Полдень
12 ноября 2022 г. в 12:00
Поместье матери, как и ожидалось, ни капли не изменилось. Не появилось даже малейшей пристройки или же нового узора на заборе. Мать Света обожает стабильность, а потому очень неохотно соглашается на изменения и то лишь тогда, когда это жизненно необходимо. Хотя Свет не может её винить, всё же ей уже больше трёх тысяч лет – мама никогда не называла свой точный возраст, а потому ей может быть даже под пять тысяч.
Только покойная Морена, бывший Крио Архонт и лучшая подруга матери, знала, сколько ей лет, но Свет не застал её. И в детстве даже немного жалел об этом, потому что истории о Морене казались ему весёлыми, нынче же он приучил себя не жалеть ни о чём. Особенно о том, что от него не зависит.
Света у самых ворот с ярким фонарём встречает слуга – удивительно, что это кто-то новенький, видимо, всё-таки кто-то уволился, раз пришлось добирать людей – и предлагает забрать чемодан, протягивая руку. Свет ещё даже не слез с саней, а о нём уже заботятся так, словно он вновь стал ребёнком, которому без конца требуется помощь. Вот только он сильнее людей в несколько раз, а потому как-то неправильно позволять им заботиться о себе и всячески обхаживать.
– Спасибо, я сам, – вежливо отказывается Свет, перепрыгивая через борт саней и приземляясь рядом со слугой. – Куда мне идти?
– Ярослава Лучезаровна ожидает вас в большой гостиной, – громко говорит слуга, прикрывая лицо от резко задувшего ветра, который принёс с собой кучу снега. – Она попросила, чтобы вы пришли сразу к ней.
– Так и думал, – под нос вздыхает Свет и обводит поместье взглядом сверху вниз. – Как тебя зовут?
– Радион, Светозар Огнемирович, – бурчит тот, стараясь сильнее укутаться в не по погоде тонкое пальто.
Порой Света искренне удивляет, как только люди не ломают языки, пока выговаривают его имя и отчество. Свету они нравятся, грех жаловаться, но вот люди порой не с первого раза выговаривают их правильно. Но мама всегда слишком дотошна следовала семейным традициям жар-птиц, а потому и имя с отчеством Свету подобрала на подходящую тему света и огня, как делали это обычно.
– Хорошо, Радион, можешь быть свободен, я дальше всё сделаю сам, – приказывает Свет, потоками ветра и тепла смахивая от лица снег.
Радион удивлённо обмирает и начинает слишком быстро моргать, уже не обращая внимания на снег. Кажется, гости, которые отказываются от помощи, для него в новинку, хотя с образом жизни мамы, вряд ли к ней много кто приезжает. Она для этого слишком любит уединение и спокойствие.
– Думаю, у тебя достаточно дел помимо ношения небольшой сумки, – усмехается Свет, приподнимая уголок губ. – Ничего ужасного не случится, если ты не проводишь меня до дверей зала.
– Как скажете, Светозар Огнемирович, – мямлит Радион, втягивая голову в плечи и сильнее кутаясь в тонкий шарф.
– Иди, пока не заболел, – напоследок бросает Свет, направляясь ко входу. Обмениваться любезностями со слугами он может сколько угодно, но грубо заставлять маму ждать ещё больше.
При входе его встречает несколько пугливых горничных, которые спешно опускают взгляд и почтительно приветствуют. Да уж, в доме матери хорошо обучали не только его, но и слуг, хотя по мнению Света всё это уже устарело для Снежной. Царица взяла курс на развитие и укрепление региона, стараясь создать слаженно работающий на благо общества народ, а вот мама цеплялась за те времена, когда все жар-птицы относились к высшему слою общества и приближённым Крио Архонта.
Но не Свету её перевоспитывать и переубеждать, если матери так комфортней.
Он снимает верхнюю одежду, оставляет сумку на входе, прося её не забирать, и отправляется к маме, пряча Глаз Порчи во внутренний карман формы. Потому что мама не обрадуется, если узнает, что Свет вопреки её недовольству согласился принять Глаз Порчи от Царицы.
Хотя у Света, кажется, не было и шанса отказаться. Не только из-за того, что это оказался первый и единственный подарок от Царицы, на который он мог бы рассчитывать, но и из-за высокого положения в рядах Фатуи. Практически все капитаны и Предвестники имели Глаз Порчи, это было символом признания от Царицы, а потому и отказать ей было невозможно.
Ни один член Фатуи не пойдёт против её воли, если хочет жить.
Свет предупреждающе бьёт костяшками по двери, а потом открывает её, не ожидая разрешения. Да и не смог бы услышать его через такие толстые стены.
