For better or worse

Когда в череде занятых монотонных дней появляется просвет в виде нескольких свободных часов — забывается их цена. Усталость слетает надоевшим палантином к ногам, оставаясь далеко за чередой ставших лёгкими шагов. Иными словами, в моменты покоя и счастья приходит наслаждение жизнью. Особенно здесь, сегодня. С видом безоблачной небесной голубизны и ощущением короткой травы под ногами. На жаркой Сицилии. И почему многие так привыкли, что Италия — страна мафии? В окружении этого беззаботного рая — Скуало. Известный своим бешеным нравом, он без ума влюблён в этот пейзаж: волнами, подобными морю, приливает к душе покой и радость, солнце светит мягко, ласково. Согревает даже взгляд. Воздух чуть дышит солью. С утёса видно бескрайнее море. Оно вьётся белой пеной, ослепляет бликами света, погружает взгляд глубоко в свою густо-синюю бездну. Скуало обожает эти громадные вольные воды, потому сейчас уже несколько минут глаз отвести не может. Всё это величие придаёт ему сил. И в округе никого из гражданских: недавний криминал Вария организовала как раз неподалёку от побережья. А здесь и так особо никто не ходит, предпочитая общественный пляж. Тем лучше. Полное раздолье предоставлено правильному человеку. Только здесь он может мимолётно чувствовать настоящее спокойствие и свободу, когда на плечи не давит ни работа, ни обыденные тяготы жизни. Место, где можно дышать полной грудью и наслаждаться, истинно, моментом. Таким вот, умиротворённым, да скоротечным. — Всё пялишься? — он даже не оборачивается, когда сзади шуршат шаги. Их почти не слышно на фоне неторопливой поступи и всплесков воды Тирренского моря. В метре, сложив руки на груди, Занзас таким же пристальным взглядом ласкает стройную фигуру своего капитана. — Пялюсь, и что? — отстраняясь, ухмыляется Суперби. Он оборачивается обратно к морю. Такому же свободному, как и его пустая голова сейчас. — Родная стихия зовёт, сам понимаешь. Скуало заправляет одну прядь волос за ухо — тёплый ветер развевает их, устраивая беспорядок. Отросшая челка лезет в глаза. Но капитан слишком счастлив сейчас, чтобы обращать на это внимание. Это безобразие исправляют чужие руки, бережно собирая рассыпчатые платиновые пряди. Приглаживая выбившиеся на макушке и тоже возвращая их к остальным. Когда отражают солнечные лучи, наливаясь его теплом и сиянием, они ещё больше напоминают драгоценность. И смотрятся неземными на фоне внезапно поблёкшего мира. Занзас неспешно сплетает их в свободную французскую косу, мастерски перебирая в руках сокровище. На вид и на суть бесценный символ вечной преданности… Подумать только, им уже за тридцать пять, за спиной — вчерашние отчёты, продолжительные миссии годовалой давности и десятилетние проблемы. А здесь, под солнцем родной страны, устремляя взгляд в бескрайнее море, будто начинается ещё одна глава. Новый временной период, когда уже ничего не удивит и не нарушит размеренную, привычную жизнь. Даже Вария — люди. Те же, что и гражданские. Тоже имеют желания и тягу к чему-то… постоянному. К родному клочку земли, на который в любой момент можно будет вернуться за жизненными силами. К дому, которого не хватает на миссиях. К близкому человеку, что всегда рядом, когда это особенно важно. ..Хм, фокусируя взгляд, Занзас понимает что всё это уже имеет. И при всех невзгодах прожил это время не зря, раз до сих пор держит в своих руках верную Варию. Он заканчивает с причёской, закрепляя концы волос резинкой. Ведь носит же её с собой, с того самого момента, как Скуало забыл свою и морщился от лезущих в глаза прядей несколько лет назад. Теперь это стало привычкой, и на всякий случай в кармане босса всегда лежат ещё две запасных. Чёрных и лаконичных, так прекрасно подходящих Суперби. — Когда ты успел научиться? — когда босс в последний раз касается свежей причёски, Скуало перебрасывает аккуратную косу к себе и разглядывает. Выглядит удивлённым, просматривая ровный узор. — Сто лет назад флиртовал с одной… богачкой. Вернее, она