Глава пятая
7 ноября 2022 г. в 14:00
Показания девушки приняли к сведению и обещали с ними поработать. Несмотря на все предостережения и полиции, и Минсу, что не стоит возлагать огромных надежд — неделя прошла, многое могло случиться — Субин их не слушал. Ему этот крохотный шанс — соломинка для дыхания в пучине неизвестности и горя.
Про очки, как оказалось, Джун спросил у остальных.
«Мне показалось странным, что спрашивают не тебя, но я тоже узнал их», — простодушно поведал Хюка.
«Он не сказал мне, что ты их нашёл», — поделился Тэхён.
Субин чувствовал особенное внимание к своей персоне.
На весь их городок раньше было всего три школы: младшая, средняя и старшая — всё, как положено. Когда Субин только пошёл в первый класс, это было вполне удобно — они жили в квартале от большого здания из красного кирпича с развёрнутым над огромными, как казалось Субину, дверями выцветшим плакатом с надписью «Навстречу знаниям!». Когда Субин переходил на среднюю ступень, появились проблемы.
Средняя и старшая школы, по сути, стояли друг напротив друга — только перейти дорогу. Но к тому времени некое «лицо, не обезображенное интеллектом», — как выражалась Минсу, чтобы не ругаться при маленьком брате, — посчитало, что старшеклассников в этот и последующие годы не так уж и много, чтобы предоставлять им отдельное здание. А потому здание среднего звена благополучно поделили: в левом крыле обучали вчерашних малышей, в правом — старшаков.
Недовольных таким раскладом было много: мамаши беспокоились, как бы здоровые лбы из старших классов не выбрали объектом насмешек их малышей. Минсу же третировала вопросами об организации учебного процесса: как будут распределяться классы? Будут ли дети заниматься вместе на физкультуре? Не лишат ли восьмиклассников уроков химии, если её кабинет находится в правом крыле? Но все возмущения остались проигнорированы: вопрос был решён без их согласия, а старшая школа отремонтирована и переоборудована под офис какой-то строительной компании.
Впрочем, когда у Субина появились друзья, а время неумолимо бежало, заталкивая его в душные кабинеты правого крыла, такой расклад был вполне удобен для них с Ёнджуном — они могли не расставаться с Бомгю, Тэхёном и Хюкой.
В первый же день Субину стало неуютно. Если раньше у него была репутация замкнутого, но симпатичного чудика, дружащего с не менее симпатичным мальчиком из класса постарше, то теперь на него налипли новые титулы, значение которых, в общем, умещалось в «подонок, который что-то скрывает». Открыто на конфликт с Субином никто не шёл и обвинений не высказывал, но каждый будто считал своим долгом оглянуться в его сторону — посмотреть на диковинную птицу.
Субин упрямо шагал по коридорам, уставившись под ноги. Со всех сторон его сканировали любопытные и хищные взгляды, поджидая, когда же он споткнётся, когда сломается, расколется, как ореховая скорлупа, и явит миру гнилое нутро. Шёпот, сплетни, слухи, невообразимые истории о странном поведении ещё задолго до исчезновения преследовали его по пятам, надвигались со всех сторон и в конце концов заточали под купол одиночества.
Но Субин был непоколебим. Он шёл сквозь толпу, как ледокол по холодным водам Северного Ледовитого океана.
Перед уроком Субин заглянул в кабинет, где обычно ждал его Ёнджун. На секунду в голове промелькнула нелепая мысль, что сразу за Субином вбежит и сам Ёнджун — запыхавшийся, с пятном от фруктового льда на манжете рубашки и измазанными губами. Глупо и наивно, но Субин не мог остановить коварную фантазию.
В классе Ёнджуна все, начиная со сверстников, заканчивая учителями, знали Субина хотя бы в лицо. Он часто выглядывал из дверного проёма на переменах, уводя Ёнджуна на крышу или на вечнозелёное футбольное поле. Не реже Ёнджун мелькал в коридоре в его компании.
