Как бы тщательно ни планировалось преступление, оно не достигнет успеха без везения Агата Кристи, "Убийства по алфавиту"
Шагая по тротуару, сплёвывая после курения, Капхед держал одну руку плотно к телу, вторую сунув в карман. В кармане обнаружился лист с "заказом", а также пара холодных пластмассовых кубиков. Он не помнил, чтобы забирал бумажку, как и не помнил, чтобы забирал кости с кухонного стола, впрочем, не удивился. Зато точно помнил, что так и оставил тосты нетронутыми, но, когда попробовал потосковать по ним, его замутило. Омерзительный привкус, стоявший во рту, не помогал. Зато пить хотелось нещадно, хоть глотай собственную жидкость из головы — Брррх! Когда парень достал листик, цифра внизу сменилась на 11:10. Таймер тикал. Пойти бы домой, отлежаться... Или в бар. Накататься. Вместо этого чашка плутал по улочкам с бумажкой перед глазами, словно турист. "Да где же живёт этот его мафиозник?!" Молодой человек старался не думать о том, что предстоит, когда логово его цели обнаружится. Хотя бы потому, что... Ну найдёт он это место. И что? Ломануться в бой, очертя голову, как в "старые-добрые"? Тогда полиция предпочла не лезть в разборки должников с должниками. Но тогда и бились не на смерть... Ну, официально. Законодательно-то душу никто отбирать не запрещает. Особенно когда контракт на неё уже, как бы, подписан. А теперь? "Проще", ага... Юноша шмыгнул носом. Он не хотел себе признаваться, но ему было страшно. Мало того, что надо каким-то образом незаметно. Но ему предстоит... А иначе смерть брата. Что он разводит тут драму? Размен простой, ответ очевиден. Какой-то там незнакомец. Да ещё и гад, если верить Дьяволу — а в данном случае было действительно проще поверить... Так что в итоге да, всё просто. Его жизнь смерти Магса не стоит. Никто не стоит. Так что глупо говорить о голосе совести. Жалеть в данном случае глупо. Что же до собственной "кармы"... "Не грех, говоришь?.." А даже если б и грех! Смерти Магса не стоит никто. Это будет страшно... Но честно. Утром обожжённая рана не кровоточила, плотно запечатанная корочкой. Но после того, как её растормошили, тёплая жижа сочилась, пропитывая рукав свитера. В итоге он сделал себе-таки перерыв, взяв минералки и повалившись на скамеечку в глубине тенистой аллейки. Минералка ушла сразу же, но сидеть было так хорошо... Каждая утекающая секунда ощущалась болезненно, и, чтобы не тратить время в пустую, Капхед решил глянуть пока, что же это за новые способности. Он сложил ладони лодочкой, вызвав огненный язычок, и влил в него магии. Хрупкая свечка мгновенно превратилась в мощный костёр. — Ого! — парень едва успел отшатнуться, не дав взревевшему жару опалить нос или оплавить скатившуюся на лоб соломинку. При этом такой "вулканчик" практически не расходовал сил! Чашка поспешно затушил протуберанец, и потренировался достигать этого уровня контролируемо, поэтапно. Дело пошло сразу, всё получалось просто естественно! Тогда он встал, сжав в кулаки руки, и пульнул. Раздалось звучное "вжухх", и от куста напротив остались какие-то головешки. Чугунная оградка за спиной у куста подплавленно понурилась. Капхед поспешил в другой конец к счастью безлюдной аллеи. — Ну что там на этот раз, Пудинг? Крошка Пудинг был псом удалым, свои скромные габариты вдесятеро компенсируя громкостью лая, перманентной готовностью ринуться в бой и ну прямо-таки непомерным любопытством. Пудинг лез носом в сумки к прохожим, напрыгивая на их ноги, пачкая штанины мужчинам и рвя дамам колготки. Пудинг нюхал каждый гидрант, фонарь или просто-напросто камушек. Пудинг находил своим долгом залихватски обтявкать любого, выходящего из подворотни или из-за угла, а когда рядом заводилась с рыком машина, маленькая, но гордая собака немедленно стремилась показать ей, что это не рык, так, фигня какая-то. Вот как рычать надо, учись!.. Мистер Терри Йорк по признанию соседей был ну очень терпеливым человеком. И он покорно, даже с некоторым юмором мирился со всеми капризами Пудинга, оправдывая его перед многочисленными пострадавшими. Вот сейчас, например, мистер Терри просто направлялся в лавку зеленшика, когда избалованному любимцу не понравилось — а может, как раз-таки слишком понравилось — нечто в аллее, вдоль которой шла улица. Мистер Терри вздохнул, когда поводок натянулся, и, как всегда в таких случаях, пошёл туда, куда его повели. Впрочем, зеленщица была женщиной суровой. Она не одобряла мало того, что крошку Пудинга, так, кажется, ещё и всех своих покупателей. Но это была ближайшая лавка, мистер Терри привык ходить в эту лавку, терпеть владелицу, а потом обсуждать на выходе с покупателями-коллегами по несчастью, что зато здесь лучшие в городе помидорки. В общем, Терри как бы шёл в лавку, но был не прочь отсрочить её посещение по уважительным причинам — а Пудинг пользовался полнейшим его уважением. Собачка потявкала на витую ограду, и хозяин, поняв намёк, завернул на песчаную дорожку. Вскоре они дошли до места, так заинтересовавшего любимчика мистера Йорка, щенок кинулся обнюхивать тлеющий пенёк у почерневшей земли, а мужчина присвистнул. — Тут кто-то гранату взорвал?! Пресвятой Христофор, однако