От лица Маши.
Как только мы с Юрой и Аркашей зашли в квартиру, нас встретила Влада. Она была вялой, грустной, печальной. Я спросила у неё, что случилось, но дочка всего лишь приветственно махнула рукой. Разувшись, помыв руки, я поспешила в зал, где сидел Кузя. Ко мне присоединились Юра и Аркаша. — Кузя, где она, где Софья Михайловна? — встревоженно спросила я, садясь на наш коричнево — белый, изумительно чистый диван. — Она ушла, ничего не сказав, пришла из «супермаркета», хотя я проследил за ней, ни в каком супермаркете она не была. Чувиха ходила в ломбард. — В ломбард? Что ей там нужно? — спросил Юра, смотря на Сергея Борисовича. — А вот это нам и предстоит узнать, — загадочно произнёс Кудряшов, — Кузя, что было дальше? — Она принесла несколько продуктов и накормила этим Владу, пока меня не было. Я не знаю, что это за ингредиенты. Лада ничего не говорит, молчит, словно партизан. Владуся действительно была как не своя, сидела в своей комнате и молча вновь что-то рисовала. Меня не на шутку начало это пугать. В комнате возникла пауза, которую перебил Шатунов. — Маня, Кузя, мне нужно кое-куда съездить с Аркашей, но я обязательно вернусь, — сказав это, Юра и Кудряшов обулись и вышли из квартиры. Я рассказала все подробности суда Сергею Борисовичу и он меня поддержал. Вновь сказав, что всегда на моей стороне, во что бы это не стало. Я встала, переодевшись, пошла на кухню готовить обед. На подходе туда, я заглянула в комнату дочери. Лада лежала на кровати, смотря в стену. — Влада, дочка, что делаешь? Я подошла к ней и потянула за плечи. Она была без сознания, тяжело дышала, потихоньку синела. Я закричала. На мои крики прибежал Кузя, увидев Владу он испугался. Мы тут же вызвали скорую помощь. Карета приехала через несколько минут. Врачи послушали девочку и сразу было принято решение госпитализировать её. Я набрала Юру, но тот на звонок не отвечал. У меня началась паника, а вдруг он опять нас бросил. Куда он пропал? Мы с Кузей ехали в карете вместе с Владой, её подключили к капельнице. Врач успокаивал нас, что всё будет хорошо, но, честно, я уже не верила ни одному их слову, ни чьему слову. Из моих глаз текли слезы, что было заметно невооружённым глазом. Сергей Борисович обнимал меня, но я все равно лишь плакала в его плечо. Приехав в больницу, Владе сделали промывание желудка. Мы с Кузей вновь ждали возле палаты. — Это я виновата, я снова не уследила, ну что я за мать то такая, — плакала я, закрывая лицо руками. — Манечка, всё будет хорошо, мы оба виноваты, — сглотнув произнёс Кузя, — Помнишь, когда она была совсем малышкой, то проглотила маленький мячик и чуть не задохнулась, но мы её спасли, и сейчас всё будет хорошо, просто поверь мне, — успокаивал меня Кузнецов, садясь рядом, крепко прижимая меня э к себе. Я правда относилась к нему, как к отцу, и плевать, что он старше меня всего на восемь лет. Именно такой, мужской, отцовской поддержки мне не хватало, в детстве, в момент расставания с Юрой — именно такой. Через час вышел врач. — Что, что с ней? — подскочила я, расспрашивая доктора. — Не волнуйтесь, дамочка, это всего лишь простое пищевое отравление. Вовремя скорую вызвали, ещё бы несколько часов — ребёнка не спасти. — Спасибо вам большое, — ответила я, вновь расплакавшись в плечо Кузе. — Да не волнуйтесь вы так, завтра выпишем вашу девочку, — ответил мне врач и удалился. Я выдохнула с облегчением. Как будто камень с души свалился с моих плеч и вновь стало легче дышать.От лица Юры.
