Седлай моего коня

Изуку наблюдал. Наблюдал со всем вниманием, на которое был способен, и недоумением. Шото ел. И ел быстро, жадно, много. Он опустошил казан без помощи омеги и попросил его сделать ещё. Мидория собирался возмутиться такому отношению, накричать – он тоже был голоден, – но передумал. Альфа всем своим телом источал восторг. Он ел и хвалил пищу ежесекундно. Изуку был рад его высокой оценке и молча продолжал наблюдать за тем, как женишок изничтожает недельный запас продуктов. Не сразу омега смекнул, что такой жор связан с долгой непрерывной работой. – Ты спал два дня. А уже вечер. Что собираешься делать ночью? Тодороки нехотя оторвался от еды, быстро прожевал и посмотрел на него глупо. – Как что? Спать, разумеется, – он засмеялся так, будто Мидория спросил что-то совершенно глупое. – Но ты столько спал! – А что прикажешь мне делать ночью? – усмехнулся Шото и внимательно на него посмотрел. Он облизнул губы и подался корпусом в сторону омеги, опершись ладонью о холодную землю. Изуку не отстранился. Альфа удивился этому, но не растерялся и радостно его поцеловал. Но и тогда Мидория не отстранился, продолжил спокойно сидеть. После разговоров с Аоямой в его голове была каша. Стоит ли воспользоваться его советом? – Доедай давай, – буркнул омега через минуту молчания. Было неловко находиться к Тодороки так близко. Сам тот отстраняться будто не собирался. Шото сел ровно и продолжил жевать. – Странный ты омега, – повторил он сказанную однажды фразу и вздохнул. – Но красивый очень! – и весело ему подмигнул. Изуку почесал щеку. – И кто тут ещё странный, – пробурчал он и отвернулся. – На себя посмотри… – Излишнее к себе внимание чревато самолюбованием, – с умным видом заметил альфа. Мидория приподнял одну бровь. Тодороки говорил это так рассудительно и спокойно, словно не понимал, насколько он напыщенный и хвастливый. – Ага, – но Изуку не стал его ругать, только вздохнул, продолжил наблюдать за языками пламени. – Скажи, Шото, – он удивился, когда понял, что чуть ли не в первые назвал женишка по имени, – откуда ты такой? – Какой такой? – альфа посмотрел на него радостно. – Нравлюсь? – спросил он и провел рукой, перепачканной в жире, по животу. На ткани мгновенно проступил темный след. Омега нахмурился. – Грязнуля, – буркнул он и надулся. Но ругать желания не возникло. – Так откуда? – С запада, – Тодороки развел руками. – Что говорить? У нас там высокие горы, сильные ветра, омеги все… – он посмотрел внимательно на Мидорию, – как ты. – Как? – удивился Мидория и нахмурился. – Что это должно значить? – чуть недовольно уточнил он. – Такие же крикливые, – засмеялся Шото. – И ругаться любят, – он улыбнулся добродушно. – Я как тебя увидел, сразу понял – мой! С тобой я как дома. Его лицо разгладилось, выражало истинное блаженство. Изуку удивился. Он раньше не замечал, что часто ругается. Наоборот, он был тихим и добрым, все о нем так говорили. И Мидория привык, что все думают о нем так. Но, видать, жизнь с Кацуки не прошла бесследно… – Я бываю и мягким, – пробубнил Изуку и отвернулся. Тодороки улыбнулся шире. – Несомненно! Наши омеги с альфами со своими постоянно дерутся, – протянул он весело и бесцеремонно облизал пальцы. Мидория скривился. – Но ты не думай, мы их не обижаем, все терпим, сдачи никогда не даем. – Терпите? – удивленно повторил Изуку. – Они что же… прям дерутся с вами? – Ну как, дерутся, так, бьют тем, что под руку попало. Полотенчиками, вениками, платками… да, чаще тряпками какими-то. – И все терпят? – повторил Мидория. – Ясен пень, – усмехнулся Шото. – Почему? Тодороки посмотрел на него внимательно, задумался. Становилось холоднее: солнце спряталось за горизонтом. В траве продолжали стрекотать кузнечики, в отдалении громко мычали коровы. – Ну, на то две причины, – решил ответить он серьезно. – Альфу всякую засмеют, ежели она на омегу своего жаловаться будет и, уж тем более, решит его поколотить, – Шото фыркнул, показывал всю абсурдность такого исхода. Мидория внимательно кивнул. – Так, а вторая причина какая? – он вздрогнул от холода. Тодороки заметил это и стянул быстро свою безрукавку, накинув на его плечи. – А вторая причина в том заключается, что наши омеги вспыльчивые, но