Живым и невредимым

      На уроках Субин клевал носом. На математике он и вовсе уснул лицом на тесте, который, очевидно, завалил. Никто из друзей в его крыло не заглядывал, но дошёл слушок, что Бомгю в школе не объявлялся. Казалось странным, что остальные вообще пришли.       Прошло совсем немного времени, но Субин уже чудовищно скучал. Не хотелось свыкаться с мыслью, что парой слов он разрушил многолетнюю дружбу и обрёк каждого на одиночество. На душе был камень. Субину ужасно хотелось всё исправить, но он не знал как. Предугадать реакцию каждого было невозможно, а наступать на одни и те же грабли — попросту глупо. Кому-то понадобится больше времени, чтобы вернуться в строй, кому-то меньше… Кто-то будет твёрд в своём решении оборвать все связи, кто-то ещё будет колебаться… В любом случае восстанавливать то что разрушено — та ещё головоломка, но Субин точно был настроен её решить.       В обеденный час он ожидал встретить ребят в столовой. Однако Тэхён так и не пришёл — наверняка устраивал будничный обход по школе или подкреплялся на трибунах. А вот Хюка появился. Признаться, со вчерашнего вечера выглядел он так себе: бледный, нервозный и забитый. Он потускнел почти так же, как Бомгю в первые дни после исчезновения Ёнджуна. Казалось, Кай чисто подсознательно тянулся к Субину, но каково было удивление последнего, когда его друг, курсируя между столов, отвернулся от него и осиротело пристроился за квадратным столом в дальнем углу столовой. Уж чего-чего, а от Хюки Субин ожидал шаг навстречу, а никак не отступления.       Субин мог бы перетерпеть, но решил взять дело в свои руки. Подхватив свой извечно скудный обед, он подобрался к столу Хюки.       — Тут свободно?       Кай впился в него непривычно колючим взглядом и лишь плотнее сомкнул губы. Субин отодвинул стул и сел напротив. Хюка напрягся.       — Я хочу поговорить, — виновато выдал Субин. Хюка недоверчиво глядел исподлобья и не шевелился. Он был похож на побитого щенка: протяни к нему руку — а ему и боязно, и приласкаться хочется.       Субин втянул носом воздух и поёжился.       — Ты был прав. То, что случилось вчера — неправильно. Так не должно было случиться. Я и сам был немного не в себе, поэтому не предвидел такого исхода. Но я хочу всё исправить, — откровенно признался он.       Хюка нахмурил брови. В глазах читалось сомнение.       — Ты не можешь ничего исправить, — сказал он с обидой спустя пару секунд.       — Почему?       — Потому что не ты — причина всех бед.       — Я знаю, что мы не можем бороться с первопричиной — с ней можно только смириться. Я всего лишь хочу, чтобы мы пережили это вместе.       — Почему вчера у тебя не возникло такой идеи? — неожиданно вскипел Хюка.       — Я был в шоке не меньше вас. К тому же, мы не можем знать, повлияли бы на Тэ и Гю мои слова. Ничего не бывает просто так. Причин может быть несколько.       Хюка замолчал, обнимая локти. Потом заговорил снова:       — Что тебе от меня нужно? Нужна моя помощь? Поддержка? Так я не костыль — хватит на меня опираться! Я живой человек.       Последние слова Хюка произнёс так громко, что на них направилось непрошеное внимание. Все косились на Субина, будто тот измывался над другом.       Субин помолчал, собираясь с мыслями. Спрятал одну руку в карман, снова перебирая между пальцами серёжку Ёнджуна. Напрашивались слова, которые Субину стоило сказать уже множество раз, но он всё не решался и вовсе забывал о них.       — Да, я понимаю твои чувства. Я не представляю, как до этого момента ты умудрялся сохранять самообладание и силы, чтобы поддержать окружающих. Я уважаю тебя за это. И ещё я крайне благодарен за проявленную заботу. Я несправедливо никогда не говорил тебе этого. Прости меня.       Хюка не ожидал таких слов. Он смотрел на Субина, задаваясь вопросом.       — Мне нужно время, — сказал наконец он уже не так категорично. Субин смог до него достучаться и посчитал это своей маленькой победой.       Чтобы не давить на нервы своим присутствием, Субин вышел из-за стола. Серёжка в кармане вселяла в него уверенность, что Хюка его поймёт.              Тэхён привык к жизни спортсмена, приносящего школе победы на различных конкурсах, а потому знал, что она имеет множество преимуществ. Например, спортсмену, даже с самыми мизерными знаниями, едва ли тянущими даже на «неуд», никогда вышеупомянутый «неуд» не поставят — он же спортсмен, важная птица. Во-вторых, спортсмен может прогуливать уроки, ссылаясь на важные тренировки или соревнования. В-третьих, спортсмены были на хорошем счету у администрации школы и преподавателей физкультуры. Четвёртый пункт можно взять как подпункт третьего: учителя физкультуры становились более лояльны к проколам спортсменов и иной раз даже закрывали глаза на то, что они отлынивали на их уроках — мало ли, они всё равно отработают на тренировке.       