Выбор есть

      Его легко тормошат за плечо, впиваются остреньким маникюром в кожу даже сквозь одежду. Вероятно, он всё-таки задремал в том же самом больничном коридоре, в котором Тога, помахав рукой на прощение оставила его. На этот раз никакой резкой реакции, на этот раз, он помнил всё, начиная с последних событий, заканчивая рассказом Химико, даже слишком отчетливо помнил, и это настораживало. Привычный туман усталости в голове будто отходил на второй план. Изуку слегка удивленно и быстро моргает, в попытках прояснить зрение и понять, кто же на этот раз потревожил его. Отчего-то, ни Даби, ни Тогу, видеть сейчас не хотелось. Очень сильно не хотелось. Впервые в жизни его будто высшие силы услышали, никого из подчиненных Томуры нет, лишь уже знакомая беловолосая медсестра с хмурым усталым личиком и пучком волос не голове.       — Доброе утро, — она упирает руки с ярко алыми ногтями в бока. — Ками, — одна из рук меняет позицию, потирает переносицу. — Не больница, а проходной двор, я точно уволюсь, — бормочет она и руку к карману халата тянет. Вероятно не замечает как продолжает бубнить под нос. — Ладно, я люблю свою работу, я люблю свою работу, — она трясет головой из стороны в сторону и говорит уже громче, обращается к нему. — Честно, без понятия кто ты, да и представляться не спеши, — Изуку пожимает плечами в ответ, он, честно говоря, и не хотел. Ему хватает впечатлений, и единственное, чего сейчас действительно хочется, так это вернуть всё в привычное русло. Вернуться домой, вернуться к Томуре, которого у него не будет отнимать целая группировка злодеев. Быть может вообще остановить время для всех, кроме них двоих. Отдохнуть, делать всё что душе угодно, провести столько времени вместе, сколько захочется. Позабыть о Даби с Тогой, забыть о Кацуки, о маме. Забыть о давней, почти исполнившейся мечте, забыть о ранее любимом герое. Перед лицом щелкают пальцами вновь привлекая внимание. — Так вот, не знаю я кто ты, что делаешь со всем этим отребьем, да и знать не хочу. Но знаешь, чисто по-человечески тебе говорю, — в руке проблескивает металлическая расписанная цветами сакуры коробочка, в подобных, по памяти Изуку, старшеклассницы носили пластыри. Да вот только либо память его подводит, либо эта девушка исключение из правил, но в коробочке вместо пластырей сигареты. — Иди домой, а? — настойчиво, не замечая удивленного взгляда продолжает она. — Я не гоню, но выглядишь ты паршиво, а палату тебе предоставить не могу, у нас они тут только для особо больных, — «на голову» почти неслышно добавляет девушка.       — Сигареты? — в легком недоумении всё же интересуется Изуку. Голос хрипит, а глотку разрывает сухость, больно аж до кашля и выступивших слезинок. Глотает отчаянно быстро, в надежде приглушить боль по ощущениям разодранного изнутри горла. Его хлопают по спине и подают непонятно откуда взявшийся стакан с водой, который он с благодарностью принимает жадно выпивая за пару глотков.       — Ты помедленнее давай, — устало вздыхает блондинка. — Ну а на счет сигарет, почему бы и нет, — легонько разводит руками. — Даби я так гоняю, из профилактики. Задолбал он уже всех, тебя похоже тоже. Даже лекции о том, что некрозную ткань скреплять с живой нельзя не слушает. Идиот к слову, — Мидория согласно кивает. — Давай не об этом, сейчас сделаем так: Я попрошу одну, — она отчего-то неловко кашляет, но его это мало волнует. — Особу, позвонить твоим дружкам, кто-нибудь из них вернется, да поможет дойти до дома. Одного не отпущу, — категорично заявляет она скрещивая руки на груди. Изуку встрепенается, уходить просто так нельзя. Бросать Томуру нельзя, да и не хочется. Ему это не нравится, и отчего-то он уверен, что Томуре бы тоже это не понравилось. Изуку вскакивает на ноги слишком резко, до плывущего помещения перед глазами, перехватывает медсестру за одну из рук и умоляющи смотрит в чужие глаза.       — Прошу Вас, — чуть ли не задыхается он. Стискивает чужую ладонь покрепче. — Я в порядке, я правда в порядке. Я могу остаться тут ещё ненадолго? Я не помешаю, даже говорить ни с кем не буду, — цепляется за возможность остаться рядом с Шигараки всеми руками, как за спасательный круг, как за единственную возможность выжить. Легкие стискивают оковы непонятного волнения. — Пожалуйста, — чуть ли не слезно просит он. Девушка моргает удивленно, бросает короткий взгляд на палату, возле которой он всё время просидел.       — Секунду, — она морщится будто припоминает что-то. — Ты случаем не Изуку? — он кивает, он подтвердит всё, если это потребуется для того, чтобы остаться рядом. — Ох, я, знаешь, слышала о тебе от одной знакомой. Ты хочешь остаться из-за него? — кивает в сторону палаты и Изуку с поблескивающей в глазах надеждой утвердительно качает головой. Медсестра же неуверенно прикусывает губу. — Хорошо-хорошо, давай договоримся так, ты ещё недолго сидишь тут, — Мидория оживленно встрепенается. — Я впущу тебя в палату, и ты недолго посидишь там. Потом за тобой придет кто-нибудь живой из Лиги, и поможет дойти до дома, идет? — она протягивает руку для рукопожатия, и Изуку с охотой, совсем кратко пожимает элегантную ладонь. Она действительно поступает так, как и обещала, впускает его в палату, и Изуку откровенно плевать из-за чего она так быстро поменяла свое решение, и откуда она его знает. Самое важное сейчас, как и всегда, это Томура. — Я Лилит кстати, — напоследок бросает медсестра, и любезно закрывает дверь, скрываясь за ней.       Томура выглядит всё так же неправильно. Безжизненно и непривычно до такой степени, что у Изуку аж ноги подкашиваются, но он успевает ухватится за спинку услужливо стоящего рядом стула, и вместо того чтобы грохнуться на пол в очередной раз, усаживается на твердое сидение стула. Он наклоняется чуть ближе, упирает локти в мягкий матрас, тянется рукой к такой родной ладони, на которой теперь отсутствовало несколько пальцев. Изуку просто интересно, поэтому-то он и решается, переплетает их руки с маниакальным наслаждением, но когда все оставшиеся пальцы Томуры касаются его кожи, ничего не происходит. Причуда не работает. Мидория смотрит шокировано, сжимает чужую руку сильнее, наклоняется ещё ближе второй рукой дотрагиваясь до поболевших волос. Аккуратно перебирает спутанные пряди, оставляет легкий поцелуй-бабочку на шее, проводит шелковыми подушечками пальцев по щеке. Так и сидит, почти не моргая смотрит на любовника и действительно боится за него. Впервые за много месяцев.       Неожиданное ощущение чьего-то взгляда на спине прерывает минуты своеобразной идиллии. В дверном проеме застыла знакомая дерзкая девчушка с копной длинных, непослушных, как и него самого волос. Руки её в недовольстве скрещены на груди, Мидорию чуть ли не сверлит хмурым взглядом. Взгляд такой холодный, что аж обжигает, и Изуку непроизвольно вздрагивает. Она же, в свою очередь, получше оглядывает сложившуюся в комнате картину. Лицо её становится всё более хмурым а пальцы с коротко постриженными ногтями с каждой секундой всё больше впивались в нежную кожу предплечий.       — Не работает, — она резко отводит взгляд и кивает на его с Томурой сплетенные руки. С легким толчком отходит от входной двери, и поступает настолько нагло, что у Изуку аж дыхание перехватывает. Она не занимает уютный диванчик в углу, не садится на стул, или же не продолжает стоять, она, с удивительной легкостью присаживается на матрас больничной койки. Глаз у Изуку от чего-то дергается. Младший непроизвольно плотнее сжимает руку Томуры в своей, и почему ей вообще можно так поступать. В груди колет непонятное чувство, похожее не то, что он обычно ощущал, когда Каччан в очередной раз бросал неосторожные фразы о своей чудесной жизни и невероятной причуде. Отвратительно. — Я про причуду, — неожиданно добавляет она. — Можешь не стараться, убери руку, — щурится с отвращением и вскидывает нос. Изуку смотрит с ответной неприязнью, руку отпускать не собирается. — Хотя, сиди так, может сработает, — цедит она. Мидория ответно закатывает глаза и с раздражением отворачивается. — Я Мэри к слову, Фэйтон Мэри, — тихо хмыкает она и упирается руками в матрас.       — Изуку, — зачем-то в ответ небрежно бросает он. Девушка удивленно приподнимает брови и поджимает уголок губ.       — Знаю, — кидает быстрый взгляд на висящие, противно такающие на стене и разбавляющие тишину часы. — Неважно впрочем, я оставила Химико с Твайсом, — Изуку хмурится в попытке вспомнить кто такой Твайс, и, понимая, что раньше они знакомы небыли, с тихим стоном утыкается лицом в ладонь. Новые знакомства, чудесно. Просто неделя отвратительных сюрпризов, без которых он предпочел бы остаться. — Ждать тебя снизу, так что, — машет рукой, иди уже мол побыстрее. Изуку с неохотой кивает, по понятным причинам раздувать конфликтов не хочется. Особенно сейчас. Под утро в коридорах людей оказывается действительно много, и, неверное, где-то в глубине души он даже рад что временно уходит отсюда. Не жить же ему тут, действительно? Хотя, если придется, почему бы и нет? Блондинистая макушка Химико и впрямь маячит у входа. Девушка недовольно морщит нос, прячет нижнюю часть лица под ранее не замеченный им алый шарф. Руки её в карманах, а сама Тога наматывает круги вокруг ранее незнакомого мужчины. То, что его лицо скрыто мод глуповатой маской, уже не удивляет, и Изуку даже готов поблагодарить уже знакомую голубоволосую девушку, за то, что это не Даби.       — Изуку, — призывно машет ему, как можно выше поднимая руку Тога. В итоге не дожидается того как он дойдет, сама подскакивает к нему подхватывает за руку и волочит за собой. — Холод просто жуть, а нас, как назло, ещё у входа оставили, — разглагольствует она. — Дует тут страшно! Смотри! — на этот раз обращается не к нему. — Это Изуку я тебе рассказывала! — взвизгивает Химико и легонько укладывает свои руки ему на плечи. Мидория до мурашек непонятного страха пробирает от этого ненавязчивого жеста, да и шея тоже решает ими покрыться.       — Рад знакомству, — даже под маской видно как уголки губ в улыбке растянулись. — Лучше бы и дальше друг друга не знали, — в противовес добавляет мужчина, вероятно, Твайс. Добивает протянутой для рукопожатия рукой. Изуку стоит в удивленном ступоре, и в недоумение поворачивается к знакомой.       — Он немного не в себе, так всегда знаешь, — тихо хихикает она ему на ухо вызывая противоречивые чувства. То ли оттолкнуть её подальше хочется, то ли оставить всё как есть. — В любом случае, — заявляет уже погромче. — Твайс хотел сказать что очень рад наконец познакомится, правда?       — Да! Нет! — как малое дитя радуется он, и Тога в наслаждении хмыкает.       — Вот видишь, — она подхватывает обоих под локти, кратким взглядом убеждается что все одеты-обуты и вытаскивает их на утренний мороз. — Как твои руки? — проводит языком по слегка подсохшим губам. И Изуку искренни надеется, что это только из-за того, что они начинали трескаться, а не по другим причинам, какими бы они небыли.       — Всё хорошо, — сглатывает он. В отсутствии стен, в отсутствии опоры, к горлу вновь подкатывает тошнота и непонятный ком. Он приобнимет себя рукой, старается смотреть в создающий чувство защищенности асфальт. Как будто бы он не на улице. Как будто он в чертовом закрытом пространстве. Прячет шею поглубже в воротник, и впервые жалеет о сорванном с неё мехе. Если шея в безопасности, создается фантомное, желанное чувство защищенности. Спокойствия. — Знал ли ты, — Тога слегка привстает на цыпочки и заглядывает Твайсу в лицо. — Что Изуку живет с Шигараки? Поэтому мы идем к нему в гости! Ура! — в заключение добавляет она покачиваясь на носочках.       — Ура! — с той же интонацией произносит мужчина, и Изуку набирается твердой решимости выгнать их из дома поскорее как они придут. Он даже, возможно запрет дверь. — Как там Лидер? — интересуется мужчина у него. — Да мне плевать.       — Нормально, наверное, — неуверенно бормочет Изуку. Врет, к слову, ни черта ненормально.       — Шигараки живучий, — щебеча отмахивается Химико. — Так что не волнуйся, — она складывает ладони лодочкой и подносит ко рту, старается согреть стремительно краснеющие пальцы. Планы выгнать их из дома рушатся с крахом когда громкая, за счет Тоги и Твайса компания вваливается в коридор.       — Вас хрен дождешься, — лыбится застывший в дверном проеме кухни Даби. Изуку недоуменно моргает. И какого хрена? С тихим стоном скатывается по стене вниз. Его жизнь отстой. В обожженной руке Даби покручивает алюминиевую банку с алкоголем.       — Даби, животное, — щерится Химико. — Когда успел?       — Давно, — неопределенно пожимает плечами он. — Потому что почему бы и нет, — и скалится вновь отвратительно. — Будешь? — на этот раз обращение к Твайсу. — А то мелкота одна, а одному скучно, — хмыкает он многозначительно достает ещё целую баночку пива.       — Конечно, — радостно машет руками мужчина. — Ни за что! Кинь сюда! — Даби кидает точно ему в руки, а Мидория в который раз удивляются как они понимают друг друга. Ибо сам он не понял ни черта. Утренний кофе так и не выпит, поэтому, он уверенно топает на кухню картинно игнорируя всех находящихся в доме, на что Даби лишь раздраженно фыркает со словами «Ишь важный какой» Крепкий кофе, теплое одеяло, и любимый ковер за диваном, комбо идеальное. Мешает разве что непривычный гомон чужих голосов, ожесточенно болтающих о чем-то Твайса и Даби с временами вклиняющейся Химико. Раздражает до жути. Когда он уже находится на грани сна его вновь прерывает, и только в этот момент Изуку подмечает, что фоновые диалоги стали тише, лишь голос, тихо посмеивающийся блондинки, да такие же тихие ответы мужчины в маске.       — Чисто из интереса спрашиваю, — нависая над ним хмыкает пирокинетик. — Та моя шутка на улице, — крутит рукой в воздухе. — Ты реально с Лидером трахаешься? — Изуку ойкает, уши его мгновенно вспыхивают, и он ожесточенно машет головой в стороны.       — Нет! — громковат вскликивает он. Даби с пониманием дела кивает, не поверил, это уж точно.       — Нет так нет, чего бубнить то, — фыркает он. — И какого это трахаться с Шигараки? — после секундной паузы выдает он. Изуку высовывает голову из-под одеяла и смотрит испепеляюще. Конечно же, нужного эффекта это не производит, но Даби все же вскидывает руки. Сдаюсь мол, в детстве часто роняли. — Да молчу я, — фыркает он. — Я за другим будил вообще. Пульт от телевизора где, скука смертная, а у патлатого твоего тяга закидывать вещи хер пойми куда.       — На холодильнике, — обреченно вздыхает Мидория. Сон всё так же ждет его, а Даби, к счастью, сваливает, и последнее что слышит Изуку перед тем, как вновь уснуть, радостное:       — Пиздец, реально на холодильнике.       В следующий раз будят его уже когда день окончательно вступает в свои права, заливая небольшое помещение пыльной гостиной сероватым, от обилия туч на небе, светом. В комнате привычно прохладно, но вот под одеялом очень даже неплохо, и вылезать из-под него уж очень не хочется. Телевизор умиротворяюще тихо бубнит новостями на фоне, а уснувшая блондиночка расположилась на том же ковре что и он отобрав часть одеяла. Изуку тихо вскрикивает и вскакивает на ноги, ловя на себе взгляд единственного не спящего здесь Даби. Тот щурится и достает из кармана мобильник.       — Жива истеричка твоя, — заявляет он и протягивает телефон ему в руки указывая на самое верхнее сообщение. Изуку шокировано застывает на месте впившись глазами в заветные строчки сообщения: «Томура очнулся».