– Решил наконец-то посетить родной дом впервые за полгода, – бурчит из глубокого кресла мама, выглядывая одним глазом. – Ты не спешил меня навещать, Светозар.
– Боюсь, что обстановка в последнее время не очень спокойная, на службе чаще возникают проблемы, – достаточно кратко объясняется Свет, проходя дальше в комнату.
Он мог бы начать рассказывать о планах Царицы и том, что она планирует, как реорганизует Фатуи и перераспределяет по регионам, но маме это не интересно. Да и тема Селестии… всегда в их доме не была приятной или хорошей. По какой-то причине мама с детства говорила Свету, что от Селестии не стоит ждать ничего хорошего, а сами боги те ещё неприятные личности.
– Привет, мам, – улыбается Свет, вставая перед ней на колено и прижимаясь к лежащей на колене руке. – Я рад видеть, что ты здорова.
– Невоспитанный негодник, – вздыхает мама, но мягко гладит Света по волосам, а потом и вовсе наклоняется и целует в лоб, как любила делать в детстве в качестве похвалы. – Ты мог бы писать чаще, чтобы я меньше думала о том, что с тобой. Знаешь же, что Царица не считает нужным сообщать мне о твоих передвижениях.
– Я не маленький ребёнок, чтобы за меня отчитывались другие, – пожимает плечами Свет и отходит к специально подготовленному для него креслу: оно придвинуто немного ближе, чем должно.
Мама, к счастью, не выглядит болезненно или же измождённо, кожа имеет всё такой же здоровый цвет, как и до отъезда Света, а на свободно заплетённых волосах иногда мерцают огненные искры. Ну конечно, маме нравится показывать свою природу даже мелочами, а учитывая сниженную после катаклизма пятисотлетней давности выносливость, приходится довольствоваться малым. К сожалению, мама больше не способна принимать частичную форму жар-птицы без вреда для себя. Слишком уж сильно это изматывает её организм и надломанное огненное ядро.
Огненное ядро служит источником сил для жар-птиц и влияет на уровень их силы, и Свет не представляет, как его мама смогла смириться с тем, что на всю жизнь стала калекой по меркам их вида. Но она, к большой радости Света, не сдалась и смогла принять помощь, беря энергию из его ядра. Не самый удобный и простой способ, зато наиболее действенный.
– Ты мой ребёнок, и я имею право знать, как тебя используют, – непреклонно заявляет мама, ставя локоть на подлокотник и подпирая голову кулаком. – Тем более, когда наш Архонт и отправляет тебя на задания за пределы Снежной.
– Я постараюсь писать чаще, правда, – улыбается Свет, свободно располагаясь в кресле и складывая руки на груди.
– Надеюсь, что ты не забудешь об этом, как только уйдёшь из дома. А теперь рассказывай, что случилось, – достаточно резко, не меняя тона, перескакивает на другую тему мама, приподнимая брови.
Конечно, не стоило и надеяться, что Свет сможет плавно подвести к разговору. Мама не любит долгих расшаркиваний и подводок к чему-то, она лучше скажет сразу в лоб. Ну и конечно легко может догадаться, что Свет не мог просто так приехать, внезапно отправив письмо, что будет завтра. Свет никогда не мог обмануть мать, если она начинала что-то подозревать, и за все годы нераскрытым остался только секрет его любви к Царице.
Маме он бы страшно не понравился, ведь такая партия Свету ни капельки не подходит по её мнению.
– Меня назначают Предвестником завтра, – вздыхает Свет, неосознанно сильнее прижимая руки к груди и усилием воли расслабляет их.
– Так и знала, что не услышу ничего хорошего, – цыкает мама, закатывая глаза. – Ты бы не примчался ко мне с такой скоростью, чтобы сказать что, например, женишься.
– Мы уже говорили на это тему, – с нажимом обращается Свет, поджимая губы. – Давай не будем проходиться по второму кругу.
– Ты прав, у меня совершенно нет настроения для этого, – соглашается мама, закидывая ногу на ногу, что является для неё весьма нехарактерным жестом и обычно отражает большую степень недовольства. – И что теперь? Тебя ещё чаще будут высылать из Снежной?
– Этого я не знаю, зависит от заданий Царицы, – качает головой Свет и набирает полную грудь воздуха.
– Мне не понравилось то, что ты вступил в Фатуи, а теперь и вовсе присоединяешься к авангарду Царицы, – негодующе тянет мама, садясь ровно и складывая руки на груди. – Зачем это всё? Чего ты хочешь получить, подвергая себя опасности?