отходчивые очень. Их злость легко усмириться, – он улыбнулся и поцеловал Изуку в лоб. Тот быстро стер влажный след с кожи и вздохнул. – И что же, ты так же думаешь обо мне? – негромко уточнил он. Шото посмотрел на него по-доброму, склонил голову набок. – Ага. Мидория фыркнул. – Или ты ошибаешься, или у тебя плохо получается, – пробурчал он смущенно. – Я никогда не ошибаюсь! – опроверг Тодороки. – Просто ты очень уж неприступный. Дай больше времени, скоро ты меня полюбишь и перестанешь ругаться. Изуку насупился, но возражать не стал. Ему вспомнился рассказ Хитоши о своем омеге. Шото заметил, что он заскучал, и поспешил закончить трапезу, вылизал всё до последний капельки. Мидория только рот открыт. – Ну хоть где-то пригодился твой длинный язык! – фыркнул он. Тодороки облизнулся и посмотрел на него хитро. – Он может пригодиться и в другом месте. Хочешь? – уголки его губ поползли в стороны. Омега нахмурился, хотел начать ругаться, но не смог и только отвернулся, скрестив руки на груди. На щеках проступил предательски румянец. – Шутками ты очень похож на моего друга, – кисло пробормотал он. Шото услышал. – Если похож, я должен тебе нравится! – он ринулся к нему, схватил и резко поднял на ноги. Изуку испуганно вскрикнул. – Ты спать хочешь? – невинно спросил Тодороки, посмотрев ему в глаза. Альфа стоял очень близко, Мидория мог слышать его дыхание. Он непроизвольно смутился и разозлился на самого себя из-за этого. Тяжело вздохнул. – Не особо. По неизвестной Изуку причине его голос прозвучал тихо. – Отлично! – обрадовался Шото. Он ещё раз облизнулся и подбил омегу под ноги. Тот вскрикнул, испугался, что упадет, но Тодороки незамедлительно поймал его на руки. Мидория уставился на него в негодовании, начал злиться, но ничего обиженного так и не сказал. – Зачем это? – Сейчас, погоди, – альфа развернулся и быстро понес его в сторону противоположную от их шатра. Изуку растерялся. Ему захотелось слезть или по меньшей мере потребовать объяснений того, что происходит, но он продолжал спокойно сидеть: любопытство взяло вверх. Шото был теплым; Мидория сам не заметил, как прижался к нему. Его взгляд заскользил по небу, полному звезд. Где-то далеко за деревьями скрывалась полоса красного неба. Тодороки шел быстро и легко, омега мысленно удивился. Но стоило добраться до конюшни, как альфа остановился. Он посмотрел на Изуку внимательно. В темноте его разноцветные глаза начали казаться ещё хитрее. Омега сглотнул, подумал, что Шото сейчас его поцелует. Но вместо этого женишок спросил: – Ты же не боишься коней? – он весело подмигнул. Мидория такого вопроса не ожидал. Он неуверенно кивнул. Тодороки его ответом полностью удовлетворился, изловчился и открыл конюшню ногой, проходя внутрь. Изуку с рук так и не спустил. Лошади встрепенулись, заржали. Шото безошибочно определил местонахождение своего коня, подошел решительно, оглядел его удовлетворенно и перехватил Мидорию под мышки, легко посадив жеребцу на спину. Тот собирался встать на дыбы, сбросить непрошенного гостя, Изуку успел испугаться, но Тодороки погладил его по шее и конь успокоился. Омега растерянно посмотрел на альфу. – Погоди, – предчувствуя его вопрос, сказал Шото. Мидория вздохнул. Он с молодых ногтей умел ездить на лошадях и не боялся, но конь Тодороки не внушал ему доверия. Альфа посмотрел на него весело, стащил со скамьи узденицу, быстро надел не сопротивляющемуся коню её на морду, туго затянул. – Зачем это? – удивился Изуку. – Мы куда-то едем? – с опаской спросил он. Шото радостно кивнул. – Без седла? – насторожился омега. Тодороки улыбнулся шире и потянул жеребца на выход. Конь весь встряхнулся, оказавшись на свежем воздухе. Альфа погладил его и легко запрыгнул на спину позади омеги. Тот неуверенно обернулся. Шото протянул свои руки под его, схватил уздечку, резко дернул. Конь заржал и ринулся вперед. Мидория дернулся. Тодороки прильнул к его спине, выдохнул горячим воздухом на ухо. – Я покажу красивое место, – объяснил он тихо. Изуку не отозвался. Глаза начали слезиться от ветра, он зажмурился и позволил себе всем телом прижаться к альфе. Тот казался нечеловечески горячим. Луна поднималась выше, освещая путь; они скакали через