Call me Mi(a)ster

      — Что, чёрт возьми, здесь происходит?       Выскочив перед «Бентли», Томас вперил недоуменный взгляд через лобовое стекло. Мистер Маус и миссис МакКиттен в ответ посмотрели на Тома так, будто их только что поймали с поличным. Корнелия потянулась к дверной ручке, чтобы выйти и поговорить с сыном, но тот ждать не стал: сам рванул вперёд и забрался в салон автомобиля.       Сев на заднее сиденье, Том повторил свой вопрос:       — Что вы здесь делаете вдвоём?       Джерри оглянулся на Тома. В глазах преподавателя мелькнул озорной блеск, а выражение лица будто вовсю кричало: «Шалость удалась».       — Я предложила мистеру Маусу подвезти его домой, — первой ответила Корнелия.       Глаза у Тома мгновенно округлились, а сам он надулся так, что стал походить на большую шипастую рыбу фугу. Зрелище это развеселило Джерри, и он прикрыл губы ладонью, скрыв улыбку.       — Ты. Предложила. Его. Подвезти, — делая паузы, медленно произнёс Том. Затем он перевёл взгляд на Джерри, сузил глаза и с подозрением спросил: — И мистер Маус так просто согласился?       — Ну, вообще-то, только после того, как миссис МакКиттен предложила мне кое-что заманчивое, — поправив оставшиеся после пар очки, скромно улыбнулся Джерри.       — Оу, да ладно? Это так непохоже на миссис МакКиттен. И что же такого тебе предложила моя дорогая мама? — С этими словами он вновь взглянул на Корнелию.       — Томас, давай продолжим этот разговор позже? Ты ведь собирался ехать домой на мотоцикле? — глядя на сына через зеркало заднего вида, спросила миссис МакКиттен.       — Ну уж нет. Я поеду с вами на машине, — твёрдо заявил Том, скрестив руки на груди.       Томас был твёрд в своём намерении, о чём говорила его поза: скрещенные на груди руки и широко расставленные ноги, занимающие большую часть пространства между задними и передними сиденьями. Никуда он уходить не собирался. Джерри в очередной раз пожалел, что согласился на предложение Корнелии.       — Я, пожалуй, доберусь самостоятельно, — сказал Маус, ощущая всю неловкость ситуации.       — Останьтесь, мистер Маус, — в один голос выдали МакКиттены, и Джерри от неожиданности отпустил дверную ручку.       — Снаружи темно. Ещё и дождь вот-вот начнётся, — спокойно и убедительно заговорила Корнелия. — Не обращайте внимания на Тома, порой он ведёт себя, как маленький ребёнок.       — Кто ещё тут ребёнок, — фыркнул Том недовольно.       Всю дорогу до дома Джерри ощущал себя напряжённо в одной машине с двумя МакКиттенами. В запертом воздухе витало раздражение вперемешку со страшной обидой, и мистеру Маусу как минимум хотелось приоткрыть окно, как максимум — выйти наружу на полном ходу. Он проклинал тот миг, когда любопытство подтолкнуло его сесть в машину Корнелии.       «Что на меня нашло? Где моя бдительность?» — сокрушался Джеральд, подперев подбородок рукой и уставившись сквозь боковое стекло в блеклые, занавешенные тонкой вуалью тумана, огни ночного города. На самом деле он знал ответ: его бдительность спала, уступив место интересу ко всему, что было связано с Томом. Стоило только Корнелии МакКиттен сказать, что она «хотела бы познакомиться с человеком, который нравится Тому», как Джеральд забыл о главном правиле, которому учат родители своих детей: «Не бери ничего у незнакомцев. И тем более не садись к ним в машину».       Пытаясь найти объяснение собственным поступкам, ему вдруг стало искренне жаль Тома, на долю которого выпали сложные отношения с родителями. Джерри прекрасно понимал, каково это — бояться быть непринятым. Джеймс казался строгим и непреклонным человеком, хоть и по всей видимости искренне заботился о сыне. Мать же казалась более заинтересованной и понимающей, однако между ней и Томасом явно пробежала кошка. И нет, это никак не связано с корнем «киттен» в их общей фамилии.       Размышляя о причинах разногласий между Томом и Корнелией, Джерри и не заметил, как «Бентли» остановился у тротуара. За всю поездку никто не сказал друг другу ни слова, и поэтому следующие слова миссис МакКиттен прозвучали неожиданно громко:       — Что ж, раз нам сегодня не удалось поговорить, предлагаю встретиться ещё раз. Как вы смотрите на то, чтобы выпить со мной чашечку кофе завтра утром, мистер Маус?       — С каким пор ты перешла на молодых парней, мама? А отец знает об этом? — язвительно выдал Томас.       