Call me Mi(a)ster

      — Как это понимать? — Валери Робер, ректор Бристольского университета, грозно нависла над четырьмя второкурсниками. Глаза парней были устремлены в пол, дабы не встречаться с мечущим в них молнии взглядом женщины.       Все четверо молчали, стоя прямо перед большим ректорским столом. Валери обошла рабочее место, приблизилась к Томасу МакКиттену и его компании и, сощурившись, принялась разглядывать их побитые физиономии. Остановившись на Томе, она строго сказала:       — Я не ожидала подобного от вас, мистер МакКиттен. До недавнего времени вы казались мне вполне серьёзным, ответственным и взрослым, хоть по университету и ходили разные неприятные разговоры о ваших с компанией… — она медленно перевела взгляд с Тома на Чарли, а затем на Джимми и только потом закончила фразу: — Шалостях.       Дрейк покосился на Тома и поджал губы, так и не решившись заговорить.       — На первом курсе вы показали себя хорошо. Что же случилось теперь? — продолжала миссис Робер.       — Но, мэм, — воскликнул Джимми так, что даже спокойный Дрейк вздрогнул от неожиданности, — почему здесь только мы? Почему вы ничего не спрашиваете и у тех мудаков тоже?       Томас мельком зыркнул на друга, в то время как Чарли захотелось прикрыть лицо ладонью от испытанной неловкости, только вот лоб и щёки странно саднило и жгло, так что было ни притронуться.       — Потому что благодаря вам и вашим друзьям, мистер Янг, — заговорила мадам Робер, — те мудаки, как вы выразились, сильно пострадали и сейчас обрабатывают побои дома. А ещё я бы на вашем месте помалкивала и держала подобные фразы при себе, дабы не ставить вопрос ребром о вашем немедленном отчислении. А теперь, если вы по-прежнему упорствуете и отказываетесь называть мне истинные причины подобного поведения, поговорим о вашем наказании.       Через десять минут вся компания вывалилась из главного корпуса в университетский двор, где не так давно их и поймала за дракой университетская охрана. Снаружи парней встретил осенний ветер и любопытные глаза десятков студентов, спасавшихся от холода в тёплых пальто и шарфах. Четверо друзей брели на стадион, подальше от места происшествия. Чарли нервно ощупывал лицо, тщетно пытаясь понять, почему же оно так щипало, Дрейк по своему обыкновению молчал, замечая взгляды других учащихся и неловко сжимая губы, Томас был задумчив и постоянно глядел себе под ноги, ну а Джимми трещал без умолку. Из всей трепотни вперемешку с ругательствами друга до Тома дошло лишь одно:       — Блядство. Ну и встряли мы из-за твоего мышонка, дружище. По самые яйца встряли! Подумать только: до конца года придётся помогать мистеру Блэку каждый день. Чё-ёрт, с тусовками после пар придётся распрощаться.       — О чём я тебя в столовке сегодня предупреждал, Янг? Не смей называть Мауса моим, — зарычал Том, сделав пару шагов в сторону друга. — У тебя что, склероз? Я напомнить и по-плохому могу. И похуй мне, что у тебя из носа кровь ручьём.       — Что? — испуганно округлил глаза Янг, схватившись за нос. — Где? О боже! Мой нос!       Дрейк вдруг встал между парнями и раздосадованно прошипел:       — Тише! На нас уже и так все смотрят. Тебе мало внимания, МакКиттен?       — Ему всегда его мало, — проворчал Грей, — надо весь универ разъебать, может, тогда успокоится.       — Заткнись, Чарли, — огрызнулся на друга Томас.       — Ну вот, мы за этого ублюдка морды другим бьём, а он нас затыкает, — взглянув прямо в серые глаза друга, словно бросив вызов, воскликнул Чарльз. — За него теперь ещё и отрабатывать должны.       — Помолчите, — устало выдохнул Бакер. — Ругань ни к чему не приведёт. Это чудо, что нас вообще не отчислили из универа за подобное. Скажите спасибо мадам Робер. А Блэку помогать будем по очереди, потому что на кой хер мы ему там вчетвером сдались?       — Погоди-и, — протянул Янг, — эта твоя мадам Робер ещё чего придумает, так просто не отделаешься.       