мои друзья и прочий цирк с конями

В своих путешествиях (оптимистичная альтернатива скитаниям) мне довелось нарваться на кучу неприятностей. Лабиринты заброшенных шахт, пирамиды, данжи из замшелого булыжника и невыносимого смрада мертвечины — всё это я исследовал, разбирал по кубику и преобразовывал под свои хотелки. К определённому моменту беспробудной жизни я знал, как достать что-либо, если оно мне снова понадобится, а до тех пор предпочитал таскаться налегке. И, разумеется, между исследованиями и разборами были промежутки — иногда в зубах, иногда такие, где мне впивались стрелы в задницу, — короче, помимо рецептов и условий мне была известна комбинация ощущений и предчувствий, когда что-то нацелено тебя убить. О как. Листина в наше знакомство представилась убийцей, но ни один её удар в мою сторону или сторону Росера не подходил под заданные условия. Рослая, но без признаков сухой крепости девушка в грязной жёлтой футболке — сначала я решил, что она мухлюет. Потом — что брешь в самой конструкции суждения: до этого я исследовал мир, созданный под игрока, — разумеется этот игрок не будет вписываться в рамки искусственных алгоритмов. Росер выслушал и сказал: — Не, братан, она встретила и убила двух человек до этого. Поэтому, когда я намекнул Листиной на метафорический сквозняк дома, о летящей кирке в лоб можно было не беспокоиться. Она пролетела немного выше моего железного шлема и впаялась куда-то в стену с характерным звоном. Листина вздохнула: — Будет выглядеть как полнейшее уродство до следующего лета. — Пойдёт. Этими словами был положен негласный старт ускорения: первый снег обещал скоро дойти из-за гор, а трубу камина надо было прокладывать заранее, чтобы не отморозить задницу. Росер уже во всю запасал мёд на зиму со своей обожаемой пасеки, и умиротворяющий шелест трав в саду дополнился мерным жужжанием пчёлок. Мило. Примерно к концу осени мы собирали урожай с импровизированного огорода близ реки (тыкву на пироги, картошку на пироги, морковь туда же), и нас посетило это тревожное предвкушение, которое, наверное, испытывают медведи и прочие вредители перед спячкой. Небо было тёмное и низкое, воздух ещё тёплый, и довершал пейзаж практически голый лес вдалеке. Над ним кружили вороны. — Я к этому моменту уже баррикадировался в библиотеке, — ляпнул Росер. Конечно, ведь каждую зиму до этого он проводил в окружении тех, кого даже людьми не считал — так, разновидностью массовки. Ему казалось, что глаза у жителей такие же стеклянные и животные, как у любой свиньи, — а Росер ведь гнался за чем-то настоящим. В веренице повторяющихся фасадов и порогов он инстинктивно склонился к дому с узнаваемой планировкой: два этажа, узкие проходы и книжные полки под потолком. Книгами можно было отвлечься от хладной ксенофобии. Листина выслушала и сказала: — Ну, было разок. Выкосил деревню, потом спалил. Или сначала спалил, а потом добил выживших. Ему, типа, не нравилось, что он единственный настоящий там.