Когда Субин был ещё в среднем звене, он застенчиво прокрадывался сюда и садился рядом с Ёнджуном, внимательно наблюдая, чем он занят, и разговаривая полушёпотом. Он никого не отвлекал этим, а потому его никогда не выгоняли.
Теперь, стоило Субину появиться в проёме, все взгляды были прикованы к нему: кто-то откровенно пялился, кто-то, для приличия, часто моргал или отводил взгляд. Их учитель литературы — молодой специалист с вытянутым лицом почти без подбородка и огромными очками в роговой оправе, — проводил Субина сочувствующими глазами прямиком до последней парты ряда у окна.
Всё опять обстояло так, будто Ёнджун погиб. Доска, сглаженная с углов, была полностью исписана приятными словами и комплиментами (Субин заметил только два пожелания скорее вернуться), изрисована сердечками и глазастыми мордами котов. В выемке для пишущих принадлежностей валялись мятные леденцы в прозрачной шуршащей обёртке. А поверх всего этого безобразия на двусторонний скотч прицепили уже ненавистный портрет Ёнджуна, украсив тот бумажными цветами. У Субина сжалось сердце. От злости.
Когда Субин стал подозревать, что Ёнджун ему нравится не как ответственный старший и хороший друг, он испугался. Взаимоотношения родителей он совсем не помнил, а у Минсу тогда был какой-то ухажёр с работы (позже оказалось, что он крутил роман с девчонкой из интернатуры, и с работы та ушла уже с пузом и обручальным кольцом на пальце), поэтому об однополой любви он даже не заикался. Вопрос «а нормально ли, что я хочу поцеловать лучшего друга?» он долго анализировал сам, не доверяя эту крохотную тайну никому.
Он не замечал тогда, насколько часто заглядывает к Ёнджуну в класс. Как долго пялится на него, думая, что тот не замечает. Как продолжительно иногда стискивает его в объятиях. А Ёнджун хитро улыбался.
Эти заигрывания кончились в феврале. Ко дню Святого Валентина все уже были заведённые, предвкушая конец учебного года. Субин же побаивался признаваться в какую-нибудь праздничную дату, ведь отказ для его юного подросткового сердца мог оказаться трагедией. Однако он отважился на этот шаг.
Он купил плитку мятного шоколада — любимого шоколада Ёнджуна. Конечно, магазинная упаковка вряд ли пойдёт хоть в какое-то сравнение с самодельными сердечками в бумажной или золотистой обёртке, но Субин хотел сделать упор на чувства. Даже речь подготовил, но всё, как обычно, пошло не по плану.
Стоило ему подойти к классу, как он тут же спрятал плитку во внутренний карман пиджака. Слова перепутались, упорхнули из памяти, как стая птиц из гнезда. С пустой головой, но полным надежды сердцем, Субин, как всегда, покорно устроился рядом с Ёнджуном, набрасывая темы для типичной дружеской беседы.
В середине разговора к ним подошли девочки. Субин узнал их: они учились в его параллели и были давними подругами. Покосившись в сторону Субина, они позвали Ёнджуна по имени. Он поднял на них любопытствующий взгляд и обворожительно улыбнулся.
«Лис», — подумал про себя Субин.
Одна из девочек — она была повыше, а её длинные волосы были заплетены в тугой хвост, — подошла ближе к парте и положила на неё бумажный свёрток. Её щёки вспыхнули розами, а голос нервно задрожал.
«Т-ты мне очень нравишься», — сказала она, пытаясь подавить истерическую улыбку.
Ёнджун взглянул на свёрток и артистично вздохнул.
«Прости, но я не могу его принять», — сказал он, невинно заломив брови и надув губы.
Девчонка побелела. Субин и сам удивился: Ёнджун, да не принимает подарки?
Подруга, стоящая за её спиной — пухлощёкая со стрижкой под горшок, — бойко спросила:
«Почему это?»
«У меня есть кое-кто», — для первой девушки это звучало, наверное, как приговор. Её нижняя губа дёрнулась, но на глазах не появилось слёз.
