Стоп МОХ

Сладкое андроидное тело Славоньки умело достоверно подстроиться под любую ситуацию. Скажем, если его киберкожу резали ножом, на ней образовывались царапины с искусственной кровью, на вид и даже на вкус в точности косплеящей настоящую. То же самое происходило и с ссадинами, и с синяками — наш кибермальчишка не чувствовал боли, но тело отображало следы нанесённого ему ущерба, который он мог как оставить заживать "естественным" образом, так и по-быстрому "стереть" с кожи. Короче, вы не поймёте, как это работает, вы же не Замай. Пока Славу били, подвешенного за запястья к потолку так, что кончики пальцев ног едва соприкасались с полом, в каком-то глухом подвале, парнишка напоказ корчился, кряхтел, стонал и орал как положено. Подозрительно было бы, если бы он молчал, а Андрей Андреевич, по сути, как никто другой понимающий принципы работы своего творения, сопереживал няшечке, как живому биологическому мужчине из крови и плоти. «СЛАВОЧКА, ПОТЕРПИ, ЭТО СКОРО ЗАКОНЧИТСЯ. ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО У ТЕБЯ, МАЛЕНЬКИЙ МОЙ, ВСЁ ЗАЖИВЁТ». «ДО СВАДЬБЫ, ЧТО ЛИ? ДА ЛАДНО ВАМ! ИНТЕРЕСНЫЙ ОПЫТЕЦ… А ПРИКИНЬТЕ, МНЕ НОГУ ОТРЕЖУТ?» «Я ТЕБЕ, БЛЯТЬ, ОТРЕЖУ! ПУСТЬ ЭТИ ПИДОРЫ ТОЛЬКО ПОПРОБУЮТ. СЛАВА, ДЕРЖИСЬ». Слава глянул на своих истязателей из-под слипшейся от искусственной крови и искусственного пота чёлки. Громилы-крушилы по обе стороны от него были равнодушны, лишь странный фанатичный блеск отплясывал в их глазах. Порчи стоял напротив битого парня, уже не пряча за акульей улыбкой истинное своё лицо — лицо сумасшедшего садиста. — Ну, говори! — прорычал он. — Это ты убил Джоннибоя, филью да пута? Руки мы тебе, конечно, оставим для работы, — издевательски добавил он, — но вот насчёт ног и всего остального не обещаю. К примеру, хуй тебе для работы вряд ли понадобится. — Как сказать… — глубокомысленно прокряхтел Слава. Порчи его приступ остроумия явно не пришёлся по вкусу. Вообще, считывая поведение окружающих, Слава заметил, что Порчи парадоксально странный — с одной стороны, он был первым, кто углядел его потенциал, с другой, он как будто бы страшно завидовал Славе. Двуличие? Нет, скорее какие-то человеческие дефекты мозга людского. Порчи вынул из кармана куртки швейцарский нож с характерным красненьким крестиком, и Слава приготовился орать как потерпевший, как вдруг дверь в подвал с тяжким лязгом распахнулась, и на пороге показался мужчина среднего роста. Лысый, спортивного, хоть и не самого плотного телосложения, с большими голубыми глазами и ещё более большим иудейским носом. Мужчина был одет в чёрное кимоно, на котором белыми нитями был вышит снежный барс и снежинки над ним. Счастливого, блять, Нового года, товарищ Машнов. Если это не Император, то явно важная шишка. В татуированных пальцах незнакомец покручивал зажжённую сигарету. — Что тут у нас? — нарочито скучающим и фальшиво дружелюбным тоном поинтересовался он, подходя к Славе. На нём были обыкновенные тапки с логотипом местной марки пива. — Тот самый непослушный пёс, о котором ты говорил? — Да, — кивнул Порчи нетерпеливо. — Мы выбили ему коленные чашечки, сломали рёбра, избили, как шлюху, царапнувшую член зубами во время минета, а он всё не признаёт, что причастен к убийству Джонника. Что прикажешь с ним делать? Слава заметил, что все присутствующие, кроме Порчи, смотрели на Императора как зачарованные и даже вдохнуть лишний раз не смели. Что-то тут было не то. Император окинул избитого парня взглядом. — У меня есть идея, — пожал он плечами. После чего достал из-за пазухи кимоно сюрикен и запустил Славе прямиком в пах. Слава с Замаем заорали одновременно. Замай текстом, и потому что ему было очень обидно и больно за Славчика, ну а Слава орал, подражая Замаю. Членоруб подошёл к коммунисту вплотную, взялся за сюрикен и доверительно, нежно так, шепнул пленнику на ухо: — Если ты сейчас же не скажешь, гандон, ты ли это сделал, я поверну этот сюрикен по часовой стрелке. — Поворачивайте