Перебирая осколки воспоминаний за пару минувших дней и переубеждая себя в правильности явно неправильных решений, Осаму неторопливо шагает вдоль блеклых улиц на первую репетицию оркестра. Медленно оттаивающий снег неприятно хлюпает под ногами, пока мысли бесконечно бьются в голове.
Всё ощущается не так, как должно быть. Скомканным, серым и мрачным. Дазай настолько привык к Чуе, что совсем не понимает, как жил без него раньше. Словно скрипач показал ему слишком светлую сторону жизни, не зная того, что пианист привык находиться в темноте. И сейчас, — когда он снова вернулся в привычную, потерявшую краски сторону, — он не может перестать корить себя.
С одной стороны, Осаму не отказывается от корректности этой вынужденной меры, ведь Чуя и впрямь должен быть с кем-то более стабильным и нормальным. Но от мысли, что скрипач будет с кем-то другим — шатен слишком тревожится и злится на себя. С другой же стороны — он сам заставил себя потерять что-то слишком ценное и дорогое для него. Дазай рад, что хотя бы сделал это в честном признании, а не в намеренном причинении боли Накахаре, чтобы тот разочаровался и сам оставил его.
И теперь, когда им снова предстоит увидеться через несколько минут, пианист не знает, как смотреть ему в глаза. Тому человеку, которому он позволил так глубоко укорениться в своей жизни. И тому, кого он так глупо изгнал оттуда же.
Осаму медленно заходит в помещение, заставляя себя поверить в то, что произошедшее было верным решением с его стороны для них обоих. И в то, что он не скучает и не хочет всё исправить. И в то, что он точно знает, как следует вести себя рядом с Чуей теперь. Единственная правда, в которой парень действительно уверен — желание зайти в зал и сбежать подальше равны. Но ему всё равно придется увидеть скрипача. Рано или поздно, но придется.
Дазай отворяет дверь и аккуратно проходится взглядом по присутствующим. В его глазах высказывается, кроме какого-то блуждающего постоянного беспокойства, и какое-то неопределенное терпение; взгляд переходит с предмета на предмет, с одного лица на другое.
Распределение мест идёт полным ходом. Преподаватели следят за тем, заняли ли все свои инструменты, готовы ли приступить. Репетиции оркестра проводятся в другой, более просторной комнате, где все равно не хватает места для всех музыкантов. Количество людей для исполнения такого грандиозного произведения требуется приличное. Большинство присутствующих уже находятся на своих местах, и только пианист переминается с ноги на ногу, пытаясь понять туда ли он вообще пришел.
— А где Чуя? Он же тоже должен играть в оркестре? — Осаму подавляет нотки беспокойства в своем голосе, обращаясь к Мори.
— Должен. Но сейчас отсутствует.
Казалось, Дазай забыл всю Вселенную и готов был высидеть два года сряду, где бы его ни посадили. Он послушно занимает место перед роялем, решая потом подойти к Коё и уточнить, почему Чуя не пришел. Шатен настолько был настроен увидеть Накахару, что совершенно не ожидал такого развития событий. Пианист пытается максимально сосредоточиться на репетиции и перестать искать знакомую рыжую макушку в толпе.
Осаму занимает основную роль в музыкальном исполнении. Помимо фортепиано, перед ним находятся скрипачи, виолончелисты и контрабасисты. И преподаватели, и ученики — все будут стараться ради этого торжественного майского концерта в честь двадцатилетия школы. "Primavera" — это уникальное произведение, звучание которого, по словам учителей, заставляет испытывать всё и сразу.
Плавное начало, мягкие переходы, чувственное звучание. Пускай мелодия ещё неполноценна без нужного количества людей, всё равно слышится это волшебство, насквозь пропитавшее звук. Пока Дазай аккуратно читает и приводит ноты в исполнение, он успевает слышать это многоголосое пение скрипичных инструментов. И это звучит поистине невероятно. Общий дух, присутствующий на ансамблях или оркестрах, заставляет чувствовать себя частью чего-то величественного и потрясающего.
Когда музыка доходит до кульминации, шатен не может сдержаться от пораженного выдоха. Он практически руководит столькими людьми благодаря своей направляющей игре. Он не просто играет, он создает опору, некий каркас для остальных музыкантов. Эта мелодия напоминает ему собственные эмоции в неожиданных и крайне приятных ситуациях.
По очевидному совпадению, все подобные моменты связаны только с Чуей. Эмоциональный подъем, плавно вступающий при осознании всех нот, звучащих в унисон, охватывает его полностью. Все плохие чувства, так измучившие парня, становятся все прозрачнее и прозрачнее. На него мягко сходит озарение и вдохновение.
Пока оркестр переигрывает и акцентирует внимание на отдельных моментах композиции, Осаму смотрит на текущую и прошедшую ситуацию новым взглядом. И он медленно начинает понимать, насколько нужно быть глупым, чтобы отвергнуть лучшего человека в своей жизни из-за внутренних, отягощающих установок. Он уверен, что если бы Чуя был здесь, то Дазай бы точно что-то предпринял.