Парень действовал так, словно хотел как можно сильнее обидеть свою же мать. И у него это получалось. Корнелия мгновенно изменилась в лице. От её вежливой улыбки не осталось и следа, а между красиво изогнутых бровей пролегла морщинка.       Джерри почувствовал, как запылали его собственные щёки. Он отругал себя за то, что ещё минуту назад жалел Тома. Ещё ни разу в жизни ему не хотелось настолько сильно заткнуть кому-то рот, а ещё лучше — отвесить затрещину. Ещё ни разу в жизни он не ощущал себя настолько неуютно в компании двух людей.       — Знаешь, неважно. Джерри всё равно нравятся только парни. — В тоне голоса МакКиттена слышалась та самая рокочущая, победная усмешка, от которой волосы на затылке у Мауса вставали дыбом. Он повернулся лицом к своему студенту и смерил его пылающим, требующим заткнуться, взглядом. Том в ответ лишь безразлично пожал плечами и уставился в окно, сделав вид, что был ни при чём.       Не дожидаясь, пока напряжение в машине станет невыносимым, Джеральд обратился к Корнелии:       — Я не против встретиться за кофе. Тем более, завтра утром я свободен.       Услышав возмущённый вздох с заднего сиденья, Джерри в душе возликовал. В тот момент ему нестерпимо сильно хотелось насолить Томасу МакКиттену, и предложение Корнелии о встрече пришлось как нельзя кстати.       — Тогда свяжитесь со мной утром, и мы договоримся о месте встречи, — отозвалась Корнелия и протянула Джерри свою визитку.       Сгусток концентрированной злости по имени Томас грозил вот-вот взорваться. И пока этого не произошло, Джерри взял в руки визитку и успешно ретировался из машины.       — Зачем ты это делаешь? Что тебе нужно от Джерри? — спросил Том у Корнелии, как только «Бентли» свернул на соседнюю улицу.       — Мне интересно, почему тебе понравился именно он, — отозвалась миссис МакКиттен спокойно.       — Когда тебя стала интересовать моя жизнь?       Сказав это, Томас хмуро отвернулся к окну. За всю поездку они больше не обменялись ни словом.       Та ночь в Бристоле оказалась самой холодной с начала осени. Температура опустилась до нуля, и город укутала тонкая морозная дымка. Дождь начался сразу, как только «Бентли» подъехал к особняку МакКиттенов. Сорвавшись с нависших над домами тяжёлых туч, крупные капли барабанили по крыше автомобиля.       Зайдя в дом и ловко проигнорировав испытывающий взгляд Джеймса из гостиной, мать и сын разошлись по своим комнатам. Томас лёг спать пораньше, чтобы утром как можно скорее добраться до учебного корпуса, рядом с которым он оставил свой мотоцикл. После этого он собирался рвануть к дому Джерри, чтобы убедить того не идти на встречу с Корнелией. Однако после горячего душа Том ещё долго не мог уснуть.       Та ночь оказалась не только самой холодной, но и по-настоящему бессонной. Джеральд тоже не мог уснуть, то и дело прокручивая в мыслях события минувшего дня. Всё началось со сна, из-за которого он кончил и опоздал на пару. Затем, уже в самом университете, на его пути встал сам Томас — неожиданно такой соблазнительный и одновременно послушный, что хотелось выть. После был выставленный ректором дедлайн проекта и мистер Гордон, предложивший встретиться на выходных, чтобы доделать последнее задание. А в конце — вишенкой на торте — Корнелия МакКиттен и поездка, на которую сам же Джерри и согласился. Поначалу молодому преподавателю казалось, что ничто не способно прибавить ему стресса в жизни больше, чем травля со стороны одного гомофобного студента. Теперь же он чётко понимал как сильно заблуждался. Жизнь его круто менялась, наполняясь беспокойством и сомнением день ото дня, от прикосновения к прикосновению, от одного обжигающего поцелуя к другому, от присутствия в ней дерзкого, едва ли принявшего себя, Томаса МакКиттена.       — Какой вообще сейчас была бы моя жизнь, если бы ты тогда чуть не сбил меня на мотоцикле? — произнёс Джерри в пустоту и закрыл глаза.       