золотое поле, ноги щекотала высокая трава. Мидория редко уходил так далеко от деревни. – Мы не заблудимся? – спросил он. Шото прижался щекой к его щеке. – Нет! Пешком далеко идти, но я хорошо знаю это место. Нашел, когда за дровами ходил. Изуку кивнул. Его волосы растрепались и лезли в глаза, омега жмурился. Несмотря на ветер, он вскоре согрелся и нерешительно положил ладонь поверх руки альфы. Тот не обратил на это внимания. Неподалеку журчал ручеек и слышался чей-то смех. Кто ещё может не спать в такой час? Они остановились вскоре. Конь затормозил так резко, что Мидории почудилось, будто вот-вот и он слетит вниз. Но для Тодороки такая езда была привычной. Он спрыгнул на землю, Изуку последовал его примеру. Не успели его ноги коснуться травы, как Шото подхватил его под поясницу. Омега не смог не смутиться. – Зачем ты опять держишь меня на руках? – спросил он с опаской. Альфа усмехнулся. – Иначе, боюсь, ты убежишь домой. – Почему? – Я же тебе не нравлюсь, – заметил Тодороки и прищурился. – Или я не прав? Мидория скрипнул зубами. Сказать, что Шото не прав всегда и в этой раз тоже, он не мог. Но и признавать его правоту не хотелось. Изуку не знал, ошибся ли он. Альфа вздохнул и всё-таки поставил его на землю, взяв за руку. – Никто кроме меня не мог его объездить, – похвастался он, погладив коня по спине. Омега посмотрел на него раздраженно: хвастовство утомляло. Но в этот раз Мидория не подумал, что Тодороки врет. Они подошли ближе к лесу, Шото привязал коня к дереву и обернулся к Изуку ужасно радостный. Тот насторожился. – Чего ты смотришь? Где твоё красивое место? Альфа притянул его к себе. – А ты боишься? – тихо спросил он и прищурился. Омега мотнул головой и отступил на шаг назад. – Ага, сбегаешь! – воскликнул вдруг Тодороки и схватил его на руки. Мидория насупился. Шото торжественно понес его ниже по склону. Он прыгал легко и не скользил по сыплющимся камням и съезжающему вниз песку. Видно, что жил в горах. Изуку обхватил его шею руками, с опаской посмотрел вниз. Альфа улыбнулся шире его действиям и весело заявил, что опасаться омеге не следует: они не упадут. Внизу протекал широкий ручей, три сажени в ширину. Тодороки опустил Мидорию на камень перед ним. – И что же? Это ты хотел мне показать? – Нет, ещё чуть дальше, – улыбнулся Шото и потянул его за руку в пещеру, притаившуюся в тени деревьев. Омега с опаской последовал за ним. Поначалу стало темнее – не удавалось различить даже очертания собственных ног, – но вскоре Изуку увидел свет. Внутренность небольшой округлой пещеры состояла из какого-то прозрачного камня, отражающего лунный свет, что проникал внутрь по воде. Мидория с восторгом огляделся. Стены точно мерцали, как звезды на небосводе, отчего озеро, находившееся чуть дальше, казалось абсолютно белым. Изуку подбежал ближе. Поверхность воды начала переливаться серебром. – Волшебство, да и только! – вырвалось у омеги. – Будто колдунство! – он обернулся к альфе. Тот стоял собою очень довольный. – Я знал, что тебе понравится, – заявил он гордо. Мидория засмеялся. – Какой же ты хвастун, – сказал он, но в этих словах не было прежнего упрека. – Здесь… правда очень красиво, – добавил тише, приблизившись. Тодороки замер. Изуку улыбнулся и поцеловал его легко в щеку, сам себе удивившись. На секунду лицо Шото вытянулось в изумлении, альфа весь расцвел, но быстро вернул себе хвастливое выражение. – В солнечный день, должно быть, здесь всё сияет. – Должно быть, – согласился Мидория. – Но именно ночью это выглядит так… волшебно, – он вздохнул, с удовольствием вновь оглянулся. Тодороки медленно прильнул к нему со спины, медленно обнял руками вокруг туловища, медленно вздохнул. Изуку почувствовал его дыхание на своей шее, по коже разбежались мурашки. – Ты вкусно пахнешь, – тихо проговорил альфа. Омега смутился. – Скажи, – он заерзал, – почему ты тащил бревна сам? Почему не запряг коня… так получилось бы быстрее! Вопрос был задан больше от неловкости, чем от любопытства. У Мидории и так был ответ: Шото хотел выпендриться и сделать всё сам, а в другом ответе он и не нуждался. Его догадки Тодороки подтвердил и засмеялся. А потом добавил, что лошадей тоже нужно беречь. Они стояли долгие