Hogwarts.losers.net

Алла Кораблева и Анастасия Митрофанова, предпочитающие снарри, были очень разными. Алла Кораблева до переезда в Москву жила в замечательном городе Воронеже, где закончила политехнический университет и имела диплом сетевого инженера. По какой-то не озвученной ею причине по профессии не работала, что казалось странным, ибо специализация была востребованная и зарплаты у таких специалистов очень приличные. Ольга Расторгуева, отличающаяся излишней прямолинейностью, как-то сказала, что ее не брали на работу потому, что она страшная, и работодатели после собеседования выбирали кого-то посимпатичнее. Екатерина была с этим не согласна. С одной стороны, лично ей всегда было плевать, насколько симпатичным является сотрудник, лишь бы работал хорошо. С другой, она не считала Аллу именно страшной. Она просто была... никакая. Встречаются такие люди, у которых и нос без дефектов — среднего размера, не крючком, не курносиком, без горбинки и кривинки, и брови в меру густые и ровные, и губы без изъянов и нормальной полноты, и все остальное в порядке, а всё вместе красоты не делает. Фигура тоже была стандартная. Алла, правда, все время пыталась худеть, считая, что она не пользуется успехом у мужчин из-за пяти лишних килограммов, которые излишне обтягивали ее юбки, но Екатерине все время хотелось ей сказать, что причина в другом. В первую очередь в отсутствии собственного жилья в Москве, что, как ни прискорбно, являлось существенным стимулом завязать отношения для довольно большой категории мужчин. Кроме того, играло роль то, что основную часть свободного времени Алла проводила в квартире, которую снимала вместе со своей одноклассницей, тоже искавшей счастья в Москве. Упорно старалась познакомиться с кем-то по интернету вместо того, чтобы пользоваться преимуществами жизни в столице и посещать модные выставки, концерты и прочие мероприятия, где можно было завязать знакомства лично. Дево́льская как-то подарила Алле два билета на концерт Лары Фабиан, чтобы они с подругой, наконец, прогулялись по улицам города, осмотрелись вокруг и перестали мечтать о принцах, сидя на продавленном диване с маской из Магнит-косметик на лице и в надежде встретить суженых на просторах Сети. На концерт девушки сходили, но ничего не изменилось. В конце концов Екатерина махнула на нее рукой, решив, что почти в тридцатник уже можно думать головой, а не тем местом, где у тебя лишние килограммы. Работала она хорошо, а излишнее занудство по причине неустроенности личной жизни Екатерине не мешало, тем более, что их кабинеты находились далеко друг от друга. Анастасия Митрофанова приехала в Москву издалека. Внешне она была типичной якуткой: невысокий, но широкий и гладкий лоб, черные глаза со скошенными веками, широкие скулы, смуглый, желтоватый цвет лица и прямые черные волосы. Небольшого роста, миниатюрная, носившая вместо ожидаемых кос стрижку каре, Настя отличалась веселым и легким характером. Посмеивалась над своими земляками, якутами из Оймяконского улуса, для которых идеал жизни заключался в том, чтобы ничего не делать, много есть и разжиреть. Регулярно сражала коллектив неожиданными фактами, вроде того, что якуты совсем не отличают один от другого некоторые цвета (фиолетовый, зеленый, голубой, синий), для которых в их языке даже и обозначений нет. Настя училась на четвертом курсе педагогического университета по гранту от правительства Республики Саха, основным условием которого было возвращение после получения диплома на родину и работа в местной школе не менее пяти лет. Единственным шансом остаться в Москве, не возвращая деньги, потраченные на ее обучение, мог стать брак с москвичом, на что Анастасия очень надеялась. Работала Митрофанова хорошо. Привыкшая в соответствии с национальными традициями всегда обхаживать тех, кто выше по статусу, она легко находила язык даже с очень трудными клиентами. Эта услужливость немного раздражала Екатерину в первые дни работы новой сотрудницы. То принесет ей чай или кофе, то начинает поправлять наклон жалюзи и менять температуру климатического центра, чтобы