«Извини, что расстроил тебя. Но мне приятно твоё внимание, спасибо», — вежливо завершил Ёнджун.
«Ничего страшного», — сказала девушка с хвостом совершенно нормальным голосом. Был у Ёнджуна какой-то шарм, благодаря которому даже при отказе никто не кидался в слёзы.
Девочка забрала свёрток. Её пухлощёкая подруга по-хозяйски перекинула ей руку через плечо и увела прочь из кабинета. Ёнджун, как ни в чём не бывало, отвернулся к окну.
«У тебя есть девушка?» — получилось как-то слишком очевидно.
«Не-а».
«Тогда зачем солгал?» — удивился Субин.
«Просто есть человек, который мне очень нравится», — сказал Ёнджун и заглянул Субину в глаза.
«И кто он?» — тупо спросил Субин, наивно хлопая ресницами.
«Ты», — заявил Ёнджун.
Субин уж было готов был давить из себя смех, чтобы не вызвать подозрений, но слова Ёнджуна затронули что-то глубоко внутри. Он всё смотрел и смотрел на красивое улыбающееся лицо и боялся пошевелиться, будто в тот же миг его хрупкие надежды рассыплются в прах.
Но Ёнджун остался непоколебим. Он вытащил из кармана шоколадную конфету в тонкой золотистой фольге и пододвинул её пальцем.
«Я же вижу, как ты на меня смотришь».
Субин провалил контрольную. Он даже не подозревал о том, что она назначена именно на сегодня, а потому сдал чистый лист с подписью в правом верхнем углу. Математичка выдернула листок из его рук с таким видом, будто от него несло помоями — Субин мог поклясться, что видел, как позеленело её лицо. Он не стал расспрашивать про пересдачу или возможность закрыть эту неудачу другими оценками, — не до того ему было.
Ему хотелось, чтобы этот день поскорее кончился. Хватит с него и презрения, и пресловутого сочувствия. Хватит нудных уроков, тянущихся часами, монотонных голосов учителей, скрипа мела по доске, шелеста страниц расхлябанных учебников, чернильных пятен на тыльной стороне ладони и прочей бессмыслицы. Без Ёнджуна всё это — бред.
После уроков Субин собирался на собрание. По понедельникам в штабе им обещали зачитывать отчёт о поисках и информацию, принесло ли плоды их сотрудничество с полицией. Это хоть как-то вовлекало Субина в курс дела — Минсу скрывала от него многие детали и, может быть, даже неосознанно, пыталась отгородить от любых новостей. Хотя отчасти ему уже было известно, что скажут, ведь он нашёл очки. Другие зацепки вряд ли обнаружатся.
После собрания их должны были отправить расклеивать листовки. «Хватит детишкам в грязи копошиться», — как говорил Джун. Субин не имел ничего против: если он найдёт ещё хоть одну вещичку, то его вывернет наизнанку — в этом он был уверен.
Пара листовок у Субина валялась ещё с воскресенья. Они были распечатаны на жёлтой цветной бумаге, не особо подходящей по размеру — лицо Ёнджуна было чуть левее центра. Субин уволок их в пластиковой папке, в которой обычно таскал распечатанные из интернета рефераты или тексты для проектов. Но на этот раз дело было куда важнее.
Субин подкрался к пробочной доске объявлений и осоловело обвёл её взглядом. «Литературный клуб ищет новых участников!» — было написано от руки на одном из листов. Дальше всё тем же почерком было выведено место собрания — школьная библиотека — и время. «Присоединяйтесь к Компьютерному клубу!» — торжественно гласили кислотно-зелёные буквы на глянцевом флаере. «Вперёд школа Хаблю! Команда по бегу ждёт новых звёзд!» — вещал самый большой плакат с нарисованным силуэтом бегущего юноши.