ради бога! — воскликнул Слава. — Это был не я. А вообще, пенис резать не по-мужскиииии. Вы мне что, за измену мстите? «АЙ ДУРАК, СЛАВКА, — встревоженно прокомментировал Замай. — НЕ ПРОВОЦИРУЙ ЭТОГО ПСИХА». — Да убей ты его, Мирон, — вздохнул Порчи, забирая у того из руки небрежно протянутую через плечо сигарету, которой затянулся сам. — Что ты с ним в кошки-мышки играешь? Парень какой-то ёбнутый. Мирон (вот и имечко подъехало в базу данных Замая) по-змеиному усмехнулся, после чего просто вытащил сюрикен — из членистой раны полилась кровь, увлажняя брюки Вячеслава, как если бы тот обоссался. Император наблюдал за этим без отвращения, весело выгнув бровь. — Ну и зачем вы всё это развели? — пожаловался он как бы в никуда. — Отпустите уже бедняжку. — Ты ему веришь? — удивился Порчи. — Ну, он весьма убедителен. Другой бы на его месте уже давно захотел бы прервать эти муки. А он либо очень честен, во что я не верю, потому что нет честных людей в этом мире — есть только обманщики, что лгут другим, и обманщики, что лгут и другим, и себе, — Император выдержал паузу, обводя взглядом тёмный потолок. — Либо он совершенно бесстрашен перед болью и угрозой расправы. Да, это наглость, но наглецы основали мир. Бывает, мальчишки решают свои проблемы кулаками. А иногда пулями. Возможно, там у моста что-то подобное и случилось. Но, будем объективны, мои милые мошки, наш Джоннибой был таким серым среднячком, работающим за дозу. А это… — он властно, но в то же время и нежно схватил Славу за загривок и выдохнул с маниакальным и ожесточённым восторгом: — Это историческая хуйня! «БЛЯДЬ, СУКА СУКСКАЯ», — выругался Замай. Ему явно не понравилось, что его создание называют хуйнёй и, что хуже, хуйнёй называют его лучшего друга, андроида. Его, кстати, так и назвали, потому что от слова «Андрей». — Фода-сы! — рявкнул Порчи, теряя остатки самообладания, после чего обречённо выдохнул и принялся доходчиво объяснять, экспрессивно жестикулируя. — Ну хорошо, вот мы отпустим этого непробиваемого Славушку после всего, что с ним сделали. Ну а если он до того умудрился убить нашего человека, как ты можешь быть уверен, что после твоего сюрикена, да ещё зная тебя в лицо, он будет к тебе лоялен? Для него есть только один выход из этой комнаты — вперёд ногами! Слава представил, как идёт на руках, выставив вперёд поломанные ноги, и не понял, чем это лучше. Замай любезно подсказал: «ТАК ГОВОРЯТ ПРО ТРУПЫ». — О, Порчи, какой же ты недогадливый мальчик, Порчи, — Мирон беззвучно посмеялся, доставая из кармана кимоно ничем не примечательную таблеточку. Порчи устало потёр переносицу. — Ты уверен, что ему не рано? — Теперь уже нет ни «рано», ни «поздно», есть только «сейчас или никогда». С этими словами Император засунул таблетку в рот Славы и зажал ему нос рукой, между указательным и средним пальцами которой всё так же зажимал окраплённый кровью сюрикен. Ну а Слава был только и рад заглотнуть! У него в поджелудочном ящичке для хранения специальное место припасено под этот препаратик, а мозг уже считывает и отправляет Замайкину информацию — кончено, для полномасштабного изучения нужен реальный экземпляр в своём материальном виде, но это тоже не лишнее. Замай напечатал в ахуе: «ПОГОДИ, Я ПЕРЕПРОВЕРЮ… ДА ЭТО ЖЕ МОХ! РАСТИТЕЛЬНЫЙ! НЕИЗВЕСТНЫЙ ВИД. СЛАВА, ТЫ ТАМ НЕ ПОТЕРЯЙ ЕГО». Слава мгновенно ответил: «К СЧАСТЬЮ, Я НЕ КАКАЮ ;)». «АХАХ, НЕ СМЕЙ ДАЖЕ ПРОБОВАТЬ, СЛАВ». А в это время кибермозг юноши, можно сказать, лихорадочно соображал, как себя вести. Он видел, как раболепно, с каким восторгом глядели на Мирона все, кроме, разве что, Порчи, и в точности изобразил такой взгляд. — Господин Мирон! — вскричал он с придыханием. — Господин Император! Позвольте служить вам, и каждый всратор будет повержен! — Вот так, — поучительно обратился Мирон к посмурневшему Порчи. — К чему эта кровавая драма? — и он облизнул с сюрикена кровь, которую, к счастью, по вкусу никак нельзя было отличить от человеческой.