50 оттенков Дестиэля

Пристально смотрю на Дина, он глядит на меня. – В чем дело? – тихо спрашивает он. Я сразу теряюсь. Нет, нужно ему сказать. Он вечно жалуется, что я с ним не разговариваю. – Думаю, тебе ничего не оставалось, как пригласить меня к твоим родителям, – тихо и нерешительно говорю я. – Если бы Сэм не позвал Джесс, ты бы не позвал меня. В темноте не видно его лица, но он изумленно наклоняет голову. – Кас, я рад, что ты познакомился с моими родителями! Откуда в тебе столько неуверенности? Меня это поражает. Ты – сильный, самодостаточный молодой мужчина, но, похоже, не в ладу с собой. Если бы я не захотел, чтобы ты с ними встретился, тебя бы здесь не было. Так, значит, все это время ты сомневался? Вот это да! Дин хотел, чтобы я поехал с ним! Судя по всему, он говорит искренне и ничего не скрывает. Кажется, он действительно рад, что я здесь… Я чувствую, как по венам разливается приятное тепло. Дин качает головой и берет мою руку. Я нервно смотрю на Бенни. – Да, сомневался. И еще – я сказал про Джорджию потому, что Джесс говорила о Барбадосе. На самом деле я еще не решил. – Так ты хочешь повидаться с мамой? – Да. Дин странно смотрит на меня и молчит, как будто борется с самим собой. – Можно мне поехать с тобой? – спрашивает он наконец. Что?! – Эээ… Не думаю, что это хорошая идея. – Почему? – Я надеялся, что отдохну от… этой настойчивости, и спокойно обо всем подумаю. Он ошеломленно смотрит на меня. – По-твоему, я слишком настойчив? - Я не могу удержаться от смеха. – Это еще мягко сказано! В свете проносящихся мимо фонарей вижу, что у Дина кривятся губы. – Вы смеетесь надо мной, мистер Новак? – О как я могу,мистер Винчестер, – отвечаю я с притворной серьезностью. – А мне кажется, что можете. Вы смеетесь надо мной, причем часто. – Вы довольно забавный. – Забавный? – О да. – Забавный в смысле смешной или в смысле с приветом? – О… и то и другое, причем чего-то намного больше. – Чего именно? – Догадайся сам. – Боюсь, в отношении тебя ни одна догадка не будет верной, Кас, – язвительно замечает Дин, а потом тихо добавляет: – О чем ты хочешь подумать в Джорджии? – О нас, – шепчу я. Он бесстрастно смотрит на меня, потом говорит: – Ты сказал, что попробуешь. – Я знаю. – Ты передумал? – Возможно. Я же тебе говорил, что не уверен. Дин ерзает, словно ему неудобно сидеть. – Почему?- он задал вопрос, а потом рассмеялся. - Вот дерьмо. Как случилось, что этот разговор вдруг стал таким серьезным и важным? Что ему сказать? Кажется, я тебя люблю, а ты видишь во мне только игрушку? Потому, что не могу к тебе прикасаться и боюсь проявлять чувства – ты или закроешься, или отругаешь меня, или еще хуже – ударишь? Что сказать? Отворачиваюсь к окну. Машина переезжает через мост. Мы с Дином погружены во тьму, которая скрывает наши мысли и чувства, хотя для этого нам не нужна ночь. – Почему, Кас? – настаивает Дин. Я пожимаю плечами. Своим вопросом он загнал меня в угол. Не хочу его терять, несмотря на все его требования, потребность все контролировать, пугающие наклонности. Я никогда не чувствовал себя таким живым, как сейчас. Мне нравится сидеть рядом с ним. Он такой непредсказуемый, сексуальный, умный и забавный. Вот только его причуды… да, и он хочет причинять мне боль. Он говорит, что учтет мои возражения, но я все равно боюсь. Что сказать? В глубине души я просто хочу большего, больше привязанности, больше веселого и игривого Дина… больше любви. Он сжимает мою ладонь. – Говори со мной, Кас. Я не хочу тебя потерять. Эта неделя… – Он