начальница случайно не заболела. Дево́льская, привыкшая заботиться о себе сама, не любила таких реверансов, о чем несколько раз давала понять услужливой девушке. В конце концов Екатерина попросила оставить ее в покое и направить энергию на налаживание взаимоотношений с клиентами, что у Насти получалось просто замечательно. Алла к тренингам относилась с прохладцей, с тех пор как не очень удачно проявила себя на одной из коммуникационных программ, где ее простая «воронежская» речь по сравнению со словесными изысками начитанной и языкастой части коллектива звучала откровенно плохо. Но она сама считала, что простота в общении с заказчиками и есть основа ее успеха в работе, потому совершенствоваться не спешила и к советам коллег не особо прислушивалась. Настя любила участвовать в развивающих программах, умея оборачивать любые новые навыки себе на пользу. После фееричного «погружения» девушки пришли в себя в одной комнате, в которой, по всей видимости, вместе жили. Каждая сначала посмотрела на «соседку», черноволосую и темноглазую индианку, одетую в яркую вышитую рубаху и шаровары, потом, насколько это было возможно, осмотрела себя. После чего обе выдохнули почти одновременно: — «Патил!» В памяти обеих вспыхнули два ярких образа: отец Ракху Говинд Сингх Патил, который и в магическом торговом квартале Лондона, и в магловском Сити носил под тюрбаном нетронутые ножницами волосы, в карманах мантии кинжал и небольшой гребень, на руках браслеты из стали, а под дорогим деловым костюмом — трусы до колен, как и полагалось настоящему мужчине-сикху. Мать Пратибха Деви Сингх Патил, считающая, что климат Британии — не повод отказываться от постоянного ношения традиционной одежды, и надевающая сари или лехенга-чоли как для похода по Диагон-аллее, так и на прием к партнерам по бизнесу любимого супруга Говинда. Еще у девушек было два старших брата: Джайдев Нагендра Сингх Патил и Сатиш Виджай Сингх Патил. Оба были женаты, имели по двое детей и руководили семейным бизнесом. Сатиш в Горакхпуре, откуда вел историю род Патил и где располагался дворец раджи Уттар-Прадеша, главы главной линии рода Патил, а старший сын Джайдев в Мумбаи. Близняшки все каникулы, исключая летние, когда в Индии был сезон дождей, проводили во дворце раджи. Под строгим присмотром разных тетушек они обучались готовке традиционных индийских блюд, игре на бансури и тамбуре, ритуальным танцам, искусству ведения приятных разговоров. Там же Падма и Парвати, краснея, знакомились с роскошными изданиями Камасутры, знания которой будут востребованы в будущей семейной жизни не меньше, чем умение приготовить отличные джалеби, как говорила им двоюродная сестра отца, племянница раджи, тетушка Арандхати. Если бы не Камасутра, близняшки ненавидели бы гостить во дворце. Он находился в глуши среди джунглей, и единственным развлечением были частые гости, при которых сестер заставляли прикрывать не только голову, но и лицо, чтобы те не позарились на молоденьких красоток: мужчин во владениях раджи было заметно больше, чем женщин, и их могли легко украсть. Сейчас явно были летние каникулы, в течение которых сестры посещали все те же занятия, что и во дворце, кроме расширения своих горизонтов в области исполнения супружеского долга. Рядом с подушками обнаружились те самые конверты, что каждая из девушек взяла у организатора тренинга перед «погружением». Вскрыв их и прочитав письма, они заново представились друг другу: — Алла Кораблева, и я — Парвати. — Анастасия Митрофанова, и я — Падма. В этот момент в задернутое богатыми портьерами окно кто-то постучал. Сова принесла Парвати короткую записку от Лаванды Браун, а вернее, от Марины Гариповой, которая явно паниковала, придя в себя в одиночестве. — Маринка — Лав-Лав? — рассмеялась Митрофанова. — Это ей наказание за завышенное самомнение и постоянное хождение с выражением лица «я тут умнее всех». — Мы здесь все в одной лодке и должны стать командой, чтобы вернуться. Потому советую забыть личную неприязнь и перейти на обращение по здешним именам, чтобы не проколоться, — заметила Кораблева-Парвати. — Давай, Падма, пиши