сама себе чего-то надумала и привязалась. Вечно крутилась рядом, пока не застрелили. — Та самая? «Которая посылала меня держаться подальше от тебя? Которая подговаривала Тимотео и срывала нам встречи по Варии? Тогда я её помню», — додумывает Скуало уже про себя, мысленно гнобя свою память на всякий сброд. — Ага. Надеюсь, ты не ревнуешь? Оба смотрят друг на друга, как на идиотов, ухмыляясь. Затем Суперби в три шага стирает между ними и так ничтожное расстояние. Занзас не отходит, а Скуало обвивает его руками за шею и целует. Настойчиво, сжимая губы, цепляя их зубами. Напоследок оглаживая лицо и затылок босса руками. Ему с охотой отвечают. Страстные прикосновения Суперби дерзки, взгляд настойчив и азартен. Он с упоением целует Занзаса ещё несколько долгих раз, окружённый его руками. И постоянно кусается, будто в попытке распробовать цитрусовые ноты виски, оставшиеся на чужих губах после недавнего «Апероль Шприц». Акула, вот акула. — Как я могу ревновать, если ты меня так обнимаешь? В голове единственным звуком плещется шум воды внизу, редкие крики чаек и собственное шумное дыхание. Возникает непреодолимое желание стоять, не отпуская друг друга, всю оставшуюся жизнь. Наслаждаться покоем и единением, когда под земляной скалой волны разбиваются о берега. И уходить не хочется, ни за что. Кажется, это и называют счастьем. Скуало словно рыба в воде, когда душой сливается с солёными водами или подолгу смотрит боссу в глаза. И разлучить их, Санта Мадонна, невозможно. Разве что от мира не так просто спрятаться. Резко у Скуало звонит телефон, на что мечник громко, матерно возмущается. Ни одного дня без проблем в Варии, когда ни капитана, ни босса нет на посту. Ничего необычного. — Алло… Нет, мы с боссом ничего не оплачивали… Сколько?! Вро-ой, когда успели?! Скуало некоторое время просто не может подобрать слов. Спокойствие покидает дух и он ошеломлённо косится на Занзаса, стоящего так, будто ничего не произошло, будто не с его счёта слетели сегодня такие огромные суммы. Это же надо? Сначала он в трубку ругается на Бела, пытаясь докопаться, на что же такое принц потратил из общей казны шесть миллионов по евровалюте за день. И самое главное, когда они успели так накопить эти деньги, чтобы не разрушить бюджет на ближайший месяц окончательно? Суперби резко оканчивает звонок, но злым или возмущённым не выглядит. Наоборот, с некоторой хитростью улыбается и смотрит на Занзаса, так, будто раскусил его главный за последнее время план. Что на самом деле правда. — Догадайся, что они учудили на этот раз? Босс театрально задумывается и озвучивает первую свою догадку. — Оформили сделку, ценой с наш бюджет? Безошибочно. — Как чётко. Твоя ведь идея, Занзас? «Грандиозная идея, между прочим. С чего бы это?» — Нетрудно догадаться, да? Не рычи только, там ещё бабла на два месяца хватит. Бюджет наш не пострадает. Стабильная Вария теперь держит при себе хорошую казну, за десять лет она немало возросла и стала стабильной. Как-никак, они работают под крылом прославленной многовековой семьи. Скуало обдумывает случившийся переполох и глубоко вздыхает, вновь заполняя лёгкие морским бризом. Это и вправду прекрасная идея, да только пора возвращаться домой, разбираться с вопросом вещей и недвижимости. — Пойдём, — говорит спустя минуту Суперби, и босс следует за ним к машине. Он бы рад ещё находиться здесь, считая морское дыхание, бесцельно и счастливо смотреть в даль, пропуская через бокал лазурного освежающего джина солнечные блики. Но похоже, что скоро это станет его ежедневным занятием. А прошлый варийский замок пусть остаётся ждать третьего поколения главного отряда наёмников Vongola Famiglia. — Я либо спятил, либо мне тоже нравится это твоё море, — Занзас последний раз оглядывается на сверкающую солёную гладь, вместе с тем переводя глаза и на хитро улыбающегося Скуало. — Живи с этим. И да, я тоже считаю, что вилла в Палермо — идеальное место, чтобы спокойно довести всю нашу службу до конца.