tainted human

Чуя Накахара из тех, кто привык получать желаемое. Многие считают его особенным и любимцем Фортуны. Чуя же знает, что они слепы в своих поверхностных суждениях. Накахара подходит к окну в конце узкого коридора и довольно хмыкает, обнаружив, что Дазай идёт за ним. Чуя ожидает от него вопросов по поводу своего вольного поступка или просьб объясниться, а может — познакомиться. Скрипач опирается на серо-белый подоконник, складывает руки на груди и выжидающе смотрит на шатена. К огромному удивлению, взгляд Дазая лишен восхищения, но наполнен каким-то детским удивлением и любопытством. Чуя никак не ожидает, когда напротив стоящий парень прикладывает ладонь к своей макушке и, зафиксировав руку в таком положении, медленно проводит невидимую линию до головы Накахары. Осаму усмехается и опускает руку на ярко-рыжие волосы парня. — Да как ты смеешь? — раздраженно говорит Чуя и скидывает руку Дазая со своей головы. Этот кретин только что буквально сравнил их рост и отметил большую разницу. — Не удержался. — с легкой улыбкой говорит Осаму, смотря вниз на раздраженного Накахару. — Так ты Чуя, верно? Никто и никогда не позволял себе проявлять такую фамильярность по отношению к нему. Накахара не знает, как правильнее сейчас выразить свои эмоции и очертить личные границы, поэтому просто кивает Дазаю, недовольно смотря на него. — Я полагаю, ты не отсюда родом? — обыденно интересуется Осаму, поставив руку на подоконник по правую сторону от Чуи. — Никогда раньше тебя не встречал. — Отсюда. — нервно говорит Накахара и отходит ближе к стене коридора. Главное, подальше от окна и этой непредсказуемой личности. — Я до этого года обучался музыке дома. Чуя надевает свою любимую шляпу, на случай, если этот странный парень решит ещё раз потрогать его волосы. Он замечает, что тёмно-карие глаза Дазая смотрят на него с удивлением. На секунду, его вид теряет напускную расслабленность, и он задумчиво переводит взгляд в противоположный конец коридора, словно анализируя полученную информацию. — Что-то вроде приватного домашнего обучения, так? — теперь лукаво-изучающий взгляд Дазая направлен на Чую. — А я-то думал ты профессиональный скрипач. — А не много ли ты возомнил о правильности своего мнения? — рыжий подходит ближе к своему неприятному собеседнику и пытается преодолеть своим взглядом разницу в росте между ними. — Объясни, что ты имеешь в виду. — Я считаю, что такое обучение максимально не эффективно и раз у тебя были причины учиться именно так... — Дазай выдерживает паузу, испытывая границы самоконтроля Чуи, — Значит, на это есть веские причины. Ты, должно быть, особенный в чем-то, м? Цвет глаз Накахары меняется из светло-лазурного в темно-ультрамариновый. Его темные брови с рыжим оттенком сводятся к переносице и он берёт Дазая за галстук, тянет его вниз, чтобы их взгляды были на одном уровне. Он понимает, что это абсолютно необоснованное замечание и ему следует в спокойной манере ответить этому идиоту. Но проблемы с выражением и сдерживанием негативных эмоций дают о себе знать. Тем более, такое резкое и точное заявление неплохо так раздражает. — Я не буду применять к тебе физическую силу сейчас, делаю скидку на то, что мы только познакомились и находимся в школе. — Чуя чеканит каждое слово, — но если ты в следующий раз выкинешь что-то подобное — пощады от меня не жди. Скрипач не волнуется о том, как звучат его слова. Главное, чтобы основной посыл с первого раза дошел к слушателю. — Так я угадал. — самодовольно говорит Дазай, расправляя плечи и ослабляя хватку Чуи. — Кстати, а тебе не пора уходить? По-моему, к тебе уже довольно долго пытаются дозвониться. Накахара чертыхается и достает из переднего кармана рубашки телефон, что находится в беззвучном режиме. Стоит учесть, что экран гаджета был виден шатену сквозь ткань кармана, и он ни разу за три пропущенных звонка не уведомил об этом Чую. Осаму довольствуется реакцией, которую сумел произвести. Накахара берет трубку и, одарив Дазая раздраженным взглядом, спешит на лестничную клетку. По телефону Чуя узнает, что его мама ждёт под школой и очень волнуется. Извиняясь перед ней и преодолевая ступени вниз, парень никак не может утихомирить в себе неприятную злость. Он находится на лестничном пролёте второго этажа, когда кладёт трубку и слышит позади навязчивый голос: — Эй, подожди! — догоняя партнёра по аккомпанементу, громко говорит Дазай. — Позволь мне спросить, Чуя! — Отстань. — Накахара не собирается останавливаться, но неизвестный вопрос Осаму все же интригует. — Что спросить? — А если ты только в этом году показался здесь, то как ты уже успел не поладить с Акутагавой? — надоедливый шатен еле поспевает за Чуей, но вопрос всё равно задает. Скирипач не хочет отвечать, ведь он буквально признается в своей импульсивности. Он никого не знал в этом коллективе, но из-за какого-то мимолётного помутнения, заявил свои права на партнёрство с Дазаем. Как оказалось, это совсем того не стоило. Чуя уже проходит с лестницы в холл и направляется к выходу, думая, как бы так ответить, чтобы обескуражить или удивить Осаму, а то слишком уж он зазнался. Наверное, правда будет звучать слишком размыто и вызывать другие вопросы, но в этом и смысл. Дождавшись, пока Дазай наконец добежит до противоположной от Чуи части холла, рыжеволосый парень пожимает плечами и просто говорит: — Наверное, я просто соврал учителю. Накахара выходит на улицу, прежде пару секунд наблюдая за Дазаем, который чуть склоняет голову вправо в немом вопросе. Вроде бы, на такую реакцию и был расчёт. Припарковавшись возле здания музыкальной школы, Чую ждет чёрная иномарка с тонированными стеклами. Парень садится на переднее сидение, где его встречает мама с расспросами. Дорога обещает быть длинной.