ответ, чтобы она успокоилась. — Девочки, вы почему еще не одеты? Через полчаса у вас занятие йогой, ну-ка, давайте поживее! — входя в их комнату, озабоченно произнесла мать и принялась доставать из шкафов каждой дочери шальвар-камиз. — Не забудьте надеть на головы дупатты! То, что мы в Британии, не отменяет традицию покрывать голову! — велела миссис Патил, на голове которой красовался край богато вышитого сари. Пришлось, чтобы не опоздать на йогу, ограничиться короткой запиской. Мать аппарировала дочерей в магический йога-центр. — Намасте! — пропели в унисон сестры, сложив руки перед грудью и уважительно склонив головы. — Так-так, Падма Аванти Сингх Патил и Парвати Лала Сингх Патил на занятия к Нанаку-бабуджи, проходите. Ольга Расторгуева была самой странной личностью в компании. За три года ее работы Екатерина так и не смогла понять, она действительно такая или ее имидж — часть какого-то личного жизненного плана. Склонялась она к первому, потому как постоянно так играть даже профессиональному актеру было бы сложно. Ольга родилась и жила с родителями в Москве, в непопулярном Бирюлево, в котором сама Екатерина была за всю жизнь всего один раз, и то по делу — на переговорах с директором Бирюлевского мясокомбината. У девушки была одна главная цель в жизни — удачно выйти замуж. Мать посоветовала ей устроиться на работу в кадровое агентство, сотрудники которого имеют доступ к личным данным возможных кандидатов в женихи, чтобы сразу отсеивать иногородних, женатых, разведенных, живущих с родителями и прочих «неподходящих» личностей, даже не вступая с ними в личный контакт. Об этом, конечно, стало известно не сразу. Но как-то в беседе с коллегами Ольга озвучила, зачем именно она пришла в «IT Guru», сразив наповал как женскую, так и мужскую часть коллектива такой продуманной расчетливостью. При этом Расторгуева не отличалась какой-то особенной красотой. Мелкие заостренные черты лица делали ее похожей на мышь, а родной русо-серый цвет волос сходство только увеличивал. Об этом ей сообщил Алексей Славин, не волнуясь, что коллега обидится, так как та сама частенько позволяла себе некорректные замечания о внешности других сотрудников. Ольга даже сказала ему спасибо и на следующий день явилась в офис с медно-рыжей шевелюрой, которая действительно кардинально изменила ее внешность, сделав весьма привлекательной девушкой. Оценив собственные положительные изменения по одобрительным взглядам коллег-мужчин, Ольга решила, что теперь она будет рассматривать кандидатов в мужья только уровня senior, с большим окладом и перспективами. Кроме матримониальных планов, Ольгу еще очень волновал вопрос денег, которых, вероятно, в семье родителей было немного. Очевидно, желание заработать было настолько сильным, что вселенная откликалась на него постоянно, так как процент исполнения контрактов у Расторгуевой был одним из самых высоких, и это при том, что она совершенно не вникала в суть вакансии, как это делали другие, но, видимо, использовала какую-то интуитивную магию, что позволяло ей каждый раз делать верный выбор, отправляя кандидатов к заказчику. Еще Ольга совершенно не умела одеваться. Она носила странные вещи, которые не сочетались одна с другой, о чем ей не уставали напоминать Алла Кораблева и Марина Гарипова. Девушки с удовольствием мстили коллеге, одна за «толстую ж@@у», о которой та высказалась в первые же дни работы в компании, а вторая за тираду о том, что она и не подозревала, что гастарбайтеры уже работают не только дворниками и строителями. Иногда к ним присоединялась и Анастасия Митрофанова, которая имела округлые формы и далекую от столицы родину. Очнувшись после приключения в лифте, Ольга сразу поняла, что находится в чужом теле, так как не обнаружила на своих ногтях сделанную только вчера вечером роспись, да и ногти, и сами руки были точно не ее. Письмо, лежащее на прикроватной тумбочке, извещало ее о том, что на время тренинга она заняла место Сьюзен Боунс, которая нечасто становилась героиней фанфиков, но все же такие были. Например, Ольге понравился аудиофанфик «Tempus