***
Вернулся я уже к чаю. На окантованной тарелке лежали бутерброды с маслом и колбасой, в вазочке — горсть конфет. — Боюсь, сегодня тебе точно придётся посетить линейку, — сообщил Леонид Семёнович, когда я вошёл. — Не проблема, — буркнул я. Плюхнувшись на кровать и придвинувшись к столу, я уточнил: — «Бегунок» мне тоже вручат? — Да. Чуть подумав, Каневский спросил: — Могу ли я тебя попросить записаться в кружок кибернетики? Если будешь на хорошем счету у ребят, они без проблем выдадут тебе фонарики, бинокли и всякое походное снаряжение. Мне будет как-то несолидно каждый раз к ним заходить. В компании белобрысых чудаков не хотелось проводить и лишней минуты. Однако, вспомнив, что у кибернетиков есть видеомагнитофон и полезные инструменты, я решил не привередничать. «Не заставляли же они робота сутками собирать!» — Тоже не беда, запишусь, — заверил я. — Но почему же несолидно? Разве ребята знают, что вы, ну… — я запнулся, вспоминая регалии Леонида Семёновича, — …известный актёр? — Заслуженный артист РСФСР, — подсказал Каневский. — Никто паспорта не спрашивает, а я тогда на экране моложе был. На самом деле на должности числится мой тёзка — заслуженный тренер СССР, а это значит, что он должен и с ребятами ладить, и бюрократии не пугаться. А раз меня пока не уличали в некомпетентности, то не подкопаться! Перекусив, мы вышли из домика и направились к столовой. По дороге я делился подробностями из своей жизни до попадания в «Совёнок» и рассказывал о необычных привычках пионеров, о которых мне удалось узнать. Так, для моего визави стали неожиданными новости о тяге Слави и Жени к ночным прогулкам, привычке Виолы выпивать по вечерам, предрасположенности к депрессии у Мику, тремора рук у Шурика, амбидекстрии у Ульяны и подобных мелочах.***
В столовой было немноголюдно. Съев там по булке, мы решили прогуляться по лагерю, но… как только вышли, Каневский подвёл меня к стоящему поблизости автомобилю. — ГАЗ-24 «Волга» — детище Горьковского автомобильного завода. Эта стильная и надёжная модель — мечта любого советского гражданина. Мотор у этой машины «съедает» чуть больше десяти литров бензина на сто километров. Презентабельный внешний вид, за который машину любит и номенклатура, светлый и уютный салон!.. Любому приятно будет прокатиться на таком авто. Двери машины закрывались неплотно, поэтому Леонид Семёнович быстро уселся внутрь и попытался завести «Волгу». Та затарахтела и быстро заглохла. Каневский покачал головой, вылез и поманил меня к капоту. Под ним не самая приятная картина. — Увы, наш автомобиль никуда поехать не сможет, ибо высоковольтные провода, как видишь, держатся на честном слове, а то и вовсе оборваны. Работа свечей зажигания меня тоже беспокоит… — Леонид Семёнович показал на двигатель в таком плачевном состоянии. — Поэтому я предлагаю пройтись и вспомнить иные варианты покинуть «Совёнок». — Ну, на автобусе мы никуда не уедем, кроме как в следующий цикл. — Я загибал пальцы по мере того, как мы с Каневским уходили всё дальше от жилых секторов. — Пешком по шоссе толком от лагеря не уйти, как и через поля… так. Леса вокруг «Совёнка» гигантские, реку переплыть на лодке невозможно, уйти по насыпи невозможно, а тамошний поезд никогда не приезжает, окажись ты рядом… Суицид или смерть от чего-либо — тоже не выход. — Негусто, я надеялся на лучшее… — пробормотал Леонид Семёнович и почему-то остановился. Мы и не заметили, как ушли из лагеря и добрались до костровой поляны. — Раз мы так удачно пришли, то, может, вдали от чужих глаз потренируешься в телепортации? — не без удовольствия предложил Каневский. — Дельно, — согласился я. — С чего начнём? — Давай назначим место встречи. Я давеча проверил, что из любой точки лагеря дойдёшь до площади максимум за полчаса. Там и предлагаю встретиться после пятнадцать минут ожидания здесь. — Согласен. Было бы всё так просто… — вздохнул я, прислонившись плечом к одному из деревьев и прикрыв глаза. Меня некогда научили прощупывать линии пространства-времени и одновременно крутить в голове приятные воспоминания из жизни — так найти бы их ещё. Через пару минут я вошёл в ритм и сообщил, что готов. «Куда там надо шагнуть?» В голове будто напряглась тетива. Сознание сжалось, оставляя место для единственной мысли-команды. Но неземное ощущение выхода из привычного пространства в следующую секунду сменилось темнотой. Через пару секунд я встал: споткнувшись о корень, сумел переместиться только носом в землю. — Отрицательный результат — тоже результат, — буркнул я и показал большой палец Леониду Семёновичу: всё в порядке, можно продолжать. — О родных пенатах сейчас думаешь? — обеспокоенно спросил Каневский, присев на одно из валявшихся вокруг кострища брёвен. — Для начала лучше ведь перемещаться по лагерям. — Гуру телепорта не рекомендуют выпрыгивать, можно между реальностями застрять от нехватки опыта. А если бы прокатывало, мы и о таких трюках не знали бы. Следующие несколько попыток тоже провалились. А вскоре я заметил, что за нами следят. — Юля, не прячься, я же понимаю, что это ты! — проворчал я, глядя в кусты, сквозь которые виднелась коричневая ткань. Через минуту недовольная кошкодевочка показалась. — Не просто так у тебя не получается, — критически заявила Юля, оглядывая меня. — Ты будто на прогулку собрался, слабо представляя природу… пространства между лагерями. Концентрация подводит. — Ты кто? — удивился Леонид Семёнович. — Я — это я, — по привычке заявила Юля, подбираясь ближе к центру поляны. — Что ж, знакомьтесь, раз такая оказия, — вздохнул я. — Это Юля — хранитель леса и лагеря, та самая кошкодевочка из местных легенд. Имеет некоторые кошачьи привычки и подворовывает еду из столовой. Юля поморщилась, но не стала возмущаться. Каневский покачал головой, но представился: — Леонид Семёнович Каневский. Работник лагеря, почти что здешний управляющий. Из одного мира с Семёном. — У себя в администрации с бумажками возитесь? — наивно спросила Юля. — Вроде того, — спокойно ответил Леонид Семёнович. Видимо, он не злился и интуитивно понял, что имеет дело с той, для кого наше понятие «нормальность» тесновато. Вскоре обучение продолжилось под руководством Юли. С её абстрактными, но работающими советами дело пошло легче. Минут через пятнадцать я впервые телепортировался. Правда, сначала переместиться получилось только к противоположному дереву. — Зато сразу по назначению, — вслух усмехнулся я. — Тогда доберись до администрации и прихвати мой журнал учёта, — попросил меня Каневский. — Хотя бы задокументируем успехи. — Почему бы и нет. Юля не возражала, но сначала потребовала довести до автомата маленькие скачки, метров по пять. Закрепление прошло быстро, поэтому я дал понять, что перехожу к дальним прыжкам. Ни травинки не колыхнулось подо мной, зато паркет в кабинете завхоза заскрипел, а я закряхтел за компанию: хоть и сумел сразу удачно прыгнуть, взамен ощутил отток сил. Плюхнувшись в кресло, я выудил из ящика стола искомую тетрадь, и она раскрылась у меня в руках. Раздел с имуществом. «Только бы не задремать», — успел подумать я. Однако усталость быстро ушла, стоило только полистать заметки дальше. Нагло? Мне показалось, что надо перестраховаться от неприятных сюрпризов. «Надеюсь, не слишком грубо — копаться в чужих вещах. Даже в условно общедоступных…» Я оценил находчивость Леонида Семёновича: оформлено хитро, и не сразу поймёшь, что это не инвентаризационный список, а полезные вещи для гостя из будущего. На следующем развороте обнаружилась нарисованная вручную карта лагеря, а через несколько пустых страниц я нашёл что-то вроде дневника.«…смена 6. Персонал уходит от ответов даже на безобидные вопросы о своём трудовом стаже или о прибытии машин с провизией. Никакие наблюдения пока не увенчались успехом…»
«…смена 11. Ни от кого в лагере не удалось получить конкретных ответов. Впервые уединялся, добрался до одного из островов. Необычный случай — драма в прошлом цикле с Семёном и Леной в главных ролях…»
«…смена 23. Удовольствие от жизни в лагере уходит, всё больше раздражает бестолковая работа. Мне везёт наблюдать за временной петлёй, но долго ли в ней ещё крутиться?»