Так, как Томас торопился в универ следующим утром, он не торопился в своей жизни никогда. Парень гнал на мотоцикле к дому Джерри, нарушая правила дорожного движения и объезжая сонных пешеходов на перекрёстках. Том во что бы то ни стало хотел воспрепятствовать знакомству Мауса с Корнелией, потому что считал так: «От этой безжалостной женщины можно было ожидать чего угодно. А если о встрече узнает Джеймс — всё, пиши пропало». Добравшись до дома Джеральда, он позвонил в домофон, но никто ему не открыл. Тогда он набрал номер телефона преподавателя и принялся мельтешить перед зданием, дожидаясь ответа. Через минуту по ту сторону телефонной линии сработал автоответчик. Том отошёл от дома и поглядел в окно квартиры Джерри. К тому моменту он уже понял, что опоздал: мистер Маус ушёл на встречу с Корнелией.       Столь ранним утром в кофейне было немноголюдно и тихо. Рабочий день только начался, и сотрудники неспешно подготавливали заведение к посетителям. Корнелия предусмотрительно предложила Джерри встретиться подальше от университета, а после — подвезти того на работу.       Сказать, что мистер Маус не сомневался в правильности своего решение означало не сказать ничего. Круги под глазами символизировали о бессонной ночи, а хаос в мыслях — о полнейшей неуверенности. Ведь он ещё даже не думал о том, чтобы встречаться с Томом, а уже собрался пить кофе с его матерью. Как бы то ни было, на фоне холодного и даже отчасти бестактного Джеймса, вежливая и серьёзная Корнелия заинтересовала Джеральда. Преподавателю захотелось узнать, каким образом этому семейству до сих пор удавалось уживаться вместе; что именно делало родителей и их сына такими разными и одновременно такими похожими друг на друга.       Джерри специально пришёл на встречу пораньше, чтобы успокоиться и собраться с мыслями. Он был уверен, что с этой задачей справился, но когда подвесной колокольчик на стеклянной двери зазвенел, и в помещение вошла Корнелия, вся уверенность куда-то пропала. Эта высокая, стройная женщина в длинном бежевом пальто и на каблуках внушала всем своим видом силу и власть, уверенность и непоколебимую волю. Теперь, когда Джеральд увидел её вне сумрака автомобиля, в полный рост, его осенило: что Джеймс, что Корнелия оставляли за собой одинаковое впечатление значимых в этой жизни людей — таких волевых и гордых. Оба вызывали желание посильнее вжаться всем телом в сиденье. В противовес родителям Томас казался совершенным оторвой, беспринципным и неугомонным парнем, без всяких моральных устоев в голове. Однако неожиданно для себя в тот момент Джерри увидел в Корнелии созревшего Томаса, которым тот наверняка станет, когда повзрослеет. «Если он повзрослеет», — поправил себя Маус и улыбнулся сам себе. Ему стало легче на душе, когда в ответ на его случайную улыбку кончики губ миссис МакКиттен тоже приподнялись. Женщина заметила преподавателя и уже шла в его сторону через весь зал, к дальнему столику у окна.       — Рада встрече, мистер Маус, — вежливо поприветствовала Джерри Корнелия.       — Взаимно.       Она аккуратно поставила длинный зонтик у ножки столика и сняла пальто.       — Я бы хотела извиниться перед вами за вчерашнее. — Повесив пальто на вешалку, она села напротив и внимательно посмотрела на Джеральда. — Иногда Том просто невыносим.       — Иногда? — приподнял брови Джерри.       — Ну, вообще, сейчас чаще. В детстве он был очень милым и послушным ребёнком.       — Сложно себе такое представить.       — Должно быть, они с Джеймсом принесли вам немало хлопот, — сказала Корнелия с ноткой сожаления в голосе. Лишь с ноткой, не более.       — Не то чтобы… Мистера МакКиттена-Старшего я видел лишь раз, в университете.       — В университете? — переспросила женщина. — Ах, да, помню. Том тогда окончательно доконал Джеймса тем, что не показывался дома, и мой муж сам неожиданно решил к нему прийти.       — Такого обычно не происходит?       — Нет. Джеймс очень… сдержанный человек.       Тут она оглянулась и, взглянув на меню над стойкой бариста, спросила:       — Давайте закажем кофе, мистер Маус. Какой вы предпочитаете?       — Капучино… с тремя ложками сахара и… карамельным сиропом, — слегка смутившись, ответил Джерри.       — Что-нибудь на десерт? — спросила миссис МакКиттен, как ни в чём не бывало.       — Шоколадный маффин.       Корнелия кивнула, медленно встала из-за стола и подошла к стойке, чтобы сделать заказ. Женщина, казалось, даже не удивилась десертным предпочтениям молодого преподавателя.       «Если я сегодня не съем маффин, то точно сойду с ума», — подумал Джерри.       Пока мистер Маус ждал возвращения Корнелии, он вспоминал Тома, который и дня не мог прожить без издёвок на тему любви его преподавателя к сладостям и мужским задницам.       