В это же время, в замке
Вулси смотрит на всё это, обливаясь холодным потом. Его руки и ноги дрожат, поэтому он, опираясь о слугу, плюхается в кресло и просит воды, а ещё лучше — водки, чудодейственной похлёбки из России. — Что… что здесь происходит? — закусывая малосольным огурчиком, шепчет кардинал. — Кажется, его Величество празднует… — Что празднует?.. — За то, что эта французская шлюха наконец-то уехала! — кричит пьяная Пембрук, одетая в чём мать родила. В одной её руке — бокал вина, которым она активно машет, призывая других, так же плохо одетых дам, поддержать её тост. Огурец изо рта Вулси летит в лицо слуге. Из-под опущенных ресниц, раскинувшись в тени искусственной пальмы, Люцифер с ухмылкой смотрит на две, приближающиеся из-за горизонта, точки. Девушки разных возрастов и мастей стелятся у его ног. Некоторые плавают в пруду, который ещё всего несколько часов назад разнообразием своей флоры и фауны был достоянием английского двора. Вряд ли рыба выживет после того, сколько спиртного попало в воду. До зубов довольная и до пят голая Пембрук скачет по газону. Ей невдомёк, что мужчины смотрят. Пускай смотрят. Теперь, когда принцесса сбежала, так и не закрепив брак первой брачной ночью, она — снова главная дырка короля. — Ах, ваше Величество, — пьяно бормочет она, падая у ног короля. Его губы расплываются в ленивой ухмылке, когда она тычется носом в ширинку его брюк и радостно смеется. — Как же хорошо, что эта стерва уехала. — Я вырву твой язык, если ещё раз так её назовёшь. Ты меня поняла? Он гладит её по мягким волосам, прислушиваясь к топоту копыт. Его слух острее, чем у обычных людей, но всё же недостаточно острый, чтобы услышать, как она удивлённо выдыхает. А ему хочется. Ему хочется услышать её первый, полный смятения вдох, когда она увидит, что он устроил. Люцифер постарался над представлением, раскинувшимся у главного входа в замок. Когда Вулси сообщил ему о том, что принцесса пропала, он был в своей спальне. Стоял, склонившись над столом в парадной рубахе, занеся руку с пером для того, чтобы поставить свою подпись. Подпись на пергаменте, который гласил о том, что он, король Англии, Генрих Тюдор, освобождает наследников французского престола из плена. Ему казалось, что Виктория оценит такой подарок. Но им обоим было не суждено разделить радость этого события. Когда Пембрук прилетела к нему в покои, чтобы справиться о самочувствии, свадебный подарок тлел в камине. — Ах, ваше Величество, — обнимая его со спины, прошептала она. — Как же она так могла… Люцифер стоял у камина, глядя на огонь. Пламя отражалось в его чёрных, пугающе чёрных глазах ещё несколько секунд спустя, когда он отвернулся и посмотрел на графиню. Преданная, до ужаса влюблённая, такая, какой его гордость хотела видеть каждую рядом с ним. Выбор Виктории в пользу Джаспера этой ночью не сильно расстроил его чувства. Он сделал всё, чтобы она так поступила. Приложил минимум усилий, чтобы завоевать её доверие, любовь, но это не означало, что она имела право делать всё, что ей вздумается. Она пренебрегла его властью, не боялась последствий, не боялась его. Что он за Дьявол, которого не боится простая смертная девка? Что он за Дьявол, чей слуга дейстует за его спиной? Мизансцена у пруда была лишь началом. Он конечно знал, что Виктория и Джаспер вскоре вернутся, хоть и соврал недалёкой Пембрук и всем остальным о том, что планирует праздновать её отъезд. Просто ему хотелось, чтобы она одурела. Хотелось, чтобы её желание задеть его чувства вылезло ей боком. Последние несколько часов он только и делал, что мечтал о том, чтобы увидеть, как вытянется её лицо, когда она поймёт: он только рад её