Седлай моего коня

Изуку почти заснул, когда услышал шум. Кто-то шепотом ругался снаружи. Омега протер глаза и с трудом сел, обернувшись на Шото. Тот тоже очухался, обернулся и прижал палец к губам, призывая молчать. Мидория нахмурился. Несколько секунд они слушали перебойные реплики. – Мои! – изрек Тодороки наконец и поднялся, торопливо выбираясь. – Вы чего тут на ночь глядя? Идите спать! – Вступил в перепалку… – пробормотал Изуку. Он ничуть не был удивлен. Поторопился вылезти, чтобы посмотреть, что происходит. Представшая картина его озадачила. Шото оказался прав: ругались его друзья, Эйджиро и Шинсо. Но они были не одни. Вместе с ним, озлобленно скрестив руки на груди, стоял Бакугоу и жутко хмурился. Все смолкли, стоило ему появиться. – Ветрено сегодня, – хихикнул Киришима и слегка поклонился. – Заткнись, – Тодороки пихнул его. – Изуку, иди спать. – Каччан, – Мидория, игнорируя его слова, двинулся к блондину, – что у вас тут происходит? – он ещё раз обернулся, ежась от холода. – Что ты тут делаешь? – Стою, – буркнул Кацуки и отвернулся. – Он караулит, – пояснил Шинсо и фыркнул. Бакугоу зарычал. – А сами-то! Изуку нахмурился. – Вы что тут… нас подслушиваете! Каччан, иди домой! Иди-иди! И вы двое тоже! – он упер руки в бока и уставился на альф. – Это всё не ваше дело! – После того, как он заявил, что этой ночью ты повесишься на него, это уже и наше дело тоже, – засмеялся Хитоши. – Ч-чего? – Мидория обернулся к Шото, что беспечно дернул плечами. – Та-ак, – Бакугоу отстранил Изуку в сторону, – я убью тебя! – он ринулся к Тодороки, схватив его за грудки. – Нет, хватит! – Мидория обнял его поперек живота, пытаясь оттащить обратно. – Иди домой, – потребовал он. – Родители волнуются. Кацуки тяжело вздохнул. – Деревня маленькая. Будет кричать, я услышу, – процедил он Шото в лицо и развернулся, двинувшись в дом. – И вы тоже… – напомнил Изуку и посмотрел сначала на смеющегося Шинсо, а затем и на добродушного Киришиму. – Пойдем, – последний потянул друга за локоть. – Давай, пойдем. Хитоши упирался недолго. Мидория с Тодороки остались одни. Альфа собирался что-то сказать, но, посмотрев на омегу, передумал. – Я буду спать внутри, – буркнул Изуку, – а ты тут сиди, – он пихнул Шото и забрался внутрь. Ожидал, что тот полезет следом и начнет объясняться, но Тодороки опустился наземь при входе и тяжело вздохнул. Мидория закрыл глаза и натянул одеяло на голову, намереваясь поскорее уснуть. Но совесть не позволила ему оставить альфу мерзнуть снаружи. – Эй, – он устало выглянул из-под одеяла, – ай да ко мне. Шото просиял и бросился к нему. Оперся ладонями в ковер около плеч Изуку и навис над ним. – Я сделаю тебе приятно! – предложил радостно. – Ты сказал, что не будешь приставать, – ощетинился омега. – Ну так… – Тодороки качнул головой, – сколько времени уже прошло! – Всё! Иди прочь! – Мидория отпихнул его и отвернулся. Но альфа не вышел, а смирно лег около него, улыбаясь. Он подпер щеки кулаками и принялся болтать ногами. Изуку нахмурился. – Тебе понравится, – промурлыкал Шото. – Отстань! – огрызнулся омега. – Ты же даже не пробовал, – возмутился такому отношению Тодороки. Он отодвинулся и пролез под одеялом, оказавшись между ногами Мидории. Тот резко сел. – Да чего ты пугаешься? – альфа выглянул из-под одеяла и положил подбородок на его живот. – Будет