tainted human

Ноябрьское воскресное утро встречает Дазая прекрасной погодой. Температура воздуха средняя, не жарко и не холодно, ветер умеренно теплый и облачное небо — смесь, которая хорошо влияет на настроение. Осаму шагает по тротуару в направлении городской библиотеки, в которую его так любезно пригласил Чуя. Пианист почти уверен, что всё это не более чем подстава, и Накахара вовсе не собирается приходить. Хотя, последний не выглядит так, словно действительно может поступить подобным образом, но слишком уж подозрительным было его приглашение и поведение в целом. Дазай обычно не соглашается на подобные просьбы, делая скидку только Оде с Анго, но скрипач – особенный случай. Даже интересно, как все пройдет и пройдет ли вообще. У Чуи нет личной выгоды или мотивов, насколько Осаму может судить. Даже с тем приглашением зайти на чай, ну вот зачем проявлять такое гостеприимство, по факту, к какому-то бродячему псу? Неужели основную роль в руководстве своими эмоциями, скрипач отдает жалости? Почему вообще тот, кого легко вывести на эмоции, протягивает руку тому, кто вел себя отвратительно? В своих взаимоотношениях с Чуей, Дазай пытался добиться максимум раздраженности и неприязни от скрипача, только чтобы посмотреть, как личные отношения будут влиять на совместную игру. Ну и ещё, потому что он не хочет сближаться с кем-то настолько хорошим и правильным. Накахара выглядит как пример человека со здравым мышлением и хорошо ориентированными взглядами. Конечно, Осаму не может судить о всех тонкостях, но он не хочет всерьёз общаться с кем-то настолько противоположным от него. Дазай уже успел понять, что Чуя обеспеченный, но не разбалованный парень, который имеет хорошие отношения с семьей, если судить по его постоянным звонкам родителям после репетиций. Может, это и говорит о малом, но сам Осаму не припомнит, чтобы его родители интересовались графиком или местоположением сына, если им от него ничего не нужно. Так и зачем звать какого-то странного парня с просьбой помочь в учёбе, даже не зная толком, как он учится и если направления в их обучениях абсолютно разные? Родители Накахары явно способны обеспечить его лучшими репетиторами, нет необходимости просить о помощи буквально первого встречного. Осаму уже перестал ломать голову над своей моделью поведения, потому что он не понимает к какому конечному итогу идет их "общение". Разве сам Чуя не понимает, что пытается подружиться с травмированным бедняком? Это гиблое дело — уверен Дазай — но он все равно продолжает идти на встречу со скрипачом. Пианист прижимает к подбородку свой тёмно-синий шарф, пытаясь не смотреть перед собой и дать своим мыслям прийти к логическому завершению. Он медленно подходит ко входу центрального здания библиотеки и решается поднять взгляд. Люди проходят мимо, — мало кто заходит в библиотеку, спеша по своим делам. Осаму смотрит на часы, убеждаясь, что пришел вовремя, и дает себе обещание ждать не более десяти минут. В первые три минуты, он убежден, что Чуя просто задерживается, но скоро придет. Дазай мнет руки, не понимая, хочет он, чтобы скрипач пришел или нет. В следующие три минуты, Осаму ходит туда-сюда, считая трещины на асфальте. Он вечно поправляет свое пальто, стараясь ни о чем не думать. В последние четыре минуты своего обещанного ожидания, Дазай решает написать Чуе и уточнить его местоположение. Обычное "Я уже на месте, ты скоро?" заставляет пианиста чувствовать себя полным дураком. Он ещё раз проверяет время и убеждается, что подождал достаточно. И впрямь, на что он вообще надеялся? Осаму медленно начинает делать шаги, решая, стоит ли звонить скрипачу, отупело смотря в экран телефона. Когда он слышит звук быстрых шагов позади себя, он облегченно выдыхает, оборачиваясь. — Ой, я опоздал! — налетает только что появившийся Чуя с двумя стаканами чего-то. — Долго ждешь? Я совсем не рассчитал время. — О, — Дазаю как-то непривычно по утрам вместо своего плохого настроения встречать Чую, подающего ему стакан из кофейни, — что это? — Я не знал, что ты предпочитаешь, поэтому взял простого зеленого чая, — скороговоркой говорит Накахара, неловко склоняя голову. — Так ведь приятнее будет