ж!.. Пуди, Пуди, горячо, обожжёшься! — он отдёрнул собачку от головешки и сжал повод сильнее, когда питомец ринулся исследовать покорёженный участок заборчика. — Может, пойдём, Пуди? Там... Там помидорки!.. Но Пуди не хотелось встречаться ни с помидороками, ни с их продавщицей, Пуди хотелось исследовать. Ему хотелось докопаться до истины! Вдохновлённый этой мыслью, пёсик начал подкапывать корни сгубленного куста, словно именно под ним-то и скрывался заподозренный собакой заговор. — Ну пойдём, ну!.. — мистер Терри безнадёжно и несильно натянул поводок. Внезапно за спиной раздались чьи-то шаги. Мистер Терри обернулся, надо сказать, испытывая облегчение. Может быть, незнакомец отвлечёт Пудинга от расследования, или вдвоём им удастся убедить пса вернуться на прежний курс. И вообще, в пустынной полутёмной аллее рядом с этой странной подпалиной ему было не по себе. Но там никого не оказалось. Что такое?! Ему же не померещилось!.. Наверное это листик упал с дерева, зашелестев. Собачник всё ещё разглядывал дорожку позади, когда кто-то постучал его по плечу. А?! Никого! Наверное... Листик... С дерева... И, пролетая, коснулся его... Внезапно Пудинг отвлёкся от ямки в земле. Он сморщил запачканный нос и зарычал. — Пуди? Ты... Ты чего? Увидел кого-то?.. Мистеру Йорку стало вконец неуютно. А вот его питомец вошёл в боевой режим. Издав клич морпеха, Пудинг ринулся в сторону какой-то кочки... В полуметре от него прямо в воздухе что-то пыхнуло, оставив лунку и участок сгоревшей травы по периметру, и тут Пуди решил, что готовность ринуться в бой и реальное участие в таковом — это, наверное, разные вещи. Первое он уже продемонстрировал, так что никто не скажет, что он изменил себе. А большего и не требуется. И, проскулив нечто полностью диаметральное морпеховским кличам, пёсик вжался в ноги хозяина. Тому вжиматься было не во что, и несчастный мистер Терри застыл, словно решил мимикрировать под фонарь, даже не смотря на то, что в его случае внешность задумке, увы, не способствовала. Он изрядно струхнул, бедный мистер Терри, никогда не являвшийся любителем пощекотать нервы, и он не стеснялся в этом признаться. А потому спросил: — Здесь кто-то есть? Сэр, мэм, нечто иное, если вы мне не мерещитесь, пожалуйста, не взрывайте меня и мою собаку! Ничего. Тишина. Только гул автотранспорта с авеню неподалёку. Но что-то ведь сожгло траву и кустик! Мистер Йорк видел призраков один лишь раз в жизни, и, при всём уважении к почтенным покойным — пусть даже и не упокоенным — предпочёл бы не видеть вообще. Та демонстрация против неуважительного отношения к архитектуре застала и его и многих его сограждан врасплох. То есть, сам митинг начинался нормально, люди возмущались ужасным качеством восстановления городского мавзолея (ну и двух других, наверное, тоже), припоминая ужасное отношение к памятникам вообще — так скоро на Третьем острове никакого культурного наследия не останется!.. Ну и на первых двух, наверное, тоже... И тут к протесту решили присоединиться призраки. Они обитали в этих мавзолеях, они помнят, как было, и вообще всё они помнят! И как правительство не поддержало в тридцатом, когда столько народу потеряло то немногое, что осталось после начала кризиса, обанкротившись — присутствуют жертвы-свидетели! — и какого оно было до этого кризиса, и вообще, где их Американская мечта, спрашивается?!.. И не сказать, что живая часть протестующих, зевак, случайных прохожих и понабежавших представителей прессы была не согласна! Но особо впечатлительных тогда увезли в госпиталь. С тех пор мистер Йорк твёрдо решил, что одного знакомства с духами с него хватит до старости. И сейчас не был в восторге от мысли, что по аллее может носиться злой дух. "Это он всё сжигает?.. О нет, или это мстительный призрак кого-то несчастного, пострадавшего от взрыва... Может даже, призрак непосредственно этого кустика... Нет, это нелепо. Возможно, злоумышленник-бомбист закопал бедолагу под кустом!" Однако по-прежнему было тихо, и, хорошенько всё взвесив, мистер Йорк отчитал себя за впечатлительность. И прямёхонько он заканчивал отчитывать, когда пустота поинтересовалась: — Не подскажите, который час? Будучи человеком воспитанным, мистер Йорк, даже покрутив головой и убедившись, что в жидких тенистых зарослях пусто, взглянул на часы и ответил. — Три пополудни... — Как время летит, — откликнулась пустота. — Извините... А мы пойдём, можно? — попросил собачник. У него не было настроения на беседу. У растерявшего боевой дух Пудинга его тоже не наблюдалось. Но пустота опять промолчала. "Кто-то просто прячется за деревьями или скамейкой", — подумал мистер Терри, и на него накатил приступ внезапного раздражения. Он обернулся вновь, как раз чтобы увидеть неподалёку молодого человека в красной куртке. Ах, вот он, этот шутник!.. Внезапно глаза человека будто бы провалились, сменившись тёмными дырами. Он жутко и широко усмехнулся, когда всё его тело окутало бордовое свечение — и растворился на месте бесследно. — Пресвятой Христофор! — деловитым тоном сообщил пустоте мистер Йорк. А потом сгрёб Пудинга на руки, решив последовать поданному примеру и исчезнуть отсюда как