приятно, – заверил он. Изуку нахмурился. Он стукнул жениха по голове. – Фу! Но тот с места не сдвинулся, щекой прижавшись к бедру, закрыл глаза и расплылся в улыбке. Мидория зашипел, но и это не возымело успех. Он боролся с Шото ещё несколько минут, но вскоре устал и, коснувшись головой подушки, в ту же секунду уснул. Утро было холодным. Внутри всё пропиталось запахом Тодороки, но самого его обнаружить не удалось. Омега задумался, гадая про себя, куда женишок мог запропаститься, но в голову ничего не пришло. Обиделся и сбежал? Изуку вышел из шатра, закутавшись в одеяло. Шото нашелся тут же. Он сидел на корточках перед костром, над которым болтался котелок с каким-то варевом. Мидория потянул носом и несмело подошел. – О, проснулся наконец! – поприветствовал его альфа. – Я порыбачить успел, за овощами сходить, уху сварить, а ты всё спишь, да спишь! – Прости… – омега опустился на корточки рядом с ним. Ему захотелось что-нибудь сказать, но в голове, как назло, было совсем пусто. Язык не повернулся Тодороки похвалить после всех его хвалебных песен, адресованных самому себе. – Ты голодный? Тебе нужно больше есть! – Я хорошо кушаю, – протянул Изуку устало. – Сейчас и проверим, – весело отозвался Шото и зачерпнул добрую порцию супа в баклажку. Протянул омеге. – Ешь! Тот посмотрел на еду с опасением, но не стал сутра пораньше ругаться. Они покончили с завтраком быстро. Мидория побежал домой, узнать, всё ли у родителей хорошо, может, помощь нужна, а Тодороки отправился обследовать окрестности. Ему предстояло возвести до зимы дом. Ежели не справиться, никакой семьи не будет. Изуку помогал в поле. Он чувствовал разъяренный взгляд Кацуки на своей спине и боялся оборачиваться. Знал, что альфа злится, но не собирался оправдываться. Шото не заявлял о себе до самого вечера, Мидория успел понадеяться, что он занялся делом. Но когда омега воротился к шатру, Тодороки поблизости не оказалось. Он отправился на его поиски, обошёл всю деревню кругом. Альфа обнаружился. Он стоял в окружении детей и бойко о чем-то рассказывал, вращая в руках шашкой. Те с восхищением в больших глазах за всем наблюдали. – И что это? – нахмурившись, спросил Изуку. – Эй, балабол! Ты работать собираешься? – Позже! – отмахнулся Шото, обернувшись, – позже-позже! Я всё успею! – заявил он и продолжил свой рассказ. Мидория нахмурился и упер руки в бока, донельзя недовольный. Но дергать ещё раз альфу не стал, решив, что родители увидят его безделье и прогонят. Омега отправился на реку, искупаться перед сном. Вода была прохладная, но он не передумал. К нему вскоре присоединился Юга. Он весело начал рассказывать о своей альфе, Изуку не пришлось и рта открыть, чему он был страшно рад: не хотел опять жаловаться. Аояма неожиданно замолк, Мидория успел только удивлённо приподнять брови, прежде чем ему брызнули в лицо водой. Юга засмеялся. – Нет, не надо! – Изуку принялся уворачиваться. – Эй, ну! – Вода унесёт всю твою печаль! – воскликнул Аояма бойко. – Я видел, у тебя сильный альфа. Мину почти победил. Чего ты не рад? – Мне холодно, – Мидория закрыл голову руками, отворачиваясь. – Хватит! Юга замер. – Так что? – он схватил друга за плечи. – Как он тебе? Расскажи! Изуку нахмурился. – Шото? Ну… он много выпендривается. Он мне надоел, – омега надулся. – Я не об этом, – засмеялся Аояма. – Он сделал