Когда-то Свету казалось, что он последует за Царицей хоть на край света, хоть в Бездну только ради неё и своих чувств, которые не смогут найти ответа. Но после стольких лет служения в Фатуи понял её идеи и желания. Она не холодный Архонт, который разбрасывается людьми для достижения цели: устроить переворот в привычном мире. Царица хочет освободить людей от многовекового контроля Селестии.
Она не желает хаоса и разрушений, гибели человечества, ей нужна свобода. И ради этого и правда можно пойти на многое.
Свет знает, что Царице сложно найти единомышленников, всё-таки не каждый готов пойти против Небесного Порядка, но Фатуи стали её поддержкой и огневой мощью. И Свету нравится быть частью этого, несмотря на то, что приходится постоянно воевать и убивать.
Ради Царицы… ради её цели… можно пойти даже на крайние меры.
– Я хочу помочь Царице построить мир, в котором мы не будем подчиняться богам и бояться их, – спокойно отвечает Свет, смотря маме в глаза как никогда уверенно.
Но та не проникается короткой речью ни на грамм, напротив, вытянутый зрачок в золотых глазах ещё больше сужается, взгляд тяжелеет и ожесточается, а сама мама становится похожа на хищника. Она словно готова наброситься в любую секунду, чтобы боем переубедить Света в том, что он неправ.
– Это бессмысленно, – шипит мама, поджимая губы. – Нельзя пойти против Селестии и выжить. Ты должен знать, что случилось пятьсот лет назад.
– Тогда всё случилось случайно и без контроля. Царица же понимает, что делает, – настаивает Свет, немного подаваясь вперёд. – В любой момент мы можем стать неугодны богам, и тогда нас убьют, но есть способ избежать этого.
– Боги сильнее любого в Тейвате! – неожиданно взрывается мама, вскакивая на ноги. – Царица им не ровня, и тем более их не сможешь победить ты!
В душе Свет знает, что не способен пойти против Селестии напрямую, силы его огня не хватит для того, чтобы составить конкуренцию богу. И даже Глаз Порчи не сможет тут помочь. Но рядом с Царицей, под её крылом он чувствует себя в разы увереннее и смелее. Один только её силуэт способен вселить надежду в людей и Предвестников.
А Свету никогда не надо было много, чтобы последовать за Царицей, ставя жизнь на кон. Если потребуется, он готов сжечь себя собственным пламенем и отдать ей последний вздох.
– Мы не должны сомневаться в нашем Архонте, – выдыхает Свет, вспоминая мамины слова, которые она сказала несколько сотен лет назад. – Снежная следует за Царицей, преемницей Морены, и её волей.
– Не используй мои слова, – жёстко припечатывает мама, ещё и громко топая по паркету для верности. – И я не подразумевала, что мы должны умирать за идею!
– Я не планирую умирать, – обнадёживающе улыбается Свет, задирая голову. – Пребывание в рядах Фатуи не подразумевает мою гибель, мам.
– Ясно, я опять не смогу тебя отговорить, – цыкает мама, дёргая бровью, и пара искр на её рыжих волосах сверкают сильнее. – Почему только ты такой упёртый?
Благодаря огромной силе воле Свет сдерживает язык за зубами, хотя очень хочется сказать, что наследственность у него к такому упорству располагает. Мама же тоже вечно стоит на своём, отказываясь отступать. Даже Свету обычно приходится уступать ей, потому что глупо спорить до посинения, проще уж сделать так, как просят. Хотя из Фатуи Свет не сможет уйти даже под угрозами.
– Я разочарована, – низко говорит мама, поджимая губы и выпрямляя спину, сильнее возвышаясь над Светом. Хотя, кажется, даже встань он, это чувство не пропало бы.
Душу Света разрывает от сказанных слов, словно огонь повернулся против него и запылал внутри. Ещё никогда мама не говорила ему ничего подобного, было что-то похожее, когда он в детстве не выполнял обещаний или же пытался убежать играть с мальчишками вместо занятий. Но ещё ни разу мама в нём не разочаровывалась. И Света, как послушного и любящего ребёнка, это пробирает до неприятных мурашек.
Всё-таки он не смог стать хорошим сыном, как хотела мама.
– Мне печально осознавать, что ты так глупо следуешь за волей Царицы, отдавая ей в руки свою жизнь. Это неправильно, – качает головой мама и отворачивается, устремляя взгляд на их старую совместную картину на камином. – И я никогда не смогу это поддержать, даже если её план каким-то чудом обернётся успехом.
– Мам… – окликает Свет, подрываясь на ноги, но его останавливает вскинутая рука.