«…смена 25. Первая живая душа здесь! Такой же ничего не понимающий попаданец по имени Семён. Как и я — из XXI века. Что ж, ум хорошо, а два лучше, авось что-нибудь да узнаем нового…»
«Мы поладим! От Каневского не дождёшься ничего плохого», — подумал я. Но, глянув на настенные часы, спохватился: прошло уже десять минут, стоило возвращаться.***
Этот переход дался мне тяжелее, чем оба предыдущих. Устало опустившись на бревно рядом с Леонидом Семёновичем, я протянул ему тетрадь. — Так, технический перерыв. Без тренировок тяжело, — выговорил я. — Ваше обращение принято и будет рассмотрено, — дурашливым тоном ответил мне Каневский. — Давай журнал свой покажу, чтобы не скучать. Что-то ты задержался, уже думали тебя искать…***
Обсуждение наблюдений и похождений моего коллеги затянулось аж на полтора часа — в «Журнале учёта» хранилась лишь крупица имевшихся у Леонида Семёновича знаний. Правда, многое совпадало с моим опытом, но завести разговор стоило хотя бы ради ценных замечаний Юли. Оказалось, чаще всего в лагерь попадает только один человек извне, обычно похожий на местных внешностью или характером. Каневскому повезло оставаться именно самим собой, но почему к нему попадает кто-то ещё — загадка. Набравшись сил, я предложил Леониду Семёновичу телепортироваться вместе домой, чтобы уже оттуда дойти на линейку. Тот нерешительно согласился, зато Юля гарантировала, что подстрахует нас. Вздохнув, Каневский ухватился за моё плечо. — Готовы? Осторожно, может трясти! — пошутил я. Межмирье неохотно поглотило нас и выплюнуло внутри нужного домика. Мы свалились на кровати. Юля, вскоре выглянувшая из-под окна, удостоверилась в нашем добром здравии и распрощалась. — Эффектно… — пробормотал Леонид Семёнович. Вскоре мы побрели на линейку, разговаривая о всяких забавных случаях, которые происходили с нами в лагере. Каневский вёл журнал подробно и регулярно, поэтому задавал тон беседе, имея неисчерпаемый запас историй. На площади уже было много народу. — Стоит сейчас знакомить тебя с каждым в отряде? — уточнил Каневский. — Ну, чтобы никто не спрашивал лишний раз, откуда ты всех знаешь. — Не надо, спасибо, — усмехнулся я. — Думаю, догадаются, что вы со всеми заочно перезнакомили. Конечно, ещё они подумают, что я — отъявленный хулиган или болезный умник, раз с вами поселили, но это меня не волнует. — Ишь ты! Дело твоё. Я, кстати, уже вижу вожатую, давай в строй. Как и следовало ожидать, пришедшая Ольга Дмитриевна быстро построила ребят и стала красочно и нудно распространяться о планах на ближайшие дни. «Удобно устроился», — не без лёгкой зависти подумал я, поглядывая на Леонида Семёновича, сидевшего в теньке.***
Линейка закончилась, и толпа пионеров, включая меня, повалила в столовую. Обед прошёл без приключений: сидя в одиночестве, я меланхолично впихивал в себя макароны и помышлял об отдыхе. На крыльце столовой меня дожидалась Ольга Дмитриевна. Вожатая выдала обходной, объяснила, где нужно отметиться, и ушла к площади, на прощание добавив: — Леонид Семёнович сообщил, что планирует с тобой организовать вечернее отрядное мероприятие, на ужине расскажите, пожалуйста, подробней. Отойдя от столовой, я недовольно пробубнил себе под нос: — И почему он мне ни о чём не сказал? И, как по мановению волшебной палочки, рядом возник Каневский. — Пройдёмся вместе до библиотеки? — предложил он. — Можно, но зачем? — А чем бы ты хотел заняться после ужина? — улыбнулся Леонид Семёнович. — Чем угодно, кроме карт! — Оно и понятно. Я недавно догадался, на что сменить этот покер, да не было времени на задумку. Извини, что говорю лишь сейчас. Вот как думаешь, пионерам интересно будет играть в «Мафию»? — А ловко вы это придумали! Конечно, и игра интересная, и библиотека для этого подходит. Вскоре мы уже стояли внутри местного «храма знаний». — Всё-таки заснула, — покачал головой Каневский и пробасил над ухом дремлющей за столом Жени: — А почему мы спим на рабочем месте? — Соблюдайте тишину! — машинально буркнула разбуженная девушка. Разглядев, с кем разговаривает, она сконфуженно замолкла. — Извольте подписать обходной лист и разрешить провести сегодняшнее отрядное мероприятие в библиотеке, — ехидно попросил я. — Пожалуйста. — Проводите на здоровье… Расписавшись, Женя откинулась на стуле и взяла одну из пылившихся на столе книг. Всем своим видом она требовала покинуть библиотеку. Мы не замедлили выйти. — Не просил себе референта, но если захочешь — милости прошу, точно не соскучишься! Однако мне пора по делам. — Леонид Семёнович улыбнулся, пародируя местного персонажа: — Дальше ты уж сам как-нибудь. Увидимся на ужине! Мы разошлись, и с кислой миной я пошёл в медпункт. Роль послушного пионера в местном театре давно наскучила, поэтому проще всего было игнорировать всех и вся. Теперь, к примеру, Виолетта сильно озадачивалась моей невозмутимостью и чаще обычного пыталась подкалывать. Но подвешенный язык есть не у неё одной, поэтому желания и капельки усердия было достаточно, чтобы вырывать ничьи в словесных баталиях. Как и всегда, в медпункт посреди осмотра ворвался Электроник, «спасая» меня от дальнейшего раздевания. Я же, получив подпись, отправился дальше.***