заниматься, не думаешь? — Не стоило, но спасибо, — пианист с удивлением принимает жест скрипача, но всё же решает уточнить, — я тебе за это ничего не должен? — Помочь с литературой максимум. — улыбается Чуя, и Дазай поражен тому, насколько искрення и красива эта улыбка. Осаму кивает, пытаясь проанализировать всё произошедшее, когда его за запястье берёт Чуя, увлекая за собой ко входу в библиотеку. Самый простой жест для шатена уже редкость, — он попросту не помнит, когда к нему в последний раз прикасались с благими намерениями. Городская библиотека встречает двух парней прохладным воздухом. С виду это небольшое здание, окруженное чёрной изгородью. Внутри же, библиотека представляет собой помещение с высокими потолками, оформленное в бежево-белых тонах. Дазай чувствует себя максимально комфортно здесь, поэтому часто сбегает сюда, когда не хочет находиться дома. Вообще, он много куда любит сбегать, лишь бы не делить четыре стены с отцом. Чуя до сих пор не отпустил Осаму, намеренно ведя его в какую-то определённую часть библиотеки. Он останавливается у дальней части помещения, что находится в восточном крыле. Окна, загражденные снаружи витиеватыми решетками, сквозь себя проливают свет на длинный дубовый стол, плотно приставленный к стене под окном. Так как сегодня солнечный свет скрылся за облаками, в библиотеке включено искусственное освещение, которое позволяет читателям ясно видеть страницы выбранных книг. — Мне показалось, здесь будет лучше всего, — говорит Чуя, отпуская запястье Дазая и присаживаясь на мягкий стул. — Да, неплохо, — соглашается Осаму, садясь рядом. — Ты часто здесь бываешь? — Вчера в первый раз зашел. В моей школе есть приватная библиотека, и я чаще всего занимаюсь там, — говоря это, Накахара достает из своей сумки тетради и канцелярские принадлежности. — А ты? — Да, бывает, — Дазай так бы хотел попасть в ту библиотеку, о которой говорит Чуя, но просить о таком не смеет. — И с чего мы начнем? — Мне дали задание написать доклад о писателе и его творчестве, так что я хочу кратко ознакомиться с его слогом, — говоря это, скрипач задумчиво смотрит в окно, — ну и конечно, послушать твое мнение и советы по поводу того, что мне нужно изложить. — Ага, Куприн, верно? — получив согласный кивок Накахары, Осаму уходит в нужную секцию библиотеки за книгами, оставляя свой чай на столе. Шатен бережно отбирает свои любимые произведения, листая старые сборники. Книги для него всегда представляли что-то невероятно утонченное и прекрасное с чем нужно обращаться крайне аккуратно. Водя пальцами по страницам и убеждаясь, что нашел всё необходимое, Дазай возвращается обратно. — Для начала, в этом сборнике стоит прочесть пару произведений, я отмечу все, что не слишком длинное и интересное. — говорит Осаму под внимательным взглядом Чуи, раскладывая две книги и объясняя для чего каждая, — А здесь речь более сосредоточена на биографии писателя. Тебе может пригодиться. — Хорошо, а мы можем почитать вместе? — спрашивает Чуя с невозмутимым лицом. — Это как? Вслух, что ли? — Дазай не очень понимает, как и зачем читать вместе. — Ну, не вслух, но я подумал, это неплохая идея, будет занимательнее вместе находить и анализировать строки, — прямо говорит скрипач, поддерживая зрительный контакт с Осаму. — Ладно. — для человека, который считает чтение чем-то личным и привык разделять это занятие с самим собой, подобные просьбы кажутся необычными. Дазай садится рядом, ища нужную страницу и сверяясь с содержанием книги. — Так, ну мы можем начать с чего-то полегче, здесь только пять страниц, — инструктирует пианист, листая сборник. — В "Телеграфисте" показан диалог рассказчика и телеграфиста, в котором последний говорит о своих бескорыстных и безответных случаях любви. В кратком формате упоминается и внутренняя красота человеческого сердца, и вечные ценности, и рассуждения о будущем. Давай ты сначала прочтешь, а потом я расскажу тебе об авторе. — Звучит интересно. — скрипач усаживается удобнее, придвигая свой стул ближе к стулу собеседника. Чуя протягивает левую руку и зажимает сторону книги большим и указательным пальцами. Дазай, наблюдая за этим, точно так же берется