Colligendi», к сожалению, не законченный. Он оставил в голове девушки много информации о ведьме с Хаффлпаффа, которая во многом совпадала с памятью этой Сьюзен, что было неплохо. — Эй, Арики! — крикнула она, вспомнив как зовут домового эльфа тетушки Амелии, у которой она проживала, будучи сиротой. — Да, молодая хозяйка, Арики слушает! — Тетя дома? — Госпожа Амелия, увы, на работе. Арики приготовит ванну для молодой хозяйки, а после завтрак? — Да, скажи, в доме есть наличные деньги? — Госпожа Амелия подарила же вам бездонный кошелек на прошлый День рождения. Там всегда есть двести галеонов. Он лежит в ящике вашего стола. — Тогда: ванна, завтрак, а потом отправимся с тобой на Диагон-аллею. Этот месяц я не собираюсь сидеть дома с учебниками, когда кругом столько потенциальных кавалеров! Ирина Павлова была скромной и тихой девушкой, которая постоянно что-то строчила или на клавиатуре ноутбука, за которым работала в офисе, или на экране телефона — ее соискатели предпочитали общение по почте или через мессенджеры, что очень устраивало Ирину, которая не любила личное общение. Она перенесла большую психологическую травму в школе, о чем Дево́льской рассказала мать девушки, которая неожиданно позвонила ей, чтобы попросить дать дочери шанс проявить себя. Во время учебы в седьмом классе, когда она была еще наивной четырнадцатилетней девочкой, у нее завязался роман с одиннадцатиклассником, с которым она познакомилась, выгуливая своего любимого ризеншнауцера Грея. Парень, которому вот-вот должно было исполниться восемнадцать, красиво ухаживал за Ириной, был мил, скромен и предупредителен. Для его возраста держаться за ручку, естественно, было недостаточно, и он совратил влюбленную девочку, а когда та ему надоела, выложил их интимные фотографии в школьную группу ВКонтакте. Когда ничего не подозревающая Ира пришла на следующий день в школу, она оказалась в центре внимания большинства учеников. Причину такой заинтересованности девочка не могла понять до тех пор, пока одна из одноклассниц не дала ей в руки свой смартфон. Увидев эти откровенные фотографии, которые сопровождались грязными комментариями участников группы, Ирина, в чем была, выбежала из школы (а стоял февраль) и помчалась домой, где решила в тишине, пока родители на работе, покончить с собой. Очень повезло, что отец девочки в тот день забыл дома важные документы и вытащил дочь из петли до того, как та задохнулась. Ирине пришлось долго проходить реабилитацию. Родители продали квартиру в старом районе и купили в новом, где о них никто ничего не знал. Но все эти события, безусловно, наложили отпечаток на психику девушки, которая с тех пор старалась избегать лишних контактов с любыми людьми. История впечатлила Екатерину. На следующий день она вызвала к себе мужчин офиса и заявила, что если кто-то будет замечен не только в распускании рук, но даже языка в отношении Павловой, то будет немедленно уволен, а девушке отдала web-направление c минимумом личных контактов, на котором она стала успешно работать. Будучи сама странной, Ирина немного приятельствовала с Ольгой Расторгуевой, поддерживая ее меркантильную стратегию в отношении мужчин, которые, по мнению Павловой, за их ужасное отношение к женщинам лучшего и не заслуживали. После погружения Ирина проснулась в очень странном месте: круглой комнате, в которой вся мебель имела изогнутые формы, в том числе большое зеркало. Из него на нее смотрела тоненькая голубоглазая девушка с длинными, почти белыми волосами. «Я — Лавгуд», — подумала Ирина и внимательно дважды прочитала письмо организаторов. — Луна, солнышко, спускайся! Я приготовил завтрак, — прозвучал снизу голос ее отца Ксенофилиуса. «Что бы он там ни приготовил, я съем это», — мысленно пообещала себе и Ксено девушка, которой нравились эти странные герои Поттерианы. Дмитрий Ополин был дальним родственником Екатерины, потому она закрывала глаза на то, что иногда он прогуливал работу, прислав сообщение о мнимой болезни, приходил в офис поздно, а то и оставался «поработать удаленно». Конечно, если бы Дима работал плохо, то вылетел бы