Выйдя из квартиры, моё сердце тут же сжалось в кулак. Было какое-то непонятное чувство внутри, плохое предчувствие. Я хотел было вернуться, но меня отговорил Аркаша. Садясь в машину, я смотрел на наше окно. Всё равно что-то тянуло назад, я не понимал что. — Куда едем? — спросил меня Кудряшов. — В ювелирный, — без сомнений ответил я. Аркаша молча кивнул и сел за руль. Спустя несколько минут мы доехали до места назначения и вышли на улицу. Она была тихой, казалось бы ни одной души. Зайдя в магазин, я приступил к выбору кольца. Аркаша сразу всё понял и тоже начал помогать мне. В магазине было уютно, просторно. Сверкали украшения: серебряное колье, серьги, браслеты, кольца — всё было таким безумно красивым. Спустя какое-то время мне удалось выбрать кольцо, которое серьёзно подходило бы Маше по цвету глаз, волос, лица в конце концов. Украшение было серебряным, блестящим, с огромным зеленым камнем в середине — изумруд. — Я думаю Машке понравится, — с улыбкой подбодрил меня Аркаша. — Девушка, упакуйте мне это кольцо, пожалуйста, — обратился я к продавцу. — Да, отличный выбор, такое кольцо у нас последнее, — ответила мне консультант, — с вас тридцать рублей. — Хорошо, спасибо большое, — заплатив, я взял пакет и ушёл из магазина. Сзади меня оказался Кудряшов, который не мог дозвониться к нам домой. — Я же говорил, что что-то неладное… Мы сразу же помчались домой, поднявшись на третий этаж, я обнаружил, что дверь заперта на ключ. Мы долго стучались, но без толку. На шум вышел наш сосед — Георгий Иванович и сказал, что их увезла скорая, но куда он не знает. Мы с Аркашей сразу же объехали несколько больниц, находящихся в нашем районе, но ни в одной их не было. Тогда мы решили заехать в поселковую, в ту же, в которой совсем недавно выписали Владу. Мы пробили их в регистратуре, и ура — нашли. Поднявшись на второй этаж, я увидел Маню. Она плакала, прижавшись к плечу Кузе. Спрятав подарок, я побежал к ней. — Маня, Манечка, девочка моя, — со слезами на глазах произносил я. Увидев меня, Маша тоже встала, обнимая, она все рассказала. — Пищевое отравление, её отравила Софья, я уверена, материнское сердце всё чувствует — с тревожностью говорила Маша, — Юра, больше некому, понимаешь, всё что я готовлю не могло такое вызвать, её чудом спасли. — Отравление? — поинтересовался Кудряшов, — Снова дело рук Разина. Где эта ваша Софья Михайловна? — Откуда ж мы знаем, где эта Чувиха. Телефон отключён. — Я разберусь. Кузя сиди здесь, а вы Юра и Маша отправляйтесь по делам, я скоро вернусь, — сказав это Аркадий подмигнул мне и удалился. Сергей Борисович ничего не знал, но после того, как я аккуратно показал ему колечко, всё понял и тихо улыбнулся. Маша была в замешательстве, но её успокоил Кузнецов, сказав, что она может спокойно ехать домой. Мужчина всю ночь проведёт у Влады. Маня выдохнула и мы спустились. — Куда мы идём? — спросила меня она. — В парк, — ответил я. — В парк, но, зачем? — Ты мне обещала, — я обнял Маньку и она как будто растаяла. — Извини, Юрчик. Я совсем забыла, идём. Мы взялись за руки и шли по осеннему парку. На Маше был оранжевый свитер, чёрные обтягивающие джинсы и белые кроссовки. Я думал ей холодно и поэтому снял свою безрукавку, надев её на девушку. — Я думаю так ты согреешься, — сказал я Маше. Она молча кивнула. По дороге мы обсуждали, как же нам было плохо не вместе. — Знаешь, когда ты уехал, я хотела сброситься с крыши огромного дома, сделать аборт, убить себя, — грустно рассказывала Маша, — Но в тот момент мне просто помог Сергей Борисович. Я не хотела жить без тебя, ты был единственным моим родным человеком, которого я люблю и любила с самого раннего детства. — Знаешь, мне тоже было плохо, — перебил её я, — Как только я уехал, я сразу же подал документы на образование, но какого было моё удивление, когда я встретил Аню — твою соседку, помнишь? Маша уверенно кивнула. — Она увязалась за мной, просто хотела приворожить. Мы встречались, долго, год... Два... Но, я не любил её... Между нами ничего не было, только целовались несколько раз. Представляешь, я ниразу тебе не изменял. Хотя женщин у меня было достаточно, но они — не ты. Маша просто молчала. Договорив это, я пришёл к выводу — мы не сможем друг без друга. Дойдя до тихого озера, я взял её за руку. — Что случилось, Юрочка? — спросила меня она. Но я молча опустился на колени и обнял её за ноги. Прижавшись к её коленям, я вдруг произнёс. — Прости меня, прости за всё. Прости, что не поверил. Просто, что бросил. Прости, что Влада прожила некую часть своего детства без меня. Прости, прости, прости, — я оторвался от её колен, и произнёс, — Я очень сильно люблю тебя, любимая, спасибо за дочь. Из моих глаз текли слёзы, но взяв меня за подбородок, Манька сказала. — Я простила тебя, давно, простила ещё тогда, пять лет назад. Я ждала тебя и любила тебя, всю жизнь, начиная с семи лет. Я предвстал с колен, переместившись на правое колено, и достал кольцо. Оно безумно ярко сияло. — Выходи за меня замуж, девочка моя. Из глаз Маши побежали слезы, она прикрыла свой рот рукой и произнесла. — Я согласна... Взяв её руку, я надел изумрудное кольцо на безымянный палец правой руки и поднял Маньку вверх, закружив в воздухе, а после заключил в объятия, накрывая её губы своими. — Я люблю тебя, моё солнышко...