правой рукой за правую сторону книги. Так Осаму будет переворачивать страницы, а Накахара – прижимать их большим пальцем, когда они окажутся на его стороне. Пианист понимает, что держа книгу таким образом, они прижимаются друг другу довольно тесно. Это начинает отвлекать. Дазай видит периферическим зрением лицо Чуи и решает, что не будет особо внимательно перечитывать "Телеграфиста". — Ты уже закончил? — голос рыжего отвлекает Осаму от мыслей. — Переворачивай страницу. — Довольно медленно читаешь, Чуя, — решает съязвить Дазай, обращая свой взгляд к собеседнику. — Я уже давно жду тебя. — Не торопись ты так, — поворачиваясь, спокойно отвечает Чуя, находясь слишком близко к шатену. Кто вообще придумал совместное чтение? Накахара решает, что может переворачивать страницы по своему желанию, и каждый раз говорил тихое "Ага", давая добро на перелистывание книги. Дазай воспринимает эти простые действия как личный разговор. — "Завтра или послезавтра, – я в этом уверен, – я буду из Петербурга разговаривать с моим другом, живущем в Одессе, и в то же время видеть его лицо, улыбку, жесты, — неожиданно для Дазая, Чуя начинает выразительным голосом читать строки из книги, — а путешествие из Европы в Америку станет простой предобеденной прогулкой". Он же буквально предсказал будущее! — завороженно говорит Накахара, смотря на Дазая. — В каком году это было написано? — В 1911-ом, — отвечает Осаму, вспоминая, что испытывал такие же эмоции при первом прочтении. — Меня тоже это поразило. Чуя радостно кивает и возвращается к чтению, пока Дазай тихо восхищается искренностью эмоций скрипача. Они читают, прерываясь на обсуждение определенных моментов, и пианист чувствует, насколько они сближаются, в плане общения, через эти диалоги. Ему так приятно наблюдать, как Накахара искренне заинтересован, и как увлеченно следит за текстом, нетерпеливо переворачивая страницы. — "Тонкая, нежная печаль обволакивает моё сердце, и мне кажется, что звёзды вдруг начинают расплываться в большие серебряные пятна", — читает последние строки Дазай, находя их невероятно красивыми. — Ну, как впечатления? — Это очень хорошо написано, — жестикулируя, начинает говорить Чуя, — и посыл такой тонкий, я рад, что прочел это вместе с тобой. Осаму удивленно смотрит на Накахару, не особо осознавая услышанное. Наверное, это обыденные слова, просто он не привык слышать подобное. — О, что ж, я рад, позволь рассказать тебе о самом авторе, — начинает Дазай, но его прерывает входящий звонок от отца. Он, извиняясь перед Чуей, берёт трубку и встает, чуть отходя и делая громкость как можно тише. Он понимает, что правильно поступил, когда слышит поток ругательств и криков от родителя, который недоволен уборкой сына. Осаму обреченно вздыхает, пытаясь спокойно объясниться перед отцом и не дать скрипачу понять, о чем идет диалог. Хотя, скорее монолог, ведь позвонивший грубо требует видеть сына дома через десять минут, иначе ему не поздоровится. Дазай прекрасно понимает, что ему придется несладко в любом случае и кладет трубку. — Прости, у меня срочные дела, — как можно спокойнее говорит шатен, собирая свои вещи со стола. — Об авторе узнай из этой книги, только зарегистрируйся в библиотеке сначала. — У тебя все в порядке? — обеспокоенно спрашивает Чуя, пытаясь безуспешно поймать взгляд пианиста. — Да, просто нужно идти, — произносит Дазай, в глубине души сожалея, что всё так сложилось. — Напишешь мне о своих успехах в прочтении, ладно? Ах да, и ещё. Осаму подходит к столу и раскрывает сборник Александра Куприна на странице содержания, одалживая карандаш Накахары и отмечая свои любимые произведения. — Спасибо тебе, — кивает Чуя, явно расстроившись. Он хватает край рукава пальто пианиста, с сочувствием смотря на него. — Если я смогу чем-то помочь, то ты можешь всегда обратиться ко мне. — Ничего не случилось, почему ты так пытаешься помочь мне? Не стоит протягивать руку помощи, когда люди в этом не нуждаются. — Осаму отдергивает запястье и стремительно уходит из здания центральной библиотеки, оставляя Чую в окружении книг. Дазаю жаль, что этот опыт общения со скрипачом был прерван очередным скандалом по прихоти отца.