Ещё на подходе к музклубу я различил рокот гитары и лязг ударных. «Видимо, в эту смену Алиса занимается музыкой в компании. Похвально… Стоп, давно я стал рассуждать, как бабка у подъезда?» Я вошёл, когда девушки уже закончили играть. Я не имел ничего против их компании, но и энтузиазма не ощущал: обычно записывался в музклуб для галочки, не изменил себе и теперь. — О, привет, Семён! — звонко поприветствовала меня из-за барабанов Мику. — Ты пришёл с обходным или в кружок хочешь записаться? Меня, кстати, Мику зовут!.. — Привет, музыканты, — невозмутимо ответил я. — И за тем, и за другим. Умею играть на гитаре. — Покажи хоть, что умеешь, — хмыкнула Алиса. Я подключил к усилителю одну из электрогитар, настроил и встал напротив рыжей. — Алиса, верно? Сыграй что-нибудь, я подхвачу. Импровизатор в коллективе ещё никому не мешал, — предложил я. — Какой самоуверенный! Держись у меня, — ухмыльнулась Алиса и с места выдала дерзкий вступительный рифф. Как я помнил из прошлых циклов, это одна из её любимых мелодий. «Не зря назвал этот трек «Сумасшедший дом». Что ж, смогу вас удивить!» Уже под второй проигрыш я подстроился, для контраста сыграв его чуть выше. Мы с Алисой синхронно исполнили интро, а затем она перешла на ритм-партию. — Это же не всё, что ты можешь?! — задорно крикнула девушка. Мику начала нам аккомпанировать на ударных. Темп мелодии вырос, она стала ощутимо сложнее, но я не придавал этому значения. «Этот драйв — как наркотик. Не могу поверить, что даже от него можно устать»,— думал я, для удовольствия тряся головой в такт. Мы прошли стремительную кульминацию напряжения и закончили таким же резким его спадом в отрывочных финальных созвучиях. Я долго не практиковался, но навыки игры поставили меня в глазах девушек на один уровень с ними. — Здорово! — в один голос заявили Алиса и Мику. — Запишусь в клуб, раз вам понравилось, — осклабился я. — Мику, поставь, пожалуйста, подпись в обходной. Мне надо идти, иначе буду вынужден расстаться с вами не до ужина, а подольше. Похихикав с Алисой над суетой Мику, я всё же получил заветную подпись и покинул музклуб, сопровождаемый пожеланием заходить чаще. По дороге к кибернетикам я лениво размышлял над соответствием мотива «Сумасшедшего дома» и темперамента Двачевской. «Снаружи поначалу дерзость и выпендрёж, а в дальнейшем внутри сомнения и кульбиты не хуже Ленкиных».***
С кибернетиками я решил ограничиться планом-минимум: Шурика в старый лагерь не пущу, либо пойдём компанией; личная жизнь Электроника — не моё дело, пока сам не поделится. Копошившихся в кладовой парней я с порога известил о вступлении в их кружок. Шурик без проволочек поставил подпись в обходной, Электроник же отыскал гроссбух с записями о состоянии клубов. Я украдкой полистал его, пока кибернетики рассказывали о своих деятельности и достижениях… но, увы, там только и было, что имена членов, список имущества и заметки о деятельности клуба с неразборчивыми подписями. Пришедшая чуть позже Славя, как и обычно, удивилась новости о взращивании третьего светила отечественной науки, но искренне порадовалась за меня. Напомнив, что до ужина не так много времени, девушка удалилась. Да и я, уведомив парней о своих планах насчёт клубов, распрощался с ними до вечера. Я решил сходить в администрацию, надеясь поймать Каневского на рабочем месте. Вечерело.***
Каневский действительно сидел в своём кабинете и корпел над документами. Напротив них высилась стопка подписанных распоряжений и приказов. — Здравствуйте, референт на месте! — поздоровался я. — Что, уже? — Леонид Семёнович поднял голову и улыбнулся. — Садись, помощничек, трудоустраивать будем. — Точно? Может, ну их, все эти бумаги? — ехидно поинтересовался я, сев за стол. — Это ты брось. Зря я, что ли, с твоим личным делом вчера возился? — А откуда оно у вас вообще? Я его никогда вживую не видел. — Куда в лагере ни плюнь — интересные штуки. Незадолго до приезда Семёна вроде тебя в лагере проходит родительский день. Обычно туда прибывают… ну, родители твоей советской копии, они и привозят все документы, — пояснил Каневский. — На тебя тоже есть. Леонид Семёнович достал из одного из ящиков невзрачную папку и отдал мне. — Раз уж заговорили об этом, то посмотри свою легенду. Нормально вышла?Персунов Семён Семёнович 19 ноября 1969 года РСФСР, Куйбышев русский беспартийный член ВЛКСМ с 1983 года.