Когда миссис МакКиттен вернулась за столик, мистер Маус почувствовал себя неловко оттого, что секунду назад вспоминал упругую задницу её сына. Пока официант подавал им кофе и десерт, Корнелия с Джеральдом сидели в тишине. Это время казалось парню целой вечностью, и он, роясь в собственных мыслях, совершенно позабыл, зачем он вообще пришёл в кофейню. Из транса его вырвал голос Корнелии — спокойный и размеренный, как вода в лесном пруду.       — Вы часто пьёте кофе, мистер Маус?       — Э-э… Каждый день. — От неожиданности Джерри слегка растерялся.       Корнелия кивнула и слегка приподняла кончики губ в улыбке:       — Вам повезло: вы отлично выглядите. Если бы я пила столь сладкий кофе, да ещё и ела сладости, давно бы поправилась.       «О Господи, — мысленно закатил глаза Джерри. — И что это, чёрт возьми было: комплимент или упрёк? Неужели я поправился?»       Джерри не нашёл ничего лучше как сказать:       — Спасибо.       Корнелия кивнула ещё раз и поднесла к губам чашку с эспрессо. Казалось, дальнейший разговор был обречён на провал, однако миссис МакКиттен, поставив чашку на блюдце, с лёгкостью перевела тему:       — И всё же мне жаль, что знакомство и дальнейшее общение с моим сыном и мужем оказалось для вас неприятным опытом. — Она по-прежнему говорила спокойно, но теперь не отрывая глаз от чашки. — Том, сам того не осознавая, очень похож на Джеймса. Порой оба совершенно не думают о последствиях, и даже не рассматривают тех вариантов, когда чувства идут вразрез с разумом.       Она замолчала, и Джерри был ей за это благодарен. Ему нужно было обдумать слова миссис МакКиттен.       Порой Том и в самом деле действовал опрометчиво. Возможно, сиюминутный порыв его и стал причиной происшествия на дороге в день встречи с Джерри, а сам мистер Маус просто оказался тем, на кого парень выплеснул свою злость.       «Что, если бы мы встретились при других обстоятельствах?» — подумал Джеральд, и от этой мысли ему вдруг стало не по себе. В попытке отогнать от себя навязчивую идею позже поговорить об этом с Томом, он принялся рассматривать пустынный утренний пейзаж за окном.       — Вы сказали, что в детстве Том был милым и послушным. Что же произошло? Что-то… трагичное? — спросил Джерри, вспоминая те многочисленные, прочитанные им же, манги про главных героев с тяжёлыми судьбами. Он снова посмотрел на Корнелию, и заметил в её глазах печаль.       — Нет, ничего такого, — отозвалась она. — На самом деле это наша с Джеймсом вина. Мы слишком много времени уделяли работе, и слишком мало — Тому. Да, мы делали это ради его светлого будущего, но сейчас я понимаю, как отчаянно он нуждался в нашем понимании и любви. Близость и теплоту не способны заменить никакие деньги и никакой успех. Мы были ослеплены желанием достичь цели, а когда обратили внимание на нашего сына, оказалось слишком поздно.       Она говорила медленно, а Джерри не перебивал. Её речь больше походила на грустный монолог, который, вероятно, она впервые в жизни произносила перед кем-то.       — Нет смысла сожалеть о прошлом, его уже всё равно не вернуть, — ответил Джеральд. — Зато можно сосредоточиться на настоящем и попытаться улучшить будущее.       Корнелия взглянула на преподавателя прямо, серьёзно и, как показалось самому Джеральду, впервые подумала о нём, как о взрослом человеке со своим личным мнением, а не как о навязчивом предмете воздыхания её сына.       — Интересно, как выглядел Том, когда был маленьким, — хмыкнул Джерри, отпивая из кружки капучино.       — Мистер Маус, а что если вы придёте к нам домой?       Джерри чуть не поперхнулся кофе и недоуменно уставился на миссис МакКиттен.       — Не смотрите на меня так, — улыбнулась Корнелия. — Через неделю Джеймс уезжает в командировку, и мы сможем спокойно поужинать у нас дома. Только я, вы и, возможно, Томас, если тот будет хорошо себя вести.       Джерри стушевался, ощутив растерянность. Отношения с матерью Тома развивались крайне стремительно, и молодой преподаватель не был от этого в восторге.       — Мне надо подумать, — в конце концов сказал он, поставив чашку с недопитым капучино на место, пока та не выскользнула из его рук.       