можно скорее. Пудинг не возражал. Чашка согнулся от смеха напополам. Этот трюк был не новым, силы Чалиссы имели почти такую же способность. Как ни странно, первым применил её для "гражданских" целей именно Магс! Хотя и не учёл, что эффект перехода в астральный план со стороны выглядит жутковато для неподготовленных зрителей, и напугал бедную соседку сильней, чем планировал. А вот Капхед благодаря этому оценил открывающиеся возможности даже больше... Правда, невидимость, дарованная Чашей, длилась недолго, и для её применения требовалось порядочно сил. Тогда как сейчас достаточно лишь пожелать, и он мог подряд перескакивать в незримый спектр и обратно, и всё без особых энергозатрат. Так можно и из магазина что-нибудь легко умыкнуть, если не при деньгах. Или прихватить что-то особенно дорогое, что всегда хотелось попробовать... А ещё обновлённая способность позволяла стрелять. Из-за невозможности бить по противнику, являясь при этом невидимым и неуязвимым, Капхед в своё время посчитал трюк бесполезным в бою. Но теперь!.. Пока что же он просто практиковался. Возможно, прохожие назвали бы процесс практики немного иначе... Убежавший собачник вот оказался, кстати, весьма спокоен и вежлив, исключение! Воспользовавшись заодно тем, что теперь точно никто не увидит, парень прикупил бинт и наскоро, умостившись на скамеечке, перемотал кровоточащую руку, чтоб не мешала. Время всё шло, но даже невидимкой Капхед побаивался "идти на дело" при свете дня. Лучше дождаться, пока немного стемнеет, у него есть некий простор для манёвра. В этот раз Дьявол дал действительно щедрый срок на задание. Собирая контракты вдвоём, братья пребывали в постоянной спешке, поистине адской гонке, не успевая ни есть, ни отдыхать, ни даже лечиться нормально, так как времени на выполнение условия освобождения было дано катастрофически мало. Это подстёгивало сражаться ещё отчаяннее: попытаться второй раз они также могли банально не успеть... А тут — целая половина суток на одну персону! Похоже, на сей раз демон действительно хочет, чтобы его невольный слуга преуспел... Солнце ближе придвинулось к верхушкам домов. Парень снова уткнулся в адрес, двинувшись на поиски активнее. Он не знал части города, где находилась улица этого Уилфреда Кеттерса, и не попадалось даже книжного, в котором можно было бы поискать карту! — Слушайте, мэм, не подскажете, где Уэст-пейпервейт-стрит? — Ох, поверните направо у того дома, в котором цветочный, дальше немного по переулку, там будет такой маленький скверик с фонтанчиком. И от него... Или нет... Или он без фонтанчика... В общем, от сквера, за ним вам снова направо, там ещё такое заметное здание на углу, кирпичное, не ошибётесь... — А-ага... А направо перед цветочным или после?! Но та женщина уже скрылась. В итоге он набрёл на некий сквер. Фонтана в нём не нашёл, только усыпанную листьями чашу с остатками ночного дождя. Тот это сквер или не тот? И как она там говорила, после него... Или за ним? Или направо?!.. — Мистер, не знаете, как пройти на Уэст-пейпер... Мистер что-то фыркнул себе под нос и ускорил шаг, помахивая дорогим портфелем. Ой, ну и пожалуйста, ну и не надо. Темнело. Надо было раньше начать искать это проклятое место. Эх, на улице с отелем наверняка же есть книжные, надо было сразу туда!.. Проплутав так, нервничая всё больше и больше, чашка всё сильнее убеждался, что напрасно он гнал на Инквелл-Сити. Инквелл-Сити не такой уж и маленький город. Он просто обманывает наивных, затягивая их в свои бермудские сети... Так, он уже был в этом сквере! В конце концов Капхед так и не нашёл указанный опознавательный дом с каким-то особым кирпичным фасадом (хотя существование этого дома подтвердила ещё пара спрошенных встречных), но вышел-таки на аккуратно засаженную двухэтажными частными домиками улочку, вывеска которой совпадала с названием на бумажке. Хм. Надо сказать, от резиденции мафиози в отставке он ожидал большего. Защита домиков представляла из себя живые изгороди да аккуратные заборчики, кому-то повыше, наверное, доходившие бы не дальше пояса. Ни колючей проволоки, ни суровой охраны с дробовиками, ни даже злой собаки в шипастом ошейнике, серьёзно! И стоило тянуть до темноты, пристукнул бы этого доходягу ещё днём, и дело с концом, пошёл бы себе спокойно отоспаться... Чашка остановился у одного из лощёных респектабельных домов и поднял голову, думая, как бы в такой забраться. Что-что, а сигнализация в такой богатой шкатулке точно есть. Степенный райончик ложился рано, людей вокруг становилось всё меньше. Времени оставалось всё меньше и меньше... Близился десятый час. Внезапно его осенило. Что он делает, бродя вот так вот беззаботно, когда планирует преступление? Его же запомнят! Ещё и дорогу спрашивал, у скольких там? Ну действительно, гений... Капхед метнулся в ближайший проулок, где накинул невидимость. Стало немного спокойнее. Но проблемы в целом это ведь не решает! Как он собирается провернуть всё, было столько времени, почему он не продумал... Парень судорожно попытался припомнить сюжет хоть одного детектива. На ум шли одни отравления. К тому же вся суть детективов разве не в том, что они рассказывают