забудь, не вспоминай.

На следующей неделе.

От лица Юры.

Я был очень счастлив, меня признала дочь. Я сделал для этого всё и бог, наконец-то, услышал. Моей радости не было предела. Каждый день мы приходили к ней и Маша рассказывала о моем подвиге. Васю за неделю я не видел. Слышал от Кузи, что сейчас он заканчивает лечиться в клинике, а после будет суд, на котором мы с Машей будем присутствовать. Допрос будет завтра, и, кажется, скоро мы узнаем всю правду. Я окончательно переехал в квартиру дочки. Кузька не против, но пока живёт с нами, уезжать не планирует, да и мы не хотим. Аркаша в бешенстве, у него семья в Германии, а мы задержались в России… Я тысячу раз говорил ему уезжать обратно в Мюнхен, но тот меня не слушает. И, вот, Владу выписывают из больницы. Мы с Кузей стоим возле машины, а Аркаша помогает Маше выйти с дочерью. Поскольку девочка всё ещё была слаба, она не могла быстро ходить. — Ну что, Юрец, надумал жениться? — спонтанно спросил меня Кузя. Я немного растерялся, но тут же ответил. — Конечно, ты ещё спрашиваешь, только мне нужно немного подумать. — Ну думай, времени у тебя теперь достаточно, но в меру, — подмигнул Кузя, похлопав меня по плечу. Из двери показалась Влада, она бежала ко мне. Маша очень испугалась и поспешила за дочкой. — Папааа, — громко кричала девочка, обнимая меня. Я поднял её вверх и закружил в объятиях. — Юра, ты совсем? — грубо спросила меня Маша, — Разве так можно? Ребёнок после реанимации. — Да ладно тебе, мама, со мной уже всё хорошо. Главное, чтобы папа был рядом, — ответила девочка. Я был на седьмом небе от счастья и прижал дочку ещё сильнее к себе. Мы сели в машину, помчавшись домой. Зайдя в квартиру, нас уже ждал приятный запах еды. Это Софья Михайловна — новая помощница по дому. Она была немного строга, но очень любила детей. Кузя ей не сразу понравился, но по крайней мере она делала вид, что не нравился. Софья Михайловна - женщина тридцати шести лет, она была старше Кузи на четыре года. Стройная, кареглазая брюнетка с каре. У неё имелись веснушки, но их не слишком было заметно под её макияжем. Она была в фартуке с темно- коричневым платьем. Женщина вышла к нам. — Владуня, здравствуй, я Софья Михайловна, — обратилась женщина к девочке. — Здравствуйте, вы теперь у нас будете работать? Вот здорово! Будем играть. — Девочка моя, пока вы играть не будете, нужно пообедать и вымыть ручки, беги, — отправила Владу Маша. Сняв обувь, мы с Кузей и Аркашей прошли в гостиную, сели за стол. Софья Михайловна накрыла скатерть едой. Через пару минут уже стояло: свежая уха, соленья, несколько салатов и картофельная запеканка — что нам очень понравилось. Женщина неприятно косилась на Сергея Борисовича, но тот этого не замечал, всё же влюбленно на неё смотрел. Переодевшись вышла Влада, на ней было свободное, блестящее, голубое платьице и объёмные серьги-кольца. Я вспомнил, что такую бижутерию носили в восьмидесятые. Вот времена были, эх. Маша тоже украсила этот день, надев жёлтое платье в обтяжку и тонкими брительками, на каблуках среднего размера она вышла к нам. Я чуть приоткрыл рот, но мне его тут же закрыла дочь, громко смеясь. — Папа, — я взял её на руки, и усадил к себе на колени. Поскольку Влада была маленького роста, мне труда не составляло её держать. — Чувиха, подай-ка мне вот этот салат, — попросил Кузя, указывая на еду, которая стояла недалеко от меня. Влада громко рассмеялась, я ещё никогда не видел, чтобы кто-то так смеялся. Дочка случайно скатилась с моих колен и упала на пол, также громко смеясь. — Ладусь, неприлично так делать, — говорила Маша, слегка прикрывая рот, также посмеиваясь. Софья Михайловна опешила, а позже недовольственно произнесла. — Как вы меня назвали? Кто вам дал такое право? Кузя тоже рассмеялся и ответил. — Извините, Софья Михабайловна, дайте-ка пожалуйста мне вон тот салат. Влада смеялась ещё сильнее, но здесь Софья Михайловна сдалась и подала еду Кузе, сказав. — Я Михайловна, Софья Михайловна. Женщина встала из-за стола и удалилась на кухню. Маша подняла Владу и усадила в кресло, а сама пошла вслед за женщиной. Аркаша сидел в шоке, неожидал он такого от Сергея Борисовича. — Кстати, хотел спросить, — начал он, — Кузя, а что тебя Лада дедушкой то называет? Ты вроде ещё не старый, всего-то тридцать два, — произнёс Кудряшов. Здесь ответила Влада. — А как мне его называть, если не деда? Папы со мной не было, а дядей непривычно называть, родной мне он, — по-доброму ответила дочь, смотря на Кузю. Я очень удивился, казалось бы, пять лет девочке, маленькая, но такая мудрая. Всё знает, видит, чувствует. В