Как жаль, что с учительницей Тэ так не работало. Она использовала выносливость и упорство Тэхёна по-полной.       Сразу после растяжки и разминки учительница спихнула его на беговую дорожку и привычным приказным тоном сказала:       — Кан, три километра бегом, чтоб только пятки сверкали!       И Тэхён не мог возразить. Желание тренера — закон, и её безапелляционный тон только подтверждал это.       Пока учительница доводила девочек до изнеможения какими-то заоблачными нормативами, а мальчиков подгоняла оглушительным свистком, Тэхён нарезал круги. Он помнил о важности темпа бега, но от боли то и дело сбивался: то сбавлял скорость, то в три широких шага нагонял расстояние.       Ушибленный палец стискивали спортивные кроссовки. Стоило Тэ наступить на землю, как боль за секунду возрастала в разы, а ступня начинала гореть, будто он бежал по раскалённым углям. Тэхён стискивал зубы, на глаза наворачивались слёзы — он жмурился и бегло стирал их запястьем. Дыхание спирало где-то в груди, и Тэхён выталкивал воздух только за несколько отрывистых выдохов. От этого живот сводило спазмом и покалывало где-то в боку.       Чтобы избавиться от болезненного ощущения, Тэхён стал решать в голове простые задачки. «Кан Тэхён бежит с постоянной скоростью 20 км/ч, за какое время он пройдёт расстояние в 3 км?» — проносилось в голове голосом их учительницы математики, вызывая чуть ли не подкатывание глаз, но на смех пробивало и на время утихомиривало боль.       К концу этого трёхкилометрового кросса Тэхён только и думал, как поскорее достичь финиша. Нога горела уже ближе к колену, так что Тэ даже не бежал, а ковылял до заветной белой полосы. Пересеча её, он не стал постепенно переходить на шаг, а прошёл пару метров и остановился, согнувшись пополам.       В стороне их учительница громогласно раздала новые указания и сразу подошла к нему. Когда Тэ смог отвести взгляд от плывущей перед глазами беговой дорожки, то увидел красное от недовольства лицо тренера и вспухшие на неестественно жилистой шее вены.       Физкультурница вытащила перед его носом секундомер и постучала по циферблату наманикюренным пальцем — как бы в укор. Тэхён сощурился, пытаясь разглядеть цифры.       — Сдаёшь позиции, Кан, — всё тем же суровым тоном выдала женщина. — Так дело не пойдёт, ты же наш «мустанг»! Кто будет отстаивать честь школы, если не ты?       Тэхёна никогда не вдохновляла идея «отстаивания чести школы». Скорее, каждое соревнование было как сюрприз для самого себя, как доказательство, что «я умею» и «я могу (прыгнуть выше головы)». Тем не менее он помнил о рамках приличия:       — Простите, учитель Ли. Это больше не повторится.       — Хорошо бы, Кан, чтобы не повторялось, — грубовато выдала женщина. — У тебя соревнования тридцатого августа, так что бери себя в руки! — и опять этот безапелляционный тон. Их физкультурница никогда не спрашивала — ставила перед фактом.       Тэ сглотнул ком в горле.       — Понял, приложу все усилия, — кивнул он.       — Давай, передохни сейчас, а потом обратно сюда.       С этими словами она вернулась к ребятам, оповещая тех, что близится звонок. Тэхён еле выпрямился, перебарывая спазм живота, и поплёлся в раздевалку.              После уроков Хюка поехал домой на автобусе, слушая опенинги любимых аниме. Без них он бы точно сошёл с ума. Он чувствовал вину перед Субином, но в то же время осадок недоверия остался. Да, вчерашнее поведение друга можно было оправдать, но разве только в тот день всё пошло наперекосяк?       Тем не менее Кай в глубине души верил в искренность Субина и был близок к тому, чтобы забыть прошлые обиды и вложиться в воссоединение их компании. Оставалось только решиться — крохотный шаг, но почему-то трудный.       Дома Хюку ждала мама и Бахи. Так и не выяснив, что же всё-таки случилось вчера, мать наверняка списала срыв на переходный возраст и его «побочки», а потому над Хюкой особо не кружила. Сразу за обедом она, как генеральша их дома, поручила ему подстричь лужайку в саду.       — Я и так весь дом содержу — помоги матери, с тебя не убудет, — сказала она, убирая пустую тарелку у Хюки из-под носа.       — Ладно, — вздохнул Кай, хотя и желания возиться с их старой газонокосилкой не было — она заводилась раза с десятого, когда Хюка готов был верещать от нервного срыва.       Из своей комнаты высунула длинный нос Бахи, воровато осматриваясь. На цыпочках она пробралась в кухню, хлопая ресницами так, что сразу стало ясно, что она собирается что-то выклянчить у матери.       Хюка тут же встрепенулся и ушёл в гараж под прицелом сестринского взгляда.              