тебе приятно? – с огнём в глазах спросил он. Мидория смутился. Он понял, что друг имеет в виду, но даже ему не хотел рассказывать. – Да ну… – Всё так плохо?! – ужаснулся Юга. – Тебе не понравилось?! – Дело не в этом, – Мидория отвернулся, выпутываясь из его рук – ему далось это с большим трудом, – и двинулся к берегу, торопясь одеться. – Не хочу об этом говорить. – Изуку! – Аояма, глубоко оскорбленный таким недоверием, побежал следом. – Мне всё понравилось! И я хочу об этом говорить. Коль ты не хочешь, тебе… совсем не понравилось, да? – Нет, – Мидория надулся. – Ты всё знаешь про меня и альф… мы с ним не любились, – объяснил он, поняв, что иначе Юга будет предполагать худшее. Блондин опешил. Он покачал в недоумении головой. – Да уж. Странный ты, Изуку, не пойму тебя. – У меня другая беда, – поспешил сменить тему Мидория, – он веселится и хвалится. А дом не строит! – До зимы еще далеко, – ободрил его Аояма. – Дело не в этом. Он только языком дрыгать умеет и кулаками махать… – Языком, говоришь, – Юга погладил подбородок, – ну так используй его это умение! Чего зазря пропадает! – он засмеялся. Изуку недовольно его пихнул. По возвращении к шатру ничего нового он не обнаружил. Тодороки поблизости видно не было, омега с досадой подумал, что он опять где-то прохлаждается, и отправился спать. Утром Шото обнаружился спящим рядом. Мидория сел, потянулся и посмотрел на него недовольно. Альфа пришёл после того, как омега уснул, поэтому Изуку решил справедливо дать ему немного еще поспать. Но, выбравшись из шатра, он выяснил, что солнце поднялось уже высоко. – Так, – Мидория забрался обратно. – Просыпайся, – он пихнул несмело жениха в бок. – Ну, просыпайся! – и затряс. Тодороки что-то замычал. – Я лёг под утро, отстань, – буркнул он. Изуку опешил. – Просыпайся! – закричал он. – Просыпайся! Где ты был всю ночь? – Мы охотились… – Ночью? Ночью нельзя охотиться, – омега нахмурился. – … – Эй! Вставай! – В том и интерес. Кто в темноте отыщет спящего зверя… – начал Шото бодро, но быстро смолк. – Я хочу спать. – Ну и спи! – Мидория пихнул его и поспешил выбраться наружу. Негодование охватило его. Что за непруха такая! Ни лицом альфа не вышел, ни делом. Рассерженный Изуку отправился помогать в родительский дом. Около шатра он обнаружил несколько заячьих тушек, но готовить для Тодороки не возникло никакого желания. По пути ему встретился Шинсо, чем-то сильно озадаченный. Мидория ему удивился. – Не спит, – пробормотал он. Хитоши услышал. – Ясное дело. Я сдался около полуночи. – Сдался? – Да. Мы поспорили, кто больше отыщет спящих зверей. Это дело неблагодарное, я ушёл. А Шото остался. – Ну и дурак! – раздосадовался Изуку. Ну и непутевая же альфа ему досталась! – Да, – согласился Шинсо. – Он очень упертый, упертее барана. Никогда от своего не отступит. Он проспорил вчера, вот и отдувается. – Я уже понял… – протянул Мидория. – О чем проспорил? – насторожился, но по взгляду альфы быстро сообразил. – Ну и поделом ему! – ощетинился, вспомнив, как Хитоши с Киришимой дежурили у их шатра. Осеннее солнце слепило ярко, но почти не грело; ярко жёлтые листья с трудом держались на деревьях, готовые опасть от любого дуновения ветра. – Ты не огорчайся, это не так плохо. Поспорим с ним о чем-нибудь, он в лепешку разобьется, лишь бы выиграть, – посоветовал Хитоши. – Или скажи, что