***

Со стороны жизнь Чуи кажется идеальной. Его дом — огромный особняк с пастельно-розовым фасадом, его семья — заботящиеся родители и любящий старший брат. Его внешность утонченна и красива, его статус в обществе высок и значим. В чем бы Чуя не нуждался, его потребности могут быть удовлетворены моментально, стоит ему только заикнуться. У него есть точно распланированное будущее и финансовая подушка безопасности. Со стороны кажется, что его жизнь — предел мечтаний. Он всегда находится в роскошной обстановке и считал бы это нормой, если бы не приобрел собственное мнение и взгляд на вещи. Когда Чуя увидел изнанку жизни мира и, в особенности, его города, ценности парня начали кардинально меняться. Нелегальный бизнес, что "покупал" свое процветание у подкупных судей. Беспросветная бедность, загоняющая людей в узкие рамки существования. Вопиющая несправедливость, царившая в мире с самого начала. Люди без места жительства, просящие копейки на еду. Детские дома, в которых воспитатели сгоняют свою злость на невинных детей. Всё это бросалось Чуе в глаза и он не хотел делать вид, что этого не существует, только потому, что он живет иначе. Но его родители мыслят в корне противоположно. Мама — грациозная женщина, сосредоточенная на своем внешнем виде и слухах среди людей своего статуса — считает бедняков "отвратительными людьми, не умеющими заботиться о себе". Папа — статный мужчина, которого волнуют новинки техники и количество денег на счёту — уверен в своем превосходстве над другими. Они люди чистых кровей, их предки исключительно аристократы. И пусть в современном мире это не настолько острый вопрос, как был ранее, для них это честь и то, что они обязаны уважать. Но Чуя чувствует — он другой. Ему совсем не свойственно судить людей по их финансовому положению. Все равны, просто обстоятельства, при которых строится жизнь, у кого-то выигрышнее, чем у других. Сидя в кожаном салоне машины, Чуя слушает рассказы матери о новинках какого-то бренда одежды. Парень кивает и реагирует на слова по привычке. Но его мысли заняты странным происшествием в музыкальной школе: он до конца не может понять ни себя, ни Дазая. Злость на провокации последнего до сих пор не прошла и Чуя крайне озабочен мыслями по поводу шатена. Его высокомерное отношение неприятно повлияло на впечатление от первого дня в музыкальной школе. Машина подъезжает к частному сектору, усеянному загородными домами. Их особняк особенно выделяется своей величностью. Припарковав автомобиль в гараж, мама и сын выходят из машины, параллельно разговаривая о сегодняшней погоде. — Чуя, на ужин сегодня мраморная говядина! — радостно сообщает мама, — так что не задерживайся, пожалуйста. К шести спускайся. — Конечно, я приду вовремя, — кивает парень, проходя в просторный коридор со светло-фиолетовыми стенами. Накахара поднимается по лестнице в свою комнату и просто хочет выплеснуть свои эмоции привычным способом. Он бы мог следовать примеру брата и ходить в подвал бить грушу, но ему проще оставлять свои чувства на бумаге. Рисование — его тайное хобби, он гордится, что учится этому самостоятельно. Комната Чуи отличается от остальных. Тут есть душа, есть атмосфера того, что здесь живут, а не просто выставляют на показ. Парень садится за стол и достает свой скетчбук вместе с карандашами. Он не планирует свой рисунок, он просто наслаждается состоянием, когда мысли путаются и отходят на фон, пока руки делают наброски и линии. "Я ему ещё покажу, что называется игрой на скрипке." Чуя вздрагивает и пытается думать о чём-то другом, но получается плохо. Как например он должен был сегодня ответить? Не говорить же, что его родители всегда беспокоились за него и хотели, чтобы сын учился дома и был в безопасности. Учитывая его легкую подверженность болезням, это можно было легко оправдать. Но теперь Накахара не чувствует, что у него было обычное детство, как у всех остальных. Даже его преподаватель скрипки, Коё Озаки, всегда приходила к нему на дом и обучала музыке в домашних условиях. Чуя очень счастлив, что смог противостоять своим родителям и убедить их в том, чтобы поступить в старшую школу. Пришлось только уступить им в выборе школы, ведь "ты не будешь учиться с каким-то сбродом, ты должен быть в лучшей школе". Так он и поступил в элитную частную школу, разделенную на лингвистов и филологов. Чуя заинтересовался лингвистикой и только в том году познал каково это — сидеть на уроках, ждать перемены и в полной мере общаться со сверстниками. А в этом году ему даже удалось убедить родителей на простое обучение в музыкальной школе. Это было крайне трудно и Чуя крайне благодарен Коё за её вклад. "Идиот, как он смеет сравнивать мой рост со своим?" На бумаге вырисовывался портрет парня с галстуком. Чуя не знал, как лучше обыграть его эмоции, так что просто доверил это своим рукам. "И зачем я только помешал учителю распределить пары по его желанию... Этот кретин, он..." Каково было его удивление, когда руки предали Чую и начали рисовать знакомую ухмылку и довольный взгляд тёмно-карих глаз. Как вообще возможно запомнить и нарисовать того, с кем ты знаком буквально несколько минут? "..меня раздражает, знал бы он, как я сдерживался.." Чуя встряхивает головой, чёркает набросок и откладывает рисование до лучших времен. Возможно, и впрямь нужно избавляться от эмоций способом, коим это делает брат.