замолкает. Мы подъезжаем к концу моста, дорогу вновь заливает неоновый свет уличных фонарей, и лицо Дина то освещается, то исчезает во тьме. Подходящая к случаю метафора. Этот человек, которого я когда-то считал романтическим героем, одновременно и храбрый белый рыцарь в сияющих доспехах, и, по его собственным словам, темный рыцарь. Дин – не герой, а человек с серьезными эмоциональными расстройствами, который тащит меня во тьму. Смогу ли я вывести его к свету? – Я попрежнему хочу большего, – шепчу я. – Знаю. Я попытаюсь. - Моргая, смотрю на него, он отпускает мою ладонь и осторожно тянет меня за подбородок, освобождая закушенную губу. – Я попытаюсь, Кас, для тебя. - Он говорит так искренне, что я не выдерживаю. Расстегиваю ремень безопасности и забираюсь на колени к Дину, застав его врасплох. Обнимаю его за голову, крепко целую, и через какую-то долю секунды он отвечает на мой поцелуй. – Останься со мной сегодня, – выдыхает он. – Если ты уедешь, мы целую неделю не увидимся. Пожалуйста. – Хорошо, – уступаю я. – И я тоже попытаюсь. Я подпишу твой контракт. - Это спонтанное решение. Дин смотрит на меня. – Подпишешь после Джорджии. Хорошенько все обдумай, детка. – Обязательно. Милю или две мы сидим молча. – Тебе надо бы пристегнуться, – неодобрительно шепчет Дин в мои волосы, но не пытается снять меня со своих колен. Я с закрытыми глазами прижимаюсь к нему, кладу голову ему на плечо и утыкаюсь носом в шею. Вдыхаю сексуальный аромат его тела, смешанный с пряным мускусным запахом геля для душа, и даю волю фантазии, представив, что Дин меня любит. Почти осязаемое ощущение и настолько реальное, что какая-то часть моего злобного подсознания ведет себя в несвойственной ему манере и робко надеется. Даже не пытаюсь прикоснуться к груди Дина, зато уютно сворачиваюсь в его объятиях. Вскоре меня вырывают из моих грез. – Мы дома, – шепчет Дин. Какая волнующая фраза, в ней таится столько возможностей! Дома, с Дином. Правда, у него не дом, а картинная галерея. Бенни открывает дверь машины, и я застенчиво благодарю, понимая, что он слышал весь наш разговор, но он лишь невозмутимо улыбается. Выйдя из машины, Дин смотрит на меня с самодовольной усмешкой. – Устали, мистер Новак? – Конечно, мистер Винчестер. – Смущаюсь под его испытующим взглядом, но не упускаю возможности съязвить: – Сегодня меня подавляли самыми немыслимыми способами. – Хм, если тебе не повезет, я, может, подавлю тебя еще разок, – обещает он, берет меня за руку и ведет в здание. Ох, ничего себе… Еще?! В лифте я не свожу глаз с Дина. Сначала я думаю, что он хочет, чтобы я спал с ним, но затем вспоминаю, что он всегда спит один, хотя несколько раз спал со мной. Я хмурюсь, и взгляд Дина сразу темнеет. Он берет меня за подбородок и проводит пальцем по губе. – Когда-нибудь, Кас, я трахну тебя в лифте, но сегодня ты устал, так что ограничимся кроватью. Дин наклоняется ко мне, смыкает зубы вокруг моей нижней губы и осторожно тянет. У меня перехватывает дыхание, ноги подкашиваются, я чувствую, как стремительно нарастает мое желание, внизу. Я отвечаю Дину – смыкаю зубы на его верхней губе, дразню его, он стонет. Лифт открывается, и Дин за руку тащит меня через фойе, к двустворчатым дверям и в холл. – Хочешь выпить или еще чего-нибудь? – Нет. – Хорошо. Тогда пойдем в кровать. – Я удивленно поднимаю бровь. – Ты согласишься на непритязательную старомодную ваниль? Он склоняет голову набок. – Не говори так. У ванили очень интригующий вкус, – выдыхает он. – С каких это пор? – С