кого она такая? Думаю в мою маму, она была такой же рассудительной и доброй. Маша с Софьей Михайловной вернулись и вновь женщина странно посмотрела на Кузю. Я думал, что она съест его взглядом. Мы включили телевизор и начали трапезу, разливая в стаканы чистый русский квас. — Приятного аппетита, — громко пожелали мы друг другу. Таким образом, прошёл день. Вечером мы начали петь песни под гитару. Владлена очень красиво пела, думаю она пойдёт по моим стопам. Я исполнил несколько своих хитов, отчего дочка была в восторге. Здесь я решил спеть свою новую песню, которая была в разработке, но на моё удивление у Лады получалось отлично. — Знаешь, дочь, мы с твоей мамой когда-то пели вместе в дуэте, и, думаю, у нас с тобой тоже получится отличный дуэт. Давай попробуем? Для начала я напел песню один, а затем попробовал с дочкой припев. Песня называлась «Клянусь» Клянусь, забуду и не буду вспоминать, Я эту вашу вечно пьяную квартиру. — пел я. Запомни, ты мне не отец, а ты не мать! Меня подъезды и кормили и растили. — на удивление очень красиво распевала Влада. Я оставляю вам ваш долбаный бардак, Живите, как все, годы пейте ваше зелье! А у меня сегодня в ночь — и навсегда, В каком — нибудь подвале будет новоселье, — пропели мы вместе, и все пришли в шок. Наши голоса были очень похожи, но всё равно чем-то отличались. Казалось бы, песня достаточно взрослая скажете вы, но всё же — моя дочь пела очень красиво. Под ночь мы разошлись. Аркаша отправился к себе в отель, подвозя Софью Михайловну домой. Я уложил дочку спать в её комнату. Она долго не могла заснуть, крепко держала мою руку. Влада была очень счастлива, что я появился у неё, но она даже представить не могла, что чувствовал я, мне кажется я поднялся до самого космоса от счастья… Кузя смотрел телевизор в гостиной, у него тоже не получалось заснуть. Наверное, думал о Софье… Я подошёл к нему и аккуратно спросил. — О чем мечтаешь? — Да так, ни о чем, — ответил мне мужчина… Возникла небольшая пауза, но её вновь прервал Кузя. — Как думаешь, я действительно ей не нравлюсь или я просто не умею подкатывать? Я немного растерялся. — Я не думаю, что ты ей не нравишься. Просто она странная, к женщинам нужно подход найти, как же хорошо, что у меня Манька простая, без всякого пафоса. Кузька уныло кивнул, а я всего лишь похлопал его по плечу и удалился в нашу с Машей комнату. Маня лежала на кровати, казалось бы уже посапывая, но я её разбудил, ложась рядом. — Девочка моя, — начал поглаживать её, я, нежно целуя губы. Неожиданно для меня, она ответила на поцелуй, аккуратно кусая мою нижнюю губу. Я, издав лёгкий стон, аккуратно снимаю с неё одежду… Она крепко обняла меня, и я, кажется, растворился в её объятиях. Появилось приятное напряжение. — Я тебя люблю, — шепотом произнесла Маша, горящими глазами, смотря на меня. Сняв всю одежду, я начал целовать её нежную кожу. Она тихо издавала стон, потому что в соседней комнате не спал Сергей Борисович. Дверь была заперта, поэтому было нестрашно. Целуя, я спустился на грудь, затем на живот, а вот и чувствительное место. Девушка закатила глаза от удовольствия. Я прикоснулся своими горячими губами к её клитору. Затем языком проник глубже. Она стала быстрее и громче дышать, чуть постанывая. Я двигал языком быстро и умело. Отчего девушка стала стонать ещё громче. Я закрыл её рот рукой. Встав, раздвинул её ноги и аккуратно вошёл в неё без предупреждения. С каждым толчком я больше и больше погружался в какую-то открытую тёмную бездну, я всё ещё держал рот Маше. Наконец, почувствовав, что близок к оргазму, судя по всему она — тоже. Я убрал руку и тут же накрыл ее губы своими, проникая языком все глубже, чувствуя каждую её клеточку. Я кончил в неё, также сладко и внезапно, а она тихо стонала. Тут же я откинулся и лёг рядом с Машей. Мы оба тяжело дышали, и, кажется, не существовало ничего кроме нас. — И я тебя люблю, — тихо ответил я. Мы уснули. На утро позвонили на телефон. Я подскочил к телефону. Это был лейтенант Дудко. — Алло, здравствуйте, кто это? — Здравствуйте, Юрий Васильевич? Это Иннокентий Дудко вас беспокоит. Не могли бы вы сегодня подъехать в отдел, у нас есть для вас новости от гражданина Иванова Василия. — Отлично, мы будем. Я положил трубку и помчался к Маше. Целуя руки, я нежно будил её. — Малыш, вставай, — произнёс я шепотом. — Юрчик, а что уже утро? Мне так не хотелось, чтобы эта ночь заканчивалась, — Маша сладко потянулась. — Я повторю это сегодня ночью, приглашаю тебя на наше место в парке, помнишь? — Хорошо, я обязательно буду ждать… это будет наша ночь — без всего мира...