В раздевалке Тэ уже привычно забрался в тёмный угол и присел на низкую скамейку, вытянув больную ногу. За ним зашли мальчики, наполнив комнату галдежом басящих и только ломающихся голосов. Разговор шёл об одноклассницах и «буферах» одной из них, которые «так смешно подпрыгивали, когда она бежала». Тэхёна этот дискурс не заботил, даже вызывал омерзение, но с места он сдвинуться не смел, страшась вспышки боли, и просто от усталости.       Зашипели душевые, к потолку стал подниматься пар, раздевалка становилась привычно душной и влажной, наполненной запахом мыла, ментолового шампуня, дезодоранта «Axe» и потных подмышек. Заплескалась вода, голоса стали отдаваться уже чуть более звучным эхо, поэтому Тэхён почти не разобрал ни слова и был вполне доволен.       От тепла стала кружиться голова. Тэхён привалился затылком к железной дверце шкафчика, медленно закрыл глаза, вдохнул и выдохнул через нос. Впервые за последние три недели он дал своему телу немного покоя. Зарядки, тренировки, скудное питание, недолгий сон — всё это незаметно изводило его, хотя утомления Тэхён не чувствовал (но это, возможно, сила самовнушения).       Однако ужасной в минуты расслабления была мнимость Тэхёна. Стоило ему прилечь на какой-то кратчайший промежуток времени и не провалиться в тот же миг в сон, как на него, словно стая гиен на раненного льва, кидались непрошеные мысли.       Тэ не хотел вспоминать о Ёнджуне, с чем, в основном, хорошо справлялся. Однако он, сам того не подозревая, считал день за днём, вычёркивая их из мысленного календаря. Ударился в заботу о Бомгю, будто тот, словно сахарный, мог растаять. Всерьёз увлёкся спортом. Закружился в этом вихре из новых задач и обязанностей в надежде убежать от мыслей. Но слова Субина сломали его.       Прочная стена рассыпалась, покровы сорваны — Тэхён стал уязвим перед самим собой. Как с рентгеновского снимка, он видел себя насквозь: так глубоко, как никто больше не мог заглянуть. Он вспомнил Ёнджуна у бассейна, их с Субином довольные лица, свою трепетную белую зависть и поселившееся в сердце убеждение: «Однажды я тоже решусь». Ему было так спокойно тогда, не было и тени сомнения в благополучии каждого следующего дня, но одно предложение разбило его уверенность вдребезги. Тэхёна трясло: ему не хотелось, чтобы тот светлый июльский день стал последним, когда он видел счастливые улыбки Ёнджуна и Субина. И одно лишь нежелание взяло за узду логику и здравый смысл.       Но прежде чем Тэ решился на, как ему казалось, нечто безрассудное и непоправимое, он отвлёк своё внимание. Боли в ноге уже были не такими страшными — ощущение жара только пульсировало от пальца по всей ступне.       Тэхён наклонился и осторожно снял с ноги кроссовок. На только постиранном носке в районе пальцев осталось желтоватое пятно. Перебарывая боль, Тэхён стянул носок и с долей омерзения принялся рассматривать ушиб.       Большой палец превратился в огромный синяк, приобретя нездоро́во фиолетовый цвет. Часть ногтя отстала от пальца в месте синяка — из-под чёрно-фиолетового пятна с желтоватой огранкой сочилась сукровица.       Тэ попытался пошевелить пальцем, но тот прострелило болью.       — Чёрт, — шикнул он сквозь зубы. Нехило он вчера ушибся…              Каждый раз, когда Хюку заставляли ухаживать за лужайкой, он задавался вопросом, зачем им такой огромный задний двор. Серьёзно, три четверти участка для коротко стриженной травы: ни тебе грядок, ни клумб, ни деревца.       Когда родители ещё не развелись, то папа постоянно что-то придумывал, чтобы вдохнуть жизнь в их скучный задний двор. Летом он выставлял садовую мебель — плетёные из прутьев кресла, пластиковый стол с раскладным зонтиком, как в уличных кафе под открытым небом. Пока Лея, Хюка и Бахи веселились с воздушным змеем или набивали мяч для волейбола, время от времени потягивая прохладный домашний лимонад через соломинки, мама с папой сидели в креслах и разговаривали о чём-то своём. Папа пил пиво из запотевшей банки, мама по вечерам позволяла себе пропустить бокальчик мартини или вина.       Зимой начиналась подготовка к Рождеству. Атмосфера праздника распространялась не только на дом, но и на дворик. Папа покупал странные светильники в виде одутловатых снеговиков, пингвинов в красных колпаках и миниатюрных оленей, чьи копыта тонули в снегу. В Новый год с дворика запускали фейерверки. Хюку всегда завораживал этот фонтан рассыпающихся искр, огненные цветы на фоне чёрного неба, поэтому ему хотелось поделиться этим зрелищем с остальными. Иногда во двор они приглашали соседей и друзей Леи, а однажды Хюке даже разрешили позвать ребят. К сожалению, Бомгю и Тэхён не смогли прийти, но Кай был рад присутствию Ёнджуна и Субина. В тот новогодний вечер он с недюжинным любопытством оглядывался на их реакцию: запрокинутые головы, глаза, устремлённые в небо, приоткрытые рты, из которых валил пар…       Голос Бахи, прорезающийся сквозь рёв газонокосилки, вернул Хюку в реальность. Дойдя до забора, Хюка зажал рычаг, и рычание мотора постепенно стихло.       — Что? — переспросил он, вскинув голову.       Бахи в юбке-шортах пересекла дворик с двумя стаканами лимонада и один протянула Хюке.       — Мама сделала, — пояснила она.       Хюка забрал стакан. В нём затрещали кубики, всплыли тонкие кружки лимона и парочка листьев мяты. Освежает.       — Сегодня не так жарко, — сказал Хюка, глядя на чистое голубое небо.       — Но у тебя виски мокрые, — указала Бахи.       Хюка стёр каплю пота пальцем.       — Что случилось вчера? — поинтересовалась вдруг сестра. Хюка почувствовал и печаль, и стыд, и раздражение, что отразилось на его лице кислой миной.       — Уже без разницы, — фыркнул он и отпил немного лимонада.       — Вы поссорились с ребятами? — не унималась Бахи. Иногда она была той ещё занозой в заднице.       — Да, — сознался Хюка. — Теперь ты всё знаешь. Довольна?       — А почему вы поссорились?       — Потому что были причины.       — Хе-хе, говоришь прям как мама.       — Ты сама наблюдательность!       Повисла пауза. Бахи глядела то на свой стакан, то на брата.       — Ты обычно со мной так не говоришь. Думаешь, я буду смеяться над тобой, потому что ты плакал? — спросила она.       — С чего ты это взяла?       — Потому что ты меня избегаешь.       — Я сегодня всех избегаю. Конечно, это неправильно… И вообще… Я запутался! — Хюка всплеснул руками.       Бахи недоуменно приподняла брови.       — Мне кажется, что у меня есть шанс всё исправить, но я не знаю, выслушают ли меня.       — Ты как-то всё усложняешь, — ответила Бахи. — Просто приди и скажи: «Был не прав, извините» — и все дела. Я думаю, ребята тебя поймут. Хотя, я не знаю всех деталей…       — Нет, ты не понимаешь, мы все в ссоре. Никто ни с кем не общается.       Недоумению Бахи не было предела. Представить Хюку без компании было за гранью её воображения.       — Даже Бомгю и Тэхён? — неожиданно вставила она, хлопая ресницами.       — Особенно Бомгю и Тэхён.       Вдруг Бахи рассмеялась Хюке в лицо. Настала его очередь удивляться.       — Что? Что смешного?       — Прости. — Бахи сомкнула губы, ещё чуть улыбаясь. На щеках проступил румянец. — Просто для меня это странно, учитывая, что тут было…       — Что тут было? — переспросил Кай.       — Во вторник. Ты не в курсе?       — Да в курсе чего я должен быть, не томи!       — Они целовались, — сказала Бахи, пытаясь подавить улыбку, какая бывает у маленьких детей, дразнящих сверстников песенками «тили-тили-тесто, жених и невеста».       Хюка так и застыл, широко распахнув глаза. Чувства Бомгю и Тэхёна друг к другу были для него так очевидны, но он не заметил элементарных перемен! Это ударило по его самолюбию, но прибавило козырь в рукаве.       — У тебя на кровати, кстати, — добавила Бахи, скорее, чтобы заполнить неловкую тишину.       — Ты уверена? — проигнорировав предыдущие слова, осведомился Хюка.       — Слушай, лучше бы я не была уверена! Это пипец как стыдно!       В голове не укладывалось. Но какая разница, если вот он — порыв. Сейчас или никогда, скажите или замолчите вовек!       Хюка всучил сестре стакан и с приливом возбуждения в голосе сказал:       — Сколько времени?       — Три, кажется.       Хюка рванул с места и понёсся в гараж.       — Эй! — прикрикнула вслед Бахи.       — Да-да, потом! Можно я возьму твой велик? Спасибо, сестрёнка!       С этими словами Кай выкатил велосипед из гаража, методично перекинул через него ногу и закрутил педали, чуть не свалившись на первом же вираже.       — Я даже ничего тебе не ответила! — бросила Бахи, как дурочка выбежав на подъездную дорожку с двумя стаканами, но Хюка её уже не слышал.              Больше чем пошляцкие разговоры своих одноклассников Тэхён не любил только болтовню Свиного Рыла — как он называл про себя Хван Дубома, зачинщика драки в столовой.       К большому сожалению, в команде по бегу Дубом пользовался уважением, хоть и выдающимися способностями не отличался. Тэхён уже подметил, что Дубом умел быть «своим в доску» и на том нарабатывал авторитет. К тому же, Тэ был «пришлый», а за свои успехи получил репутацию выскочки. Потому в команде попытки Свиного Рыла поддеть Тэхёна не порицались — многие просто закрывали на них глаза. Тэ слышал его злобные шуточки, но умело игнорировал: если Дубом настолько низко пал, что готов перешёптываться за спиной, значит, Тэхён впереди.       