Успевая смотреть на ситуацию с разных сторон и вникать в тонкости исполнения мелодии, пианист воодушевляется. Ему совсем не хочется покидать этот зал, ведь мелодия, создаваемая здесь, смогла вселить в него дух того, что все ещё не до конца потеряно. Музыка способна творить чудеса? Что ж, похоже, так и есть. Она выступает неисчерпаемым источником эмоций. Казалось бы, разгадка всё время была так близко.
— На сегодня можете быть свободны, — кивает присутствующим один из преподавателей. — Все молодцы, всех хвалю.
— Извините, я хотел спросить, — Осаму складывает ноты в рюкзак и подходит к Коё. — Почему Чуи не было?
— Он уехал с родителями на отдых. Две недели не будет. Он разве не говорил тебе?
— О, вот как. — он удивленно поднимает брови, — Нет, не успел.
Если бы в начале репетиции, Дазай воспринял это как плохую новость, то сейчас он видит в этом отличную возможность. По его взгляду и понятиям, слишком много произошло и обнаружилось во всем случившимся, так что в голове его, несмотря на весь беспорядок и испуг, уже зарождались мысли решительные. Даже погода начинает казаться не такой уж и противной, когда парень выходит на улицу с желанием прогуляться. Он поднимает голову, осматривая сухие ветви деревьев, и начинает понимать, к какому решению он смог прийти во время репетиции.
Если он хочет что-то изменить — он должен сделать это сам. Это та яма, из которой он должен выбраться самостоятельно. Рядом есть человек, дарящий ему счастье, нет никакого смысла отрицать текущую реальность, руководствуясь травмами прошлого. Дазай уверен, что должен научиться принимать доброжелательные жесты без лишних подозрений и мыслей о том, что он этого не достоин.
"Разве обязательно всё заслуживать?" — именно так сказал ему Чуя. И шатен только сейчас начинает понимать суть этих слов.
Если Накахара ещё окончательно не разочаровался в нем, то Осаму сможет взять ситуацию в свои руки и исправить содеянное. Этот вопрос невозможно разрешить в полной точности за две недели. Но если он начнет сейчас, то сделает огромный шаг.
В конце концов, кому ещё он хочет посвящать стихи? С кем ещё он хочет гулять после школы? В компании кого он готов разделять радость после концертов? Кто ещё будет дарить ему незабываемые эмоции? С кем еще он готов встретить хоть сотню праздников? Ради кого ещё он действительно захочет начать с себя? Только вместе и только ради Чуи.
Это ощущается как навязчивая идея: "переосмысли-огромное-количество-аспектов-своей-жизни-за-две-недели", но, тем не менее, это одна из самых лучших его идей за последнее время.
***
— Прекрасно выглядите! Вы ассоциируетесь у меня с ванильным раф-кофе, не желаете попробовать?
Пока Чуя отсутствует, Дазаю приходится брать на себя все обязанности в кофейне. И он совсем не расстроен таким перспективам, ведь энтузиазм успеть и сделать всё правильно превышает все остальные эмоции. Обслужив клиентов, прибравшись на кухне и за столиками, он, наконец, может на секундочку присесть и передохнуть от быстрого ритма этого дня.
Со вчерашней репетиции Осаму не может подавить в себе мотивацию, чтоб наконец выйти из комфортной, но до жути депрессивной ракушки. Он остерегается того, что это может быть очередной своеобразной фазой мании, но чувствует, что резко вышел на правильный путь. Ему точно нужно прекратить думать о чередовании хорошего и плохого в своей жизни и научиться жить. Просто жить.
Его способность к самоанализу, так часто загонявшая его в угол, сейчас не спеша становится его надежным помощником. По правде, Дазаю трудно копаться в себе, но он понимает, что это то, чего он желает. Обретать амбиции спустя такой длительный промежуток кромешной тьмы, ощущается как та самая мелодия, исполняемая оркестром.
Шатен стучит пальцами по столу, решая, что и как он может изменить на данный момент. Записывать планы куда-нибудь и смотреть на них визуально всегда воспринимается проще. Должно быть, начать нужно с обстановки.
Так как оклад на эти две недели у него будет больше, парень может попробовать снять себе квартиру. Его "дом" это явно не то место, где он чувствует себя в безопасности. Это очень смелый шаг, но почему бы и нет? Осаму записывает себе напоминание узнать подробнее о этом процессе и уточнить отдельные моменты.
Далее, огромную роль играет вопрос с родителями. Опять же, полностью он сам не сможет отпустить все обиды, но что, если попробовать воспринимать всё не так близко к сердцу? Если он действительно съедет от отца, то родительское присутствие заметно поубавится в его жизни. Дазай не знает, насколько правильно, что он всегда пытается оправдать их поведение тем, что они тоже люди, они живут впервые и они склонны ошибаться в воспитательных вопросах. Он вряд ли сможет их полноценно простить, но он готов изменить свое отношение к повторяющимся инцидентам.