о преступлениях, которые были раскрыты?!.. Вместе с тьмой накатила какая-то странная неврастения. Что он творит? Что он задумал?! Отнять жизнь, у человека... Как он может шутить об этом, это же... Чёрт возьми. Это серьёзно. Именно, именно чёрт. Что он творит!.. А вот действительно. Что он творит? Ну же? Да, он добывает для Дьявола душу. Душу, что принадлежит Нечистому неукоснительно. Откуда у этого господина капитал на домик в таком милом квартальчике? Столько человек еле сводит концы. Столько когда-то уехало на континент, в надежде отыскать работу в больших городах, а в итоге нашло только нищету, голод и плевки жителей таких же вот шкатулочек-домиков? Юноша огляделся по сторонам с какой-то резкой озлобленностью. Ну а как многих этот делец бутлегерского бизнеса просто-напросто укокошил лично?! И его вряд ли что-то мучало по данному поводу. А ещё он бывший партнёр Дьявола. Он манипулировал, он грабил — и убивал по его указке. Видать, с радостью. Раз только сейчас вздумал свалить на покой, всё это время он фурычил на него добровольно... Даже не сбежал с острова, уверенный в своей безнаказанности. Те деньги, на которые он стрижёт свою живую изгородь и красит милый фасадик, пропитаны кровью. Вырваны с мясом. Он живёт зря, радуется этой паразитичной жизни на пьедестале чужой боли... А замёрзшие руки трясло. Сердце стукало так, что было тяжело дышать. И хорошо, что он ничего не продумал. Растерялся бы. Так что хватит истерить, пора начинать импровизировать. Эх, Магмена бы сюда, он бы мигом что-нибудь придумал... Юноша вздрогнул. Нет. Магмен бы никогда. И никого не убил. "Убийца приходит в полночь", недавно фильм вышел, и звучное название зачем-то всплыло в голове. Символично. Сейчас ведь..?! Нет, сейчас ведь не полночь, какая полночь, время пока ещё есть. А ну как это всё только прикрытие, а на самом деле там, в кустах, провода под напряжением? Собак конечно же нет, в прихожей может дежурить охранник. Или не нужен охранник, у этого бандита же подельники вместо него дежурят! И автоматы... Что — автоматы? Автоматы дежурят?! А могут!.. Так. В голову лезет какой-то бред отрывочный. Уж лучше вообще ни о чём не думать! Ладно. Так. Так. Импровизировать! Импровизировать... Невидимый, он по уже окончательно пустой улочке дошёл до нужного номера. На контрасте с полусонными соседями, здесь окна горели на обоих этажах. Но ждать, пока домочадцы уснут, он не мог. Входную дверь взламывать смысла нет, услышат. В окно лезть — то же самое. Тогда парень аккуратно ткнул изгородь, не то сердито, не то просто нервно хихикнув на собственные выдумки, не зная, что делать ещё, просто перелез её, попробовал заглянуть на задний дворик. У него слегка кружилась голова, но страх отошёл. Внезапная волна паники откатила, как и волна злости до этого, только руки почему-то немного немели. Окна пускали на маленький палисадник отблески, тускло золотя участки росистого газона. Юноша внимательно оглядел небольшой участок, пока осторожно пробрался к заднему входу, обернулся на сарайчик с садовым инвентарём позади. В голову пришла идея создать шум в сарае, чтобы выманить жильцов. Он ведь по-прежнему невидимка, вычислит, кто из всех выглядит как владелец дома, и пальнёт по нему, и решат все небось, что это мстительное привидение. План, конечно, далёк от идиллии. Надо вообще было явиться сюда днём, всё осмотреть и продумать. Почему-то сейчас Капхед соображал, кажется, даже спокойнее и яснее, чем тогда... Внезапно дверь распахнулась. Капхед испуганно отшатнулся от потока света, резко запаниковав, что его обнаружили, его увидят... В проёме появилась чья-то фигура. Не рассуждая лишнего, он поднял палец и выстрелил. Фигура хрипло охнула и упала ничком. Пару мгновений Капхед рассеянно смотрел на спину, обтянутую дорогой на вид тканью костюма. Ну... Ну и всё. Можно идти. — Хэмс, старина! — раздалось из глубины дома. Поддержали голос шаги по чуть скрипевшим ступеням. — И всё-таки, нет, ну всё-таки Лаймунд прав! Майки играл не по справедливости, я всё понимаю, но третье правило... — звучало расслабленно с южным акцентом. "Хэмс?.." Полноватый мужчина спускался по лестнице, дуя на кончик только разожжённой сигары. Увидав тело в проходе задней двери, он развёл руками. — Ууу, ну, друже, тебя и того-с! Всё, домой-домой, мой задний двор это тебе не кровать! — он благодушно посмеивался, — Эхх, а помнишь, ты мог сходу накатить полбочонка шотландского, а на утро встать как огурчик? А я брал на себя вторые полбочки, ха-ха... Он подошёл к трупу и нагнулся, потеребив за плечо. — Хэмс? Хэмми, серьёзно, ну что подумает миссис Тортлшелл, ты ставишь меня в неудобное положение перед почтенней... Бля. Последнее слово было сказано едва слышно, на выдохе. А затем в неожиданно грациозном прыжке мужчина заскочил за лестницу, в следующую секунду уже сжимая рукоять "Браунинга". Никого не было видно, но опытный боец наставил кошачьи треугольные уши, ловя малейший звук, словно локаторами, и вынюхивая чужеродные запахи. Табачный дым ему не мешал. Киллер сделал ход первым. — Твоё имя! — раздалось откуда-то. — Ты Уилфред Кеттерс?! — А тебе это без надобности, — негромко