Стоп МОХ

«СЛАВА, НУ ТЫ ЕБАНАТ, ПОРТУГАШКУ УБИЛИ В ЕГО ЖЕ КВАРТИРЕ, А ТЫ ПО УЛИЦАМ ШЛЯЕШЬСЯ». «НУ-С, Я ШЛЮХА…» «ЭТО ПОТОМУ ЧТО ТЫ ЗАНИМАЕШЬСЯ СЕКСОМ С ДВУМЯ ЛЮДЬМИ ОДНОВРЕМЕННО?» «ЗАМАЙ, ТЫ МЕНЯ ПОДЛОВИЛ ЗА ЛЯЖКУ. НО Я НЕ ПРОСТО ТАК ВЫШЕЛ НА ПРОМЕНАД. У МЕНЯ ЕСТЬ НЕКОТОРЫЕ ПОДОЗРЕНЬИЦА… МНЕ НАДО ПРОВЕРИТЬ ВЕРСИЮ». «МАЛЕНЬКИЙ ДЕТЕКТИВ. КАК ТЫ ДУМАЕШЬ, ЭТОГО ПСИХА УБИЛ КТО-ТО ИЗ СВОИХ? МОЖЕТ, ОН С ИМПЕРАТОРОМ ЧТО-ТО НЕ ПОДЕЛИЛ? Я КАК ВСПОМНЮ, КАК ОНИ СРАЛИСЬ ИЗ-ЗА ТЕБЯ». «ДА НЕ! НЕЕЕЕЕ… С ПОРЧИ ЧТО-ТО БЫЛО НЕ ТАК. Я ЧУВСТВОВАЛ. НО ЕЩЁ Я ЧУВСТВОВАЛ, ЧТО ОН ДО ПОСЛЕДНЕГО ОСТАВАЛСЯ ЛОЯЛЕН. В ОБЩЕМ, МОЙ ЗАЙКА, ХУЙНЯ ТВОЯ ВЕРСИЯ. Я СЕЙЧАС ПОКАЖУ, ГДЕ УТКИ ЗИМУЮТ». И он, как раз подойдя к реке, заглянул под мост, где топорщились утки, лениво покрякивая вокруг замкнутого пакетика с кормом. Слава присел на корточки, приоткрыл его, высыпал жрумч на потеху публике и среди его толщ нашёл записечку, провозглашающую один только лишь адрес. Без дат, фамилий и подписей. Ага… «ЗАМАЙКИН, ТУТ КОЕ-ЧТО ИНТЕРЕСНОЕ. КАЖЕТСЯ, ВЫПАЛ СРОК ПОВИДАТЬСЯ СО СТАРЫМ ЗНАКОМЦЕМ». «А ТЫ УВЕРЕН, ЧТО СТОИТ? ВДРУГ ЭТО ЗАСАДА?» «ВОТ ТАМ И УЗНАЕМ. ПО АДРЕСУ ДЁРТИЛИПС-СТРИТ, ДОМ ЧЕТЫРЕ, ЭТАЖ ВТОРОЙ, КВАРТИРА ДЕСЯТЬ». Все совпадения случайны.

