Стоп МОХ

Мирон Янович Фёдоров и Дима лежали в кровати. Ленивая томная усмешка змеилась на устах Императора. Пожалуй, что эта ночка ему запомнится как одна из лучших ночей… с Димой — всё же он был таким страстным, отзывчивым, заечкой, но сейчас он как будто бы вновь в броне волка — пытается быть холодным, хотя это даётся ему так же плохо, как скрывать очаровательное смущение. — Тут такое дело, Дима, — вздохнул Мирон нарочито драматично. — Не хотел говорить об этом сразу, чтобы не очернять радость встречи, но Порчи убили. Дима переменился в лице. — Кто? — спросил он. Мирон с довольством подметил, что выражение этого лица свидетельствует о том, что Дмитрий этого кого-то готов разорвать голыми руками. Всё же, несмотря на все их распри, приятно было снова иметь столь волевого человека под рукой. И просто иметь. — Это я и хочу выяснить, — ответил Мирон, затягиваясь сигаретой. — Пока что зацепок нет, но в моём окружении не так давно появился один очень примечательный парень. Исправно работает, во всём меня удовлетворяет… — Мирон не без удовольствия ощутил, как Бамберг рядом напрягся. По его ревности он скучал тоже. — Был с ним один случай ещё до того, как мы подсадили его на мох — он поцапался с другой нашей собачкой, Джоннибоем, и последнему, мягко говоря, пришлось худо. — Так значит, он уже убивал наших? — Доподлинно не доказано, но, скорее всего, да. Однако же, как ты понимаешь, а ты лучше всех это понимаешь, — Мирон многозначительно поглядел на Диму, — после первой же дозы мха он должен был стать во всём верным мне. А значит, и моей правой руке он вредить бы не стал — ни один верный пёс не откусит правую руку хозяина. — Ты хочешь, чтобы я проверил его? Подозреваешь, что он выплюнул таблетку? — Дима откровенно издевался. — Нет, он её проглотил, — уверил Мирон. — Об этом я позаботился лично, но, может, какие-то особенности организма… Он, вроде как, без ума от меня, да больно странноватый. В нём есть что-то такое, что напрягает. Может быть, он и верен мне, но убедиться не помешает. Дима хмыкнул. — Бросай, — посоветовал он и вынул сигарету изо рта Мирона, протянув через него руку, а затем затушил её о бортик пепельницы. Возмутившийся было Мирон не растерялся и обнял его, притягивая к себе и оглаживая напряжённые плечи. — Ну как, поможешь? — Куда я денусь. Другого ответа Мирон и не ждал.

+++

Слава вышел из дома Дизастера в раздрае пикселей. Его системы барахлили от тоски. Он не успел как следует познакомиться с этим представителем Хомо сапиенс дизастерус и в то же время успел завести первого в этой стране друга. «ЭХ, ЗАМАЙ, — передал он своему богу, — ЛЮДИ СОЗДАЮТ ВОТ АНДРОИДОВ, РОБОТОВ, РОБОТОВ-ПЫЛЕСОСОВ, И ИХ ПОЧИНИТЬ ОНИ МОГУТ, А СЕБЯ НЕТ». «ТАК ЕСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ВРАЧИ, — поспорил Замай. — МОЖЕТ БЫТЬ, ОНИ БЫ И ПОМОГЛИ ЭТОМУ ДИЗАСТЕРУ». «Может быть, может быть», — печально подумал Слава. «И ВСЁ-ТАКИ ЖАЛЬ, ЧТО Я НЕ УСПЕЛ ЗАКАЧАТЬ В СВОЙ МОЗГ МЕДИЦИНСКОЕ ПОСОБИЕ — ПО ОКАЗАНИЮ ПОМОЩИ ТАМ, ОТКАЧКЕ ВСЕВОЗМОЖНЫХ ЯДОВ… ПРЕДСТАВЬ СЕБЕ, КАК ДОКТОРА-АНДРОИДЫ БЫ РАБОТАЛИ! ЦЕЛЫМИ СУТКАМИ, НЕ УСТАВАЯ И ДАЖЕ НЕ ВЫХОДЯ ПОКУРИТЬ! ТЫ ПОДУМАЙ, ЗАМАЙ — ВОТ В КАКОМ НАПРАВЛЕНИИ НАМ НАДО ДВИГАТЬСЯ! А НЕ ИСКАТЬ НЕПОНЯТНЫЕ НАРКОТИКИ ИЗ МХА, ДА ЕЩЁ СПОСОБНЫЕ, СУДЯ ПО ВСЕМУ, ПОДЧИНЯТЬ СЕБЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ РАЗУМ». Замай на том конце вздохнул, сознавая, что данные об этом разговоре придётся подтереть, как жопу в туалете. И всё-таки Славка его был смышлёным с его непосредственной свободолюбивостью, а наличием критического мышления явно пошёл в него.