destroy it.

      Его разбудил писк. Хината очнулся слишком резко из-за какого-то стука. У него не было сил открыть глаза или пошевелиться. Он вслушивался в звуки вокруг, пытаясь понять, где находится. Кто-то шептался, а хорошо знакомый голос читал что-то. Шелест страниц и мягкий голос привели Шоё в чувство. Ему потребовалось несколько минут, чтобы открыть глаза и понять, кто же ему читает. Это был Тобио.       Хината огляделся. Его руки и живот были перевязаны бинтами, лицо, пальцы и шея были заклеены многочисленными пластырями.       Палата, в которой он находился, была рассчитана на два человека, однако на второй кровати никого не было. Потолок был белоснежным, стены розовыми. Рядом с его кроватью была тумба, на которой стояла ваза с пятью подсолнухами в ней.        — Привет, я очень волновался, слава богу, ты очнулся. — Кагеяма посмотрел на него обеспокоенным взглядом. Кроме связующего, сидящего в кресле перед кроватью, в палате никого не было. Шёпот, который слышал Шоё был обычной речью. За дверью кто-то разговаривал. — Как ты себя чувствуешь? Я позову врача.       Кагеяма вышел за дверь, а через минуту вернулся с врачом. За ним зашла мама Шоё       — Добрый день, юноша. Как вас зовут? — Пожилой седой мужчина, лет пятидесяти, слегка улыбнулся Хинате.       — Эээ. Хината Шоё. — Голос его сильно хрипел. Внезапно он почувствовал дикую жажду. Горло заболело. — Водички?       — Да, секунду. — Тобио потянулся за стаканом с водой, вставил в него трубочку и протянул маме Шоё. Она поднесла трубочку ко рту сына, помогая ему пить.       — Хорошо, хорошо. Я доктор Савада, я помогу вам выздороветь. — Доктор что-то записал в свой блокнот, после снова обращаясь к Шоё. — Вы помните, что с вами произошло, Шоё? Вы пролежали без сознания четыре дня.       — Ого! Ну… на самом деле не очень хорошо. Кажется, на меня напали… Я помню лицо… и голос. — Шоё поёжился, снова вспоминая того парня, у него потекли слёзы. — Я помню, что он говорил мне… Точно.       — Это хорошо, это очень хорошо, мой дорогой. — Доктор Савада принялся осматривать его, ощупывая. Он посветил в глаза Шоё фонариком, а после снова что-то записал. — К вам должен зайти детектив. Ничего страшного. У вас просто возьмут показания, составят фоторобот. Это стандартная процедура, вам нечего бояться. Мы запишем вас к психологу в Сендае, чтобы вам скорее стало лучше. Выпишем пару лекарств. Думаю, уже через неделю вы сможете уехать домой. Пока с вами ваши… мама и…       — Семья. Это моя семья. — Врач, по всей видимости, хотел уточнить, что Кагеяма — это друг Шоё, но язык Хинаты сам проговорил «семья». Кагеяма покраснел и улыбнулся, смотря в пол.       — Да. Верно. Я зайду к вам позже. Часы посещения с полудня до шести вечера. Поправляйтесь.       — Спасибо вам большое. — Мама Шоё проводила доктора взглядом, а затем села на кресло около кровати сына. Кагеяма подошёл к соседней кровати, подвинул второе кресло и так же присел, смотря на Хинату. — Сынок. Расскажи, что произошло? Как ты себя чувствуешь? Ты так меня напугал. Нас. Меня. Нацу. Всю команду. Тренер и сенсей места себе не находили, а Сугавара так сильно плакал, когда тебя привезли сюда, а потом когда я приехала. Ему делали уколы. Он чувствует себя таким виноватым. Он принёс тебе конфет. А ещё… там в тумбочке угощения от всех твоих друзей, а это, — она достала из своей сумки листок, — тебе нарисовала Нацу. Она хочет, чтобы ты скорее вернулся домой. Ты нас очень напугал, милый. Мы тебя очень любим.       — Спасибо, ма. Я уже лучше, правда. Мне очень приятно, что вы не забывали меня. Очень мило с вашей стороны… Я вас всех очень сильно люблю. — Он потянулся к маме, та взяла его руку, слегка поглаживая. — Где она? Нацу.       — Она сегодня осталась у Тобио, с его сестрой. Кагеяма вообще хороший мальчик. Семья у него чудесная. Он здесь каждый день сидит, читает тебе. — Она потрепала волосы Тобио, пока тот, краснея, перебирал свои пальцы. В дверь постучали. Зашел мужчина, а сразу за ним женщина.       — Доброе утро, Хината Шоё. Я детектив Маэда, а это моя помощница Аризу Ёсикава, она художница. Мы здесь, чтобы взять показания. Как тебе будет комфортнее? Мы можем попросить всех выйти.       — Нет, пожалуйста. Мне комфортнее с ними. Пожалуйста. — Хината вовсе не хотел снова переживать этот ужас, пусть и мысленно, но раз уж это было неизбежно, то самым хорошим вариантом было сделать это рядом с мамой и Тобио. С мамой, которой поглаживала его руку и Тобио, который теперь слегка касался его волос, то и дело дергая сухую, видимо вымокшую в крови, прядку.       — Хорошо, понял. — Приятный на вид, детектив сел на край второй кровати и достал диктофон и папку. — Смотри. Мы уже сняли побои и зафиксировали показания свидетелей. Теперь нам необходимо узнать твою версию событий… Итак, расскажи по порядку. Что ты помнишь?       — Эээ. Я… пошёл гулять. Мы пускали фонарики в воздух. Я сказал, что пойду за своим фонариком. Я не знаю, почему я ушёл. Ммм… Может быть, я почувствовал себя одиноко. Не знаю. — Кагеяма с недоумением посмотрел на Шоё.       — Вы были пьяны?       — Эм… Нет. Мы не пили. Я просто взял с собой печенье, не более. — Хината зажмурился, его дыхание сбилось, а сердце неслось с бешеной скоростью. — Я сидел у озера. Помню, что сделал пост в твиттере с фото. Потом туда пришла группа ребят и…       Голова начала болеть. Силы покинули тело Шоё, а глаза начало щипать. Что бы он сделал с ним? Изнасиловал? Убил? Пиздец.       — Их было около десяти человек. Они шумели, смеялись. Они были пьяны… самый высокий подошёл ко мне. У него были белые волосы. Он завязал их в пучок и… боже… белая майка… в шампанском. Да. Она была мокрой. Я… простите… я попросил его не трогать меня. Его друзья просили его перестать… он увёл меня в деревья. Я не мог ничего сделать… боже… простите… — Шоё всхлипнул, слезы лились из его глаз, пока Кагеяма вытирал их рукавами своей кофты. — Я пытался закричать, а потом… он ударил меня. Он сказал, что видел мою игру. Он… он играет в б- баскетбол в том же зале, где у нас была игра. Он сказал, что я… понравился… ему… но я укусил его, после чего он ударил меня в живот. Потом он просто бил меня. Он сказал, что я…       Хината задумался. Он не был готов поделиться такой личной вещью с чужими людьми. Но с мамой или Тобио обсуждать это он так же не стал бы. Он просто не мог сказать, что этот извращенец назвал его жирным. Ему было очень стыдно и страшно. Противно. От себя. От ситуации. Он подвёл команду и теперь… сможет ли он вернуться к игре? А к нормальной жизни?       — Что он сказал, Шоё? — Перед его глазами щёлкнули пальцами.       — А… ну. Он сказал, что сделает меня своим. Он… боже… мне так стыдно… он лапал меня…       Его мама зарыдала, а Кагеяма дёрнулся, затем его лицо приобрело тот самый как-это-противно вид. Почему он испытал отвращение? Из-за ситуации? Из-за насильника? Может быть, он злился? Или… ему казалось невообразимым желать Хинату?       — …Меня кто-то звал. Кажется, это был Нишиноя. Но я не уверен… он убежал и я просто пошёл… пополз к озеру. Было… м… было много крови. Это всё, что я помню… простите…       — Ты молодец. Ты запомнил многое. Ты должен понимать, что в этом нет твоей вины. Мы найдём его, обещаю. Сейчас я оставлю тебя с Ёсикавой, она поможет нам составить фоторобот. А с твоей мамой и вами, юноша, я хочу поговорить. Поправляйся.       Кагеяма поглалдил волосы Шоё, а потом ушёл вслед за мамой.