он чего-то не сможет! – Мм, – Изуку задумался. – Я попробую, спасибо. Скажи, а чего вы с Эйджиро здесь остались, чего дальше не едите? Вам омеги нужны, семьи. – Дело нехитрое: у меня омега есть, в соседней деревне. Обиделся на меня и выгнал, сказал не возвращаться. А Эйджиро еще годик погулять может, его четырнадцатое лето только минуло. – Что ты говоришь? – испугался Мидория. – За что тебя выгнали?! – Не горе, – фыркнул Шинсо. – Он обидчивый сильно. Через недельку остынет, заскучает, я и вернусь. – А если не остынет? – прищурился Изуку. – Остынет, – улыбнулся альфа. – Я его знаю. Мидория кивнул, попрощался с ним и пошёл дальше. Масару был рад его появлению, много расспрашивал о Шото. Но Изуку нечего было ему сказать. Кацуки долго молчал-молчал и заявил в итоге, что с Тодороки шкуру спустит, если он обижать Мидорию будет. Омега его словам не удивился, но рассказал всё, как было, что никто его не обижал. Бакугоу рассердился ещё сильнее, сказал, что тунеядцам в деревне делать нечего. Изуку не мог с ним не согласиться. Мидория не ходил к шатру до самого вечера, увлеченный работой. Видеть Шото ему не хотелось. Досада никак не проходила. Вернувшись, он рассердился еще больше: Тодороки всё еще спал. – Проснись! Проснись, окаянный! – Изуку, наполненный злобной силой, принялся его трясти. – Ни ночи больше с тобой спать не буду! – в гневе заявил он. Альфа проснулся, резко сел, уставился на омегу. Тот замолк. – Не будешь спать? – повторил Тодороки. – Тем лучше, – он наклонился лицом к его лицу. – Я сделаю тебе хорошо. Ты вновь будешь радостен и весел! И прекратишь кричать. Мидория опешил. – Ты дуралей! Иди прочь с глаз моих! Шото закрыл рукой его лицо. – Не видишь? Так лучше? – он добродушно засмеялся. Изуку с гневом подумал, что он никогда не бывает серьёзным. Омега зарычал, чуть не укусив его ладонь. Тодороки улыбнулся еще шире и лизнул весело его в лоб. – Эй! – Мидория ощетинился. – Не злись. Я всё сделаю, – пообещал Шото. – Я самый лучший, я могу возвести дом в кратчайший срок! Изуку замер. Альфа понял причину его негодования, значит, не такой уж и глупый. Но всё равно тот еще дуралей! – Ну так возведи! – Дай срок, возведу, – улыбнулся шире Тодороки. – Два месяца! – выпалил Мидория. Шото замер. Изуку решил, что он испугается и откажется от своих слов, но альфа вдруг выдал: – Два? У меня еще столько времени! Успею. А сейчас дай другим займемся, – он повалил омегу на ковер. Тот посмотрел на него исподлобья. – Сначала построй, а потом поговорим, – удивительно спокойно сказал он, отпихнул лицо альфы рукой и перевернулся на бок. – Отстань. – Странный ты омега, от приятностей отказываешься, – удивился Тодороки. Изуку не ответил. Утром Шото всё еще был на ногах, хотя Мидория знал, что ночью он не спал. Альфа приготовил завтрак и ускакал, как сказали омеге соседи, куда-то в лес. Изуку понадеялся, что он пошёл по дрова. К вечеру Тодороки возвратился с пустыми руками, Мидория не выдержал и начал его ругать. Шото слушал-слушал, долго и внимательно, не выдержал только под конец. Рассердился и заявил, что Изуку сам дал ему срок. Он успеет. Мидория не верил. Он сетовал на него Аояме, тот пытался его ободрить, но ничего не помогало. Кацуки за всем следил и с каждым днём становился всё злее. Изуку со страхом ждал дня, когда он выйдет из себя. Вскоре все