прошлой субботы. В чем дело? Ты рассчитывал на нечто более экзотическое? – О нет. На сегодня с меня хватит экзотики. – Уверен? У нас богатый выбор – по крайней мере, тридцать один вкус. – Дин похотливо улыбается. – Оно и видно, – сухо говорю я. Дин качает головой. – Да ладно тебе,завтра у тебя серьезный день. Чем быстрее ты окажешься в постели, тем быстрее я тебя трахну, и можешь спать. – Винчестер, ты прирожденный романтик. – Дерзишь. Видимо, придется принять меры. Идем. Он ведет меня по коридору в свою спальню, пинком закрывает дверь и командует: – Руки вверх! Я послушно поднимаю руки, Дин берется за мои штаны и стягивает их, затем стаскивает рубашку с меня одним легким, почти незаметным движением, словно волшебник. – Тадам! – весело восклицает он. Я смеюсь и вежливо хлопаю. Он улыбается с грациозным поклоном. Как можно перед ним устоять, когда он в таком настроении? – А какие еще фокусы ты знаешь? – дразню я его. – О мой дорогой, – рычит он, – залезай в мою постель, и я покажу. – Может, мне стоит хоть раз побыть недотрогой? – кокетничаю я. Его глаза удивленно округляются и блестят от радостного возбуждения. – Ну… дверь закрыта. Не думаю, что тебе удастся от меня сбежать, – ехидно замечает он. – Считай, что дело сделано. – Но я умею торговаться. – Я тоже. Он пристально смотрит на меня, и выражение его лица меняется, становится растерянным, и я чувствую, как между нами пробегает холодок. – Ты не хочешь трахаться? – спрашивает Дин. – Нет, – выдыхаю я. Он хмурит брови. Эх, была не был… Я делаю глубокий вдох и выпаливаю: – Я хочу, чтобы мы занялись любовью. Дин замирает и беспомощно глядит на меня. Его лицо темнеет. Вот черт, похоже, все плохо. «Не торопи его!» – сердито рявкает мое подсознание. – Кас, я… – Он ерошит волосы обеими руками. Ого, да он на самом деле растерялся! – Помоему, мы уже занимались, – немного помолчав, говорит он. – Я хочу тебя потрогать. Дин невольно отступает, на его лице мелькает испуг, но сразу же исчезает. – Пожалуйста, – прошу я. Он приходит в себя. – О нет. На сегодня достаточно признаний. И я говорю «нет». – Нет? – Нет. Хм… с этим не поспоришь… или поспоришь? – Послушай, ты устал, я устал, давай просто ляжем спать, – говорит Дин и внимательно смотрит на меня. – Значит, прикосновения относятся к недопустимым действиям? – Да. Тоже мне новость. – Пожалуйста, расскажи, почему. – Кас, хватит! – сердито бормочет он. – Это важно для меня. Дин снова ерошит волосы обеими руками и приглушенно ругается. Резко повернувшись, он подходит к комоду, вытаскивает оттуда футболку и швыряет мне. Я ошеломленно ловлю ее на лету. – Надевай и ложись спать, – сердито бросает Дин. Я хмурюсь, но решаю его развеселить. Поворачиваюсь к нему спиной, торопливо натягиваю футболку, чтобы скрыть наготу. Трусы не снимаю, я и так провел без них большую часть вечера. – Мне нужно в ванную, – еле слышно шепчу я. Дин удивленно сдвигает брови. – Ты спрашиваешь разрешения? – Нет. Ставлю перед фактом. Дин не скрывает раздражения. Он сбрасывает рубашку, а я сбегаю в ванную. Пялюсь на себя в огромное зеркало и удивляюсь, что выгляжу как прежде. После всех сегодняшних потрясений из зеркала на меня глядит все тот же обычный парень. «А чего ты ожидал? Что у тебя вырастут рожки и хвостик? – язвит мое подсознание. – И что ты творишь? Знаешь же, как он ненавидит прикосновения! Не спеши, идиот, пусть сперва научится ходить, а потом уже бегать!» Мое подсознание в ярости и напоминает горгону Медузу: руки прижаты к лицу, как на картине «Крик» Эдварда Мунка. Я не обращаю на него внимания, но оно не хочет возвращаться в свой ящик. «Ты злишь его – вспомни, что он тебе говорил, все его признания». Хмуро смотрю на свое отражение. Нужно показать Дину, что он мне дорог. Может, тогда он ответит взаимностью. Трясу головой и беру зубную щетку Дина. Конечно, мое подсознание право. Я слишком тороплю события. Дин еще не готов, и я тоже. Мы словно балансируем на качелях наших странных отношений – неуверенно стоим на разных концах, и нас бросает то вверх, то вниз. Нам обоим нужно приблизиться к середине. Надеюсь, никто не свалится в процессе. Все происходит слишком быстро. Похоже, мне действительно нужно на время уехать. Джорджия манит еще сильнее, чем раньше. Я начинаю чистить зубы, когда в дверь стучит Дин. – Заходи, – шепелявлю я с полным ртом зубной пасты. Дин останавливается в дверях, пижамные штаны свисают с его бедер, и я привычно чувствую, как оживает каждая клеточка моего тела. Он обнажен по пояс, и я упиваюсь этим зрелищем, словно умираю от жажды, а он – прохладный горный родник. Дин невозмутимо смотрит на меня, затем ухмыляется и шагает ко мне. Наши взгляды встречаются в зеркале, зеленый с голубым. Я заканчиваю чистить зубы, споласкиваю щетку и протягиваю Дину, ни на миг не отводя глаз. Он молча берет ее и засовывает в рот. Я довольно улыбаюсь, и его глаза смеются мне в ответ. – Не стесняйся, пользуйся моей зубной щеткой, – слегка насмешливо говорит Дин. – Благодарствую. – Я сладко улыбаюсь, выхожу из ванной и направляюсь в спальню. Спустя несколько минут ко мне присоединяется Дин. – Знаешь, не так я представлял сегодняшний вечер, – недовольно ворчит он. – А если бы я запретил себя трогать? – Он садится на кровать, скрестив ноги. – Кас, я же тебе говорил. Пятьдесят оттенков. У меня было тяжелое детство. Зачем тебе забивать голову этим дерьмом? – Хочу тебя лучше узнать. – Ты уже хорошо меня знаешь. – Как ты можешь так говорить? Сажусь на колени лицом к нему. Он недовольно закатывает глаза. – Ты опять закатываешь глаза. В последний раз, когда я так сделал, ты меня отшлепал. – Я бы и сейчас не отказался. На меня находит вдохновение.– А должно быть у меня. – лишь кидаю я–Расскажи и отшлепаешь. – Что? – Что слышал. – Ты торгуешься со мной? В его голосе звучит удивленное недоверие. Я киваю. Да… а что еще делать? – Веду переговоры. – Кас, это совсем не то. – Хорошо. Расскажи, и я закачу глаза. – Он хохочет, и я получаю редкую возможность полюбоваться беззаботным Дином. Давненько я его таким не видел. Он замолкает. – Как всегда, поразительная настойчивость в сборе информации, – говорит он. Его зеленые глаза заинтересованно блестят. Мгновенье спустя Дин грациозно спрыгивает с кровати.– Никуда не уходи! – приказывает он и выходит из комнаты. Меня охватывает тревога, и я обхватываю себя за плечи. Что он делает? Вдруг у него какой-то коварный план? Вот дерьмо. А если он вернется с розгами или какой-нибудь мерзкой сексигрушкой? Черт, что тогда делать? Когда Дин возвращается, он держит в руке что-то маленькое. Не могу понять, что именно, и сгораю от любопытства. – Когда у тебя первое собеседование? – тихо спрашивает он. – В два. Его лицо медленно расплывается в порочной ухмылке. – Отлично. Дин меняется у меня на глазах – теперь он жестче, упрямее… И это очень сексуально. Доминант Дин. – Слезь с кровати и встань вот сюда. – Я торопливо встаю рядом с кроватью. Дин пристально смотрит на меня, в его глазах светится обещание. – Доверяешь мне? – негромко говорит он. Я