Где-то в Гранаде, Испания
Начиная с апреля испанский двор можно было описать лишь двумя словами, и, не приведи Господь, одна из папских шавок, коих в последние годы в Испании развелось больше, чем тараканов, об этом услышит. В лучшем случае — гильотина, в худшем — пожизненная ссылка в католический монастырь. Поверьте, вы бы тоже предпочли остаться без головы. Ричард посмотрел на своего кота по кличке «Кот», предметно задумался над тем, что, вероятно, он предпоследний в списке праведных католиков, и негромко, но опрометчиво вслух пробормотал: — Адское пекло. И это была правда. В особенно знойные дни, к полудню на подоконниках можно было жарить яичницу, а к двум часам дня развернуть самое настоящее барбекю. Ричард с ужасом думал о приближающемся лете, отбрасывая в сторону очередной конверт, надеясь отыскать тот самый, заветный. Кот по кличке Кот спрыгнул с подоконника и потянулся. Эврика снизошла до двух обладателей рыжих бровей одновременно: под столом пробежала крыса, пока над столом Ричард нервно разорвал долгожданное письмо. Королевская печать, имя и два слова: «мне похер. Генрих Тюдор, король Англии». В полном непонимании принц в изгнании стал вертеть кусок бумаги в руках, надеясь найти пояснение такому немногословному ответу брата, но проблема была в том, что Люцию действительно было похер. Он, по правде говоря, даже и не знал о том, что у его земной оболочки для ебли и вина есть младший брат, изгнанный из Англии за попытку дворцового переворота и свержения власти, поэтому на просьбу Ричарда позволить ему вернуться на родину, ответил настолько искренне, насколько смог.Хэмптон-Корт, Англия
Прижав к подбородку окоченевшие от холода ноги, полным ненависти ко всему живому взглядом Виктория обвела периметр вражеской территории и нахмурила косматые, отцовские брови. Миссис Говард и трое, по мнению Виктории, пониобразных из-за крупных лодыжек, неуклюжих фрейлин мельтешили по комнате, собирая в кучу тазы с горячей водой, молоком и прочими банными принадлежностями. Принцесса пошевелила кончиками пальцев на ногах и забухтела, не стесняясь в выражениях: — Во Франции комната прислуги выглядит лучше, чем здесь покои принцессы. По большей части она имела в виду отсутствие отдельной уборной, по меньшей — стены, окрашенные в могильный серый. Миссис Говард от всего этого уже какой день подряд мучалась мигренями и, не фильтруя базар, она немного раздражённо бросила: — Разве вы хоть раз были в комнате прислуги, ваше Высочество? Виктория показательно капризно высунула язык и рухнула обратно в постель, укутываясь в, по её нескромному мнению, воняющее гусиным помётом одеяло. Потолок, как вы можете догадаться, ей тоже не нравился, и она закрыла глаза, вспоминая вчерашнее, весьма неудачное знакомство с английским королём. То, что он король, она поняла уже после того, как швырнула ему в лицо собственную туфлю. Это было как раз между тем, как он назвал её неотёсанной дикаркой, а она окрестила его потным, вонючим, английским дикобразом. Принцесса сделала это впопыхах, в расстроенных чувствах и, конечно, совершенно ни о чём не жалела, разве что… — Дикобраз, хм, — она задумалась, прикусив зубами кончик ногтя на указательном пальчике. Однажды Виктория видела дикобраза, привезённого в замок в целях потешить королевскую чету, и тогда животное показалось ей вполне себе очаровательным. Миссис Говард накинула на плечи вуаль. Ей тоже не нравилась погода в Англии, и этим она непременно собиралась поделиться с прислугой на кухне. — Скунс, — перебирала принцесса, катаясь по постели, болтая босыми ногами. — Ваше Величество, — миссис Говард попыталась укутать свою подопечную в одеяло, но та изящно кувыркнулась и откатилась в сторону. — Замёрзнете же! — Свинья! — девушка резко села, и копна кучерявых после сна волос упала ей на лицо. Трое фрейлин держали в руках полные кувшины с молоком и непонимающе глядели на тазы с горячей водой. Самые изысканные слои английского общества принимали ванну с лепестками роз, но молоко… Миссис Говард помассировала пульсирующие от головных болей виски. Ей было что-то около сорока или пятидесяти, она сама толком не знала. Рождённая в глухой деревне, подброшенная на порог чужого дома в возрасте от двух до пяти лет она вполне основательно гордилась тем, кем в итоге ей удалось