— Почти всё в точку, надо же! Разве что больше десятка лет накинуто, но обоснованно, — оценил я. Каневский только улыбнулся. Я рассеянно пролистал папку, читая содержимое по диагонали, и отдал обратно. Мой запал не иссяк. — И всё равно не считаю эти дела нужными. Представьте, сколько бы времени у вас прибавилось! — Самодисциплина важна даже здесь, — строго произнёс Леонид Семёнович, глядя на меня поверх очков для чтения. — Если я буду бездельничать, то ни пользы, ни удовольствия от жизни в лагере не получу. Заполнив ещё один документ, он добавил: — Я пробовал слать рабочую рутину куда подальше, но сталкивался с некоторыми… неудобствами. — А если бы вы музыкой или спортом, например, занимались? — не успокаивался я. — И это проходили. Ещё я организовывал мероприятия и даже снимал кино. Мне нелегко обходиться без работы, и дело тут не только в том, что обо мне подумают, — нахмурился Каневский. Я не стал спорить дальше: видимо, такое уж у Леонида Семёновича воспитание. Но кое-что меня заинтересовало. — Кино снимали? Каневский встал из-за стола и отвернулся к шкафу у себя за спиной. Через несколько секунд в углублении в стене обнаружились фотоаппарат и кинокамера советского образца. Я и не знал, что в администрации есть сейф! — Полезные вещи, — оценил я. И тут же в голове родилась идея! — А может, свою телепередачу снимать будем? Может, даже по мотивам «Следствие вели…»? — Согласен, но только в свободное время, — улыбнулся Леонид Семёнович и, закрыв сейф, вернулся за стол. Через пару минут он предложил: — Может, подготовишь карты для «Мафии»? — Их придётся вручную делать? — скептически спросил я. — Верно. Зато тебе нашлось занятие до ужина. Каневский выдал мне лист картона и карандаш с линейкой. — Десяти карточек будет достаточно. Я их подпишу, потом разрежем. И, кстати, можешь отдать обходной лист. Отчётность на мне, и чем быстрее нужная бумага окажется здесь на столе, тем лучше. Не отрываясь от работы, я отдал помявшийся листок. Расправив и просмотрев, хозяин кабинета сунул его в одну из папок в углу стола. Через несколько минут я отдал заготовки. Леонид Семёнович расписал на заготовках роль игрока, его действия, а кое-где оставил характерные рисунки. Я разрезал картон и стянул резинкой стопку карт, «лицом» колоды сделав пустышку — она на всякий случай. Вдруг понадобится новая роль… или захочет поиграть кто-то ещё? Пока Каневский заканчивал работать, я листал газеты и журналы, хранящиеся в кабинете. Ничего важного я там не нашёл, но найденные анекдоты мне, как ни странно, понравились.***
Примерно через полчаса мы отправились на ужин. В столовой, сидя за одним столом с вожатыми, я показал Ольге Дмитриевне карты и рассказал о нашей затее. Поворчав для виду, она разрешила устроить игру и объявила о мероприятии старшему отряду. Отужинав, мы с Каневским вышли на крыльцо и стали дожидаться остальных. Примерно через десять минут весь отряд, ведомый Ольгой Дмитриевной и Леонидом Семёновичем, направился в библиотеку. Я замыкал процессию и задумчиво глядел по сторонам, предвкушая забаву. Сложившуюся гармонию нарушал лишь шедший впереди Электроник, который вполголоса жаловался Шурику, что не смог организовать игру сам.***
Каневский открыл вход в библиотеку, и проскользнувшая туда Женя позвала нас с кибернетиками. Мы с парнями сдвинули несколько столов вместе и притащили с десяток стульев. Когда место было готово, остальные как по команде ввалились внутрь. Я расположился во главе стола. Когда остальные расселись, Леонид Семёнович встал рядом со мной и заговорил: — Каждый из нас любил в детстве слушать сказки о борьбе Добра со Злом, ожидая победы Света над Тьмой и Правды над Ложью. Без этого противостояния не было бы мировой культуры, оно есть и в сегодняшней игре — в «Мафии»! Ознакомив неискушённых пионеров с сутью игры, Каневский приступил к объяснению её правил и действий ролей.***
— Подведём итоги. Четырём обывателям, врачу, детективу и телохранителю противостоят двое мафиози — амбициозных и изворотливых. Уверять в своей невиновности они готовы всеми способами, одновременно творя грязные дела для своего возвышения! Никому не доверяйте, чтобы победить! — эмоционально закончил Леонид Семёнович и приступил к раздаче. В игре участвовал весь отряд, поэтому пригодилась каждая из карт. Я заметил, что Ольга, сидевшая неподалёку, неодобрительно на нас поглядывала, но не придал этому значения. «Пусть Каневский и ходит на грани, вряд ли Оля обломит нам всю игру. Её кудахтанье о недозволенности и на пионеров-то не влияет». Я получил свою карту последним. Меня ждал сюрприз: на картонке красовался грубо нарисованный пистолет. «Я — мафия. Держитесь, ребятки!» — Карты розданы, роли выявлены. Наступает ночь знакомства. Город засыпает. Просыпается… — объявил Леонид Семёнович, взяв на себя роль ведущего.***