проворчал Кеттерс, вдавив в сигару острые зубы, и наставил пистолет в сторону, откуда шёл голос. — Так ты или не ты?! — потребовали вновь, уже из другого угла. Тот мягко усмехнулся. — Старый Волк просчитался, — негромко пробормотал он сквозь сигару, выгадывая новое положение чистильщика. — Ну ничего, мы ещё повоюем, повою-уем... Но всё-таки он умер раньше, чем успел нажать на курок. Капхед смотрел сверху вниз на осевшее тело с прожжённой грудью. Секунду назад пистолетное дуло смотрело на него… Выстрел получился мощнее, чем он хотел, грудину разворотило, и теперь струйки красной как вино крови стекали по обгорелым краям ткани. Едва раскуренная сигара выпала, прокатившись по полу, тихонько дымясь и горя махоньким янтарным глазком. — Мистер Уилфред! Мистер Уилфред, такси для вашего друга будет через пять минут! — Юноша содрогнулся, когда некто мелкими шажками направился в его сторону. — Мистер Уилфред, вы слышите? Домработница. Чашка шагнул было назад, но тут же вернулся. Ему показалось, человек у его ног шевельнулся. Он согнулся над мёртвым, и даже протянул было палец к воняющей ране, буквально ощущая на себе взгляд помутневших замерших глаз... Но тут же отдёрнулся, отвернулся поспешно, ломанувшись прочь, прочь! Хватит дурить! Домработница скоро здесь будет! Он спотыкнулся о ноги "Хэмса", случайно наступил ему на спину, подскочил, почему-то напугавшись, и наконец вырвался в палисадник, перемахнул ограждение и понёсся по ночной улице прочь, а в спину ему ринулся полный ужаса крик... — Что там случилось, вы слышали, что случилось? Говорят, рухнул какой-то пирс!.. — Я давно говорил, надо закрыть эту набережную, ну куда смотрел муниципалитет, я давно говорил, это же пожароопасно! И вот, пожалуйста! — Пожар? Где пожар?! — Да какой пожар, там только скорая!.. — Я слышала, придавило кого-то... Какие-то люди с бутылкой пива кричали, крушение!.. — Что же выходит, это просто какой-то пьяница-кэп врезался в пирс? — Как, так пирс тоже всё-таки обвалился?! — А я давно говорил, зря они отменили Сухой закон, до чего они доведут наши тихие острова, я говорил!.. Слух быстро разнесло, докатив и до "парадной" части городского побережья. Люди стекались потихоньку в сторону места происшествия, желая узнать, что стряслось. Мимо пробежало несколько человек в белом, таща носилки; карета скорой помощи не могла проехать на полудикую набережную напрямую. Слева от Капхеда полыхало море, которое солнце заставляло алеть, точно облитое нефтью. С одного бока водный простор прожигали бороздки золотистых, красно-оранжевых бликов, грызущих барашки, с другого же он погружался в пунцово-лиловое бордо и зловеще гудел. Руки Капхеда были в липкой стывшей крови, пропитавшей перчатки, манжеты, кожу, казалось, чужая кровь мешалась с его собственной, заставляя самого стыть могильным холодом. Вообще-то не чужая кровь. А кровь брата. Капхед держал осколки живого фарфора, пока живица-белёсая жидкость просачивалась сквозь страшные щели, он держал их, боясь, что, если отпустит, голова разлетится совсем. А тем временем из не зажимаемой больше никем трещины, почти отколовшей верхнюю часть груди от остального торса, продолжала течь белая-белая кровь. Текла и, остывая, подсыхая, серела. — Оставьте. Вы убили его. Капхед судорожно развернулся вправо. Рядом на землю опустился врач в светлом халате и в светлой же шапочке. Холщовая маска скрывала лицо. — Но ведь... Вы этого и добивались. Он перевёл взгляд обратно и испуганно отдёрнул руки. Вместо брата перед ним покоилось тело мужчины-кота в костюме. На груди растекалась крупная рана: алая кровь проталкивалась сквозь чёрную горелую корку, впитывалась в одежду. Она попала Капхеду на пальцы, мешаясь с белым, блестя в свете заката, словно пальцы были в огне. Рядом на песке сиротливо лежала сигара, тихонько дымясь. Её запах проедал воздух, бил в ноздри, душил, душил даже сильнее, чем вонь палёного мяса и шерсти. — Нет... Я не хотел! Я должен был... — Не хотел? — безэмоционально спросил врач. — Тогда зачем ты убил меня? Сквозь врачебный халат также поступило пятно. Багряное, жирное, оно расползалось по белой ткани, съедало её, контраст цвета почти что слепил. Врач глядел стылыми стеклянными глазами покойника. — Это в-вышло случайно!.. Случайно!.. Капхед не успел даже разглядеть толком свою самую первую, "побочную" жертву. Сейчас она смотрела на него льдистыми, голубыми глазами. Как у брата. — ...С-случайно... Он судорожно задышал, не находя воздуха, когда мир вокруг пронзил полный ужаса крик, наконец-то нагнавший, настигший... Капхед тоже закричал, но хора не получилось. Брыкнувшись во сне, он кувыркнулся с узкого диванчика на пол, очнувшись и очумело озираясь по сторонам, не сразу признав комнату Магса, в которой прикорнул, поленившись раскладывать для себя диван, на котором брат спал обычно. Он посидел так некоторое время, поджимая руку, заболевшую сильнее от всей этой "зарядки", прежде чем в голове не шевельнулась наконец робкая мысль подняться с пыльного коврика.***