+++

Молодого коммуниста с порога встретила обшарпанная квартира, выглядящая прескверно — входная дверь не была заперта, зато была несколько закопчённой, как будто бы в доме лет десять назад произошёл пожар. Частично битые окна были подклеены чем-то вроде газет и картонок, зато на стене в жилой комнате, стоило только пересечь узкий тёмный коридорчик, показалось всяческое крутое оружие — от пневматов до гранатомётов, от кастетов до розочки. Картина наводила на вывод следующий: человек, что здесь жил, тратил все свои деньги на ремесло убиваки. Ещё не глядя в дальний угол комнаты, Слава по-андроидски понял, что Дизастер лежит на кровати в углу. Обернувшись, он встретил насмешливый, но в то же время тусклый взгляд карих глаз. На этот раз на мужчине не было маски, и это обстоятельство позволяло разглядеть его лицо — бледное, будто бескровное, ощетиненное. Слава медленно подошёл к кровати и примостил кибербулку на её край. Дизастер закашлялся, после чего хрипло произнёс: — Слава, ты парень смекалистый, можно сказать, нездешний. Я знал, что ты разгадаешь мой ребус, мой сладкий бэбус. Слава в ответ молвил слово, уже не видя смысла скрывать свои маленькие странности, и Замай не подумал его останавливать, видимо, тоже осознавая, что это последний разговор его мальчика-зайчика с этим убийственным хулиганчиком: — Я чувствую, что жизнь твоего тела стремительно подходит к концу. Что происходит, Дизастер? Дизастер невесело рассмеялся, оглядывая потолок, под которым летела муха, и честно ответил: — У меня есть всего пара часов, но я рад, что ты не опоздал. Не сказал бы, что иначе всё было бы напрасно, но уж точно напраснее, чем получается по итогу. Я хотел встретиться с тобой лично, но видишь, как получилось… Пришлось положиться на твою интуицию. — Ты убил Порчи? — спросил Слава, скорее даже утверждая. — Да. А он убил меня, — мужчина потянулся к пепельнице, на краю которой источал дым недокуренный косяк. Видимо, это помогало Дизастеру справиться с болью, и далеко не только душевной. — Я долго пытался добраться до этого сукиного сына. И всё просчитал так, чтобы сделать это до пятницы. Верил, что ты придёшь после того, как узнаешь, что Порчи убит, на мой чудный мостик. Иногда вера спасает, а иногда убивает. Что ж… В моём случае произошло и то, и другое, — смуглые пальцы разгладили одеяло, доставая из складок нож-бабочку, которая затем была метко пущена в мишень на стене — посреди мишени красовалась фотография местного коррупционного предпринимателя, и лезвие вошло ему прямо в ухмыляющиеся губы. — Порчи был пьян. И страшно зол после ссоры со своим Императором. Похоже, ты стал яблоком раздора с тех пор, как вошёл в змеиное логово. Спасибо тебе за это. В тот вечер я следил за ним. Он был настолько не в духе, что прогнал охрану и спустил с лестницы шлюх. И тогда к ним на замену пришёл я. Мы с ним круто сцепились. Шансов у него не было, зато был какой-то сраный крошечный пестик, стреляющий колбочкой с ядом — действующим не мгновенно, правда — насколько я знаю, обычно Порчи использует такие на своих жертвах. Он был большой любитель помучить обречённых перед смертью, но, будучи сукиным сыном практичным, предпочитал сперва обеспечить им эту смерть, а потом уже мучить в своё удовольствие. Противоядия, как ты понимаешь, нет, ну а если идти в больницу… — он покачал головой и поцокал языком, как если бы приговаривал коня, как брутальный умирающий цыган. — Видишь ли, во всех мало-мальски значимых органах — метастазы Императора. Но я-то был готов умереть и последовать за своим братом, а Порчи — он не был готов к тому, что я сделаю с ним. Я пытал его, ничего не вколов заранее. В этом есть свои преимущества — он не мог знать, когда умрёт, и вообще умрёт ли, ведь человек, пока жив, склонен цепляться за эту жизнь, до последнего верить в своё бессмертие. Ему было труднее сдерживать свои эмоции в таком состоянии, и он о многом мне рассказал, прежде чем я прикончил его. — Рассказал? — переспросил Слава. — Труднее сдерживать? О многом? Прежде чем? — его безупречный мозг немного закоротило. — Нуточки, если он рассказал о чём-то, то я был прав — он не так подвержен чудо-таблеточке, как все остальные. Когда я избивал торчков, все они даже полумёртвые выли о том, как верны Императору. Никто из них не пытался выгородить себя, никто не проклинал его, даже