Червивое яблочко

      Иду по школьному двору, а меня флэшбечит, словно ветерана Войны во Вьетнаме.       Вот Эдвард в модном сером бушлате плетётся за мной и утверждает, что нам нельзя дружить. Упорно так утверждает, не отставая, будто жвачка, прилипшая к каблуку.       Держись от меня подальше, — грозно шепчет Эдвард, следуя за мной по столовой. — Подальше, я сказал! А сам жмётся так, что позже Майк намекает, что я для Эдварда что-то вроде бифштекса с кровью. Но я не просто бифштекс, я — «личный сорт героина»! Вот только мой дорогой наркоман сейчас в жёсткой завязке!       И как же не вовремя-то!       Уже сейчас я «старше» его, и каждое мгновение старость медленно забирает гладкость бледной кожи и блеск из чёрных волос. Если потяну ещё немного, меня начнут принимать за его старшую сестру… потом за маму, за бабушку…       Но не думаю, что даже до «мамы» дойдёт. Одноклассники говорят, что «милфы» рулят, но… Думается, лев бросит свою глупую овечку куда раньше — так всегда бывает. Даже сопливые бразильские мелодрамы, которые я тайком смотрю, поглощая вёдрами ванильное мороженое, это подтверждают.       — Привет, Белла! — Тонкий голосок Элис вырывает меня из тягостного болота, что зовётся смертным тленом. — Джаспер, поздоровайся с Беллой.       — Привет, Белла, — тщательно проговаривая каждую букву, говорит блондинчик, а в конце сглатывает столь шумно, что так и хочется улыбнуться.       Вот уж кто смотрит на меня как на бифштекс с кровью.       Однажды я не удержалась и улыбнулась белокурому красавчику, а Джаспер подмигнул мне, начиная игру, хорошо известную любому взрослому, активно живущему половой жизнью homo sapiens. И, как оказалось, homo vampiriens тоже.       Наклон головы, приподнятый уголок губ, кончик языка, облизывающий бледные губы… На миг я забыла про то, что с Эдвардом. В тот раз нашу игру взглядами прервала Элис. Бабахнула ему славную оплеуху миниатюрной ручкой. На миг мне даже показалось, что она там что-то увидела в будущем, потому как осуждающе спросила:       «Джаз, ты серьёзно?»       Тот потёр щеку и помахал светлыми кудрями, выражая отрицание. Но после того, как она отвернулась, мы с ним ещё немного поиграли в гляделки, пока уже Эдвард не выдержал и не увёл меня полюбоваться соснами.       И вот в сотый раз сидя на мокрой ветке и любуясь на уже привычный серый пейзаж бухты, я поняла, чем Джаспер Элис отличается от моего Эдварда. Первый был мужиком, вкусившим прелести интимных радостей, а мой Эдвард… остался мальчишкой.       Вот есть фильм «Сорокалетний девственник», а мне достался столетний! И это лишь звучит забавно, а на деле ни черта не смешно, так как батарейки для «Диего» садятся теперь с завидной регулярностью.       — Эдвард здесь?       — Отправился в поход, — отвечает Элис сочувственно, и я понимаю, что она, похоже, видела окончание нашей с Эдвардом попытки номер пять.       — Беги, Форрест, беги, — шепчу я, и девушка улыбается мне.       — Пошли, посидишь с нами, — приглашает она, я соглашаюсь.       Эммет, завидев меня, хлопает себя по крепкому бедру, выражая радость простого парня; кажется, в той — «другой» — жизни он был дровосеком.       Флэшбэк       «…или гомосеком», — невинно вставил Джаспер во время семейных посиделок в доме Калленов, когда Эдвард вкратце рассказывал мне историю номинально старшего и одновременно по-вампирски младшего брата.       «Ну, сука, сейчас допросишься», — оскалился тогда Эммет, а Розалин лишь подлила масла в огонь:       «Смешно это слышать от того, кто мастерски сосал за звёзды на погонах ещё до обращения».       Но Джаспер нимало не смутился.       «Эх, братец, твоей судьбе не позавидуешь: ворочал брёвна человеком, теперь ворочаешь вампиром. И хоть бревно у тебя теперь одно, но оно же ещё и вечное. Сизиф ты наш недалёкий».       Они бы разнесли тогда всю гостиную, но Эсме, схватив мальчишек за ворот, словно маленьких, расставила их по углам.       «Дети!» — сказала она, подкатив печальные глаза и посмотрев на меня.       