в деревне уже прослышали про бездельника Тодороки, который только и делал, что затевал с местными споры. Проигрывать никогда не проигрывал, но и дело не делал. Мидория был огорчен. Он устал ругаться и думал о том, что должен выгнать Шото. Минуло две недели. – Я убью его! – зарычал Бакугоу и стукнул ладонью по столу. – Не зря его рожа мне с первого дня не понравилась, ой не зря! – Каччан, прошу, не ругайся, – Изуку положил ладонь на его плечо. – Ну, хватит, не злись. Альфа обернулся и зарычал громче. Омега поежился, отступив. – Чего ты за него заступаешься? – прищурился Кацуки. – Обрюхатил тебя, что ли? А ты ребёнка одного оставить не хочешь! Но лучше совсем без отца, чем с таким ущербным! Он злился, его колючие волосы будто встали колом. – Каччан! – Мидория отскочил. – Фу, не говори дурного. Дело не в нем. Я не хочу, чтобы ты… ругался. Альфа поморщился. – Тогда сам его прогони, и дело с концом. Изуку не стал возражать. Шото день ото дня бил баклуши, ходил, нахохлившись, всех раздражал. А Мидорию больше всех, он лучше Бакугоу знал, что его терпение на исходе. Допил вместе с родителями чай – пили они долго, Масару заставил его съесть все до последнего испеченного с утра бублика, – и отправился на поиски Тодороки. Того всегда можно было найти в месте большого скопления людей и только по ночам в шатре. Омега обошел всю деревню, но жених обнаружен не был. Изуку уже начал думать, что Шото поспорил с кем-то на то, кто дольше просидит в реке, замёрз и потерял сознание. Этот вариант показался ему еще не самым плохим. Удрученный он, низко склонив голову, поплелся к шатру. Не заметил, врезался в кого. – Хой, брат, чего под ноги смотришь? Мидория поднял глаза и вздохнул. От сладкого аромата Аоямы сразу улучшилось настроение, но сильно исправить ситуацию это не могло. – Да вот… эх, – Изуку только рукой махнул. – Куда ты нарядился? Юга расплылся в улыбке и прокрутился по оси. – Нравится? – спросил он. – Нравится! Он заинтересовался. Друг был одет в яркие красные штаны, подвязанные широким золотым поясом, и белую с цветочной вышивкой рубаху. На плечи небрежно накинул безрукавку. – В гости еду, к тестю с тёщей. Думаешь, понравлюсь? – Думаю, понравишься, – улыбнулся Изуку и еще раз вздохнул. – Полюбились друг другу? – Да! – Юга заулыбался. – Выше всяких похвал! Ну а ты? Чего такой смурной? – Будто не знаешь, – Мидория повесил голову. – А нечего! Я видел его только-только, с топором к лесу шёл. Изуку нахмурился. Он посмотрел на Аояму недоверчиво. Тот никогда его не обманывал, но на правду это походило меньше всего. – Ты видел другого. Напутал, небось, – сказал он. Юга насупился и погрозил другу пальцем. – Думаешь, я слеп на оба глаза? Я знаю, что видел! – Ну, хватит надо мной подтрунивать. Чтобы этот самохвал! И работал! Не верю, – Мидория отвернулся. – Не хочешь, не верь! А я честен и пред тобой, и пред собой! – оскорбился блондин. Изуку смог только виновато на него посмотреть. Вокруг в такой час было людно и шумно, каждый при деле. От этого Мидории становилось еще грустнее. Он вышел к полю, где вдали паслись овцы. Вспомнилось детство, когда ему поручали с другой ребятнёй следить за стадом, уму-разуму учили. Омега постоял-постоял и двинулся к шатру. Тодороки поблизости не оказалось, но неподалеку Изуку обнаружил несколько сложенных вместе длинных бревен.