киваю. Дин протягивает руку, на его ладони лежат два круглых блестящих шарика, соединенные толстой черной нитью. – Они новые, – многозначительно замечает он. Бросаю на него вопросительный взгляд. – Я засуну их в тебя, а потом тебя отшлепаю, но не в наказание, а ради нашего с тобой удовольствия. – Он замолкает, следя за моей реакцией. В меня! Я удивленно,открываю рот, чувствую, как глубоко внутри сжимаются мышцы. – Потом мы трахнемся, и, если ты к тому времени не заснешь, я расскажу о ранних годах своей жизни. Согласен? Он спрашивает моего разрешения! Я киваю, задыхаясь. У меня пропал дар речи. – Хороший мальчик. Открой рот. Шире. – Дин осторожно кладет шарики мне в рот. – Их нужно увлажнить. Соси, – приказывает он тихим голосом. Шарики холодные, гладкие, на удивление тяжелые и с отчетливым металлическим вкусом. Исследую их языком, и мой пересохший рот наполняется слюной. Дин не отводит взгляда от моих глаз. Вот черт, это так заводит. Я слегка дергаюсь. – Стой смирно, Кастиэль! – предупреждает Дин. – Хватит. Он вытаскивает шарики из моего рта, поворачивается к кровати, откидывает одеяло и садится. – Иди сюда. – Я встаю перед ним. – Повернись, наклонись вперед и обхвати руками лодыжки.– Растерянно моргаю, и его лицо суровеет. – Не медли, – тихо предостерегает Дин с угрозой в голосе и засовывает шарики себе в рот. Ох, черт, это еще сексуальнее, чем зубная щетка! Выполняю приказ. Неужели я могу дотянуться до лодыжек? Могу, и легко. Футболка задирается мне на спину, открывая зад. Слава богу, я в трусах, хотя, подозреваю, ненадолго. Дин бережно кладет ладонь на мою задницу и ласково гладит. У меня открыты глаза, но я вижу только его ноги. Я зажмуриваюсь, когда он осторожно сдвигает мои трусы в сторону и медленно водит холодным смазанным пальцем вверх-вниз. Мое тело напрягается от исступленного ожидания и возбуждения. Пьянящая смесь. Дин вводит в меня палец и восхитительно медленно вращает им внутри. До чего же приятно! Я не могу сдержать стон. Дин прерывисто дышит, еще раз шевелит пальцем и сдавленно стонет. Он убирает руку и восхитительно медленно вводит в меня шарики, сначала один, потом другой. Ооо… Они теплые на ощупь, согретые нашими ртами. Странное ощущение. Когда шарики проникают внутрь, я их не чувствую, но знаю – они там. Дин поправляет мои трусы, наклоняется и нежно целует мои ягодицы. – Вставай, – приказывает он. Я с трудом выпрямляюсь. Ох! Вот теперь я их чувствую… кажется. Дин подхватывает меня за бедра и держит, пока я не восстанавливаю равновесие. – Все в порядке? – спрашивает он строгим голосом. – Да, – еле слышно шепчу я. – Повернись.– Я поворачиваюсь лицом к нему. Шарики тянут вниз, и я непроизвольно сжимаю мышцы. Неожиданное ощущение, но приятное. – Как тебе? – спрашивает Дин. – Странно. – Странно в смысле хорошо или в смысле плохо? – Хорошо, – признаюсь я. – Отлично, – говорит Дин. В его глазах прыгают смешинки. – Я хочу воды. Принеси мне стакан воды, Кастиэль. А потом я уложу тебя поперек своих коленей. Думай об этом, Кастиэль. Вода? Зачем ему вода? Не успеваю выйти из спальни, как более чем отчетливо понимаю, зачем Дин заставил меня ходить – от каждого движения шарики перекатываются, массируя меня изнутри. Очень странное ощущение, и нельзя сказать, что неприятное. Мое дыхание учащается, когда я тянусь, чтобы взять стакан из кухонного шкафа, и я непроизвольно ахаю. Вот это да… пожалуй, оставлю их себе. От них мне хочется секса. Дин внимательно следит, как я возвращаюсь в спальню. – Спасибо, – говорит