возможному отбытию. Так всё и произошло. Виктория ожидала чего угодно, но только не торжества. Остановившись у подъезда к замку, щурясь от яркого солнца, они спешили коня, многозначительно переглянувшись. — Что происходит? — поинтересовался Джаспер у слуги, который замонался разливать придворным вино. Куда ж в них столько влазит? — Король празднует. — Что он празднует? — ощущая, как злоба закипает внутри, словно вода в чайнике, вспыхнула то ли королева, то ли принцесса. Их взгляды встретились: его чёрный, полный самодовольства, взгляд человека, контролирующего ситуацию, и её, синий, потерянный. — Вообще-то мы празднуем твой отъезд, ведьмочка, — одними губами прошептал король, но все его услышали. Музыка перестала играть, воробьи — чирикать, и только шампанское продолжало литься в удивлённо распахнутый рот Пембрук. — Прости, что? — опешила Виктория. Люцифер расплылся в довольной улыбке, вставая с лежака. Потянувшись так, чтобы принцесса не смогла уйти взглядом от мышц на его теле, он лениво, словно большой кот, стянул с подноса очередной бокал и подошёл к ним. — Прощаю — он многозначительно подмигнул, намекая на лохмотья, в которых она перед ним предстала. — Ты к нам насовсем или за вещами заехала? Не пойми неправильно, просто мы как раз празднуем, что я снова холост, а ты… — Холост? Мы женаты! — вскрикнула чуть громче положенного, указывая на кольцо на пальце. Люцифер посмотрел на её руку, изобразив удивление. — Правда? — а потом схватил её за запястье и притянул к себе, заставляя почувствовать его возбуждение. — Тогда почему мои яйца такие полные, жёнушка? Ты что-то перепутала. Может быть, своего мужа с его прихвостнем? — его злобный взгляд обжёг побледневшее лицо Джаспера. — Давай проверим? Уверен, член герцога ты отполировала отлично. Все молча наблюдали за ними. Даже Вулси, намеревавшийся влезть поперёк батьки в пекло, остался на месте. Инстинкт самосохранения подсказывал ему, что на этот раз «просто не стоит». — Отпусти, — зарычала Виктория, пытаясь убрать руку, под которой ощущался крепкий стояк. Её щёки пылали от злости, а в глазах предательски блестели слёзы: от страха, от стыда. Так, на глазах у всех, с ней ещё никто не разговаривал. — Ну уж нет, жёнушка, — сверкнув взглядом, хрипло выругался король. — Я тебя трахну перед всем двором, как того требуют традиции. Немая мольба застыла в глазах Джаспера, когда Люцифер грубо схватил Викторию и закинул её себе на плечо. Его правая ступня дёрнулась, он почти сделал шаг, чтобы помешать, но стражник придержал его за плечо: — Не советую. Виктория почувствовала, как начинает задыхаться. Воздух закончился, и теперь вместо криков из её горла вылетало какое-то жалобное бульканье. Земля мельтешила перед её глазами. Кровь прилила к голове и та начала кружиться, когда газон сменил гладкий камень. Люцифер решительно шёл вперёд, держа её на плече. Она оказалась слабее, чем он думал. Немного поборовшись, оставив отпечаток зубов на его шее, она быстро сдалась и обямкла, от ужаса потеряв сознание. Дерзкая, своенравная человеческая самка. Сука ещё не знает, кому решила перечить. Ему хотелось, чтобы она узнала. Дьявольское нутро бурлило в его жилах. После двух лет жизни на Земле он почти забыл это чувство, забыл, каково это, видеть глаза жертвы и не иметь возможности совладать с инстинктом: распять, разорвать, уничтожить, собрать заново и так по кругу, пока не кончатся силы. Люцифер был уверен, что Виктория всё ещё недостаточно напугана. Вулси и придворные бежали следом. Не для того, чтобы остановить короля или помочь своей королеве. Они все торопились увидеть обещанное им по закону. Всем хотелось увидеть, как король трахнет