стать. Нянечка дочери короля! Клод Французская была очень чувственной женщиной и нередко ввергала в полушок всех придворных выбором своего окружения. Так случилось и тогда с ещё мисс, теперь вдовствующей миссис Говард. — Налейте молоко в воду, чего стоите? — на ломаном английском зашепелявила женщина. Фрейлины пугливо сбились в кучу, выливая молоко в воду. Все они были из знатных родов и прибыли в замок для того, чтобы найти достойного мужа, но даже им купание в молоке показалось кощунством. Одним словом — французы. Миссис Говард приняла волевое решение никому здесь не доверять и, носясь с принцессой как с писаной торбой, засунула руку в воду, проверяя температуру. Один градус выше или ниже нормы мог повергнуть эту комнату в череду капризных завываний. Вода была в порядке, и вскоре Виктория уже стояла напротив зеркала, примеряя новое, сшитое по последнему писку французской моды платье. Принцесса была стройной и не нуждалась в том, чтобы носить корсеты, но на кону стояли братья и в голове ещё было свежим воспоминание об оскорблении короля. Она выбрала самую хитрую и беспощадную тактику — втереться в доверие, и для этого ей требовалось выглядеть на все сто. — Туже, — скомандовала девушка, упершись руками в бортик кровати. За окном вроде как светило солнце, и она почувствовала себя немного лучше. Фрейлина с опаской затянула корсет ещё сильнее. Виктория махнула рукой миссис Говард, приказывая той наполнить ей бокал вином. Камеристка бросилась выполнять приказ, и уже спустя несколько секунд половина привезённой из Франции бутылки была пуста. Виктория почувствовала себя совсем уж хорошо и радостно, и с боевой готовностью приказала тянуть до хруста костей и свиста в ушах. За завтраком она планировала заняться более важными вещами, чем есть, а посему желудок ей был ни к чему. Коридор в столовую был полон кромешного ничего. По углам то и дело ныкались придворные, о чём-то перешёптываясь, во всём остальном вокруг царила скука смертная. — Почему здесь так тухло? — поинтересовалась принцесса. Фрейлина, к которой она обратилась, растерянно округлила глаза. — Прошу прощения… — Прощаю, — уже смирившись, что разговаривать здесь тоже будет не с кем, фыркнула Виктория, ступая в столовую. К её радости зала была просторной и светлой, а посреди неё стоял огромный дубовый стол, сервированный порядка десяти блюдами и одним набором столовых приборов. Левая бровь принцессы в полном недоумении полезла вверх. — А где Генрих? — она планировала немедленно же приступить к тому, чтобы выяснить, где этот тиран и деспот держит её братьев. Да, возможно, что им пришлось бы даже переспать, но исключительно ради дела! Ради Франции! Стражник учтиво поклонился и робко прошептал, слегка поджав шею: — Рано утром уехал на охоту. Виктория выдержала паузу, поджала губы и натянуто улыбнулась, старательно делая вид, что ничего такого в том, что король второй день отказывался от её компании не было. Несмотря на явно обозначенную взаимную неприязнь, поведение Генриха было верхом неуважения и пренебрежения. Это обижало не только женское достоинство Виктории, но и саму суть её происхождения. Принцесса выросла в замке и львиная доля её существования была посвящена тому, чтобы «знать правила». По правилам, уже к вечеру этого дня, король должен был представить свою будущую жену всему двору, с обожанием глядя в её глаза, но стоило ли надеяться на это после того, что уже случилось и не случилось, хоть и должно было? Туго затянутый корсет не помешал Виктории накинуться на сочную куриную ножку. Она всегда не могла остановиться лопать, когда нервничала или точнее сказать — не чувствовала себя в наивысшей степени уверенно. — Король обычно завтракает? — спросила она, вилкой перекатывая по тарелке фасоль. Служанка, подливающая ей пресный чай, робко прошелестела: — Да. Либо здесь, либо в саду. — Он не завтракал сегодня? — Сегодня нет, — улыбнулась служанка. Виктория задумчиво сощурила глаза, глядя на пустующий перед собой стул. — Король завтракает здесь один? Другая девушка с подносом в руках споткнулась о ковёр. Что-то пугающее было в том, каким тоном принцесса выпытывала информацию об их короле, хотя, конечно, возможно, всё дело было лишь в том, что по кухне уже распустили слухи, якобы их будущая королева на самом деле