он и берет у меня стакан. Дин медленно отпивает воду и ставит стакан на тумбочку со своей стороны. Там уже лежит пакетик из фольги, ждет, совсем как я. Знаю, что Дин делает это специально, нагнетает напряжение. У меня учащается пульс. Дин перехватывает мой взгляд. – Иди сюда. Встань рядом со мной, как в тот раз. Подхожу к нему, чувствуя, как кровь быстрее бежит по телу, и в этот раз… Я возбужден и жду. – Попроси, – тихо говорит Дин. Я хмурюсь. О чем попросить? – Попроси, – повторяет он, уже жестче. Что? Воды? Чего он от меня хочет? – Проси, Кастиэль, в последний раз говорю. В его голосе звучит неприкрытая угроза, и вдруг меня осеняет. Дин хочет, чтобы я попросил отшлепать меня. Вот черт. Он выжидающе смотрит на меня холодным взглядом. Вот дерьмо. – Пожалуйста, отшлепайте меня… господин, – шепчу я. Дин на миг закрывает глаза, смакует мои слова. Потом хватает меня за левую руку и рывком тянет к себе. Я падаю, он подхватывает меня, и укладывает на свои колени. Чувствую, как сердце подскакивает к горлу. Он ласково гладит мой зад. Я снова перекинут через его колени так, что верхняя часть моего тела лежит на кровати. В этот раз Дин не перекидывает свою ногу через мои, удерживая меня на месте, и тянет, чтобы я запрокинул голову, берёт за волосы. – Хочу видеть твое лицо, Кас, когда буду тебя шлепать, – бормочет он, не переставая гладить мой зад. Его рука раздвигает ягодицы, спускается ниже, толкает, и ощущение наполненности такое… Я издаю громкий стон. Необыкновенное ощущение. – Это ради удовольствия, Кастиэль, твоего и моего, – шепчет Дин. Он поднимает руку и с громким шлепком опускает на мои ягодицы, туда, где они переходят в бедра, задев чувствительное местечко между ног. Шарики внутри меня резко перекатываются вперед, и я тону в пучине ощущений. Жжение в ягодицах, тяжелая наполненность от шаров внутри и крепкая хватка Дина. Я морщу лицо, пытаясь освоиться с непривычным чувственным опытом. Мысленно отмечаю, что Дин ударил меня не так сильно, как в тот раз. Он снова гладит мой зад, водит ладонью по коже через белье. Почему он не снял с меня трусы? Дин поднимает ладонь и снова шлепает меня по ягодицам. Я издаю стон от переизбытка ощущений. Ладонь движется по определенной схеме – слева направо и вниз. Шлепки снизу самые приятные – все внутри меня толчком движется вперед… Между шлепками он ласково гладит и разминает мой зад. Потрясающее эротичное ощущение – меня массируют изнутри и снаружи. Почему-то сейчас я не возражаю против боли, возможно, потому, что все происходит на моих условиях. Мне почти совсем не больно – хотя нет, больно, но терпимо. Я могу перенести эту боль, и она даже приятна. Я снова издаю стон. Да, это я вытерплю. Дин перестает меня шлепать и медленно стягивает с меня трусы. Я извиваюсь у него на коленях, но не потому, что хочу вырваться. Я хочу… чего-то большего, разрядки. От прикосновений к ставшей сверхчувствительной коже по всему телу пробегает сладкая дрожь. Это потрясающе. Дин продолжает меня шлепать. Несколько легких шлепков, потом ладонь ударяет сильнее, слева направо и вниз. Оо, эти шлепки снизу… Я снова издаю стон. – Хороший мальчик, – стонет Дин, тяжело дыша. Он шлепает меня еще два раза, потом тянет за нить, соединяющую шары, и выдергивает их из меня. Я едва не кончаю – неземное ощущение. Дин осторожно переворачивает меня. Слышу треск разрываемой фольги, и Дин ложится рядом со мной. Он берет мои руки, закидывает мне за голову, медленно очень медленно опускается на меня, и входит внутрь, заполняя