французскую шлюху, сбежавшую со свадьбы. Их брачное ложе давно остыло, дожидаясь. Свечи расплавились и воск растёкся по дубовому комоду, полу, прикроватным стойкам. Лепестки роз иссохли и рассыпались, испачкав белые простыни. Музыкант, всю ночь прождавший новобрачных, напился и уснул в углу, подперев подбородок скрипкой. Люцифер бросил её на кровать. Ударившись головой, Виктория вскрикнула, отползая в сторону. Попыталась скатиться с кровати, но Генрих вцепился в её лодыжку, другой рукой расстёгивая брюки. — Далеко собралась? Настоятельно делая вид, что всё идёт по плану, Вулси выстроил придворных в шеренгу за ширмой, приказывая не галдеть. Его старые поджилки тряслись от страха, словно там, на кровати, распятым гневом короля был он, а не она, маленькая, глупая девка, подписавшая себе смертный приговор. Он меня изнасилует. Он сделает это. Её глаза, налитые злобой и ужасом, сцепились с его, полными кровожадной мести. Когда Генрих вбил её трясущееся туловище в матрас весом своего тела, испустив крик, Виктория вцепилась рукой в его лицо, ногтями расцарапывая щёки и нос. — Сука, — выплюнул он, ударяя кулаком по изголовью кровати, а ударить хотелось её. — Чего ты так боишься, маленькая шлюха? Всего пару дней назад ты была готова умолять меня трахнуть тебя, а теперь делаешь вид… Извиваясь, словно уж на сковородке, с заломанными руками и ногами, она плюнула в него. Он поморщился, до хруста сжимая её запястья. — Ты будешь орать от боли, — пообещал он, улыбаясь. На пике страсти ему было тяжело контролировать свою силу. Приходилось сдерживаться, но обойтись без летальных исходов всё же не удалось: несколько придворных дам в первый год его правления пали жертвами его похоти. Он просто разорвал их изнутри, хоть они того и не заслужили. А она заслужила. — Генрих… прошу, не делай этого… Ткань на её юбке треснула. Он сбросил её с кровати и потянулся к корсету, разрывая его. На подкорках промелькнула до дотошного собственническая мысль: Джаспер трахал её, трогал, целовал. Тут, где синеет засос, и там, куда упирался его член. Вряд ли она успела помыться. — Пожалуйста, — только сейчас осознав, что он настроен серьёзно, взмолилась девушка. — Генрих, умоляю тебя. Прости, прости меня… Вскрикнула, когда корсет слетел в сторону и она осталась голой. На секунду где-то между тем, чтобы агония бессилия сменила панику, Виктория удивилась ощущению его тела на своей коже. Он пылал огнём, опаляя её. В его силе не было ничего сладкого и игривого. Ничего из того, чем он поделился с ней в коридоре. Нижняя часть её туловища пряталась за спиной короля. Придворные принялись с интересом разглядывать её розовые соски. Люцифер тоже смотрел на них, сидя между её ног. Теперь она была полностью нагой, беззащитной. Когда он отпустил её руки, у неё не хватило сил, чтобы прикрыться. Она просто лежала и смотрела на него, обливаясь слезами. Он не стал смотреть ей между ног: то ли от притянутого за уши уважения, то ли из-за нежелания знать, спустил ли в неё Джаспер. Бросив короткий, победный взгляд на её искусанные губы, король крикнул: — Все вон. Вышли из комнаты. — Но… — Вулси вытянул шею. — Я считаю до трёх. Ему даже не стоило начинать. Капитуляция заняла примерно полсекунды. Сбившись в одну кучу, придворные с грустными ахами и охами вышли в коридор. Дверь за их спинами с грохотом захлопнулась, всколыхнув подол мантии кардинала. А кто закрыл дверь? Солнечные лучи рисовали узоры на её впалом животе. А потом Люцифер моргнул, и небо заволокли тучи. Прогремел гром. Виктория сжалась под ним, ощутив дуновение ветра на своей коже. Холодный воздух лизнул её покрытые грязью пятки. По распахнутым створкам забарабанил