"Жестокая расправа! Мафиозный Волк убит на пороге собственного дома! Двойное убийство! Бандит и крупный контрабандист Уилфред "Волк" Кеттерс, сколотивший состояние во время Сухого закона, застрелен в своём доме вместе с другом и бывшим подельником Хеммером Клоу. Этим вечером были убиты Уилфред Кеттерс, в криминальных кругах больше известный как "Инквеллский Волк", а также Хеммер Клоу, гостивший у Кеттерса. Оба получили по выстрелу в грудь. При чём, как утверждает наш эксперт, нанесены увечья с особой жестокостью. Двойное преступление совершено неизвестным или неизвестными лицами, около десяти часов, по заверению главной свидетельницы, домработницы покойного, миссис Тортлшелл. Эта достойнейшая пожилая леди обнаружила тела рядом с распахнутой задней дверью, и, не теряя присутствия духа, немедленно вызвала полицию. Сейчас несчастная миссис Тортлшелл находится под наблюдением психологов. Однако она милостиво согласилась дать интервью нашей газете. «Только из уважения к "Инквелл Таймс"! Отродясь не брала в руки "Промокашку", а "Чернильными слухами" стоит только топить плиту, только и всё! <...> Господь милостивый, это было ужасно. Мистер Клоу уже собирался ехать домой, я как раз заказала такси, мистер Клоу и мистер Уилфред спустились, ох, я не знаю, наверно проветриться, они немного выпили, знаете... И вот, я говорю, мистер Уилфред, вашему другу такси. И знаете, шум такой, и как будто шаги. Я повторяю ему, а он всё молчит... Я говорю, мистер Уил-уилфред... За-захожу... Господь милосердный, лежат... Оба лежат... Только... Только из уважения к "Таймс"...» Не смотря на расторопность миссис Тортлшелл, полиция, прибывшая по горячим следам, не смогла воспользоваться преимуществом. Судя по всему, единственной уликой является то, что смертельные ранения были оставлены сильной огненной магией. Однако не собирается же капитан Моллет обвинять в преступлении дракона! Впрочем, даже если бы убийцей оказался дракон, следствие вряд ли смогло бы это установить. По заверению их представителя никто из соседей не видел ничего подозрительного, только какой-то собачник утверждал о том, что по аллее в квартале от места трагедии якобы носится огненный дух. Однако данное заявление нелепо: очевидно, хулиганы разводили в аллее костёр. Расправа разыгралась на Уэст-пейпервейт-стрит, 14, посреди одного из наиболее респектабельных районов города. Жильцы, как правило, знают друг друга, и должны были заметить нечто подозрительное в столь поздний час. То, что детективы не нашли в их показаниях ничего полезного, отлично свидетельствует о неумелой работе с очевидцами и плохой оценке информации. Впрочем, не исключено, что правоохранительные органы намеренно заводят дело в тупик: бойня была, очевидно, результатом мести. Кеттерс и Клоу, как наиболее вероятно, пали жертвами бывших оппонентов или даже коллег по криминальному бизнесу, и полицейские просто боятся лезть в разборки мафии. Киллер или киллеры явно подгадали день, когда намеченные жертвы будут вместе, и дождались, пока они перейдут в нетрезвое состояние, чтобы легче провернуть своё черное дело. Резня совершена профессионально. Кеттерс, уроженец штата Миссури, в прошлом являлся лидером крупной гангстерской банды, промышлявшей бутлегерством. Его люди занимались ввозом контрабанды на архипелаг и её последующей переправкой в различные точки страны. Клоу являлся правой рукой мобстера, занимался "чисткой" неугодных, показательными расправами над конкурентами, и славился в преступных кругах своей склонностью к садизму. В 1930 г., после памятного ограбления банка, оба объявили себя банкротами, при этом избежав распродажи имущества за счёт связей в местном правительстве, и вскоре открыли общий бизнес по производству спорт-инвентаря. Однако, по заверению наших экспертов, продолжали свою нелегальную деятельность вплоть до отмены Сухого закона в 1933 г. Без сомнения, обоих убитых нельзя назвать пристойными гражданами. Однако это не отменяет всю возмутительность и хладнокровность проведённого суда Линча. Законы в нашей стране обязаны соблюдаться, и потому преступники должны быть задержаны, пока ужас самосуда не затронул и порядочных горожан Инквелл-Сити (а также прочих жителей архипелага)!" — И это они называют умиротворяющим чтением! Магмен опустил газету, которую демонстрировал брату, возмущённо ткнув ладонью здоровой руки в зернистую фотографию, демонстрировавшую два мёртвых тела. Капхед сидел рядом с койкой на стуле, чувствуя себя страшно измотанным. Не ясно, последствия ли это применения магических "бонусов" или всего вчерашнего дня в целом. Но это было и не существенно. Главное, что брат говорит с ним, улыбается, потрясает пресловутой газетой... Живой. Требование Сатаны он, может, и выполнил, но чашка всё равно не был уверен, что Магмен очнётся. Подозревал, что он так и будет неумирающим телом лежать, пока демон понукает прислужником... Но нет же! По словам врача, Магмен пришёл в себя где-то ночью. Приветствуя навестившего брата, он ещё пошутил, что ждал, что тот ворвётся к нему с полночью прямо посреди осмотра. Капхед на это приник, похоже, восприняв слова как укор, и его близнец поспешил сменить тему. — Серьёзно, знаешь, что они мне сказали? Что мне нельзя волноваться. А потом вот что дали "на почитать"! — А ты бы предпочёл и здесь