Тем вечером Том домой буквально крался. Намотав на руки бинты, нанеся мазь на ссадины на губах и лбу и заклеив кровоподтёки пластырями, он надеялся, что не застанет отца дома. Однако, как только парень прошмыгнул через заднюю дверь на кухню и завернул за угол, то столкнулся лицом к лицу с МакКиттеном-старшим.       — Что случилось? — мгновенно нахмурив густые, слегка изогнутые брови, сурово спросил Джеймс.       — Упал. Лицом на тротуар, — не придумав ничего получше, с издёвкой в голосе выдал Томас и тут же отвёл взгляд.       — Ты думаешь, я поверю в эту чушь? Говори правду, живо, — грозно приказал МакКиттен-старший.       Скорчив гримасу недовольства, Томас уставился в тёмно-зелёные глаза отца, наплевав на их пронизывающий холод, а также боль, что приносила ему рассечённая бровь при попытке нахмуриться. В тот момент парень ненавидел Джеймса за очередную попытку влезть в его жизнь, когда этого делать было не нужно. Том хотел дать отпор, но что-то внутри вновь сдерживало его, и всё, что он тогда смог — это лишь отстранённо, жалко промямлить:       — Немного повздорил кое с кем.       — «Повздорил»? «Немного»? — воскликнул Джеймс, состроив на лице своё излюбленное выражение пренебрежения вперемешку с разочарованием. — Позволив этому «кому-то» избить себя? — теперь МакКиттен-старший по-настоящему злился, и с каждой новой секундой их с Томом случайной встречи это ощущалось всё отчётливее.       Жизненно важная потребность в оправдании и признании отцом достоинств сына неожиданно разгорелась в разуме Тома с такой силой, что он, сделав шаг навстречу, выдал на одном дыхании:       — Мы побили их намного сильнее!       — Что? — изумился Джеймс. — «Мы»? Ты снова связался с теми неудачниками?       — Они — мои друзья! — твёрдо заявлял Томас, бесстрашно глядя на отца.       — Я плачу за твоё обучение не для того, чтобы ты рисковал вылететь из университета за драку. Это что, опять идея твоих «друзей»? — наступал на сына в ответ Джеймс. — Или это как-то связано с тем преподавателем, за которым ты, как говорят, постоянно таскаешься?       — Я не таскаюсь! — попытался оправдаться Том.       — А что ты делаешь? Бьёшь за этого пидора морды?       — Он не пидор! — горячо выпалил парень, раскрыв глаза от изумления. В голове проскользнула мысль: «Как он узнал?» Разум закипал с каждой секундой всё сильнее.       Заметив ярость, постепенно разгоравшуюся в серых глазах Томаса, Джеймс опешил: тяжело было поверить в то, что его сына так взволновал другой мужчина.       — Значит, я прав. И кто же он тогда такой, что моему сыну снесло крышу, и он забыл про здравый смысл?       — А кто ты такой? — вдруг яростно зашипел на него в ответ Томас. — И какая тебе разница? Неужели отцовские чувства проснулись и стало не плевать на что-то ещё, кроме своих амбиций и репутации? Где же эти чувства были всё то время, пока я рос?       — Ах, — вздохнул Джеймс, растягивая слова. — Неблагодарность. Лучшее твоё качество.       — За что я должен быть благодарен?! — неожиданно сорвался на крик Томас, яростно выплёвывая слова, что копились в нём долгое время, если не всю жизнь. — За миллионы и корпорацию в наследство? За воспитателей и индивидуальных учителей или за ваше с матерью вечное отсутствие? За ваше постоянное прикрывание работой и мечтами о светлом будущем? За жизнь в одиночестве без друзей и семьи?       Застигнутый врасплох неожиданной сменой поведения сына, Джеймс замер посреди комнаты, не говоря ни слова.       — Ты даже за университет заплатил по собственной инициативе, — продолжал Томас. — Я никогда не желал туда поступать! Я мог подготовиться и сдать экзамены самостоятельно в том учебном заведении, куда мне действительно хотелось. Но нет же, именно ты всегда принимал решения, связанные с тем, как мне следует и не следует жить. Так вот знай: друзей себе я выбирать тебе не позволю! — в заключение, вперив взгляд в ледяные глаза напротив и до жгучей боли стиснув пострадавшие кулаки, Том добавил: — И прекращай строить из себя заботливого папашу, а то меня уже тошнит.       — Что здесь происходит? — неожиданно послышался уставший голос вышедшей из коридора на кухню матери Томаса, Корнелии.       Проигнорировав женщину, Томас рванул было вперёд, как вдруг Джеймс схватил его за руку, воскликнув: «Щенок, да как ты смеешь!» Ноющая боль пронзила предплечье парня, однако, не подав виду, он с силой дёрнул руку на себя и стремглав побежал вперёд по коридору, пока не скрылся в собственной комнате.       Просидев всю ночь в спальне без сна, под утро Томас собрал вещи и написал Чарльзу сообщение:       «Не против, если я какое-то время поживу у тебя?»       «Опять этот МакКиттен, — негодовал Джерри Маус, вернувшись тем же днём после увиденного в универе в свою квартиру. — Что это, чёрт возьми, было? Не хватало ещё, чтобы меня, как ответственного за их курс, вызывали разбираться в деле об избиении учеников или преподавателей этим идиотом. Нужно постараться как можно скорее продлить отпуск, — размышлял парень, сидя в кресле перед окном с кружкой малинового чая в одной руке и взятыми с работы документами в другой. У кресла примостился чёрный кот Джастин, и Джерри вынужден был периодически отвлекаться от чтения отчётов поглаживанием любимца пальцами ног. Нежелание хозяина отставлять в сторону бумаги или кружку, чтобы опуститься и погладить питомца руками, выливалось в периодические покусывания за пятку.       — Ты можешь себе это представить, Джасти? — спрашивал Джеральд у кота. — Теперь моя зарплата зависит от чёртового МакКиттена и его курсовой. Так и подмывает написать в рабочем отчёте: «Рекомендован к отчислению за невыполнение учебного плана» и не мучиться, да ведь декан всю душу из меня вытрясет за подобное, ещё и премии лишит. Зачем я только согласился курировать его? Ради пафоса и надменности? Что и кому я хотел доказать? И ведь отказываться уже слишком поздно… Похоже, придётся самому писать курсовую МакКиттену. Я почти уверен, что этот болван сам ничего не сделает. Как представлю его самодовольную улыбку, аж плохо становится. Что бы такого придумать, чтобы не дать ему снова упиваться своей важностью?       Мистер Маус так и сидел до позднего вечера, пока на улице не засветили фонари, а по крыше мелко не забарабанил дождь. Преподаватель оказался наедине с неразрешимой проблемой, загнанный в угол собственными принципами и гордыней, прекрасно понимая, что самолично поставил себя в подобное положение. Теперь же он растрачивал все свои силы на осознание ситуации, а разум отказывался выдавать умные мысли, раз за разом рождая в голове всё тот же вопрос: «Что же придумать?»       — Дружище, я, конечно, всё понимаю, но какого хрена ты припёрся так рано? — Сонный, весь в синяках и совершенно взлохмаченный светловолосый Чарльз, широко зевнув и следом ойкнув от боли в челюсти, впустил Томаса в свою маленькую квартиру, которая располагалась в двух кварталах от Бристольского университета. Раньше Грей снимал жильё со своими приятелями, но с недавних пор решил съехать, найдя вполне приличный вариант недалеко от главного корпуса и общежитий. По выходным Чарльз подрабатывал грузчиком в местном универмаге, но это вряд ли могло позволить ему оплачивать и учёбу, и съём отдельной квартиры. О семье он никогда никому не рассказывал, а потому друзья понятия не имели, кто именно ему помогает.       — Не против, если он поживёт с нами? — с порога спросил МакКиттен, вытянув вперёд руку с клеткой, в которой сидела коричневая крыса.       — Конечно, — слегка ошарашенно отозвался Чарли.       — Мне нужно было свалить из дома, а его оставлять одного не хотелось. Отец достал. А ещё кто-то рассказал ему про Мауса, — произнёс Томас, зайдя в квартиру и поставив клетку на небольшой комод. — У тебя есть ещё одна кровать?       — Нет, кому-то придётся спать на диване, — на автомате ответил Чарльз, а затем добавил, почесав макушку незабинтованной рукой: — Кто мог рассказать твоему отцу?       — Понятия не имею, у него полно ушей в университете. Но если узнаю, кто это был, то надеру ему зад. Не хватало мне ещё выслушивать от своей семейки всякий бред.       — Какой бред? — поинтересовался Грей, опустившись на диван рядом с Томом.       — Отец обвиняет меня в одержимости Маусом.       Сказав это, Том откинулся на спинку дивана, аккуратно потёр переносицу и устало прикрыл глаза: бессонная ночь сказывалась на самочувствии, и он понятия не имел, как просидит целый день на парах. Чарли с подозрением и немалым интересом разглядывал парня на протяжении нескольких секунд, а затем, тихо проворчав, чтобы друг не услышал: «Но ты ведь и правда словно помешался», встал с дивана. Похлопав Тома по плечу, он побрёл в постель со словами:       — До занятий ещё пара часов. Возьми себе плед в шкафу.       Спустя полтора часа беспокойной дремоты Томас окончательно оставил попытки заснуть крепким сном, заварил кофе, сел за стол и уставился в экран смартфона в ожидании пробуждения хозяина квартиры. Однако усталость вдруг как рукой сняло, когда он увидел сообщение, да не от кого попало, а от мистера Мауса. Разблокировав телефон, МакКиттен принялся вчитываться в послание, присланное ему Джерри впервые:       «Должно быть, вы уже знаете, что через две недели нужно будет сдать отчёт по курсовой. В сообщении содержится список литературы, аналитики и статей, которые вы можете использовать при работе над темой. Жду от каждого два готовых пункта курсовой к утру завтрашнего дня».       «Постойте, — неожиданно запнулся Том. — «От каждого»? Это что, рассылка?»       Его размышления прервала открывшаяся дверь спальни. Полуголый Чарльз появился на пороге, потянулся, а после, учуяв аромат кофе, слегка оживился. Прошлёпав в одних боксёрах вперёд, он открыл холодильник и вытащил оттуда бутылку молока. Затем подошёл к столу, на котором стояли две кружки с готовым кофе, налил в одну из них молоко и сразу сделал пару глотков бодрящего напитка. Томас же даже не удосужился оторвать глаз от экрана смартфона.       — Что там? — спросил Чарли, усевшись напротив парня.       — Сообщение от мистера Мауса. Точнее, рассылка, отправленная собственнолично всем своим подопечным.       — А ты чего ожидал? Признаний в любви за защищённую честь его жопы? — усмехнулся Чарльз и снова отхлебнул кофе.       Том недобро покосился на друга. В его взгляде так и читалось: «Заткнись, а то я не посмотрю на то, что ты хозяин этой квартиры и мой друг». Чарли лишь улыбнулся шире и пожал плечами в ответ: с недавних пор он понял, что злить МакКиттена подобным образом являлось отчасти забавным времяпровождением.       — Я сегодня не пойду на пары, — выдал Том, отложив телефон в сторону.       — Но ты же редко пропускаешь пары, — приподнял брови от удивления Чарльз.       Томас пошевелил языком во рту и слегка надавил пальцами на раненые краешки губ, сморщил нос и только затем ответил:       — Сейчас как раз именно тот редкий случай, дружище.       Весь день МакКиттен, сидя за ноутбуком, посвятил курсовой. К работе он подходил ответственно, а тема ему нравилась, потому написание шло быстро и приносило относительное удовольствие. Возможность вновь продемонстрировать собственные знания и навыки мистеру Мауса каким-то странным образом приободряла парня, заставляя мысли нестись вскачь, а пальцы быстро печатать текст на клавиатуре.       Томас мог хорошо учиться, именно это успешно и делал он из искреннего интереса к наукам и отчаянного желания заставить своего отца им гордиться. Однако многие не замечали его истинных способностей под маской хулиганства и пафосности. Сам же он скрывал свои страхи и комплексы за напускной высокомерностью.       Поставив точку в последнем предложении второй главы, Томас размял застоявшиеся мышцы плеч и шеи, ещё раз прошёлся глазами по написанным страницам и засиял своей излюбленной победной улыбкой.       — Маус точно разинет рот от удивления. Я справился даже раньше положенного срока, — с удовлетворением обратился МакКиттен к своей крысе по имени Джерри, которая в тот момент сидела на его плече. — Пора отослать текст, что скажешь? — Он протянул руку и погладил питомца, а после вернул того в клетку и принялся оформлять документ.       Ответ от Джеральда пришёл Тому через полчаса после отправки файла. Это была лаконичная фраза: «Продолжайте в том же духе», которая чуть не заставила Тома взорваться от упоения собственными знаниями. Однако через пару минут ему пришло новое сообщение, в котором содержалось следующее:       «И обратите внимание на первый пункт второй главы».       Улыбка спала с губ Томаса, и он мгновенно напечатал в ответном послании:       «Что ещё с ним не так?»       «Термины не вполне точны. Вы учитесь в высшем учебном заведении, а не дискутируете о причинах и следствиях теневого маркетинга на ярмарке с друзьями. Будьте добры изъясняться научным языком. Вы ведь не только трепаться умеете?»       «О каких конкретно терминах вы говорите?»       «Например, вы неправильно определили сам термин маркетинга. Где вы вообще его откопали? На форуме для садоводов?»       — Ха! — воскликнул Том и с силой захлопнул крышку ноутбука. Подавшись вперёд, парень облокотился обеими руками о стол и скрипнул зубами от раздражения. Однако телефон вновь подал сигнал о новом уведомлении, заставив МакКиттена вздрогнуть. В новом сообщении от мистера Мауса содержался файл и подпись к нему: «Красным выделено всё, что следует переделать». С тяжёлым вздохом Томас открыл документ и выпучил глаза от удивления: большая часть текста оказалась выделенной.       К концу недели, несколько бессонных ночей и восемнадцать кружек кофе спустя, работа над доброй половиной курсовой и отчётом была завершена. Всё это время Джерри одаривал Тома лишь рабочими электронными письмами и документами с пометками и требованиями что-то исправить. Они ни разу не созванивались, и всё их общение ограничивалось лишь несколькими фразами в день. Джеральд избегал Томаса, а парня это по какой-то странной для него самого причине раздражало. Каждый день он разгорался желанием отпустить какую-нибудь шутку, чтобы вывести преподавателя из себя, но что-то его останавливало; разум назойливо твердил не совершать глупостей.       Учебные будни тянулись медленно, МакКиттен постепенно терялся в них и скучал по прежним временам, когда лекции вёл мистер Маус. С мистером Гордоном невозможно было спорить: любые разговоры и шутки он моментально пресекал, на вопросы отвечал строго и по делу, равнодушно взирая на любые подначки молодых студентов. Джеральд же возвращаться будто и не собирался, держался отстранённо, а Том не решался заговорить первым.       «Нужно во всём с ним объясниться. Но я же не могу сделать этого по телефону», — часто размышлял МакКиттен.       Однажды, узнав, что для сдачи отчёта ему требовалась личная подпись научного руководителя, он обрадовался: появилась надежда на возможный разговор с Джеральдом. Парень спросил о встрече первым. Преподаватель же сухо ответил: «Я приду в универ во вторник утром, чтобы продлить свой отпуск. Заодно подпишу вам все документы. Встретимся на кафедре в одиннадцать». Узнав о возможном продолжении отпуска Джерри, Том поник. Что-то неприятно кольнуло в нём: то ли нервы оказались на пределе, то ли странное раздражение вперемешку со злостью от собственных противоречий сыграло свою роль — никак не удавалось понять.       «Я заговорю с ним и всё объясню. Если потребуется, принесу извинения и попрошу больше не продлевать отпуск, иначе однажды просто сдохну от скуки на парах мистера Гордона», — твёрдо решил Томас, и именно такой был у него план.       Однако, когда настал заветный день, вся его решительность куда-то исчезла и впервые подвела.       — Что? — изумлённо уставилась на друга Адель. — Мне не послышалось? Ты просишь меня зайти сегодня на кафедру и попросить мистера Мауса вернуться?       — Да, — кивнул Том. — И прихвати с собой ещё некоторых наших сокурсников, которым он нравился, пусть тоже попросят.       — Томас, ты странно себя ведёшь, — с сомнением в голосе отозвалась девушка. — Я не хочу снова участвовать в твоих дурацких затеях.       — Это не шутка. Честное слово.       Ришар недоверчиво оглядела лицо парня, на котором застыло странное для него выражение мольбы: таким она Тома прежде никогда не видела.       — Почему ты сам его не попросишь, а заодно и не извинишься? — спросила Адель.       — Я не могу. За подобное… уже забыла, сколько всего произошло? — скомкано выдавил из себя МакКиттен.       Взгляд девушки мгновенно смягчился, когда вместо потенциально наигранной мольбы она заметила на лице друга новое выражение, похожее на искреннее раскаяние. Не найдя ответа, она вздохнула, мысленно согласившись с планом Тома.       Во вторник Джеральд пришёл в университет пораньше, чтобы подписать все необходимые документы по сдаче и курированию научных работ. На кафедре было тихо и пахло кофе. Почти все преподаватели находились на парах в тот час, а потому в кабинете работали лишь некоторые педагоги и секретарь. Войдя внутрь, Джерри направился было к своему рабочему столу, как вдруг за стеной, где располагалась зона отдыха, послышался обрывок разговора:       — … Да. Побои, к счастью, не причинили вреда здоровью, но так просто всё это не закончится.       — Странно, что второкурсников вообще не отчислили.       — Ходят слухи, что университет находится под патронажем семейства одного из них. А Томас МакКиттен и раньше устраивал драки, у него была довольно плохая репутация в старшей школе, хотя сверстники всегда считали его крутым.       — Интересно, из-за чего он устроил драку.       — Я слышал от мистера Джонсона, а тот — от второкурсников, которым рассказали другие знакомые друзей избитых парней, что это как-то связано с изнасилованием, — последнее говоривший произнёс гораздо тише.       — Серьёзно? — послышался изумлённый вопрос.       — Ага. Говорят, компания второкурсников избила старшекурсников за то, что те пытались совершить преступление. Возможно, жертвой стал кто-то из близких Томаса или его друзей.       «Чёрт, — поразился услышанному Джерри, — быть того не может».       В следующую секунду он отшатнулся от двери и приблизился к столу, случайно зацепив портфелем располагавшиеся на нём папки. Шум застал врасплох беседовавших коллег, и один из них выглянул из-за стены. Это был Джеймс Харрисон, преподаватель по банковскому делу.       — Мистер Маус, рад вас видеть! — произнёс он улыбаясь.       Джерри торопливо поздоровался и сделал вид, что усердно искал что-то на рабочем столе. Харрисон недолго понаблюдал за ним и вернулся к разговору с секретарём. К сплетням о Томасе и его компании они больше не возвращались.       «Значит, он всё же не был причастен к тому случаю, — лишь несколько минут спустя, когда пульс вновь забился ровно, к Джеральду пришло осознание. — Но… устроить драку, потому что те подонки пытались меня изнасиловать? Ха! Это же смешно. Ни за что не поверю. Скорее поганец Том вновь хотел выпендриться».       Через полчаса дверь кафедры отворилась, и в кабинет вошли освободившиеся преподаватели, а с ними и Томас МакКиттен. Джерри устремил взгляд в экран ноутбука, притворившись, что не заметил студента. Джеймс Харрисон подошёл к столу преподавателя по менеджменту и объявил:       — Здесь ваш студент, Джеральд. Должно быть, он пришёл к вам.       «Чёрт бы тебя побрал, Харрисон, — про себя выругался Маус и поднял взгляд. Томас остановился напротив стола своего преподавателя и, как всегда, нагло улыбнулся. — Снова эта дурацкая улыбка. Этот пафосный молокосос точно не мог подраться из-за меня», — подумал Джерри, и его тут же затошнило от желания врезать своему студенту, чтобы тот больше так не усмехался.       — Давайте документы, мистер МакКиттен, — вместо удара по лицу приказал МакКиттену Джеральд.       — Точно, — засуетился Томас и принялся копаться в рюкзаке. — Я просто рад вас видеть.       — Ну конечно, — устало вздохнул мистер Маус.       Когда Том положил на стол нужные бумаги, Джерри взял их и без промедления принялся разглядывать: ему хотелось поскорее избавиться от присутствия студента.       — С оформлением всё в порядке, — отозвался он, взял чёрную ручку и подписал необходимые листы. — Готово. До свидания.       — Мистер Маус, — вместо прощания вдруг позвал Томас. В его глазах отразилась странная растерянность. Студент и преподаватель глядели друг на друга пару секунд, а затем МакКиттен как бы невзначай спросил: — Как ваш отпуск?       — Великолепно. Идите, — мысленно удивившись поведению хулигана, отрешённо ответил Джеральд. Затем он увидел, как улыбка спала с лица Тома. Кончики губ студента поползли вниз, а глаза потускнели. Левая бровь парня всё ещё была заклеена пластырем, а вот остальные следы от драки почти исчезли. Мистер Маус почувствовал себя неловко и, снова вперив взгляд в экран ноутбука, показал, что разговор был окончен.       Через десять минут после ухода МакКиттена, закончив все свои дела, Джерри взял портфель в руки, попрощался с коллегами и решил сразу направиться в отдел кадров для решения вопроса с отпуском. Однако в холле он неожиданно столкнулся с толпой второкурсников. Они поджидали преподавателя там, а когда тот вышел, разом окружили его.       — Доброе утро, мистер Маус! — хором прогремели студенты.       — Что случилось? — поражённо застыл на месте Джеральд.       — Мистер Маус, мы скучали по вам, — произнесла Адель, стоявшая впереди всех.       — Да, скучали, — поддакнули по меньшей мере тридцать студентов.       — Мы рады, что вы вернулись, — посмотрев в тёмно-карие глаза преподавателя, с некоей надеждой в голосе произнесла мисс Ришар.       Джеральд растерялся от смущения и неловко проговорил:       — Вообще-то, я ещё не вышел и собираюсь продлить…       — Правда? — перебил его кто-то из студентов. — Неужели вы заболели?       — Нет, но… — замялся Джерри.       — Тогда как же мы? — отозвался другой второкурсник.       Джерри оцепенел от неожиданности: он никак не ожидал услышать подобных слов от курса, который в начале года согласился вести вместо взрослого и куда более опытного профессора по менеджменту; от того самого курса, который, казалось, презирал, ненавидел и ополчился против него.       — Мы к вам привязались, мистер Маус. Неужели вы нас оставите? — послышался встревоженный голос одной из девушек.       В голове у Джеральда шумело. Он стоял в окружении тех самых второкурсников и никак не мог поверить в то, что его уход сподвиг их поджидать в коридоре и просить о возвращении. Слёзы радости чуть было не навернулись на глазах Джерри, и он еле сдержался, крепче сжав в руках портфель.       — Вы ведь вернётесь? — спросила светловолосая Адель, лучезарно улыбнувшись, и эта улыбка ярко светила в памяти Джеральда, даже когда он вернулся домой, так и не дойдя в тот день до отдела кадров.       Позже Джерри позвонил единственному родному человеку, который действительно мог помочь, а также дать ценный совет.       — Джорджи… — вздохнул парень в трубку.       — Малыш Джерри опять плачет? — послышался тихий дружелюбный вопрос.       — Нет, я звоню, потому что… не знаю, что мне делать.       Тем вечером двое братьев говорили по телефону три часа напролёт. Джерри изливал душу в трубку, а Джордж внимательно слушал, не прерывая. После, попрощавшись с братом, совершенно уставший и сонный Джеральд лёг в постель и прикрыл глаза. В голове вновь прозвучали слова младшего: «Делай так, как подсказывает тебе твоё шестое чувство. Я только могу посоветовать дать шанс этой работе. В любом решении, которое бы ты не принял, я поддержу тебя», и Джерри расслабленно улыбнулся сквозь дремоту, доверившись своему чутью.