ведьма. Если бы каждая, ступающая на порог замка, действительно была ведьмой, английский двор, должно быть, уже давно бы сгорел дотла. — Иногда к нему присоединяется герцог Корноулла, или… Виктории было неинтересно слушать о шлюхах Генриха, и она замотала головой, желая поподробнее вернуться к герцогу. Пока он виделся ей единственным разумным существом в этом клоповнике. — Разве титул герцога Корнуолльского не носит лишь первенец короля? Служанки мало что знали о титулах да прочих дворянских передрягах, но это дело было столь громким, что даже кухарки, возомнив себя экспертами в данной области, под покровом ночи, замешивая тесто для утренних кулебяк обсуждали: — Это вызов! Король не хочет иметь наследников! — Быть может, король просто ошибся? — Разве можно? Никто тогда так и не понял, что Люций просто ни черта не смыслил в привычном укладе английского двора той эпохи. Когда ты — король Ада, какой-то плешивый земной титул имеет значение только в том случае, если он созвучен с множеством забавных, оскорбительных метафор. Вулси тогда несколько суток пролежал в постели с каким-то странным заболеванием сердца. Виктория попросила стражников выдернуть из постели её сводного брата, не желая в одиночестве доедать свой завтрак. — Герцог имеет большое влияние при дворе? Какой титул он носил до этого? — При всём нежелании Генриха заводить с ней более тесное знакомство, герцог мог оказаться более податливым. Ей следовало побольше узнать о человеке, которого она надеялась использовать в своих целях, и планировалось начать с получения разрешения на посещение братьев. Толкаясь в дверях в попытке как можно скорее сбежать из столовой, две служанки переглянулись. — Простите, ваше Высо… Виктория сморщила нос, застыв с ножом и вилкой в руках. После официального объявления Генриха об их помолвке статус Высочества переходил в Величество, но официального объявления не было, как и самого Генриха. Дино не то чтобы рассчитывал, но скорее надеялся на то, что хотя бы в Англии ему наконец дадут выспаться. Во многом его ожидания были связаны с тем, что дома в круг его обязанностей входило не только приглядывать за младшей сестрой, которая постоянно лезла ему в штаны, но и сопровождать отца в отсутствии законных принцев. Он широко зевнул, заходя в столовую. Ему снился чудесный сон, где были женщины и вино, и не было её. Виктория скучающе вздохнула, глядя на него с другого конца залы. Брат, ручная мартышка, игрушка для секса — он был всем сразу, и лишь изредка — просто Дино. — Доброе утро, братик, — девушка закинула в рот спелую виноградину, следя за тем, как он садится за стол. Ему не нравилось, когда она так его называла. Братик — словно он и правда её полнокровный брат, который с ней спит.***
Погода этим утром и правда была на удивление хорошей. Джас даже умудрился пошутить о том, что это французская принцесса осветила своей красотой английский двор, но потом Люцифер показал ему синяк на щеке, оставленный её туфлей, и советник скукожился до размеров изюма. Люци любил охоту. Дело было не в надуманной им же самим природной жестокости, а исключительно в иерархическом, стадном инстинкте. Люди ведь были сотворены по подобию ангелов? Ошибочно было бы предположить, что высшие братья наши отличаются исключительной добродетелью и выдержкой. Даже на Небесах хотят быть первыми, и в каком-то плане Люцифер всё же обскакал всех своих братьев. Ни у кого кроме него не было своего измерения, пусть и такого неуютного. Тело Генриха было молодым, а от того податливым и послушным, словно пластилин. Люцифер быстро научил его езде верхом и стрельбе из лука, став лучшим из лучших. И, хотя король настоятельно избегал пышных торжеств, находя общество людей в своём большинстве тяготящим и глупым, спортивный интерес вынуждал его принимать участие не только в охоте, но и в рыцарских турнирах. Впрочем, не сложно будет догадаться, что и там он преуспел. — Не ожидал, что ты захочешь сегодня поохотиться, — Джаспер ехал чуть позади Генриха, выглядывая в кустах признаки телодвижений. Люцифер раздвинул рукой свисающие ветви деревьев, следуя за псами. — С твоей подачи мне теперь придётся заниматься чем угодно, лишь бы не встречаться с этой сумасшедшей ведьмой. Джаспера смешило озадаченное выражение лица Люцифера, особенно отпечаток маленькой