Очень горячая линия

- Это ты во всём виноват! Нечего было его без куртки выпускать на балкон курить! - А Лёшу моя любовь греет! - Малой, ты как чё скажешь… - Кхем…А потише можно? Два Санька одновременно поворачивают головы к Лёше, со страдальческим видом лежащему на кровати. Для завершения образа мученик ещё и грелку на лоб присобачил. - Прости, прости, пожалуйста, - Малой первый присаживается на постель Квашонкина, красиво откидывая волосы, - тебе чего-нибудь принести? Раковских берёт лежащие поверх одеяла руки рыжего в свои, поглаживая тыльные стороны ладоней большими пальцами. - Нет, Сань, не нужно. Спасибо… Долгополов нарушает идиллию, молча выдвигая ящик комода и вынимая градусник. - Саш, нет, - стонет мужчина в адрес Долгополова. - Лёш, будешь капризничать, я тебе градусник ректально введу! - Не слушай долбоёба! – включается Малой, отпустив руки преподавателя и грозно поглядывая на тёзку. - Так, - Квашонкин царственным движением снимает со лба грелку, - если хотите друг друга переубивать, идите в другую комнату, я тут недавно убирался. - Шёл бы ты за лекарствами, Долбополов, - предлагает длинноволосый, подмигивая рыжему. А тому не принципиально, где душнить, поэтому он снимает с ручки двери экосумку, и, с хитрой улыбкой отправив сообщение Квашонкину, удаляется. «Дед, пей таблетки, а не то получишь по жопе». Рыжий, хохоча, читает месседж, чувствуя на плече мягкие волосы склонившегося к нему Малого. - Другого и не ожидали, - резюмирует преподаватель. - Я вкусного принёс, - длинноволосый бьёт лодыжкой по полиэтиленовому пакету у кровати. - То есть самого себя, - серьёзно отзывается Квашонкин. - Нет, тебе пока нельзя, - ласково останавливает молодой человек попытки рыжего прижать его к себе, - вот поправишься, примем вместе ванну, а потом… - Ох… - Лёша хватается за грудную клетку, представив себе слишком прекрасные картины, - у меня пожар сердца. Я пишу завещание. - Никакого завещания, пока не съешь суп. - Не хочу. - Я так и знал, поэтому новый десерт тебе принёс. В «Воздушном корабле» недавно появился. Надеюсь, не остыл. С этими словами Малой достаёт из пакета округлый пластиковый контейнер с двуслойным нежно-жёлто-оранжевым пудингом, спешно открывает крышку и зачерпывает первую порцию прилагающейся ложечкой. - Открой рот, летит «Авиасейлс». - Это не… - пытается что-то возразить рыжий. - Ам, - подсказывает Саша, гладя самого тяжелобольного человека по голове. И Лёша с удовольствием проглатывает, чувствуя приятное густое тепло. - Саш, а что это? Какие-то знакомые нотки, но трудноуловимые. - Мёд. И молоко. Но молоко сгущённое! - Удивительно…Чего не придумают только… - мечтательно бормочет Квашонкин, послушно съедая одну ложку за другой, жалея, что сейчас не может приласкать Сашу и поцеловать его особенно сладко во всех смыслах. - Лёш, тебе нужны лекарства, ты и ходи за ними, я заебался! Внезапно появившийся в коридоре Долгополов яростно отряхивает кеды. Теперь головы синхронно поворачивают Лёша с Сашей. - Да купил я всё, купил, успокойтесь, Господи. Квашонкин думает, что оба Саши – его лекарства, отпущенные без рецепта. Но только Малой – приятная микстура со вкусом газировки «Тархун», а Долгополов – горькая пилюля, без которой тоже не обойтись. Та, что нуждается в том, чтобы её распробовали. Тихо посмеиваясь, насколько позволяет кашель, рыжий постепенно переходит к сонным процедурам, осторожно прижимая к себе двух Саш, которые, как котята, ложатся на больное, утешая. Обезоруженный и счастливый, Лёша чешет Долгополова за ушком, на удивление быстро добиваясь урчания. А Малой, смешно причмокивая, уже проваливается в свои сны, где Лёша, что Афродита, появляется перед ним, весь облачённый в пену для ванн.