Мафию вызвали после телохранителя и детектива. Открыв глаза и поглядев на окружающих, к своему разочарованию я обнаружил, что моим «коллегой» оказалась Мику. Да и сидела она на другом конце стола. Я подался вперёд и сомкнутыми пальцами провёл вдоль сжатых губ. Японка аккуратно кивнула. — Мафия познакомилась, мафия засыпает. «Если Микуська будет естественно себя вести, но не болтать лишнего, то играть будет спокойней», — подумал я, прикрыв глаза. Познакомившись после нас с доктором, Леонид Семёнович объявил о наступлении дня и дал старт обсуждению. Первой слово взяла Славя, сидевшая с другой стороны от ведущего. — Мне кажется, нам пока не на что опираться при поисках мафии, — заявила она. — Без доказательств не надо кого-то обвинять. — Мудрое решение, — одобрил Каневский. — Слушаем дальше. Опрашиваю против часовой стрелки. Следующим сидел Шурик. Немного подумав, он согласился с выводами Славяны. С ним неизменно соседствовал Электроник. Он колебался дольше, наверняка боялся дать повод для насмешек над собой. Заметны были и его красноречивые взгляды в сторону Жени. В итоге Сергей воздержался от ответа до конца хода. Далее, хихикая, высказалась Ульяна: — Я слышала «ночью» шорохи с той стороны стола. Думаю, что это Женя, Электроник на неё очень выразительно смотрел. Женя, сидевшая рядом со мной, скрипнула зубами. За столом повисло напряжённое молчание. Ситуацию разрядила Двачевская. Ущипнув подругу, она прошипела: — Не дошло, что предвзятость не поможет победить? — Ну ладно, ладно… — Мне нечего сказать и некого обвинить, — отчеканила Алиса. — Продолжаем, — вздохнул Леонид Семёнович. — Мику, что ты думаешь? — Ребята, вы всё правильно говорите. Только не ссорьтесь, пожалуйста! — затараторила Мику. — У меня когда-то в детском саду плюшевого мишку украли! Я ломала голову, кто это мог быть, но некого было подозревать — никто мне не пакостил, мы все дружили. Я переживала полчаса, пока не увидела игрушку на полке! Её туда положили, думая, что просто так валяется… — Вот именно, — тихо сказала сидевшая рядом Лена. — Женя, успокойся. — Она обратилась ко второй соседке. — Тебя не обвиняют. Та лишь фыркнула, но ничего говорить не стала. — Я согласен, что голосовать не за кого, да и не стоит на этом ходу. — Я поставил точку в обсуждении. Единогласно «линчевания» не проводилось. — Город засыпает. Просыпается телохранитель. Телохранитель выбрал, кого защищать, он засыпает. Просыпается детектив. Детектив проверяет подозреваемого. Детектив заснул. Просыпается мафия. Я открыл глаза и почти мгновенно указал на «жертву». Мику оказалась того же мнения. — Мафия сделала свой выбор, мафия засыпает. Просыпается врач. Врач выбирает пациента. Врач заснул. Город просыпается. Каневский начал издалека: — Кто же, как не насекомые, способен докучать нам по ночам? Обычно их легко отогнать или прихлопнуть. Тут он сделал драматическую паузу. — Сегодня ночью произошёл другой хлопок. Из пистолета была застрелена Ульяна Советова. Заявление Каневского ошеломило всех, поднялся шум. Обидевшаяся Ульянка кинула свою карту, вышла из-за стола и села на подоконник, откуда стала пожирать взглядами остальных. Когда страсти улеглись, Леонид Семёнович сообщил, что «убит» обыватель, и вновь открыл обсуждение. — Поднимайте руку, если хотите высказаться. Сейчас спрашиваю уже не по порядку. Ожидаемо, что Алиса попросилась первой. — Конечно, в первый же ход мафия не будет так палиться, но… Женя, докажи-ка, что это не ты. — А смысл мне выводить из игры тех, кто и без этого мне досаждает? — заявила библиотекарша. — Холодного душа и порванных книг мне от вас не хочется, я не мазохистка. — А если блефуешь? Вдруг кто-нибудь тебя из солидарности покрывать будет? — прищурилась Алиса. — А вдруг именно ты «убила» Ульяну, зная, что от тебя этого не ждут, а сейчас пытаешься от себя подозрения отвести? — вступил Электроник. — Тебе сегодняшнего фингала мало? — завелась Двачевская и поднялась из-за стола. — Прекратить! — гаркнул Каневский. — Общайтесь нормально, а не ссорьтесь из-за чепухи. Никто больше не нашёл, что сказать. За «линчевание» Алисы проголосовали Славя, Электроник и Женя. К ним неохотно присоединилась Мику. Я, Шурик и Лена воздержались. — Да вы вообще офигели, что ли? — возмутилась рыжая. — Мику, ё-моё, как я могла Ульяну «убить»? Шурик, Семён, а если ваши соседи пытаются меня выставить мафией? Кто-то из вас троих, кто с самого начала против меня — вы и есть «мурзилки»! Эмоциональное выступление не спасло Двачевскую. При повторном голосовании все проголосовали «за». Скривившись, Алиса продемонстрировала свою карту обывателя и ушла к Ульяне. Я заметил, что Славя покраснела. — Город засыпает, — вздохнул Леонид Семёнович. — Просыпается телохранитель. Телохранитель думал долго. Через десять секунд всё же послышалось: — Телохранитель сделал выбор, он засыпает. После действий детектива мы с Мику открыли глаза. Немного подумав, я указал на Женю, чтобы окончательно запутать пионерам следы. Мику