Субин подыскал место для своего объявления. Выдрал пару кнопок из нижнего угла и пришпилил лист к доске. Стоило Субину ещё раз вглядеться в лицо Ёнджуна, как в нём снова будто что-то треснуло. Словно его сердце было сделано из тончайшего фарфора и грозило разбиться.
Вздохнув, он направился в левое крыло — наверняка, его уже ждут.
Несмотря на разделение школы, некоторые помещения оставались общими. Нередко праздничные мероприятия вместе проводили по несколько классов от каждой школы в общем спортивном зале. Зал этот, кстати, стоял неподалёку от стадиона, в центре которого располагалось футбольное поле, и внешне немного отличался от остального здания. Его построили совсем недавно, а старый переделали под столовую в левом крыле, чтобы на длинной перемене могли поместиться все: от семиклашек до заморенных учёбой старшаков.
Зачастую, впятером их компания собиралась на обеде. Ребята сидели за круглым столом в углу, спинами к кладовке уборщика. Настоящий «Клуб Неудачников».
Сейчас их было четверо. Одно место пустовало, поэтому Субин то и дело оглядывался — по привычке ждал Ёнджуна с урока.
Хюка шлёпнулся на своё место, гремя подносом — его заокеанский папа раскошеливался ему на платные обеды, — и принялся уплетать свою яичницу с сосисками. Гю выковыривал из сэндвича, который ему принёс Тэ, тонкие ломтики помидора. Сам Тэхён спокойно ел, поглядывая то на Кая, то на Бомгю.
— Как первый день? — с энтузиазмом замученной домохозяйством женщины спросил Субин. Звучало убого, но ему нужно было хоть как-то начать разговор.
— Ненавижу их всех, — фыркнул Бомгю.
— Помидоры? — простодушно отозвался Кай и рассмеялся.
— Их тоже, — нахмурился Бомгю.
— Неплохо, в целом. Непривычно только, — ответил Тэхён.
— Мы прям местные знаменитости, — горько усмехнулся Гю. Отчасти приятно было видеть, что он немного отошёл от шока.
Хюка тут же стал оглядываться по сторонам.
— Ты как маленький, — улыбнулся Тэхён.
— У тебя вот тут, — Субин указал на уголок губ, — рисинка прилипла.
Кай выхватил салфетку и утёр рот.
Субин подумал, что не перейти грань от шока до полного сумасшествия им помогал именно Хюка. В их компании он был самым младшим, а потому всегда вдоволь получал внимания от старших товарищей — вправду, как маленький. Окружающих он привлекал необыкновенностью, во многом, своего происхождения: богатый белый папа, от которого досталась причудливая горбинка на носу и по-эльфийски неестественно красивой формы глаза, в маленьком провинциальном городке делают из тебя чуть ли не инопланетянина. Но друзья ценили его не за это. Ребята уважали его за весёлый характер и особое умение сходиться с людьми.
В основном из-за детскости поведения Хюки складывалось впечатление, что исчезновение он не воспринял всерьёз. Он плакал, дрожал, но будто только копировал поведение окружающих. Эта гипотеза путала и Субина, и остальных, но заставляла немного подстраиваться под новые правила. У них же есть Хюка. Их весёлый Хюка с пушистыми волосами, прям как у альпаки. О нём нужно заботиться и стараться не расстраивать.
Неосознанно, погружаясь в это «нужно», они взаправду чувствовали некоторое облегчение.
— Вы вешали объявление в столовой? — спросил Субин у оставшихся старших. Как бы им ни хотелось отвлечься от происходящего, забывать о главном было нельзя.
Тэ переметнул взгляд на Бомгю. Тот развернулся на стуле, глядя на вторую доску объявлений: в праздничные дни на ней вывешивали «особенное меню», а иногда дублировали сообщения о грядущих мероприятиях. Ученикам её тоже разрешали использовать, разве что плакаты должны были быть миниатюрными и не сильно отвлекать внимание от основной информации.
На этот раз дело было первой важности, так что вопросов возникать не должно было.
Бомгю присмотрелся и распахнул глаза. Какие-то типы столпились у плаката и глумливо посмеивались, жирными лапищами пачкая идеально-белый лист.