***

      Хината должен был набраться терпения. Ему сложно было мыслить адекватно. Каждый раз размышления приводили его к озеру. Он снова и снова чувствовал на себе руки извращенца. После ухода детектива у Шоё случился нервный срыв. Ему сделали два укола и он уснул.       Шоё проснулся только на следующий день. Это было нормально. По словам врача, на полное восстановление может уйти около двух месяцев. Рёбра должны были срастись за 4-6 недель, раны затянуться за 2-3 недели. Доктор Савада сказал, что парню очень повезло, ведь сотрясения мозга у него не было.       Его утро началось с тёплого молока, яркого солнца. И с истерики. Он посмотрел на своё отражение в зеркале туалета. Синяки были меньшей проблемой, чем его шея. С правой стороны на его шее располагались два крупных пластыря. Шоё потянул за один из них, почти отрывая. Приступ тошноты и резкая боль накрыли его с огромной силой. Голова закружилась. Шоё присел на холодный пол туалета, пытаясь привести дыхание в порядок. Укусы. Месиво под пластырем заставляло Шоё желать срезать всю кожу с правой стороны, дабы на нём не было этой гадости.       Все усугубилось, когда на утреннем осмотре доктор Савада сказал: «Вероятнее всего, тут останутся шрамы. Мне жаль».       Сил плакать не было, поэтому Шоё просто лёг на кровать, уткнулся в подушку и уснул.       Он слышал что-то прекрасное во сне. Это был голос Тобио. Тот что-то шептал, хихикал и тихо произносил «Шоё».       Из сна Шоё вытянул шум. Стук. Он резко открыл глаза, осматриваясь.       — Чёрт, прости, Хината. Я просто книгу уронил. — Кагеяма сидел перед ним, смущаясь.       — А где… команда? Почему ты не в школе? — Шоё присел в постели и потянулся к стакану воды.       — Они уехали домой через день после случившегося. Парни… очень хотели остаться, но у них не было причины пропускать и не было денег остаться в Токио. Они звонят мне постоянно… боже… мой телефон разрывается от звонков. Постоянно спрашивают, как ты.... Мммм... У нас взяли показания и тогда тренер сказал, что лучше будет вернуться домой.       — А ты.?       — Я не послушал. Мне поставили, кстати, уже три прогула. Хах… У них было по одному и тогда директор сказал, что если все они не буду приходить, то клуб прикроют, пока мы не нагоним… — Кагеяма потянулся к руке Шоё, касаясь его запястья.       — Ты не обязан был оставаться здесь, но… спасибо тебе за это большое. Я слышал, что ты читал мне эти дни…       — Да… я принёс журналы про волейбол и даже один роман. Это «Спеши любить». Шимизу дала мне его… Она сказала, тебе такое понравится.       Шоё не мог уложить в голове, что Тобио Кагеяма сидел перед ним, читая романы. От этой мысленной картины живот скручивало, а сердце билось быстрее.       — Ого… Эм… А цветы? Они милые... я очень их люблю, кстати, цветы.       — Сугавара их прислал. Доставка. Кстати, ты заглядывал в тумбу? Там куча всего от нас. Посмотри как-нибудь…       Они сидели в тишине пять минут. Хината думал, как ему стыдно перед Сугой. Боже… Он ведь вовсе не виноват. А кто был виноват? Изнасиловал бы он его? Убил бы?       — Мне было больно. — Голос Кагеямы слегка хрипел, а глаза наполнились слезами. — Мне было больно видеть… видеть, что он сделал с тобой. Моё сердце… болело. Оно как будто… Сердце… Треснуло.       — Что.?       — Я имею в виду, что… Поправляйся скорее, пожалуйста. Знаешь, когда мы только познакомились, я и подумать не мог, что у нас завяжется такая дружба. Раньше у меня не было друзей, как ты.       — Оуууу. — Глаза Шоё засияли, лицо покраснело и он поднялся с кровати, обнимая Тобио.       — Ты пахнешь таблетками, боже.       — А ты вообще воняешь. Ты моешься?       Хината засмеялся, а Тобио ущипнул его за руку.       — Придурок Хината.       Тобио посмотрел Шоё в глаза. Их лица приблизились друг к другу, а носы соприкоснулись. Они оба закрыли глаза, наслаждаясь. Хината подался чуть вперёд. Дверь распахнулась и парни отпряли друг от друга. На пороге стоял высокий и очень худой парень в гипсе.       — Эээ… Я помешал..? Теперь это и моя палата… тоже.