***

— Я считаю, если получать два образования, то сначала нужно обучаться профильному, чтобы можно было сразу работать по специальности, — выйдя из школы вместе с двумя приятелями, Анго продолжает разговор о поступлении и университетах. — Согласен, но ты ведь будешь учиться сначала на психологии, так? — интересуется Ода, активно раздумывая о своем будущем и всевозможных вариантах. Осаму слушает друзей, параллельно читая сообщения Чуи. 14:46. Чертов спаситель: Главный герой в "Молохе" пока что напоминает мне тебя. 14:50. Вы: Приму за комплимент, но ты бы сначала полностью прочел. Дазай не может не улыбнуться, быстро печатая ответ. За последние пару дней, партнёры по аккомпанементу довольно часто переписывались, обсуждая не только книги, но ещё и учёбу друг друга. Скрипач ведет себя максимально просто и легко, так что пианист пытается принять это общение, переубеждая себя, что ничего плохого в этом нет и не будет. Внутреннее беспокойство всё равно временами одолевает его, и Чуя постепенно становится для него словно небольшим источником света, к которому нельзя слишком близко приближаться. — А ты что думаешь, Дазай? — спрашивает Ода, вовлекая одноклассника в диалог. — Я просто надеюсь поступить туда, куда хочу и желательно на бюджет, — произносит Осаму, отрывая взгляд от телефона. — Необходимый минимум, в котором я нуждаюсь, а дальше буду решать проблемы по мере их поступления. Разговоры о будущем, так или иначе, причиняют ему дискомфорт, и он не любит обсуждать подобное. На данный момент, Дазая больше всего заботит предстоящая репетиция по аккомпанементу, которая начнется через двадцать минут. — Готов спорить на деньги, что каждый из нас будет учиться там, где хочет, — подбадривает приятелей Ода, доходя до перекрестка. — На завтрашнюю палеографию я нам всем возьму книги, если что. — Без проблем, с меня исторические сборники тогда, — добавляет Анго, прощаясь с друзьями. — Опять мне атласы тащить, вы несправедливы. — недовольно вздыхает Осаму, поднимая руки в прощальном жесте. Направляясь в музыкальную школу, шатен распутывает свои наушники, решая ещё раз прослушать аккомпанементную композицию и вспомнить что к чему. Он начинает барабанить пальцами правой руки по бедру, вспоминая, что вчера не успел попрактиковаться дома. Ситуация в его взаимоотношениях с родителями стремительно ухудшается и Дазай в одно время боится переезда, но в тоже время желает этого больше всего. Отец по-прежнему вымещает свои негативные эмоции на сыне, а мать – то пропадает, то возвращается с громкими скандалами. Положение в его так называемой "семье" не имеет и шанса обрести очертания чего-то нормального. Осаму чувствует себя потерянным. Он привык не разглашать подробности происходящего дома, ведь всё равно никто не сможет ничем помочь. Как говорится, "если не можешь изменить ситуацию – измени свое отношение к ней." Дазай чувствует, что накопленные эмоции могут привести к срыву в любой момент, но старается задвинуть их на край покалеченного сознания и сосредоточиться на редких проблесках хоть чего-то хорошего. Проходя в здание музыкальной школы, Осаму максимально концентрируется на текущей задаче – хорошо сыграть на репетиции. — О, проходи, мы как раз только пришли, — гостеприимно встречает ученика Коё. — Мори скоро тоже подойдет. Когда Дазай видит Чую, машущего ему рукой, в которой находится смычок, пианист не может не усмехнуться. Скрипач выглядит таким уютным: его волосы собраны в хвост, поза выражает расслабленность и уверенность, а голос в его разговоре с преподавателем слышится Осаму, как что-то успокаивающее. Шатен встряхивает головой, не понимая, почему начал обращать внимание на такие незначительные детали. Наверное, Накахара просто умеет менять атмосферу вокруг себя или что-то вроде того. — Приступаем к игре, — негромко хлопает призывающий ко вниманию и заходящий в концертный зал Огай. В этот раз репетиция проходит очень легко. На вопросы преподавателей, не учили ли они вторую нотную страницу композиции, парни отвечают отрицательно. Если Дазай просто невозмутимо мотает головой, то Чуя говорит "нет" с таким видом, словно совершил тяжелое преступление и теперь пытается скрыть все улики. Скрипач даже пару раз намеренно и слишком очевидно ошибается, делая вид, что играет эту страницу в первый раз. Наблюдая за этим ребяческим поведением Накахары, Осаму просто улыбается самому себе и отчасти перенимает азарт Чуи. Пианист не замечает прошедшего часа и ловит себя на мысли, что совсем не хочет покидать зал. Он начинает чувствовать себя здесь в безопасности и не желает уходить из комфортной зоны. — А неплохо было, да? — тихо шепчет скрипач Дазаю, стоит им только выйти из зала. — Они точно не догадались, ну! Эмоции Чуи кажутся такими светлыми, словно детская наивность никогда не покидала его. Осаму не может сдержать смеха, глядя на рыжего, который явно чувствует себя неповторимым обманщиком. — Чего ты смеешься-то? — серьезно спрашивает Накахара, но, слушая этот заразительный смех пианиста, тоже начинает улыбаться. — Да, мы их провели, — впервые за долгое время смеется Дазай, почувствовав себя настолько радостным. — Предлагаю повторить ещё раз, Чуя.