корпеть над учебниками? — улыбнулся тот. — Ох, не напоминай. Я столько пропустил! Да ещё и к тому же не умер, страшно представить, что мне будет за прогулы! — он округлил глаза в шутливом испуге. — Что могу сказать, поздравляю с почином! Добро пожаловать в клуб! — чашка помолчал немного. — Опять я тебя затащил на свою кривую дорожку, — добавил он с ложной лёгкостью в голосе. — Да прекрати. Это же случайность была. К тому же на ту конкретную дорожку я выбежал сам! Лицо Магмена всё ещё было болезненно-сероватым и бледным, пересечённым тенями. Его по-прежнему скрепляли в кучу бинты, хотя трещины и начали зарастать. Правую руку сковывал гипс. — Плохо выглядишь. — Это я-то?! — удивился Капхед. — Я в палате валяюсь, мне положено. А в чём твоё оправдание? — больной подался вперёд, на сколько позволяло бережное отношение к растрескавшемуся торсу. — Ты сегодня хоть спал? — Спал-спал, не волнуйся, — даже не врёт. Немного, но спал. — Слушай! — он тоже воспользовался газетной статьёй как способом сменить тему, — Что за заголовок такой, "жестокая расправа"! И чем же оно "резня", их всего двое! И их даже не зарезали! — Ну, синонимы к слову "убийство" кончались, наверно. А если бы не кричащие заголовки, у них был бы меньше тираж. — Это-то понятно, но почему жестокая, а? Эти двое мало того, что бандюги, не так уж их и жестоко убили, уверен, они даже особо не мучились! — Что, — Магмен слегка улыбнулся, — убийце надо было попрыгать на них? — Чего сразу убийце, может, убийц было несколько. — Мне всё-таки кажется, это был кто-то один... В любом случае, — кружка нахмурился, — это убийство. Убийство по-любому жестоко. — Ну... Это да, но как они пишут об этом! А этот их эксперт со своими утверждениями, что у них, эксперт по жестокости есть? — Это же журналисты, конечно он у них есть!.. — Но с каких это пор ты стал таким экспертом? — Магмен почти сразу пожалел, что добавил эти слова, не подумав, хоть и говорил с юмором. А когда брат ответил, пожалел ещё больше. Тот как-то странно насупился и ответил задумчиво: — А что, эти двое заслуживали умереть. Он поднял голову. — Да ты же видел, кем они были! Они столько народа сгубили, и жировали на этом, а полиция их холила и лелеяла! Его брат качнул головой. — И что теперь, оправдывать всяких народных мстителей? Или, ещё чего доброго, радоваться за всякие внутренние разборки?! — Почему нет, — чашка выглядел отстранённо-недоумённым, — пусть сами друг друга перебьют, нам же легче. — Ты серьёзно сейчас?! А помнишь, они в Нью-Йорке так воевали, по радио передавали? — братья тогда не слишком вслушивались в новости, однако дедушка следил с интересом, так что кое-что долетало и до них. — Сколько народу погибло? — Я и говорю! Они сами себя проредили! — А простые люди?!.. — Наоборот! — заявил Капхед. — Все эти гады наконец оставили простых людей в покое и занялись друг другом! — Да ну! — Магмен вообще не верил, что между ними сейчас проходит такой диалог. Брат точно на полном серьёзе?.. — И с каких это пор ты одобряешь самосуд? Это же незаконно! — Ага, и это значит, что законы надо менять. А, пока никто не меняет, на их страже должен хотя бы стоять кто-то, кто сможет отличить справедливость от маразма! Потому что, что тогда выходит законно, наживаться на грабеже и бандитстве?! Да, он и вправду серьёзно. Мама дорогая... И ведь трезв! — И как же решать, кто должен умереть? — поинтересовался кружка. — глаз за глаз, как у викингов? — А разве это не честно? — парировал тот. — К тому же закон, вон, уже решает! Полиция носит оружие... А смертная казнь?! — Капхед, — произнёс Магмен, — мне велели не волноваться. Пожалуйста, не волнуй меня. Но Капхеда понесло. — Они все имеют право на убийство! Оно им дано чтобы защищать от всяких подонков! А что в итоге? Они только кормят этих подонков и кормятся сами. А правосудие используют для угрозы! Помнишь, как было при Дьяволе?! Он просто щёлкал пальцем, и все плясали под его дудку... Как подлые трусы... — у него мелко трясло руки, и парень сжал их в кулаки. — Надо что-то менять. Ничего ведь не сделаешь, если попал под пяту такому ублюдку, купившему всё, ничего... — мысли как-то скомкались, в его голове идея звучала яснее. Юноша уткнулся в колени и сделал несколько вдохов. — Да-а... — Извини, — пробормотал он наконец. — Да нет, ничего... — откликнулся брат. — Что значит моё бедное слабое сердце в сравнении с проблемами такого масштаба... Но ты всё-таки иди поспи хорошенько, окей? — Ладно-ладно-ладно! — чашка неловко поёрзал на месте. Какого хрена его прорвало выливать все это на бедного только очнувшегося Магса?! — и в следующий раз принесу тебе что-нибудь почитать! — Только не детектив, — усмехнулся тот сквозь беспокойство, — и не коммунистический памфлет, а то меня из больницы выпнут!.. Кстати, — Капхед вопросительно наклонился к койке, — те учебники, которые тогда были со мной, что с ними случилось? Чашка закатил глаза. — А я говорил тебе бросить сумку... Ну чего расстраиваешься, ботан, хочешь, притащу тебе самый сухой словарь терминов в мире? — Да они библиотечные были... — У тебя экстренные обстоятельства, уймись! — ...и не надо словарь, я сегодня спал, и мне снилось, что меня за двойку по Истории государства сверлят буром. Хватит с меня, принеси что-нибудь из Жюля Верна!.. Появилась медсестра и вежливо сообщила, что больному пора отдыхать. Магмен страдальчески вздохнул, Капхед поклянчил ещё времени, но в итоге нехотя поднялся. — И передай от меня привет дедушке! — сказал на прощание брат. Тот кивнул, кутаясь, словно от холода, в накинутый поверх красной рубашки белый халат. Он за эти дни дедушке вообще не звонил.***