зная о том, что он наслал на них злую собаку. Ррряв, — он изобразил пса. Дизастер хихикнул умирающе: — Ты и вправду смекалистый, Слава. Но на Порчи эта дрянь не просто не действует — он её не принимал. Это, правда, я успел выяснить ещё до того, как направился к нему в гости. Именно по этой причине я выбрал его своей целью — один из ближайших подельников Императора, и при этом не одурманенный этим наркотиком фанатизма. — Как это? — уточнил Слава. — Не принимал? — Да каком в как, — пошутил Дизастер, и они поржали, после чего гибельный убийца продолжил: — У нашего Императора изначально было три верных пса, а точнее три равных друга, — он закатил глаза, как бы не веря в то, что Мирон может считать кого-то равным себе. — Про одного я не знаю ничего, про другого успел выяснить, что он, вроде как, стоит за производством этого дерьма. Ну а третий — ныне жарящийся в аду Порчи. Он-то и рассказал мне, что в основе наркотика лежит мох. Причём какой-то особенный мох. Даже сам Император не знает о его происхождении, но сумел как-то раз добыть экземпляр. Они там его как-то размножили и… — Химически выдели вещество, — подсказал Слава. — Да, умник, — Дизастер протянул Славе сосун-леденец с ментолом в качестве подарочка за находчивость. — Так вот, мох — его споры… Бриофиты как-то сообщаются между собой, знаешь, будто грибы с их системой подземной связи, только у этих она то ли воздушно-капельная, то ли ещё какая, я не могу взять в толк, — он уже начинал слегка бредить. — Может, это какие бактерии виноваты — живут в мхе как бы в симбиозе. Я химию с биологией прогуливал, Слава, но тут одно важно понимать — сообщаясь между собой, эти хреновины живут в человеческом организме и превращают живых существ в преданных зомби, внушают им мысль о лояльности Императору. Ну и зависимость, как оно бывает с любой наркотой. Эта хуйня, как я понял, дарит им ощущение гармонии с собой, как бы чувство значимости через незначительность. Она помогает им отпустить эго, а эго болтливо, и когда оно замолкает, Слава, наступает блаженная тишина, и тебе уже похуй, кто ты и что ты там лично значишь — тебя как бы уже и нет, но ты вечен. Ты как бы повсюду — как мох. Един с остальными. И всех вас объединяет любовь к Императору, такая самоотверженная и упоительная в этой самоотверженности любовь, как у муравья к пчеломатке. Слава не выхуел: — Эээ… — Как у рабочей пчелы к пчеломатке, Слав, — и тут Слава понял, что Диззик успел не только научиться правильно выговаривать его имя, но и выучил сокращение, и это было так мило. — И у муравьёв такая же хуйня. — Но тогда ведь и пчеломатка должна быть связана с остальными, — возразил Слава. — Царь-батюшка Император что, тоже закидывается этим мхом? — Нет, — сдавленно произнёс Дизастер после того как надсадно прокашлялся. — Я как раз спрашивал об этом у Порчи. И спрашивал, знаешь ли, ооочень убедительно. И он рассказал мне, конечно, с большой неохотой, что есть другой, тот самый, третий дружок Императора, который и принял мох в виде таблетки первым, но вот кто он и где… Порчи мне рассказать отказался. Даже с учётом того, что я пытал его ещё полчаса после этого. — Спасибо, — от души сказал Слава. — Эта информишка мне пригодится, я зафиксировал, господин Дизастер. Мрачный смертник прихмыкнул, подправив подушку под головой. — Смешной ты пацан. Рад, что встретил тебя. Мне недолго осталось, часа полтора, — он оглядел свою скудную комнату, а затем мускулистые ноги. — Слав, пока не уедешь из этого милого гостеприимного города, могу я тебя попросить об одном одолжении? Хотя всё равно попрошу. Уток не забывай кормить. Слава пламенно согласился. — Что-нибудь ещё? — спросил он. — Да вот музыку я писал раньше, до всего этого… Такой себе рэп. Но тогда мне нравился. И Трэв слушал, поддерживал меня. Там на шкафу, вроде, диски лежат. Не включишь мне перед тем, как уйти? — Я послушаю с тобой, — настоял Машнов и направился к шкафу, а после к проигрывателю. Вернувшись на прежнее место, он слушал треки Дизастера и держал его за слабеющую с каждой минутой всё больше руку. Трек за треком он бережно фиксировал и передавал, как осколок исторической памяти, трагической истории человечества в лице одного представителя, Замаю на компьютер, а тот слушал вместе с ним. «НУ И ХУЙНЯ», — резюмировал Замай, когда отзвучала последняя из трёх композиций.