***
Дилюк нервно оглядывался по сторонам, чувствуя себя вором в собственном доме. Было ощущение, что он предаёт родные стены, выстраивая в своей голове поступенчато каждый этап побега. В этом деле главное не торопиться, но поселившийся в груди страх твердил иное: «Останься. Ты уже привык к такой жизни. Ничего не изменится, так зачем пытаться?». Эти мысли юноша стремился обрубать по одной просто причине: он умирал. Это существование в роли игрушки для Альбериха, с запятнанной честью вынуждало чувствовать себя живым мертвецом каждый день, а каждый взгляд на картину Феникса отдавался болью в груди - он мечтал вновь стать свободным, вернуть себе достоинство и спокойно зажить. Возможно, жениться, завести детей и воспитать их достойными людьми. Так далеко в будущее мастер не заглядывал, поэтому всё было размыто. Первостепенной задачей являлось выбраться из этого кошмара, не позволяя сомнениям одержать вверх. А для этого нужно было знать точный распорядок дня капитана кавалерии, слуг и, конечно же, охраны. Когда Альберих захватил имение, то полностью поменял всех слуг, кроме Аделинды и Хилли с Моко, так как за домом должен был следить кто-то опытный и знающий все укромные уголки. Аделинда хоть и была вынуждена сообщить о всех лазейках новому хозяину поместья, но никогда не препятствовала передвижению Рагнвиндра, лишь предупреждая, что везде стоит стража. Из окна не сбежать - спальня Дилюка охранялась особенно тщательно. Стража во дворе поместья всегда ходила следом за мастером, не давая личного пространства хотя бы на три метра - то был строгий приказ Кэйи. Видно, он всё же опасался, что пылающий нрав рано или поздно возьмёт вверх над вынужденным послушанием. Собственно, это сейчас и происходило. — У вас на лице написано, что вы что-то задумали, — мягкий голос Аделинды прерывает размышления, заставляя невольно вздрогнуть от неожиданности. Юноша так углубился в размышления, что не заметил, как подошла женщина. — Нет, Аделинда. Ничего такого, не переживай, — уголки губ дрогнули в лёгком подобии улыбки. — Ох, я бы больше переживала, если бы всё было наоборот. Я вынуждена служить Альбериху, но истинным моим господином являетесь вы, — главная горничная присела рядом с мастером. — Не говори о себе, как о прислуге. Ты всегда была членом нашей семьи, — Дилюк качает головой, поворачиваясь корпусом к женщине. — Мне приятно это слышать, но я пришла за другим, — Аделинда наклоняется ближе к юноше и шепчет. — Я вижу, как вы поглядываете на разные выходы из поместья… — Это не то, что ты подумала! — мастер сразу спохватился, посчитав, что теперь о нём донесут и попытке побега можно будет забыть. Сознание уже рисовало страшные картины того, как запястья сковывают кандалами, а на лице капитана кавалерии играет хищный оскал. —… И я вас полностью в этом поддерживаю. Женщина всегда была чрезмерно наблюдательна и проницательна. Отчасти этого требовала её должность, чтобы следить не только за порядком, но и за шаловливым мальчишкой с волнистыми рыжими волосами. А иногда приходилось наблюдать и за старшим Рагнвиндром, чтобы после Крепус не отхватил от своей жены. — Что? — Дилюк явно ожидал не этого, поэтому окончательно растерялся, и последняя маска спала с лица. — Вы не должны чахнуть здесь. Но у вас будет всего одна попытка. А если провалите её, то уже никогда не сможете покинуть это место. «Это место». Когда все называли поместье тёплым и приятным словом «дом». Однако мастер помнит тот день, когда это слово перестало относиться к его особняку. — Аделинда… ты ведь попадёшь под раздачу, если всё выяснится. — Ничего подобного. Вы всё сделаете сами, ведь знаете особняк лучше меня. Я лишь скажу, что сегодня капитан Кэйа прибудет поздно ночью, и у вас будет шанс. — Что ты предлагаешь? — алые глаза впервые блеснули интересом и жаждой к действиям. — Слушайте внимательно, мастер Дилюк.***
Кэйа возвращается в поместье около половины второго ночи. Все слуги внутри дома должно быть спят, а встречает господина внешняя стража. Конюхи берут на себя коня, отводя в стойло. "— Хоффман не упустит момента продемонстрировать карты своему начальнику прямо на улице. Он слишком нетерпелив, а я узнала, что ему многое нужно поведать капитану, — Аделинда дала первую наводку». Офицер рыцарей действительно не может терпеть, тут же подходя к Альбериху и начинает спешно что-то рассказывать. Кэйа лишь устало закатывает глаза, но ничего не может поделать с характером своего подчинённого. Все люди разные и это очень сильно бесит. Дилюк, накинув на плечи плащ и закрыв алые волосы капюшоном, проходит в холл. Горничная была права - в эти несколько минут путь будет открыт. Но далее нужно подсчитать каждую секунду и рискнуть чуть ли не собственной жизнью. Хоффман вскидывает руку в сторону, указывая на восток. Альберих поворачивает голову, становясь спиной к главным дверям поместья. Это та самая секунда, в которую жизнь мастера изменится и разделится на «до» и «после». Пригнувшись и тихо открыв дверь, Дилюк выходит на улицу, практически под носом у капитана. Во дворе, кроме двоих рыцарей Ордо Фавониус никого нет: конюхи заняты лошадью, а охрана совершает обход по возвращении своего господина. «Только бы не попалась ветка под ногу», — молится юноша, быстро двигаясь на запад от поместья. Аделинда стоит у окна и провожает Рагнвиндра любящим взглядом. — Удачи, мой мальчик, — шепчет женщина и тушит свет, укладываясь спать. Ускользнуть от Альбериха - не значит окончательно сбежать. Оставалась ещё охрана, совершающая обход. Заслышав голоса и приглушённый смех, Дилюк сильнее натягивает на себя капюшон и прижимается к земле. Безопаснее будет затеряться в кустах и дождаться удобного момента. — Эй, подожди! — один из стражником подходит к цветочным зарослям с факелом, вглядываясь. — Чего ты там застрял? Приведение увидел? — смеются двое его напарника. — Идём уже, нет там никого. — Господин велел проверять всё тщательно. Или хочешь закончить, как старик Крепус? — удивительная преданность и даже похвальная, но сердце у Рагнвиндра чуть не выскочило, когда пламя факела было обращено в его сторону. — Ты ещё под каждый камень загляни. Дурак совсем поехавший, — напарники не выдерживают и хлопают своего товарища по спине, подзывая идти дальше. По ощущениям, Дилюк не дышал две минуты. Руки дрожали от накатившего ужаса быть раскрытым, но судьба сегодня улыбается ему впервые за последние полтора года. Дождавшись, пока люди уйдут достаточно далеко, мастер поднимается с земли и окрылённый страхом, чуть ли не летит в прощелине в заборе. Сердце его ещё никогда не билось так часто, а глаза не намокали от слёз счастья. У него получилось. Он не упустил свой шанс. Но радоваться ещё рано, ведь погоню могут пустить в самый ближайший момент. Нужно уносить ноги подальше с земель Нагорья Ревущих Ветров.