балетки на нём. Ещё до того, как Люци окончил рассказ об их встрече, Джас взял лопату и выбрал место для её могилки. — Я конечно понимаю, что ты старательно избегаешь вовлечённости в мирские дела, но некоторые уже задают вопросы. — Какие вопросы? — Твоё дело с Георгом и Лютером стоит денег, а деньги ты берёшь из королевской казны. Наследство Генриха ты уже просандалил. — И что? — пренебрежительно фыркнул демон. — А то, что при дворе могут начать строить догадки. Вулси обмолвился, что Папа уже послал своих людей в Германию, чтобы понять, кто спонсирует Георга. — Причём здесь эта малолетняя ведьма? Они вышли на поляну. Собаки залаяли, учуяв след, и лошади рванули вслед за ними. Несколько королевских сопровождающих вылетели из седла в первые пять минут погони, но правила охоты были жестокими — нельзя останавливаться, даже если кто-то сломает себе шею. Джас не унимался. Его конь едва успевал за конём Люцифера, и ему пришлось орать, распугивая всех птиц: — Нам… Люцифер ловко перепрыгнул через упавшее дерево и спешился, на лету натягивая тетиву. У оленя не было ни одного шанса, и с поразительной точностью стрела пронзила его правый глаз. Джас подоспел спустя несколько минут, переводя дыхание: — Нам… — Да понял я, понял, — Люци скривил рот. — Нам нужны её деньги. — Нет, ты не понимаешь, — Джаспер слез с коня и оглянулся, проверяя, не догнал ли их ещё кто-то. — Её приданное приедет ко дню вашей свадьбы. — Я в курсе, — Генрих вопросительно выгнул одну бровь, не понимая, куда клонит его ненастоящий советник. — И ты в курсе, что всё приданное тут же отойдёт английской казне? — Хватит тянуть кота за яйца, говори уже. — У меня есть отличный план перехвата. Никто не узнает, куда ты потратил деньги, если половина из них не доедет до Англии. За пять минут, что сопровождение короля тащилось к месту кощунского, исключительно в целях развлечения убийства оленя, Люцифер и Джаспер успели придумать план и поровну поделить деньги французской принцессы. Предвкушая, как быстро теперь их дело пойдёт в гору, Генрих раздобрел. По дороге обратно в замок он ни разу не назвал Викторию ведьмой или чудовищем, чего греха таить, он даже позволил себе подумать о том, что она, на самом-то деле, весьма хороша собой. Возможно, даже симпатичнее графини Пембрук, и это заставило Генриха ждать день их свадьбы с меньшим отвращением, чем прежде. Хорошая погода способствовала тому, чтобы король принял решение отобедать в саду. Он снял охотничий камзол, расстегнул мокрую от пота рубаху и рухнул на дорогущий, персидский ковёр, подаренный династии Тюдоров когда-то там, кем-то там. Вино, фрукты и его любимая графиня тут же оказались на столе, и Люцифер решил, что этот день он отметит как один из немногих, самых хороших дней на Земле. — Ваше Величество, — просияла Пембрук, наигранно робко кивая головой. Люцифер ухмыльнулся, разглядывая её тело. Оно было равномерно стройным, в самых нужны местах — упитанным. От юной графини всегда приятно пахло розами и лишь изредка — старым телом её мужа. Король кивнул прислуге, и та живо скрылась за живой изгородью. Генрих и его любовница остались наедине, и мужчина лениво похлопал себя по колену. Она тут же оказалась у него на руках, ластясь к его телу словно кошка. — Вы были на охоте? — попыталась завязать разговор девушка, отмечая крепкий мужской запах пота и несколько ссадин от веток на его шее. Вдруг её внимание привлёк странной формы синяк, и она аккуратно коснулась его кончиками пальцев. Одной рукой Генрих мял её упругую задницу, другой поднося к губам сочный персик. Несмотря на то, что Пембрук сидела у него на коленях, он всё ещё смотрел на неё сверху вниз с нескрываемой насмешкой. — Вчера вечером познакомился с принцессой, — пояснил он, заметив, как графиня пытается подобрать слова, чтобы задать вопрос. — Господи, она вас ударила? Удивление и ужас в голосе девушки напомнили Люцию о том, кто он есть в глазах людей. Он король, и она правда ударила его своей галошей по лицу. Его вдруг поразил не сам факт нанесения удара, а то, что Виктория позарилась, посмела даже подумать об этом. — Ударила, — прошептал Генрих, глядя сквозь графиню. Он откусил кусочек персика и сок брызнул на его шею, стекая по голой груди. Пембрук прижалась губами к его подбородку и защебетала: — Мой