— Я бы посоветовал вам пойти домой, мисс, и взяться за статью о разведении каких-нибудь кабачков или корнишонов, и ради моего и ради вашего блага, — заявил саксофонист. Он выглядел расслабленно, даже равнодушно, но тон его был мрачен. — Но... Я совершил большую ошибку, так что всё равно жду гостей не сегодня, так завтра. — Гостей? — Да. Именно... Ну а вы — я не хотел бы брать вашу гибель на душу, но за моей душой уже достаточный груз. Так что право решать за вами. — Что решать? Мэйовски пожал плечами. — Бросить ваше дурацкое расследование и заняться корнишонами, или ломиться дальше. "Дальше"? Квилл чуть улыбнулась, чувствуя, что это интервью не потратит её время в пустую. ...И она не ошиблась. Этот Каннинган — её первоначальная и главная цель — увиливал от обвинений в коррупции давно и мастерски. Единственный раз, когда к нему подобрались почти что вплотную, был пять лет назад, когда, после позорного проигрыша и спешного исчезновения Дьявола, началось масштабнейшее судебное разбирательство: преступный мир архипелага, прикормленный демоном, остался без покровительства, как и продавшиеся ему банкиры — и чиновники. Непосредственно такие, как Каннинган. Продавшиеся Дьяволу полиция и пресса стремились откреститься от всех этих криминальных элементов, первыми кинувшись обвинять бывших коллег по вассалитету, а продавшийся суд радостно заколотил молоточком. Девушку до сих пор воротило от этого фарса. Одна из причин, почему она загорелась выбором своей профессии: если нет никого, кто хочет говорить о вещах правдиво, то должен же кто-то попробовать! Её ровесники-соратники пылали тем же огнём, но обычно, чем человек старше, тем более практично он смотрит на жизнь. С карьерной точки зрения Квилл практичным человеком не назовёшь, например, у неё в столе покоилась связка отмычек. Впрочем, это на самый крайний. Сперва надо попробовать поговорить с теми букмекерами напрямую... Как бы ни лицемерили тогда добрые жители Инквелла, но в тот год за решётку и впрямь попало много заслуживавших того личностей. Добрались даже до некоторых верхотур городского правления — ко всеобщему облегчению мэр со своей женой, поистине божий одуванчик, оказался вроде как чист — и Каннингану дышали в затылок среди прочих. Но в итоге обвинение рассыпалось, когда каннингановский капитал был подло украден. Прямых улик на него не нарыли. Расслабившийся под демоническим крылышком чиновник хранил большую часть денег прямо в местном банке, не видя нужды сильно заморачиваться с офшорами. Достаточно было просто подсчитать реальную сумму принадлежащих ему нулей и сравнить с уровнем официальных доходов. И вот... Банк ограбили подчистую, да так ловко, что всего-то и осталось, что аккуратная дырка в стене да ошеломлённые охранники. Каннинган оставался неприкосновенен с тех пор... Но у Квиллен уже заимелась пара идей, как повлиять на сей факт. То, что на восстановлении старинных мавзолеев, мягко говоря, сэкономили, было понятно и не читая выпуска "Самых ужасных новостей Инквелла". Но кто бы мог подумать, что, когда она выйдет на человека, который мог быть причастен если не к нынешним, то к былым денежным махинациям должностника, тот возьмёт, да и признается в том самом ограблении! Или припишет его... Но Квилл проверила. Удостоверилась. Добропорядочная часть населения архипелага надеялась тогда, что финансовые условия наконец-то станут вменяемыми... А в итоге многие обанкротились. Отдельным из них, впрочем, внезапное банкротство было весьма на руку... С одним из таких корреспондентка также беседовала некоторое время назад. Колонку о его гибели в их газете как раз писал один из её знакомых. — О чём думаешь? О чём-то хорошем? — спросил Фоб, ставя на краешек стола чашку чая. — Удачную фразу придумала, — Квилл подняла голову, отрываясь от блокнота, и потёрла глаза. — Кто бы сомневался, ты улыбаешься только своим передовицам, — деланно проворчал тот, забавно топорща тонкие усики-стрелки. — Не ревнуй, статей может быть много, но в конце концов я всё равно возвращаюсь к тебе, — девушка благодарно взяла напиток, промочив горло. — Про что на этот раз? — со внезапным интересом спросил молодой мужчина, заглядывая к ней через плечо, уперевшсь в столешницу кулаками. — А, овощеводство, — журналистка скучающе махнула рукой, — представь себе, корнишоны! — Зато корнишоны не угрожают и не забирают в участок... Хех, если это, конечно, не та дама из овощной лавки, — облегчённо заметил Фоб, пока Квиллен, разворачиваясь к нему в кресле, как бы невзначай задела блокнот, в котором по памяти восстанавливала беседу с мистером Мэйовски, перелистнув книжку до чистых страниц. — Именно... — шире заулыбалась она.