минуты в тишине. Изуку любовался красотой природы и уже не думал о том, насколько близко альфа стоит к нему. Запах и теплота тела не отвлекали его. Так могло бы продолжаться всю ночь, если бы в какой-то момент Мидория не почувствовал влажный поцелуй около подбородка. Он шумно вздохнул, оживился. Шото не прекратил: обнял его крепче, целуя, руки заскользили по телу. Омега не останавливал его до тех пор, пока Тодороки не начал забираться пальцами под его одежду. Изуку резко обернулся. Альфа посмотрел на него страстно. – Можно тебя поцеловать? – с запозданием спросил он. Мидории показалось это смешным, он усмехнулся, но вместо ожидаемых от самого себя множеств слов только кивнул. Шото впился в его губы, резко развернув к себе. Омега закрыл глаза. Слова Юги отчетливо зазвучали в голове. – Здесь холодно, – заметил Изуку, стоило альфе отстраниться. – Хорошо, – Тодороки кивнул и потянул его к выходу. – Трава и теплее, и мягче камней, – заметил он радостно. Луна сияла ярко. Мидория сжал его руку крепче. Шото наклонился к нему, продолжил целовать. Бережно и мягко. Изуку не думал раньше, что он на такое способен. Альфа потащил его под тень деревьев, чуть дальше высокой колючей травы. Медленно сел на землю, опустил на свои колени омегу, не прекращая его обнимать. – Когда молчишь, ты намного симпатичнее, – тихо заметил Мидория, положив ладони на его щеки. – Когда молчу? – удивился Тодороки. – Когда не хвастаешься, – поправился Изуку и улыбнулся. Шото усмехнулся. – Странное дело, ты меня не прогоняешь, – весело заметил он. Омега насупился. – Когда молчишь, – повторил он с нажимом и припал к губам альфы, крепко сжав его шею. Тодороки повалил его на мягкую, щекочущую траву, отстранился, посмотрел внимательно, хитро прищурился. Мидория замер. – Здесь тебе не холодно? – Не слишком. Шото кивнул. Он развязал пояс Изуку и стянул его штаны, тут же сжав мягкие светящиеся белым в темноте бедра. Омега заерзал. – Ты смотришь так, будто собираешься меня прогнать! – захихикал Тодороки и подтянул его ближе к себе, наклоняясь. – Я пока думаю, – буркнул Мидория и закрыл глаза от греха подальше. Он почувствовал, как альфа пробежал губами от колена до паха, почувствовал его пальцы на своих ягодицах. Изуку замер, в голове сами собой всплывали рассказы Аоямы о том, как весело он проводил ночи с альфами. Что-то горячее и влажное мазнуло по его анусу и протолкнулось внутрь. Омега шумно вздохнул. Теплая ладонь обхватила пенис, принялась уверенно его ласкать. Он посмотрел вниз, но кроме разноцветной макушки в темноте ничего не увидел. Шото продолжал упорно работать языком, тот был гладким и горячим. Он давил им внутрь, одновременно сжимал голову, резко вбирал язык в рот, облизывал поверхность и снова толкался внутрь. Мидория неслышно замычал, заскользив пальцами по траве. Тодороки обхватил его ноги свободной рукой вокруг бедер и потянул на себя. Некоторые травинки Изуку вырвал. Ветки деревьев и листья слились в один большой ком, омеге стало жарко. Он непроизвольно позвал Шото по имени. Вопреки ожиданию, тот прервался, отозвавшись. – Ты передумал? – ухитрился усмехнуться он, несмотря на тяжелое дыхание. Запыхался. – Нет, – Мидория помотал головой, – продолжай, – потребовал он. Тодороки не стал возражать, только его довольные глаза блеснули в темноте, прежде чем он послушался просьбе. Изуку опустил руку на его голову, начал мягко поглаживать волосы, но выдержки его надолго не хватило: омега с силой их сжал. Шото почувствовал, как орган в его ладони начал набухать, и принялся двигать рукой энергичнее, с нажимом толкаясь внутри. Мидория тихо застонал. Кузнечики в траве совсем стихли, он закончил под собственное тяжелое дыхание. Тодороки медленно отпустил его и сел, добродушно улыбаясь. Изуку ожидал, что он снимет штаны и продолжит, но альфа упал рядом с ним, крепко обняв поперек живота. – Небо, – он глубоко вздохнул, – очень красивое ночью. Омега посмотрел на него удивленно. Он подумал, что Шото начнет шутить что-то в своей манере или скажет, что-то о том, что Мидория зря отказывался, но этого не произошло. – Было очень приятно, – тихо заметил Изуку. – Я рад, – Тодороки притянул его ближе. Они продолжили смотреть в небеса.