согласилась. Я улыбнулся выбывшим девочкам, которые готовились сделать из меня котлету, и закрыл глаза. После действий врача город проснулся. — Этой ночью неназванные очевидцы узрели героический акт самопожертвования. От пуль мафии погиб телохранитель, защищавший клиента до последней капли крови. Им был Сергей! — объявил Каневский. Кибернетик улыбнулся и вышел из-за стола. «Плохо, зря я такого не просчитал». — Прошу, друзья, ваши предположения. Ребята несмело переглядывались, понимая, что при неверном выборе опасно приблизятся к поражению. Слово взяла Лена: — Несложно догадаться, кого именно мог защищать Электроник, и кто мог стать жертвой вместо него. Вероятно, мафия пыталась подчистить следы или снять с кого-то подозрения. Остаётся лишь узнать, с кого именно. Шурик заёрзал. Славя покосилась на него, но не осмелилась озвучивать подозрения. «Не хочет снова оклеветать обывателя? А я ей помогу!» — Что-то мне не нравится поведение Шурика. — Я впервые за игру выдвинул обвинение. — Ёрзает, взгляд бегает. — А ты бы не нервничал на его месте? Боится, что из-за Электроника его оклевещут, как и Алису, — заявила Славя, недовольно поглядев на меня. — Тогда почему всю игру он был спокоен? — хмыкнула Лена. — Я напоминаю, что можно создать себе или кому-то иммунитет от «линчевания», раскрыв свою особую роль, — загадочно протянул Леонид Семёнович. — Ведущий не должен подыгрывать, — буркнула Женя. — Однако верная мысль! — Я решил пойти ва-банк, ведь теперь рисковал вылететь, недооценив солидарность пионеров. — Кто поручится ради общественного блага, что Шурик не питает никаких злых намерений? За столом молчали. — Бережёте способность «на потом», для себя любимых? Эгоистично. А если мы сейчас сделаем неправильный выбор и проиграем на следующий день? — Бог нетороплив, лишь дьявол суетится, — неожиданно во всеуслышание заявила Мику. Я резко остановился, но быстро сообразил: «Ведёт свою игру и может подставить меня ради победы мафии. Ай, молодец!» — Как вам угодно! — фыркнул я, подумав: «Интересно, Мику знает, что мы в стране победившего атеизма?» — Семён, что это за фарс? — нервно заговорил Шурик. — Скажи чётко, кого ты обвиняешь? — Никого, — спокойно ответил я. — Однако от своих слов я не отказываюсь. — Время голосовать! — объявил Каневский. — Я, пожалуй, воздержусь… — после раздумий сказала Славя. — Не уверена вообще… Успокоившийся Шурик также не рискнул никого обвинять. Единогласно «линчевания» не проводилось. После ночных похождений детектива настал наш черёд. Открыв глаза, я задумался, в кого «стрелять»: у Шурика или Лены наверняка особая роль, поэтому не хотелось убирать кого-то из них. Жаль, Мику думала иначе. Я намекал, что мы рискуем подставиться, если так поступим, но вскоре скрепя сердце согласился с коллегой, иначе от моей жестикуляции поднялся бы нешуточный ветер. — Мафия засыпает. Просыпается врач. Врач выбрал пациента. Врач заснул. Город просыпается. Леонид Семёнович помедлил и произнёс: — Этой ночью погиб детектив. Представляете, застрелили прямо в кабинете! Похоже, он готовился доказывать вину одного из подозреваемых. Криминалисты обнаружили в лацкане пиджака предсмертную записку. — Извини, Семён. Ты и есть мафия… — расстроилась Лена и вышла из-за стола. — Финита ля комедиа! — протянул я, не дожидаясь окончательного голосования. — Сопротивление бесполезно. Я вскрыл карту и отодвинулся. — Город засыпает. Просыпается мафия. Мику виновато взглянула на меня. Я лишь пожал плечами. — Мафия сделала свой выбор, мафия засыпает. Просыпается врач. Врач выбрал, кого лечить. Он засыпает. Город просыпается. Убийства не произошло! — Как… — хотел спросить Шурик, но его перебила Славя. — Я — врач. Этой ночью мне повезло спастись, используя свои навыки, поэтому я обвиняю Мику. Женю и Шурика я поддерживала и не верю, что они — мафия. — Как раз кто-то из них и пытался тебя убить! — воскликнула Мику. — Со мной соглашалась Лена, я не соглашалась с Семёном, я не мафия! — Ложное следствие. Ты действовала в своих интересах и была готова подставить Семёна, чтобы защитить своё имя, — холодно произнёс Шурик. — Я доверяю Славе и не думаю, что Женя сразу бы вывела из игры Ульяну. Извини. — Всех мог убить ты, тебя бы не заподозрили! Серёжа тебя никогда бы не обвинил, Лена и Славя тебя поддерживали, ты мог пользоваться прикрытием! — продолжала спорить Мику. «Они свято верят, что пионер пионеру — друг и товарищ. Их таким не проймёшь и усомниться не заставишь, но попытка достойная», — подумал я. Мику не сумела переубедить ребят, все проголосовали за неё. — Итак, друзья мои… — интригующе протянул Леонид Семёнович, а затем воскликнул: — Вы оказались правы: Мику — тоже мафия. Поздравляю, мирные жители победили! На всё помещение грянуло искреннее «Ура!». Даже я не удержался от улыбки. — Спасибо, классно поиграли! — прощебетала Мику, обращаясь ко всем. — Давайте поблагодарим Леонида Семёновича и самого Семёна за организацию столь увлекательной игры! — подсуетилась Ольга. — СПАСИБО! Мы раскланялись. Ребята потянулись к выходу. Когда мы собирали карты, я уже лично поблагодарил Каневского и, выходя из библиотеки, уточнил: — Можно одному прогуляться? Вы за меня ответственность несёте, а я не знаю, что мне дозволено. — Гостям из будущего можно казаться порядочными пионерами, а не быть ими. Хоть всю ночь гуляй, ты абсолютно свободен, — добродушно усмехнулся Леонид Семёнович. — Живи и действуй, как душе угодно, только мне помогать не забывай. — Спасибо! Тогда хорошего вам вечера!***
