатился на бок, отворачиваясь от ветра, что ворвался внутрь. – Уже спишь? – прошептал Тодороки у него перед лицом. Мидория испугался и резко открыл глаза. Он не услышал, как альфа склонился над ним. – Чего такой довольный? – прищурившись, спросил Шото и торопливо его обнюхал. – Сюда кто-то заходил? – нахмурился. Изуку не знал, как должен ответить. – Нет. – Зашел, приятно тебе сделал и бежал, – проворчал Тодороки и поморщился. Мидории не был уверен, что правильно понял, что Шото имеет в виду, но догадка, первая пришедшая на ум, ему не понравилась. – Никто сюда не заходил, – поморщился омега и сел. – Где ты был так долго? – Твой брат не хотел отдавать мне одеяла, – пожаловался альфа и цыкнул. – Чего он бегает за тобой, будто ты маленький! – Он не бегает за мной, – смутился Изуку. В шатре было очень темно, но он мог видеть взгляд Тодороки на себя. Тот не двигался, весь замерев, насторожившись. – Опекает больно. – Больно, – согласился Мидория и захихикал. Если Бакугоу и волнуется за него, то делает это настолько своеобразно, что от него обычно проблем не меньше. – Ладно, – Шото весело упал на подушку, подперев голову кулаком. Он неаккуратно накинул на омегу одеяло и спросил. – Будешь со мной любиться? Изуку замер. – Ты резко сменил тему, – поморщил он нос. – Ты удивлен? – полюбопытствовал альфа. – Неужто не ждал этого вопроса?! – изумился он. Мидория тяжело вздохнул и обхватил колени руками. – От тебя ожидаемо всё, – пробормотал себе под нос. – Ты мне не нравишься, – сказал громче, – я буду спать. – Быть не может! – Тодороки резко сел и прильнул к нему нос к носу. – Я могу, – начал он медленно, – сделать тебе очень приятно, – на его губах заиграла довольная улыбка. – Ложись на спину. Изуку встревоженно отстранился. – Нет. – Почему? – пуще прежнего удивился альфа. – Ты мне скажи, как тебе нравится! – он положил свою ладонь омеге на бедро. Тот напрягся, но не скинул её. – Какой у тебя на альф вкус? Объясняйся мне! – Шото медленно подался в его сторону. – Сколько раз ты ночевал на сеновале? Тридцать, сорок? Ах, тебе ж уже семнадцать… Должно быть, целую сотню! – его губы коснулись губ Мидорию, только тогда он смолк. Изуку отстранился и отпихнул его лицо ладонью. – Ну… – он отвернулся. – Так сколько? – Тодороки не огорчился его холодности. – Если я с тобой, то у нас не должно быть секретов. Излагай! – Буду спать, – буркнул омега и упал на бок, закрыв голову руками. Шото удивленно на него посмотрел. Он прижался к спине и продолжил шептать глупости Мидории на ухо. Тот не слушал. Гулять с альфами в их деревне омеги начинали со времен первых несколько течек. Никого нельзя было этим удивить, старшие следили лишь за тем, чтобы дети родителями стать не удумали. Но Изуку с альфами не гулял. Кацуки сильно злился, когда он начинал проявлять к кому-то интерес, Мидория не хотел с ним ругаться и сидел дома. Сколько Юга его ни подбивал, Изуку был не приклонен. – Я могу и сам понять, как тебе нравится, – протянул Тодороки, поглаживая омегу по боку, – но это будет долго. Эй, почему ты не хочешь со мной говорить! – Ты напыщенный! А я хочу спать! Зачем я только с тобой познакомился, – зашипел Мидория. Шото усмехнулся. – Не удивил. Рассказывай давай! – он лизнул веснушчатую щеку. Омега не отреагировал. – Изуку, ну, Изуку, – альфа принялся донимать его. Он попытался забраться руками под яркие красные штаны, за что незамедлительно получил по голове. Сел, спокойно потирая ушибленное место. Мидория стало немного совестно, он перекатился на спину и посмотрел на Тодороки неуверенно. – Я не ночевал с альфами, – рассказал он кисло. – Врешь! – Нет! – Ни разу в жизни, что ли? – прищурился Шото. – Никогда, – буркнул Изуку. – Каччан говорил, что я влюблюсь и буду плакать. Тодороки посмотрел на него по-новому и вдруг расхохотался. Мидория отпрянул. Альфа долго заливисто смеялся, пока не заметил, как омега надулся. – Ладно, – он лег на спину. – Не буду я к тебе больше приставать, – пообещал. – Спи.