– Но ты мой ребёнок, к тому же достаточно взрослый, и я не могу требовать от тебя идеального послушания, – без особых эмоций вздыхает мама, закладывая руки за спину и сцепляя руки в замок. – Я думала, что в детстве ты был сложным и активным ребёнком. Но сейчас понимаю, как же сильно ошибалась.
Сложно было представить, что разговор о назначении на роль Предвестника выльется в такой сложный и глубокий разговор. Свет хотел рассказать об этом, выслушать пару нравоучений и спокойно провести остаток дня с мамой за приятной беседой. Но не ожидал, что почувствует себя самым ужасным человеком на свете, который не может не разочаровывать самого родного человека. Получилось всё гораздо сложнее, чем хотелось.
– Я хотела, чтобы ты был счастлив, завёл семью и нескольких детей. А получилось… – осекается мама, напряжённо передёргивая плечами, – вот такое. Ни спокойной жизни, ни семьи в пятьсот лет. И почему? Из-за Фатуи и Царицы.
Свету совершенно не хочется перечить. И не потому, что он согласен с высказываниями мамы, а потому, что совершенно не желает спорить. Он и так достаточно сильно расстроил её за этот вечер.
Свет неловко складывает руки на груди и поглядывает на картину. Не очень хочется сверлить взглядом спину мамы и давить ещё больше.
– А теперь ты ничего не хочешь сказать? – хмыкает она, нервно перебирая пальцами.
– Я хорошо понимаю, что подвёл тебя, но не могу сделать то, что ты хочешь, – пожимает плечами Свет, поправляя волосы. – Так что…
– Я не хочу слышать твои неискренние извинения, – негромко бурчит мама, разворачиваясь к Свету лицом и впиваясь взглядом в глаза. – Я чувствую, что ты не сожалеешь по этому поводу, так что оставь такую игру для Фатуи.
И вот опять мама видит Света насквозь, даже тогда, когда он прилагает все силы, чтобы выглядеть искренне. Обычно Свету верят, люди ведутся на его игру и не могут разглядеть правду за липкой паутиной лжи. Но рядом с мамой Свет будет искренним даже если не хочет.
– Говорила мне Морена, что с детьми сложно, – причитает в воздух мама, возводя глаза к небу. И Свету становится ещё неуютнее находиться рядом с ней. – Марион, принеси мне красное вино с первой полки!
За спиной Света бесшумно открывается дверь, и в комнату заходит дворецкий Марион с подносом, на котором находятся бутылка и два бокала для вина. Каждый раз Свет поражается той скорости, с которой Марион выполняет мамины поручения. Наверное, он научился использовать силу Гидро Глаза Бога для перемещений по дому, потому что других объяснений такому найти невозможно. И Свет знает несколько человек с такой же стихией, так что прекрасно осведомлён о потенциале гидро.
– Ярослава Лучезаровна, напоминаю, что вам нельзя пить больше одного бокала, – учтиво обращается Марион, расставляя бокалы по столику. – Здравствуйте, Светозар Огнемирович.
– Добрый вечер, Марион, – с той же вежливостью отвечает Свет, прикладывая руку к груди и делая небольшой поклон.
– Спасибо, Марион, я помню, – по-доброму отмахивается мама, подходя к столику и беря в руку полный бокал. – Возвращайся к работе, на этом пока всё.
Мама делает первый глоток, а потом сразу же ещё два и закрывает глаза, медленно выдыхая. Она вся напряжена, и по позе видно, как активно о чём-то думает. Может, о том, какой же из Света получился непутёвый и упрямый сын, может, о том, как бы ему втолковать правильные идеи, а может, о чём-то совершенно ином. Свет не умеет залезать людям в головы, хотя и научился за годы жизни немного их читать, так что решает не гадать.
– Какая глупость, – вздыхает мама, катая вино по бокалу и наблюдая за его переливами на свету. – Давай забудем эту тему, раз ты скоро уедешь в Заполярный, лучше расскажи мне, как у тебя дела. Не касаясь Фатуи, естественно.
– Как тебе будет угодно, мама, – выдыхает Свет, радуясь, что эта напряжённая беседа отойдёт в сторону. – Всё тихо, никто не интересен.
– Ты ещё встретишь ту, которая сможет распалить твоё сердце, – хмыкает мама, кивая на бокал. – Кстати, ты в прошлый раз рассказывал о друге, как он?
– С Харом всё хорошо, жив и здоров, всё также достаёт меня, – мерно рассказывает Свет, беря в руки бокал.
В воздухе всё ещё чувствуется неловкость, хотя и гораздо меньше, чем в начале беседы, и Свет даже почти может её игнорировать.