Я шёл наугад и сам не заметил, как попал на пляж. Хороший вариант расслабиться: плюхнуться на песок, устремить взгляд к горизонту и прекратить думать. Такое «проветривание головы» помогало сохранять спокойствие и хоть немного кайфовать от происходящего.Но вскоре меня легонько хлопнули по плечу. — Мечтаешь, мафиози? — спокойно спросила Алиса. — Вроде того, — ответил я. — И на душе как-то легче становится. Двачевская ничего не ответила и просто села рядом. — Реально захватывающая игра, спасибо! Я только улыбнулся. Через пару минут Алиса попыталась завязать разговор: — Нравится в лагере? — Не так тоскливо, как могло быть, но всё ещё скучновато, — неожиданно для себя выдал я. Это и было моим реальным мнением о положении вещей, но обычно, общаясь с пионерами, я укрывался за полуправдой. — Тоже мне — интроверт! — нахмурилась рыжая. — Когда-то — да, сейчас уже не знаю, — заметил я. — Плыву по течению. Живу привычно для себя, при этом мелочи меняются, но суть остаётся. Впрочем, в последнем я уже не уверен. Алиса помрачнела и недовольно спросила: — Не думал, что ты так жизнь прожигаешь? Почему, если всё нормально, ты вечно недоволен? — Тебе не надо этого знать. По правде говоря, я всю жизнь был таким букой. Горбатого могила исправит… или смена обстоятельств. — Я откинулся на песок. — Ожидать перемен — бесполезно. Не ожидать ничего — до смерти скучно! Двачевская вряд ли ожидала от меня таких рассуждений. Она холодно произнесла: — Ты не философ, а дурак, раз роешь себе яму и страдаешь впустую. Она встала, намереваясь уходить, а напоследок бросила: — Ты вообще не собираешься… взрослеть? — Я останусь собой, пока обстоятельства не изменятся, долбиться башкой в потолок ни к чему, – отрезал я, рывком встав с песка. — Знаешь, вы все борзые и независимые, пока не влюбитесь, да вот я пожалел, что душу так когда-то обнажил. Равнодушие безопасней. Намёк уязвил Алису, но она сдержалась, не стала распаляться. Огонь в её глазах подтверждал, что целым из лагеря я вряд ли уеду. С презрительным видом она ушла. Я отвернулся… и понял, что в моих суждениях что-то не так. Но вряд ли я должен сомневаться в себе после искреннего разговора! «Может, это и есть выученная беспомощность? В нормальном мире Алиса будет права, но в "Совёнке" только апатия спасёт от потери рассудка… или нет?» Рассудок вообще не должен теряться, хотя я во временной петле, как ни назови. Соответственно, появляется вопрос, кем именно считать обитателей лагеря. Мне проще думать, что они — копии реальных людей. Хотя ребята точно самостоятельны: сейчас Алиса пошатнула мою жизненную философию. Наверняка причина в том, что у Каневского вряд ли всё, включая пионеров, типично для остальных лагерей, но незауряден и необъясним любой «Совёнок»! Поток рефлексии увлекал меня всё дальше, и настал час, когда из глубин сознания всплыло ещё одно особо болезненное воспоминание — та единственная смена, когда я сорвался. От отчаяния я сжёг весь пионерлагерь, но и своими руками не смог никого убить. Тогда же я познакомился с Юлей…***
…Я сидел, прислонившись к почерневшим воротам, и докуривал сигарету. В голове стояла гулкая пустота. Неожиданно из-за спины послышался незнакомый тогда голос: — И зачем? — Не знаю. Надоело. Устал. Плохо… — не оглядываясь, невнятно проговорил я. Вышедшая из-за спины кошкодевочка наградила меня укоризненным взглядом, но не стала читать нотаций и просто присела рядом. Сил удивляться у меня не хватало. Мы в молчании дождались автобуса. Залезая в «Икарус», я тихо попросил: — Приди ко мне на следующем цикле, пожалуйста… Юля тяжело вздохнула и произнесла: — Ты уже многое узнал и пережил, но я хочу, чтобы ты помнил. Ты не одинок. Кошкодевочка обняла меня. В моё потухшее сознание, подобно травинке, лезущей из асфальта, пробилась надежда. В следующем цикле меня ждали живые девушки и всё та же нетронутая природа. Я на целую неделю изолировался в медпункте ото всех. Юлины визиты и терапия Виолы помогли вернуться в норму. Раскаяние тогда победило безумие, и я вернулся к привычной лагерной жизни…***
Через какое-то время, вырвавшись из воспоминаний и повздыхав над своей участью, я ушёл домой. Свет внутри не горел. Думать больше ни о чём не хотелось. Но экзистенциальные мысли откидывать не так-то просто, поэтому и уснул я не сразу.