дождь, вливаясь в комнату. — Одевайся, — наконец бросил Генрих, вставая с кровати и застёгивая штаны. Её ещё потрясывало, когда, кутаясь в простыню, принцесса спрыгнула на холодный пол. Вся одежда была разорвана. Уже второй раз за день, хоть в этот раз её честь и не пострадала. Он остановился. Безумный в своём гневе, остановился… Уселся за стол и потянулся к графину с вином, оставаясь по пояс голым. Не смея заговорить, Виктория прижалась к шкафу и уставилась на него. Ей больше не хотелось огрызаться и спорить с ним, не хотелось драться и плеваться. Что-то в его фигуре заставляло её желать лишь одного — молиться. — Что ты поняла из этого урока? — даже не глядя на неё, скучающе бросил Люцифер. Заикаясь, она ответила: — Поняла, что… — задумалась, не понимая, что поняла. — Ты больше никогда не ослушаешься меня, — подсказал он. Виктория закивала головой так сильно, что чуть не сломала шею. — Я поняла. — Что ж, тогда можешь идти. И позови ко мне Джаспера, если встретишь его по дороге.***
Она рыдала десять дней и ночей, заперевшись у себя в комнате. На одиннадцатый всё же пустила Говард и Дино в покои, почувствовав, как в грязных волосах начинают копошиться блохи. Лицо брата было белёсым, подчеркивая голубизну глаз. Нижняя губа — разбита, а на щеке — шрам. Вскоре выяснилось, что он подрался с охраной, желая начистить морду Генриху, но его всё равно не пустили. Они молча обнялись. Когда он потянулся к её губам, надеясь утешить ласковым поцелуем, принцесса отстранилась и пробормотала: — Нельзя. Говард копошилась в шкафу за ширмой, делая вид, что ничего не слышит. — Почему? — держа её круглое личико в своей огромной ладони, спросил Дино. — Ко мне приходил лекарь. Он осмотрел меня и дал выпить отвар, чтобы прочиститься, — скривилась девушка. — Я должна быть чистой, чтобы… Граф смотрел на неё, поджав губы. — Чтобы пойти к нему и… — Ты не должна делать это. — Должна, — быстро прошептала Виктория, нежась в его руке. — Я королева Англии. Я должна понести от него. — Звучало омерзительно. Она бы никогда не могла подумать о том, что будет говорить так о своих будущих детях и их отце. Глаза Дино вспыхнули яростным огнём. Вулси был следующим в списке тех, кому он хотел начистить морду. Дурак, повёлся на его речи, решил, будто бы ей будет лучше с этим ублюдком, обесчестившим её на глазах у всего английского двора. — Я должна сделать ему приятное, — не своими словами продолжала принцесса. — Должна сделать всё, чтобы он стал достаточно счастливым для того, чтобы освободить моих… наших братьев. Дино уже получил известие о том, что их папа болен. Если ему осталось недолго, принцы Франции должны вернуться ко двору немедленно. Это выше… — Это выше нас, — прошептал он слова их отца, глядя в бездонные, полные отчаянного испуга глаза сестры. — Семья… — Превыше всего, — окончила за него Виктория. — Скажи мне, где они, и я украду их. Она закивала головой. Говард молча подкралась сзади и принялась расстёгивать ночную рубашку. Та грустной тряпочкой упала под ноги и голые груди принцессы прижались к животу Дино. Они оба тяжело вдохнули. — Он в курсе, где я была. Боюсь, что их больше нет в том поместье. Я лишь надеюсь, что они всё ещё живы… — её голос дрогнул. — Не смей думать иначе. — Прошу, принцесса, вам следует помыться. Виктория повиновалась. Всмотревшись в погодные катаклизмы за окном, сморщившись от холода, она окунулась в деревянное корыто, стоящее посреди комнаты. Горячая вода тут же вобрала в себя всю грязь, боль и синяки, оставшиеся на шее от удара головой о бортик кровати, от рук короля на её плечах. — Дино, — высунув нос из-за края импровизированной ванной, позвала Виктория. — Уходи, я