со свистом и очень быстро. Но работал он хорошо. Особенно был ценен умением вести диалог с заказчиками на английском по телефону, особенно если те были, к примеру, индусами и говорили настолько потешно, что он не удерживался и включал громкую связь, веселя весь офис. Кроме того, Екатерина старалась быть с парнем помягче, так как когда он учился в десятом классе, их с матерью бросил отец. Причем бросил так, что даже ни разу не захотел ни поговорить с сыном, ни увидеться. Дмитрий тогда мстительно убедил всех родственников и знакомых, что тот боится разоблачения, так как ушел не к бабе, как все думали, а к мужику. Историю это он придумал сам, но, как ни странно, в нее поверили и сторонились «внезапно открывшего в себе тягу к своему полу мужчины». Дмитрий блестяще закончил одну из лучших московских гимназий, а потом последовательно вылетел из трех институтов за непосещаемость и, как следствие этого, неудовлетворительную успеваемость. Далее, что было логично, загремел в армию. Родственники поскребли по сусекам, нашли нужные связи, и юноша прослужил весь срок «секретаршей» замполита полка, научившись печатать еще быстрее, чем до армии, и играть на тубе, так как больше никого с музыкальным слухом и сильными легкими не оказалось. Вернувшись со службы «на гражданку», сержант Ополин заявил, что учиться у него пока охота не созрела, а собирается он работать. Так и попал под крыло к Екатерине, где пригрелся, обжился и вылетать в ближайшее время никуда не собирался, понимая, что такой свободы ему нигде не дадут, а без диплома и подавно. Дмитрий Ополин начал день в огромной богато обставленной спальне, что была выдержана в зелено-серебристых тонах. — Сто пудов, я Драко Малфой, — сказал он сам себе вслух, ощупав свое не особенно мускулистое тело и при этом исследовании обнаружив в кармане пижамной куртки сопроводительное письмо. По прочтении он немного поразмышлял над его содержанием, а затем над тем, в каких только пейрингах не был задействован многострадальный слизеринец. — Если хоть один п@@@р протянет руки к моей заднице, отрежу все его хозяйство! — проговорил Дима, глядя в зеркало и причесываясь, не понимая, зачем канонный Малфой выливал на свои волосы столько геля, когда они и так красиво лежали. — Напишу Поттеру. Наверняка им окажется либо Алекс, либо Ленька. А если нет — так тот ничего и не поймет. Он сел за стол и написал письмо следующего содержания: На питоне можно разрабатывать нейросети; бэкенд для сервисов и web-ресурсов и вообще до хрена чего можно. Димдимыч, он же Дюк Хорьковиц. Затем Дмитрий вызвал домовика и попросил отправить письмо Гарри Поттеру с самой малозаметной совой без всяких опознавательных знаков, по которым можно было бы определить, что это сова Малфоев. Ответ прибыл через час со знаменитой полярной совой Поттера. Это фанон, и уверен, что гад! Встретимся? Лесной гриб. — Значит, Поттер — Боровиков, — снова сказал сам себе Дмитрий и достал из шкатулки одну из своих зачарованных визиток-портключей, которые срабатывали, когда их разрывали пополам, и доставляли держащего половинки в то место, что было написано на обороте. Встретимся у Пломбира. Пришли Патронус, как будешь там. К записке приложил порт-ключ и инструкцию к нему. Леонид Боровиков в агентство попал случайно. Он рос в семье потомственных военных, и все его родственники были уверены, что он тоже продолжит семейную традицию. О том, что он этого делать не станет, Лёня в первый раз подумал еще лет в десять, а к пятнадцати годам был в этом уже абсолютно уверен. После бурного скандала с отцом (мать скрытно поддерживала сына, потому в разборках не участвовала) забрал после девятого класса документы из школы и поступил в банковский колледж. Проучившись там три года, Боровиков осознал, что работа банковским клерком очень скучная и тоже ему не нравится. Но делать уже было нечего, пришлось поддерживать свою легенду и поступать в финансовый институт. В агентство он пришел на собеседование на позицию младшего аналитика банковских систем, но совершенно на нее не подошел, зато заинтересовался работой рекрутера и