Они ещё двадцать минут болтали обо всём подряд и ни о чём одновременно: то о жизни и работе, то о Томасе и его учёбе. Преподавателю интересно было наблюдать, как сменялась вежливая улыбка на лице миссис МакКиттен удивлением, когда он рассказывал о достижениях своего студента и каким ответственным тот был по отношению к учёбе. Тема ужина больше не поднималась, и Джерри облегчённо выдохнул, решив, что Корнелия передумала. Однако позднее, уже у корпуса университета, женщина сказала:       — Я буду ждать вашего ответа насчёт ужина, мистер Маус.       Проводив «Бентли» взглядом, Джеральд зашагал прочь. На площади перед учебным корпусом его настиг Томас. Студент не сказал ни слова, но весь его решительно-раздражённый вид прямо заявлял о том, что он нацелен на разговор. Поняв, что МакКиттен так просто не отстанет, Джеральд обречённо вздохнул и позволил парню увести себя в закуток в дальней части парковки. Зайдя за угол, Том навис над Джерри, тем самым крепко прижав его к стене, и недовольно спросил:       — Чего она от тебя хочет?       — Кто: «она»? — притворился непонимающим Джеральд, состроив невинное выражения лица. Не всё же выкладывать перед МакКиттеном.       Томас предупредительно сдвинул брови к переносице, приблизился к лицу Джерри вплотную, уперевшись рукой слева от его плеча, и гортанно прорычал:       — Не заставляй меня злиться ещё больше.       «О Боже, он просто безумно сексуален», — проскользнула мысль в голове Джерри. От кожи Тома исходил приятный аромат, рукава оказались закатаны до локтей, из-за чего было видно взбухшие вены и твёрдые мускулы, а из-под горлышка водолазки соблазнительно выпирал кадык.       «Блять… Я даже не могу решить, чего хочу больше: чтобы он разозлился ещё сильнее, отругал меня и заставил ему отсосать прямо здесь, или бежать от него как можно дальше», — подумал Джерри, опустив взгляд и задержавшись им на ширинке Тома.       — Ну? — продолжал настаивать Том. — Не скажешь, что вы делали вместе и что такого она тебе предлагала?       — А что если я скажу так: это не вашего, мистер МакКиттен, ума дело? — с вызовом, приподняв подбородок и выделив тоном голоса фамилию студента, бросил Джеральд. Он уже было начал фантазировать, как Томас заставляет его встать на колени, достаёт свой затвердевший член и шлёпает им по лицу преподавателя в наказание. Всё, как в лучшем жанре порнофильмов. Джерри ощутил тянущее чувство внизу живота и закусил нижнюю губу. Но тут злость в глазах Тома погасла, сменившись виной, и парень отстранился.       — Я не стану тебя заставлять. Если так сильно не хочешь, то можешь ничего не говорить, — отозвался он.       «Хочу, чёрт тебя побери! Очень хочу», — мысленно взвыл Джерри. Чувство влечения к парню накрывало его с головой, не давало дышать ровно. Такого животного желания ещё никогда не случалось с ним прежде. С трудом заставив себя собраться, Джеральд сказал:       — Ничего такого мы не обсуждали. Всего лишь выпили кофе вместе и поболтали о всяком. — Заметив недоверие в глазах Тома, мистер Маус как бы невзначай добавил: — Ах, точно! Миссис МакКиттен также пригласила меня на ужин к вам домой.       — «Всего лишь пригласила на ужин»? — повторил Томас, моментально вскипев. — И ты согласился?       — Пока нет.       — Не ведись. Это же три основных принципа дипломатии. Сначала она подвозит тебя до дома, затем приглашает на кофе, после — на ужин дома, и в конце концов, окончательно втеревшись в доверие, выдвигает свои требования и шантажирует. Зуб даю, после ужина она скажет тебе уволиться и больше никогда со мной не встречаться! — Всё это Том выпалил на одном дыхании.       — И что ты предлагаешь? — приподнял бровь Джерри.       — Вдвоём я вас точно больше не оставлю. Если ты согласишься на этот ужин, то он состоится в моём присутствии.       — А что если я хочу побыть с твоей матерью наедине?       После этих слов уголки губ Тома дёрнулись вниз, а желваки заходили на чётко выраженных скулах. Джерри остался доволен собой и хитро улыбнулся.       — Не понимаю, зачем ты меня провоцируешь? — процедил МакКиттен сквозь зубы. Терпение его было на пределе.       — А тебя это оказывается злит, Томми? — наигранно невинно пропел мистер Маус.       — Настолько, что я еле сдерживаюсь.       Томас вмиг оказался слишком близко. Слишком поздно, чтобы отступать.       — Так отпусти себя, — прошептал Джерри, прежде чем губы его прильнули к губам студента.