— Эй! — крикнул Бомгю через всю столовую и подорвался с места. Кай от неожиданности подавился. Тэ на секунду помешкал, а затем рванул за Бомгю.
Тот уже твёрдым шагом топал между столов. Со спины он выглядел, как обозлённая ведьма: тонкие руки, напряжённые пальцы, бледная, почти серая кожа. Волосы торчали в разные стороны, как вороньи перья. Субин не мог и представить, как страшен Бомгю в настоящем гневе: тот создавал впечатление, будто может наслать небесную кару на любого, лишь ткнув в него дрожащим пальцем.
Но парнишки у плаката всё так же беспечно улыбались.
— Нам надо… — начал Хюка.
— Там Тэхён, — оборвал Субин на полуслове. Ему хотелось верить, что всё не так страшно.
Бомгю метал молнии одним только взглядом.
— Что случилось? Привидение увидел? — спросил один из парней. Он учился, кажется, в параллели Тэ и Гю, но по росту был не ниже Субина. В своей хулиганистой стайке великан явно пользовался авторитетом.
— Это я у тебя спросить хотел. Тут что, сборник анекдотов? — наехал Бомгю так, будто за спиной у него был не плакат, а сам Ёнджун.
— Чувак, ты, похоже, бредишь уже, — насмехался всё тот же странный тип. — Хотя, чего стоило ожидать от Спящей Красавицы?
Как шакалы, его друзья одобрительно подхихикивали. У Бомгю глаза горели.
— Если не можете ничем помочь, то хотя бы не портите объявление. Это не повод для смеха, — вставил Тэхён, пытаясь свести конфликт на нет.
— Пх, да эта бумажка — бессмыслица! Ей только подтереться.
Теперь и Субина его слова задели за живое. Он коротко, но изучающе окинул взглядом помещение, но всем, казалось было плевать: мало ли, что натворят эти чудики, для них есть оправдание, друг ведь пропал… Хюка сидел смирно, будто ожидая команды, и не сводил глаз с друзей у доски.
— Гандоном подтёрлась твоя мамаша и ты родился, — процедил Бомгю сквозь зубы.
— Какие мы злые!..
— Пожалуйста, не надо… — Тэхён вышел у Бомгю из-за спины и выставил перед ними раскрытую ладонь. Взгляд его огромных глаз метался от лица Гю до курносой физиономии того урода.
— Сказать правду? — не унимался великан. Он вошёл в кураж, чувствуя, как от его слов поднимается уважение к нему среди приятелей. — Или Спящая Красавица сама скажет?
Тэхёна, несмотря на все его попытки, никто не слушал. Даже Бомгю.
— Какую правду? Давай, мочи!
— Жмурик уже давно ваш Ёнджун. Ласты склеил, а вы тут разыгрываете спектакль с его пропажей. Может вы его и кокнули, а?
Бомгю вспыхнул, как стог соломы от неосторожно брошенной спички. Глаза наполнились яростью, он резко вырвался вперёд и ухватил хулигана за воротник.
— Повтори! Что ты сказал, повтори ещё раз! — завопил он в бешенстве. Теперь на них смотрели все.
Как в старом кино, Субину запомнилось всё кадрами: широкий кулак летит в лицо Бомгю, затем — колено в живот. Они с Каем вскакивают, мчатся на помощь, расталкивая подпрыгнувших со своих мест зевак, но всё равно застревают в плотном кольце из людей, где в центре — рассвирепевший Гю, с лицом, измазанным в собственной крови, тянул скрюченные пальцы к сквернослову, желая вырвать тому язык. Где прихлебатели дёргали «вожака» за пиджак, чтобы тот не порвал Бомгю в клочья. Где Тэхён мёртвой хваткой обвил Бомгю талию, поднимая над землёй, пока тот дрыгал ногами в воздухе и истошно вопил, перекрикивая девичьи визги: «Повтори! Повтори! Повтори!»