не хочу, чтобы ты видел меня такой. Он никогда не пререкался. Он следовал за ней, порой, даже ценой гематом на заднице, когда отец ловил их за всякими детскими пакостями. Её мать дважды пыталась кастрировать его посреди ночи, когда дозналась, что они трахаются. Когда она, ещё не умея ездить, угнала папиного королевского скакуна, он первый бросился под копыта, чтобы остановить взбунтовавшуюся лошадь. — Я буду за дверью. — Нет, — прочистив голос, взмолилась Виктория. — Не жди. Этой ночью я пойду к королю, не хочу, чтобы ты видел это. Говард смотрела на это с осуждением и глубокой печалью. Они оба были для неё как родные. Даже этот белобрысый, плохо читающий мальчишка, вечный соучастник капризов его принцессы. — Что говорят слуги? — поинтересовалась Виктория, играя с ромашками в воде. — Уже все обсудили моё позорное возвращение? Говард не могла ответить правду, поэтому солгала: — Нет, ваше Величество. Я запретила им. Принцесса хмыкнула, иронично вздёрнув уголок губ: — И давно ты заручилась авторитетом на кухне? Пальцы камеристки стали массировать её голову, втирая душистую пену. Птичка на хвосте принесла, что у короля аллергия на апельсины, поэтому Говард позаботилась о том, чтобы раздобыть цитрусовое масло для мыла. — А маман? Ей тоже доложили? Доложили. Королева Франции пришла в ужас и ярость, но Говард снова соврала: — Я не получала писем. Виктория развернула голову, уставившись на женщину. Её синие глаза заблестели решимостью, когда она сказала: — Не смей больше врать королеве Англии, ты поняла меня?***
Разбитый, несколько дней не спавший Джаспер сидел в кабинете короля, нервно барабаня пальцами по колену. Рядом с ним, в соседнем кресле, сидел Георг. Перед ними — огромный сундук с золотом, лишь треть того, что пришло с приданым принцессы, и извинительная записка в руках Генриха: «Прощу прощение за поведение моей дочери, королева Франции». Люцифер скомкал листок и отбросил его в сторону, не дознаваясь, что в нём написано. Это его не интересовало. Он засунул руку в сундук, с довольной улыбкой перебирая монеты. — Этого хватит, Георг? Мужчина боязливо поморщился, поправляя очки на переносице. — Думаю, что да, ваше Величество. — Отлично, отлично, — облизнулся дьявол. — Займёшься пропагандой на оставшихся землях немецких княжеств, а я пока возьму на себя смелость разобраться с Францией. Они не обсуждали свои планы касательно Франции. Джаспер нахмурил брови и уточнил: — Ты сказал с Францией? Но… — Но? — передразнил его дьявол. — Но как ты собираешься это сделать? Немецкие земли уже охвачены ненавистью к католикам. Люди жгут Библии, взывают к тебе. Некоторые английские церкви так же поддаются влиянию своего короля. Ещё немного и всё случится, но как ты собираешься влиять на церковь во Франции? Когда король ухмыльнулся, за окном загремел гром. — Мне будет очень просто это сделать, когда я стану их королём. Джаспер вскочил со стула, вытянувшись в лице: — Прости, что?! Ты же… — Собирался отпустить принцев? Да, собирался, — потирая подбородок, хмыкнул Люцифер. — Но в твоё отсутствие передумал. Зачем мне возвращать тех, кто займёт престол, если я смогу занять его сам? Старшая сестра Виктории была вычеркнута из линии престолонаследия, когда вышла замуж за баварского короля. После того, как принцы попали в английский плен, король Франции совершил одну ужасную ошибку… Джаспер вдохнул и не выдохнул. — Ты правильно всё понял, мой друг. После смерти своих братьев корона Франции перейдёт Виктории, то есть, она перейдёт мне. Её отцу осталось жить несколько дней. — Ты не… — Не убью мальчишек? — его раскатистый смех оглушил комнату. — Я уже отправил к ним своего человека.