Парень обдумывает, что бы ещё такого затронуть в его плане за чашкой теплого зеленого чая. Наверное, стоит попытаться перестать так сильно переживать о будущем. Есть сегодня и есть момент. Концентрироваться на происходящем, не думать о том, что если сегодня хорошо, значит, завтра будет обязательно плохо. Через какое-то время ситуация может остаться такой же или измениться, и тогда уже надо будет адаптироваться.
"Ты это из-за бумажной розы решил?" — эхом отдается реплика Накахары в голове.
Пробегаясь взглядом по помещению, Осаму вспоминает всё то, что он сказал тогда Чуе. Это до сих пор остается тяжелым камнем на душе, но теперь ему более-менее ясно, как стоит решать самостоятельно созданную проблему. Нежно оглаживая ту самую бумажную розу из газетной бумаги, он готов признаться самому себе, что действительно любит скрипача. Да, он определённо хочет перестать бояться ответственности за то, что их отношения с Чуей — это больше, чем просто пара поцелуев и совместные прогулки.
Это могут быть настоящие романтические отношения. И он готов к ним, готов стараться ради себя и ради Накахары.
Увидев нового посетителя, Дазай подводит итог своих записей на том, что он не хочет оставаться жить в дерьме. Он уверен, что ему предстоит сделать первый шаг из этого панциря тоски, в котором ему комфортно.
— Как только я увидел Вас, я понял, что Вы напоминаете мне шоколадный фраппе! Как вам идея попробовать его?
***
«Я кровь от рук твоих отмою,
Из сердца выну чёрный стыд,
Я новым именем покрою
Боль поражений и обид».
Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернялся скорбный дух.
Созвав Оду и Анго в библиотеку для выполнения домашних работ, Дазай уже который раз перечитывает стихотворение Анны Ахматовой, находя там все больше и больше ассоциаций с реальностью. Будто первое четверостишье говорит ему Чуя, а второе — это его прошлые отрицания и отказы. И через такую форму это воспринимается намного ощутимее и яснее.
Он чаще стал звать друзей куда-нибудь и в полной мере осознавать, что он достоин быть окруженным самыми прекрасными людьми. Осаму по-прежнему не утратил желания перестать вариться в этом котле саморазрушения и самоистязания.
Его негативные установки начинают постепенно рушиться под воздействием приобретенных целей и под общий смех хорошей компании друзей.
"...Ты — как самый интересный персонаж книги! Я знаю, ты справился с множеством неприятных вещей, но я обещаю тебе, что все будет лучше, чем было раньше," — если Чуя так сказал, значит, он понял всё намного раньше пианиста.
Шатен увлеченно пишет работы, помогая одноклассникам и всё время прерываясь на рассказ каких-то забавных историй.
— Тебе не кажется, что он уж больно радостным стал? — с подозрением шепчет Анго Оде, пока Дазай смеется с какой-то мелочи.
— Так разве это плохо? — в своей привычной спокойной манере отвечает Сакуноске.
— Как-то резко. Может, с ним что-то случилось, и он пытается отвлечь внимание?
— Я думаю, он просто счастлив и делит это с нами.
***
Вдохновенно подготавливая подарок для Чуи, Дазай сидит рядом с фортепиано и смотрит в окно. Там природа начинает уже постепенно расцветать и готовиться к теплой весне. Уже завтра им точно предстоит увидеться. За эти две недели Осаму успел многое переосмыслить и начать понимать более чётко. Пройдя сквозь множество книг по теме или вдохновляющих видеороликов, научившись ставить перед собой цель и выполнять её, заменяя мысли "как же я хочу сдохнуть" на "было бы отлично скопить денег на квартиру и извиниться перед Чуей", шатен сделал первый шаг. И он уверен, что если связь с Накахарой ещё не окончательно потеряна, то скрипач будет очень им гордиться.
Колумб был счастлив не тогда, когда открыл Америку, а когда открывал её. Дело в процессе, — тонком и кропотливом, но таком увлекательном и важном. Дело в жизни, самой жизни, — в открывании её, беспрерывном и вечном, совсем не в самом открытии.
Парень наполняет целые ночи мыслями, более конкретными и устойчивыми, чем раньше. Он хочет обрести стремления. Он хочет обрести желания. И он попытается научиться брать ответственность не только за свое счастье, но и за чужое.
Он выглядывал наружу, но никогда туда не выходил. Он боялся покидать свою депрессивную ракушку, в которой вместо морского бриза всегда гуляет приторный запах тоски.
Он заглядывал внутрь, но никогда туда не входил. Он боялся углубиться во что-то и привязаться к чему-то. Его слепил яркий свет и боязнь, подобно бабочке, приблизиться к нему и сгореть.
Но сейчас Осаму готов к переменам, он готов справляться с трудностями. Перестать думать о чередовании хорошего и плохого, прекратить делить мир на чёрное и белое. Проходить через тернистые пути, ни о чем не сожалея. И, желательно, с Чуей за руку.