Конец флэшбека       Розалин глядит на меня с неприкрытой неприязнью — тут без перемен. По сути она ведь моя предшественница — неудавшаяся спутница Эдварда, потерпевшая крах на том пути, которым сейчас иду я сама.       — Эдвард опять сбежал? — с ложным сочувствием спрашивает блондинка. — Бедняжка.       Она нарочно говорит так неопределённо, чтобы было непонятно, кто из нас двоих эта самая «бедняжка». Хотя учитывая, что это говорит Розалин, гадать даже не стоит: бедняжка — Эдвард.       Не так давно стервозная красотка заявила мне, что я влюблена вовсе не в её брата, а в саму идею бессмертия.       Эти её слова въелись мне в душу. И куда сильнее, чем я могу себе позволить.       — Эдвард просто голоден, — говорю я тихо, чтобы слова были доступны лишь обладателям обострённого вампирского слуха. — Давно не ел.       Розалин пфыкает, взмахивая каскадом льняных кудряшек.       — Конечно, Белла, — соглашается Элис.       — В последний раз мы перекусывали с ним в том баре в Сиэтле, помнишь, Джаз? — миролюбиво говорит Эммет, поигрывая мускулами.       Джаспер смотрит на брата как-то неоднозначно, но простак Эммет, заметив мой потрясённый взгляд, подмигивает.       — Неделю назад это было. Местечко такое — для нашего брата, если понимаешь, о чём я. Веганское меню там тоже есть, так что заглядываем иногда. Стэндап послушать и развеяться от нравоучений Карлайла. Мы с Джазом заказали по «Кровавому Бемби», а Эдд стакан простого кипятка. Мы аж офигели. Но когда официантка принесла заказ, наш «Де Бюсси» достал из-за пазухи твой тампон и сказал, что сегодня он просто чайку заварит!       Шутку Эммет завершил таким громогласным гоготом, что добрая часть столовой повернулась поглазеть на обычно не отсвечивающих лишний раз Калленов и скромницу Свон.       Громче его ржания был разве что фейспалм Розалин. Словно шарик лопнули. Причём шарик солидного размера.       Элис посмотрела на меня, явно ощущая неловкость.       Джаспер прошипел:       — Эммет, ну ты и осёл!       А я… А что я-то… Парни ведь не знают, что «эти дни» у меня закончились как раз неделю назад. Не знают, что я пользуюсь тампонами, чтобы получше замаскировать запах. Я ведь хочу стать вампиром, а не их закуской!       А ещё они не знают, что неделю назад Эдвард, перед тем как покинуть меня привычным маршрутом через окно, предложил выкинуть пакет с мусором в ближайший бак…       Твою ж мать! Это ведь просто дурная шутка?       — Шутка же? — невольно шепчу я, обращаясь к Элис.       — Конечно, Белла, — уверяет меня Элис. — Эммет просто не умеет в юмор.       — На открытом микрофоне в «Баттори» ему постоянно так говорят, — соглашается Джаспер.       Но Элис, шикнув, велит парню молчать, и тот прикрывает губы изящными пальцами.       Твою ж… мать… Открытый микрофон… Стендап… Но нет! Чтобы милый и скромный Эдвард, который и язык мне в рот во время поцелуя запустить боится и… Не верю!

***

      Сижу на уроке мисс Петтингрю и не слышу, о чём говорит учительница. За всё время отметила, что она бледная какая-то сегодня и платок на шею намотала аляповатый.       — Безвкусица, — говорю я слишком громко.       Учительница замирает.       — Что вы сказали, мисс Свон?       — Я говорю: обед сегодня давали невкусный, — выдаю я и ощущаю удушье.       — Обед, значит? Очень кстати, мисс Свон. Ведь теперь перейдём к теме, символичной для каждого американца. Думаю, каждому из вас знакомо выражение «Boston Tea Party», — говорит учительница, и я срываясь, вылетаю из класса.       Вылетаю из школы. Сажусь за руль «монстра» и гоню до дома, словно там у меня кошка рожает.       Вот она, холостяцкая конура Чарли. Второй этаж. Залетаю в свою комнату и закрываю дверь. Тяжело опускаюсь на кровать, обхватив голову руками.       «Вот же блин!»       Не скоро, но я замечаю краем глаза шевеление в коробке из-под обуви, стоящей на столике у лампы. И первая осознанная мысль прогоняет образ Эдварда, демонстрирующего братьям мой окровавленный тампон.       — Ого, а ты подрос, малыш!