бедный Генрих, — вчера она узнала о том, что принцесса всё же прибыла в Хэмптон-Корт. — Как же она посмела? По двору уже расползлись слухи. В основном обсуждали неестественную синеву глаз, склочный характер и изящную красоту вновь прибывшей в их дурку. Пембрук всю ночь шаталась по замку в поисках сплетен, заручаясь козырями. Ей удалось зацепиться за ужасный характер, и она немного успокоилась. Графиня знала, каких женщин любит король. Она знала, что ему она нравится не за свой на самом деле истеричный характер, а за то, как она умеет наступить себе на горло в угоду его прихотей. Например как сейчас. Ей не очень нравилось заниматься любовью на улице. Во-первых, было ещё недостаточно тепло и она, признаться, уже немного замёрзла. Во-вторых, пропускная способность розовых кустарников была столь же высокой, сколь желание Генриха спустить в неё всю накопившуюся усталость. Девушка быстро расстегнула его брюки, приподняла свои юбки и села, слегка вздрогнув от ощущения чрезмерной наполненности. Член у Генриха был просто огромным. Как бы Пембрук не пыталась засунуть его себе в рот полностью, яички всегда приходилось обслуживать отдельно. Другим делом был её старый муж. Чтобы не быть изгнанной из его дома обратно в ту деревню, из которой он её выцепил, приходилось спать с семидесятилетним стариком. Там, чтобы хоть что-то почувствовать приходилось запихивать в себя всё, что попадалось под руку. Люцифер откинул голову на подушках, взял другой персик и прикрыл глаза, наслаждаясь двумя своими любимыми занятиями одновременно. Его лицо, покрытое лёгкой щетиной приятно холодил ветерок, а его член сгорал от удовольствия внутри горячего тела Пембрук. Это был идеальный контраст, и он открыл глаза, встречаясь с полным ненависти взглядом позади графини. Лицо Виктории было красным от возмущения. Она несколько секунд молча наблюдала за тем, как самодовольно Генрих жуёт фрукт, трахая какую-то девку. За спиной принцессы вырос Вулси, уже привыкший к подобного рода мизансценам, и Дино, который планировал потратить утро на то, чтобы прогуляться по окрестностям, а вместо этого был вызван в столовую для того, чтобы составить принцессе компанию. Короче говоря, вышло немного неловко. — Доброе утро, ваше Высочество, — широко улыбнулся Генрих, чем поверг Пембрук в дикий шок. — Хотите присоединиться? Вулси и Дино обменялись сконфуженными взглядами. Графиня перестала прыгать, и Генрих с полным разочарования вздохом откинул её в сторону. Она правда хотела устроить небольшое шоу, но даже Пембрук с её характером подобного рода представления казались извращением. — Я немедленно собираю свои вещи и уезжаю, — выкрикнула Виктория, топнув ногой. Люцифер застегнул ширинку, немного щемившую от прерванного соития, и небрежно повёл плечами: — Какая жалость. Виктория сделала вдох и не сделала выдох, надувшись словно шар. — Я сказала, что свадьбы не будет! Генрих встал с пола и потянулся, демонстрируя отлитые кубики пресса и поджарую грудь, обтянутую смуглой кожей. — Очень жаль, — повторил он. Нет, правда, ему было немного жаль. Он и герцог Корноулл ведь уже успели поделить приданное принцессы. Вулси побелел от ужаса. Он ведь даже новую панихиду заказал к венчанию, да и старые покои Генриха уже стали ремонтироваться для заселения туда будущих маленьких принцев. — Прошу прощения, принцесса, возможно вам… Дино отошёл за куст, достал из кармана табак и, увлёкшись голубизной небосвода, закурил. У Виктории теснило в груди и талии. Она тяжело дышала, глядя то на голый торс Генриха, то в его чёрные как ночь глаза. Прошло всего пару дней, а она уже безумно тосковала по дому: по маме и папе, по своей комнате и своим фрейлинам. Англия встретила её холодом и серостью, а Генрих — полным пренебрежением. Люцифер снова улыбнулся кончиком губ, наблюдая за французской ведьмой, пока та вдруг не стала зеленеть прямо на его глазах и прямо-таки буквально. Виктория прижала руки к животу и согнулась пополам. В её глазах потемнело, и она накренилась в сторону короля. — Вы в порядке? — Генрих машинально удержал её за локоть. — Если собираетесь целовать мне ноги, то это лишнее. — Да… — напоследок пролепетала она, теряя сознание. В полной растерянности Люций подхватил девушку на руки. Она казалась безжизненной и почти не дышала. — Вулси! Лекаря! Кардинал