остался работать. От «военного воспитания» у него остались спортивная фигура, любовь к порядку и стремление «причинять справедливость» там, где можно и где нельзя. Проснулся Леонид в темной и сырой спальне от храпа своего соседа, лежащего к нему спиной. Лица его было не видно, но, исходя из мизансцены, рыжих волос и только что прочитанного письма, он был уверен, что это Рон Уизли. Леонид тихонько встал с кровати и решил прогуляться по Блэк-хаусу, где он начал свое «погружение» в роли главного героя саги о Мальчике-который-выжил. Благоразумно оставив ноги босыми, он передвигался бесшумно и услышал отрывок разговора… — Хозяюшка, что делать старому Кричеру? Грязнокровки и Предатели крови наводят повсюду свои порядки, вор расхищает фамильные ценности, и все это с одобрения недостойного наследника. — Что я могу? Приказы портрета не имеют силы. Нам с тобой остается печально следить за полным угасанием Рода. — Может, не все так ужасно, хозяюшка? Кричер чувствует, что внук почившей Дореи Блэк, крестный сын Рода, стоит на лестнице и слушает наш разговор вот уже как пять минут. Возможно, он поможет нам? Поняв, что его присутствие обнаружено, Леонид аккуратно спустился по ступенькам и прошел туда, где висел портрет леди Вальбурги. — Доброй ночи, многоуважаемая леди! К сожалению, я не был представлен вам должным образом. Мы можем исправить это упущение сей момент. Кричер, будь добр, представь меня леди Блэк. — Хозяюшка — это Гарольд Джеймс Поттер, наследник Поттер, потенциальный наследник Блэк. — Потенциальный наследник? Ты видишь это? — обратился портрет к домовику. — Кричер говорит, как видит. Молодой хозяин не представлен Роду, потому пока не наследник. — Но мы же можем исправить это! — оживилась Вальбурга. — Но захотите ли вы сами этого, наследник Поттер? — Не откажусь, но прежде позвольте спросить. Не слышали ли вы здесь разговоров, которые бы затрагивали меня лично? — Кричер слышал. Предатели крови часто говорят о молодом хозяине, крестном сыне Рода, внуке уважаемой Дореи Блэк. И всегда плохо. Они не друзья вам. — Так я и думал, — сосредоточенно глядя в сторону лестницы, чтобы заметить, если кто-то вдруг начнет спускаться, проговорил Боровиков. — Мне нужна отдельная комната, устроишь, Кричер? — Открой ему апартаменты Регулуса, — распорядилась Вальбурга. — И подбери что-то из его школьного гардероба. Негоже благородному юноше ходить в обносках. — Только пока что-нибудь попроще. Не хочу до поры до времени привлекать чужое внимание, — уточнил Лёня, и домовик понимающе кивнул. Пока Кричер с помощью самого Боровикова обустраивал его на новом месте, перетащив туда все вещи из общей с Роном комнаты, уничтожая пыль на всех поверхностях и застилая новое белье, уже началось утро. В окно комнаты постучала клювом незнакомая сова. Кричер принял письмо, провел над ним лапкой и сказал: — Из Малфой-мэнора, чистое. Леонид прочел мудреное послание от Дмитрия Ополина, из которого понял, что тот — Драко Малфой. И отправил ему ответ с Хедвиг с предложением встретиться, намекнув на то, что он успел тут узнать. Леонид в ответ выслал ему порт-ключ и назначил встречу у Фортескью, на которую Леня решил отправиться во второй половине дня. До того, как все проснулись и обнаружили его пропажу, Боровиков еще успел принять душ и найти в кармане школьной сумки знаменитую мантию-невидимку, которая явно ему сегодня понадобится. Скромным нарядом Кричер посчитал темно-зеленую шелковую рубашку, классические черные брюки со стрелками и мягкие кожаные домашние туфли. Еще домовик пригладил чарами непослушные волосы юноши и закрепил прическу каким-то хитрым заклинанием. — Теперь молодой хозяин выглядит неплохо, — проскрипел старый домовик. — Надо еще зрение поправить. Эти очки совсем не идут к такой одежде. — Ты прав, Кричер! — сказал Леонид, напряг память и простой трансфигурационной формулой «esse rectangulum» сделал оправу прямоугольной, что радикально изменило его лицо, превратив растерянного добряка в умного себенаумешку. — Вот так я и выйду к завтраку! — улыбнулся своему отражению в зеркале обновленный Гарри Поттер.