то место, где были серебряные шарики. Я отвечаю громким стоном. – О, детка, – шепчет Дин и движется впередназад в медленном, чувственном темпе, чувствуя меня, наслаждаясь мной. Он еще никогда не был таким нежным, и я почти сразу достигаю пика, взрываюсь восхитительным, яростным, всепоглощающим оргазмом. Я сжимаю Дина, и он кончает, выкрикнув мое имя: – Кас! Какое-то время он лежит на мне, тяжело дышит, попрежнему удерживая мои руки своими. Наконец он отстраняется и смотрит мне в глаза. – Мне очень понравилось, – шепчет он и ласково меня целует. На этом нежности заканчиваются – Дин встает, укрывает меня одеялом и уходит в ванную. Он возвращается с бутылочкой белого лосьона и садится на кровать рядом со мной. – Повернись, – командует он, и я послушно перекатываюсь на живот. К чему вся эта суета? Безумно хочется спать. – Твоя задница восхитительного цвета, – одобрительно говорит Дин и осторожно втирает охлаждающий лосьон в мои порозовевшие ягодицы. – Давай, Винчестер, колись, – зеваю я. – Кас, ты умеешь испортить момент. – Мы договорились. – Как ты себя чувствуешь? – Как будто меня обсчитали. Дин вздыхает, ложится рядом и притягивает меня к себе, стараясь не задевать мой саднящий зад. Мы лежим, тесно прижавшись друг к другу, и он нежно целует меня возле уха. – Женщина, которая произвела меня на свет, была шлюхой и сидела на крэке. А теперь спи. Твою ж мать… что это значит? – Была? – Она умерла. – Давно? Дин снова вздыхает. – Она умерла, когда мне было четыре года. Я ее толком не помню. Помню только определенные вещи. Кое-какие подробности мне сообщил Кэррик. Пожалуйста, засыпай. – Спокойной ночи, Дин. – Ночки, Кас. Я проваливаюсь в тяжелый сон, и мне снится четырехлетний зеленоглазый мальчик, которого бросили к отвратительном, темном, страшном месте.

***

Свет повсюду, яркий, теплый. Я хочу укрыться, поспать еще чуть-чуть! Но свет слепит глаза, и я нехотя воскресаю ото сна. Меня встречает восхитительное утро – солнечные лучи бьют в окна до пола. Почему вчера мы их не зашторили? Я лежу в огромной постели Дина Винчестера. Не хватает только самого Дина. Я снова падаю на подушки, любуясь величественной панорамой Сиэтла. Жизнь в облаках – иллюзия. Замок, висящий в воздухе, подальше от суровой прозы жизни: ненужности, голода, материшлюхи, сидящей на крэке. Я вздрагиваю, понимая, через что Дину пришлось пройти в детстве и почему теперь он живет здесь один, в окружении произведений искусства, как можно дальше от мест, откуда он родом… что ж, он не скрывает своих мотивов. Я хмурюсь – все это не объясняет, почему мне нельзя к нему прикасаться. Ирония в том, что в его роскошной башне я сам ощущаю подъем. Словно парю над землей. Лежу в фантастическипрекрасных покоях, занимаюсь фантастическим сексом с фантастическим бойфрендом. Тогда как суровая проза жизни такова: Дин хочет заключить контракт, хоть и обещал, что постарается дать мне больше. Насколько больше? Мне важно знать, попрежнему ли мы далеки друг от друга, словно на разных концах качелей, или стали чуть ближе? Я выбираюсь из постели, мышцы не слушаются. Я чувствую себя, за неимением лучшего выражения, дряхлой развалиной. Вот что бывает с теми, кто не знает меры в сексе. Подсознание недовольно поджимает губы. Мысленно я закатываю глаза – благо этот психованный деспот сейчас не со мной – и решаю расспросить о персональном инструкторе. Разумеется, если я подпишу контракт. Делаю вид,что у меня не так плохо, и мимоходом заглянув в ванную, я отправляюсь на поиски Дина.