бросился со всех ног (насколько то позволяли его старые ноги). Угробить принцессу во второй день при английском дворе было последним из его желаний. Они остались вдвоём, и Генрих снова затормошил безжизненное, маленькое тело в своих руках. Принцесса безвольно качнула рукой, запрокинула голову и открыла рот. Рот у неё был маленьким, узким, а губы пухлыми и персиковыми. Её девичья красота почти граничила с ещё детской, завораживая. — Чёрт. Он положил её на ковёр и навис сверху, прижимаясь ухом к её груди, надеясь услышать сердцебиение. Ничего. На секунду Генрих подумал о том, что это маленькое чудовище непременно точно попадёт в Ад и в какой-то степени облегчит ему жизнь здесь, на Земле. С другой стороны, время в Аду текло эфемерно, и это значило, что в том случае, если ему не удастся совершить задуманное, ему придётся провести с ней там всю оставшуюся в мире бесконечность. Люцифер схватил нож, разрывая тугое платье и корсет спереди. Он не планировал пялиться на её сиськи и уж тем более трогать их, но они сами прыгнули ему в руки. Её кожа была гладкой и горячей. От неё приятно пахло цветами и чем-то сладким. Мышцы в теле демона напряглись, и он принял волевое решение делать искусственное дыхание, когда Виктория вдруг резко открыла глаза, делая глубокий вдох. — А-а-а-а! — закричала она, глядя то на Генриха, то на свою грудь и голый живот. Люцифер убрал руки с её груди, уже будучи на полпути от того, чтобы приступить к спасению её жизни. Нет, правда, он лучше потерпит несколько лет здесь, чем всю оставшуюся бесконечность там, в Аду. — Poubelle! Как вы смеете! Люцифер подумал о том, что ему срочно нужно взяться за изучение французского. Он не понимал и половины того, что эта ведьма кричала в его адрес, но не нужно было знать все языки мира, чтобы понять, — она его оскорбляет. Виктория прижала руки к груди, оглядываясь. Она не помнила последние пару минут и то, как шлёпнулась в обморок от туго затянутого корсета. Если бы Генрих нагнулся чуть ниже, она могла откусить ему нос от возмущения, но он резко отпрянул и сел рядом, переводя дыхание. — Я спас тебе жизнь. — Ты ждёшь благодарности? — вспыхнула девушка. — Это было бы уместным, — согласно кивнул головой король. — Это из-за тебя мне стало нехорошо! Генрих вопросительно выгнул правую бровь, оценивая состояние его мешка с деньгами. Да, она всё же была нужна ему живой, как оказалось, больше, чем мёртвой. — Отвали от меня, — в конечном итоге решила девушка, поднимаясь. — Я тебя и не трогаю, — в той же язвительной манере ответил сидящий на полу Люций. Она вздёрнула голову лишь для того, чтобы взглядом сообщить ему о том, как он ей ненавистен, но от ещё слегка кружащейся головы запуталась в подоле наполовину разорванного платья и снова полетела вниз. Объятия Генриха были горячими, а ещё полными цинизма и насмешки. От неожиданности он дёрнулся, падая на спину, и Виктория свалилась на него сверху, голой грудью прижимаясь к его губам. Она не планировала ничего из этого, и он тоже. — Отлично, принцесса, — он смотрел на её смущённое лицо, ощущая естественное напряжение в брюках. — Теперь мне точно придётся на тебе жениться. Виктория в ужасе обернулась, обнаружив за их спинами с десяток незнакомых людей под предводительством Вулси. Генрих хрипло рассмеялся, наблюдая за её реакцией, и от этого что-то внутри Виктории так же томительно напряглось. О да, король определённо точно был ублюдком, чертовски сексуальным ублюдком, с животной похотью и наслаждением в глазах глядящим на её грудь и румянец на щеках. Им придётся жениться. И да, они, конечно же, теперь друг друга просто ненавидят. — Это будет худшим событием в моей жизни, — оповестила Виктория, ёрзая сверху в попытке встать. Люций застонал, когда она случайно заехала ему коленом в одно очень деликатное местечко. Несмотря на её попытки справиться самостоятельно, он исключительно в целях оставить своё приданное целым придержал её за талию и подал ей свой камзол, валяющийся где-то сбоку. — Спасибо, — фыркнула девушка, и они наконец поднялись. Вулси побелел и похудел в лице, другие же с интересом глядели на развернувшуюся перед ними картину. — Знаешь, — наклонившись к уху принцессы, прошептал Люцифер, задевая губами нежную мочку. — Я вообще-то от тебя тоже не в восторге, ведьма.