В свою очередь Дубом, очевидно, замечал, что Тэхён не горел желанием контактировать с ним напрямую — его всюду преследовал только взгляд огромных глаз из тёмных углов или прямо в спину, прежде чем Тэ огибал его и вырывался вперёд. Однако Хван всегда пытался сократить расстояние между ними, застать Тэхёна врасплох и вдоволь насладиться бурной реакцией, которую, впрочем, несмотря на натуру Тэхёна, никогда не получал.       Вот и сегодня, как назло, он швырнул спортивную сумку на лавку напротив. Скользкий нейлоновый мешок прокатился почти до противоположного края доски и чуть не свалился, но Дубом вовремя подтянул его за лямки.       — Как дела, Быстрые Копытца? — язвительно спросил он. Вместо выданной физкультурницей клички «Мустанг», Дубом всегда звал Тэхёна именно так. Тэхёна это ничуть не поддевало, но Дубом не оставлял попыток.       — Чу́дно, — коротко ответил Тэхён с завидным хладнокровием.       Дубом развернулся к Тэхёну спиной, распахнул шкафчик и стал переодеваться. Тэ отвёл взгляд, раздражённо поджав губы, готовясь к новому кругу ада — попытке подняться со скамейки, не выдав травму.       — Нравится? — сказал вдруг Дубом, карикатурно виляя задом. Тэхён сморщился от омерзения. — Или у Спящей Красавицы лучше?       — Что ты имеешь в виду? — проговорил Тэхён, не меняя тона.       — Не знаю, но мне кажется, что ты догадываешься, о чём я. Не я вчера обменивался любовными посланиями на уроке.       Тэхён стиснул зубы и поднялся со скамейки. Дубом развернулся на пятках, с усмешкой упёршись в Тэ взглядом.       — Я не понимаю, о чём ты толкуешь, — непоколебимо заявил Тэхён.       — Знаешь, я всегда подозревал, что наша Красавица — тот ещё педик. По нему было видно, — гнул свою линию Дубом. Его слова пригвоздили Тэхёна к полу.       Он мог стерпеть любое отношение к себе, но слова о Бомгю всё ещё задевали его за живое. За Гю он готов был бодаться.       — А что с лицом? Я сказал что-то не так? — с садистским наслаждением наигранно спросил хулиган, шагнув к Тэхёну, нарочно наступив на больную ступню.       Тэхён стиснул челюсти до скрипа зубов. В глазах встали слёзы, но он ни одну не проронил, сверля Дубома взглядом.       — Только не плачь. Кризис в отношениях? Спящая Красавица любит жмурика больше, чем тебя? Прости, я не знал.       Внутри Тэхён сгорал от злости, но прилагал все усилия и терпел, выжидая подходящего момента. Ему осточертели эти подшучивания и откровенные гадости, надоела безнаказанность его слов.       В своих издевательствах Дубом был расчётлив. Он изучал объект своих насмешек, умело распоряжался имеющейся информацией, искал больные точки и намеренно давил на них. Делал он это ради самоутверждения или просто из вредности, Тэхён не знал. Но гнусность его поступков не отменял никто.       — Чел, сколько можно тебя ждать? — появился из-за шкафчиков один из сокомандников. Дубом отвернулся и тут же получил удар в челюсть.       От неожиданности он споткнулся, чуть не грохнулся на пол, но удержал равновесие. Тэхён не стал медлить, подтолкнув Дубома пинком под зад. Ступня взорвалась болью, но Тэ и её перетерпел. С кулака он зарядил хулигану в живот. Парень согнулся пополам от боли.       — Проваливай, — сказал Тэхён объявившемуся сокоманднику так, будто ничего удивительного не происходило. Парень ошарашенно посмотрел сначала на Тэ, потом на Дубома и действительно смылся.       Зарычав от злости, Дубом подался вперёд, желая ударить Тэхёна головой в живот, но Тэ вовремя отскочил и умело перекинул руку обидчику через шею. Как только возможно сжав дёргающуюся шею под мышкой, Тэ сгруппировался, утягивая Дубома за собой, как камень утопленника.       Дубом продолжал сопротивляться: щипал Тэхёна за бока, бил его и вихлялся, но хватка на шее оттого становилась только крепче. В конце концов он завыл от безысходности.       — Тебя исключат! Отпусти меня, — закричал Дубом, хлопая Тэхёна по плечу. Вот потеха: парень головы на три выше Тэ согнулся и просит о пощаде.       — Исключат? Какая досада, — оскалившись, сказал Тэ, сгибая руку в локте ещё туже.       — Сейчас ребята всё скажут!       Дубом собирался ударить Тэхёна в промежность, но тот опять сыграл на опережение. Схватившись за причинное место, Дубом заскулил от боли. Тэхён наконец разжал руку. Ему и самому это надоело.       — Если ты так уверен, что мы причастны к делу «жмурика», то я бы на твоём месте шутки со мной не шутил, — сказал Тэхён всё так же холодно. — Или ты смелый, Рыло? Чего тогда валяешься на полу? Или не привык тягаться с тем, кто может дать сдачи?       Тэхён умел отвечать подлостью на подлость. С такими людьми как Дубом иначе не работало.       — Мои яйца! Чёрт возьми, мои яйца! — на грани плача повторял Дубом.       — Мне поебать, — злобно бросил Тэхён. — Слушай сюда, Свиное Рыло: будешь лезть не в свои дела и твои яйца превратятся в омлет, усёк?       Дубом ничего не сказал. Словесного ответа Тэхён и не ждал. Зачесав волосы пятернёй, он вышел из раздевалки, умело игнорируя боль в ноге и подвывания Дубома, эхом отдающиеся от стен.              После уроков Субин решил испытать судьбу и зайти к Бомгю лично. Несмотря на обстановку в семье и общую незаинтересованность в Бомгю, его родители знали Субина — как минимум, мама. Она относилась к друзьям сына если не критически, то с большой долей скептицизма: это всего-то школьные знакомые — не больше. По этой причине она никогда не пускала их к себе в дом и соглашалась только позвать Бомгю из комнаты.       Собравшись с духом, Субин громко постучал в дверь — звонок был сломан уже года три, и у матери Бомгю всё не доходили руки вызвать ремонтника, а вечно пьяному отцу в принципе была безразлична окружающая действительность.       Спустя пару минут дверь чуть приоткрылась, цепочка между ней и косяком со звоном натянулась. Из щели выглянула мать Бомгю в домашнем халате и тапочках.       — Чего тебе? — недружелюбно спросила женщина, будто желая поскорее завершить разговор.       Субину всегда было от матери Бомгю не по себе — эдакая Снежная Королева, не знающая ни любви, ни иных тёплых чувств.       — Здравствуйте. Не могли бы вы…       — Не могла бы, — резко перебила его женщина.       Субин замялся.       — Он закатил нам истерику и убежал, — пояснила мать Гю. — Сейчас шляется где-то по городу, наверное. Или к вашему этому поскакал… А ты не в курсе?       — Н-нет.       — Если найдёшь его, то передай, что может валить на все четыре стороны — я его на порог не пущу.       С этими словами она захлопнула дверь и закрыла ту на замок. Даже для этой не самой вежливой женщины такое поведение было странно. Субин решил посмотреть всё сам.       На полусогнутых, как воришка, он подбежал к окнам комнаты, в которой жил Бомгю. Жалюзи, к большому счастью, были не закрыты, и Субин, сложив руки козырьком и сощурившись, смог разведать обстановку.       В комнате царил хаос: на диване валялись обрывки бумаг, скреплённые скотчем с клочками пожелтевших обоев на нём, на полу — куча скомканных листов и перевёрнутая вверх дном мусорная корзина… Старый перекошенный стул остался без сиденья — то валялось почти под диваном. Письменный стол опустел: пластиковые стаканы для канцелярии были разбросаны то тут, то там, а рядом с ними — ручки, карандаши, линейки… Не хватало только ножниц.       Субин оторвался от окна, услышав, как заводится мотор автомобиля у соседнего дома. Может, Субин и не делал ничего противозаконного и злых намерений не имел, но вопросы его поведение точно вызывало.       Он сорвался с места с видом, как ни в чём не бывало, хоть и пребывал в глубокой задумчивости. Дело тут нечисто.              Хюка гнал на велосипеде, как никогда раньше. Кажется, на уроки к самым строгим учителям он мчал на меньшей скорости. Он боялся не успеть, боялся, что просчитался, а оттого крутил педали с ещё большим напором. Цепь с треском прокручивалась, седло шаталось из стороны в сторону, светоотражатели держались на спицах колёс, похоже, только силой мысли. Чёлку снесло со лба Хюки ветром, обнажив блестящий от пота лоб. Сердце колотилось где-то в горле, живот сводило болезненным спазмом. На глаза наворачивались слёзы, но не от эмоций — от сухости.       На полной скорости Кай въехал на школьный двор, молниеносно проскочив мимо расходящихся по домам девчонок, чуть не задев одну из них. Они что-то возмущённо крикнули Каю вслед, но он слышал только шум ветра и надеялся, что ещё застанет Тэхёна на стадионе.       Несмотря на школьное правило, гласящее: «Не передвигаться на территории школы на велосипедах, самокатах, роликовых коньках, скейтбордах и иных видах транспорта», Хюка запрет вероломно нарушил. Чуть сбавив темп и оглядевшись по сторонам в целях осторожности, он обогнул здание школы и выехал к стадиону.       Он подобрался ближе к трибунам и остановился, поставив одну ногу на землю. В ушах ещё шумела кровь, но уже тише.       Кай был прав: Тэхён задержался сегодня. Перебарывая усталость, он переставлял ноги, упёршись пустым взглядом в беговую дорожку кирпично-красного цвета и белую линию, разделяющую её на две части. Мокрые волосы прилипали ко лбу сосульками, по смуглому лицу и вдоль шеи катились капли пота, пропадая в ямках ключиц. Неизвестно, сколько он бежал до этого, но явно долго.       Когда Тэхён стал подбираться к поперечной линии, означавшей и старт, и финиш, Хюка оттолкнулся от земли и поехал вдоль дорожки. Тэхён удивлённо покосился в его сторону, но тут же качнул головой и прибавил ходу. Хюка даже удивился, откуда в его изнурённом теле появились силы.       — Привет. Ты не мог бы остановиться? — начал Хюка издалека, повернувшись к Тэхёну лицом, но посматривая на дорогу.       Тэхён ничего не ответил — сделал вид, что не замечал присутствие Кая.       — Ладно, я могу поездить так — мне несложно, — пожал плечами Хюка, прокручивая педали. Тэхён разгонялся. — Просто я хотел поговорить, а на ходу это не очень удобно…       Тэхён стиснул зубы до скрипа и плотно прижал локти к рёбрам. Слышно было лишь его громкое дыхание через нос.       Хюка медленно выкрутил руль на углу, поворачивая за Тэхёном. В голове роились мысли, как его разговорить, но на ум приходило только слово «дурак»: Тэхён, на самом деле, был жутким упрямцем, особенно когда в том совсем не было нужды. В этом отношении он был сравним только с Ёнджуном.       Но Хюка отодвинул эмоции в сторону — все жалобы потом. В голову пришла идея.       — У тебя вроде закончилась тренировка. Почему ты не пошёл домой? Так, если не секрет, — поравнявшись с Тэ, спросил он.       Хюка умел притворяться дурачком, когда это было выгодно. В том крылась одна из черт его «детского» характера (не стоит забывать, что дети не только ангелочки, но и страшные манипуляторы). Во многом потому, что с дурачков спрос меньше — они же дурачки.       — Похоже, это большая тайна, да? Тогда не буду вмешиваться.       Тэхён угрюмо продолжал бежать. Его ноздри раздувались от злости.       — Поговорим ещё о чём-нибудь? Как прошёл вчерашний день?       Этот вопрос выбил Тэхёна из равновесия. Как взмах крыльев бабочки вызывает цунами в другом конце мира, так и простые слова заставили Тэхёна вспыхнуть, как сверхновую.       Он встал на месте, притопнув ногой. Кай по инерции проехал пару метров и остановился. Обернувшись, он почувствовал на себе недобрый взгляд Тэхёна. Его глаза были похожи на две воронки чёрных дыр — такие же всепоглощающие.       — О чём ты хотел поговорить? — сухо сказал Тэхён в коротком перерыве между тяжёлыми вздохами. От сильного сердцебиения его потряхивало.       Кай засёк, как по-прежнему были напряжены его мышцы — совсем как вчера.       — Нам нужно снова объединиться, — твёрдо сказал Хюка, слезая с велосипеда.       — Нет, — отрезал Тэхён. — Не нужно.       Кай сделал шаг навстречу и остановился. Между ним и Тэхёном физически — пара метров, а на деле — огромная пропасть. Хюка хотел проложить над ней верёвочный мост — Тэхёну стоило только поймать и ухватиться.       — Почему ты так уверен? — продолжал Кай невозмутимо.       — Я сказал вам вчера всё.       — А я тебя не слушал, — солгал Хюка, вскинув брови. Всё-таки он перенял что-то от матери-танка. — Повтори, пожалуйста.       Тэхён вытаращил глаза и приоткрыл рот в негодовании, но Хюка не проявил агрессии, с поддельным интересом продолжая смотреть на друга.       — Я просил оставить меня в покое, — с поражением в голосе проговорил Тэхён. Хюку каждый раз удивляло, как легко уставший человек ведётся на манипуляции.       — Почему? — уточнение. Частый приём в спорах, чтоб заставить противника растеряться.       — Потому что… — с жаром начал Тэхён, но быстро потух. Он не находил слов — ему всё казалось само собой разумеющимся.       Хюка впился в его лицо невинным взглядом. Тэхён раздосадовано прыснул, смотря на Хюку с угасающей надеждой. Его глаза будто говорили: «Ну ты же не настолько глуп, парень!»       — А почему я должен объединяться? Почему я должен объяснять тебе мои решения? — возмущённо выдал Тэ.       — Потому что ты не веришь в свои слова, — утвердительно пояснил Кай и добавил: — Ты лжец.       Это ударило по Тэхёну сильнее всего. Он мог убежать, но стоял на месте, как вкопанный.       — И ты не можешь так поступить с Бомгю, — всё нажимал и нажимал Кай.       — При чём здесь он? — ревностно сказал Тэхён. На словах о Бомгю его взгляд снова ожил.       — Ты же любишь его. Сильнее, чем кого бы то ни было, верно? — констатировал Хюка уже мягче.       Тэхён растерялся. Его глаза блестели, но с ресниц не упало и слезинки. Его ответ был ясен без слов, но назревал закономерный вопрос. Хюка ответил на него тут же:       — Я всё знаю, Тэхён.       По лицу Тэхёна стали растекаться пунцовые пятна.       — Но я могу сохранить эту тайну только между нами, если ты захочешь, — успокоил друга Кай. Тэхён только кивнул в знак согласия.       На полминуты между ними повисло молчание. Злость Тэхёна сошла на нет, но уши ещё горели. Хюка решил не акцентировать на этом внимание.       — Субин… — нерешительно начал Тэхён.       — Он это и начал, — оборвал его Хюка.       — Тогда нам стоит встретиться с Бомгю?       — Да, я могу подвезти тебя на велике…       Вдруг в кармане брюк завибрировал телефон. Хюка по привычке выудил его из кармана и взглянул на экран.        Субини~🐰💖 3:34 PM Бомгю пропал              Тэхён заглянул Хюке через плечо и приоткрыл глаза больше не с ужасом, сколько с удивлением.       — Чёрт… — прошептал Хюка себе под нос.       — Не думаю, что он пропал… в смысле, с концами, — сказал Тэхён с подозрительным спокойствием.       — Ты знаешь, где его искать?       — Есть пара вариантов.              Они разделились, обещая быть на связи в чате. Субин должен был побродить по ближайшему от дома Бомгю району. Гю жил в хлипком домике ближе к окраине города — когда-то такие строились как временное жилище для людей, купивших квартиру в ещё только строящихся «человейниках» в двадцать-тридцать этажей, но срочно нуждающихся в жилье. Однако после достройки многоэтажек домики не снесли, а выставили на продажу — мало того, отстроили ещё с десяток таких же: впритык друг к другу, из ненадёжного и тонкого, но дешёвого материала. На такие условия могли согласиться только не самые обеспеченные люди, к коим относилась семья Бомгю.       Субину предстояло обойти улицы вдоль и поперёк, заглядывая за каждый угол, где Бомгю только мог спрятаться.       Хюка объезжал торговые центры, магазинчики и забегаловки их города — как-никак, продолжалось лето, и, пусть жара была не такой изнурительной как в конце июля, но прохлады ожидать не стоило. Особенно пристальное внимание Хюка обращал на велосипедные парковки — Тэхён напомнил ему о брелоке на раме велосипеда Гю.       Сам же Тэ побежал к центральному парку. Он хорошо знал Бомгю, чтобы быстро отмести мысль, что тот мог сбежать к нему домой. Конечно, Гю был настолько же отходчивым, насколько и вспыльчивым, но тревога, пусть и потаённая за почти детским в своей нелепости поведением, служила ему якорем, не дающим двинуться с места.       Тэхён всё это понимал, а потому обрадовался, когда увидел в траве валяющийся велосипед, а над ним — выглядывающие из-за кроны ноги в истоптанных серых кроссовках.              Он подошёл к дереву, перешагнув через велосипед, и запрокинул голову. Бомгю смотрел на него в упор, но молчал — за него всё говорило выражение лица, будто кричащее «уходи».       Однако потрёпанный вид Бомгю умолял остаться. Гю был одет во вчерашнюю школьную форму, но помятую. Волосы взъерошены, а в теле читалось сковывающее напряжение — чтобы такое перебороть, стоит приложить большие усилия.       — Нашёлся, — тихо сказал Тэхён, не сводя с Бомгю взгляда. От его слов Гю немного растерялся и напрягся ещё сильнее, будто ёж, выпускающий иголки.       — Ты заставил всех поволноваться, — мягко добавил Тэхён, чтобы установить мало-мальский контакт. И вправду наспех выстроенная между ними стена дала трещину — Бомгю услышал его.       Тэхён не стал дожидаться ответа. Схватившись за ближайшие ветки, он упёрся ногой в ствол дерева и стал карабкаться к Бомгю. Боль в пальце еле ощущалась — настолько Тэхён привык к ней. Да и перед Гю не хотелось ударить в грязь лицом.       Когда Тэ перекинул ногу через толстую ветку, на которой сидел Бомгю, тот наконец подал голос:       — Мы так упадём, — сухо сказал он.       — Не упадём, — отмахнулся Тэ, прижимая плечи крепче к стволу: равновесие равновесием, а навернуться с дерева тоже не хочется. — Только если ты не захочешь поскакать.       Но Бомгю с шутки не засмеялся. Тэхён только в тот момент заметил, как блестели его глаза — Бомгю, как бы он ни был слаб перед Тэ, всё ещё обижался.       Воцарилось мучительно долгое молчание, которое ни один из парней не осмеливался нарушить. За шелестом листьев исчезли мимолётные беседы прохожих, шум моторов редко проезжающих машин, звуки будничной суеты — остались только Тэхён и Бомгю, один на один запертые под этим зелёным шатром из кроны.       — Прости меня, — хрипло сказал Тэхён, прислонившись затылком к дереву. — Я был не прав, — добавил уже чуть громче.       Бомгю посмотрел на него со слабой надеждой во взгляде. Ему хотелось верить, но он боялся обжечься снова.       — Я знаю, что то, что я сказал вчера — серьёзные слова, но я… Я понял, насколько сильно ранил тебя. Поверь, мне от этого не легче.       Бомгю всё ещё молчал, с подозрением уставившись на Тэхёна.       — Ты был прав, Гю, — вздохнул Тэхён. — Я лжец. Но я нёс тот несусветный бред от отчаяния. Мне хотелось отделиться от всех, просто чтобы не приходилось так страдать по тебе.       Тэхён набрался мужества, втянув поглубже воздух.       — Я скучаю по Ёнджуну и, как и вы все, живу надеждой на его скорое возвращение. Поэтому я хочу извиниться за свои слова, пусть это и меньшее, что я могу сделать.       Бомгю задумчиво смотрел ему в глаза. С уст сорвалось тихое:       — Я тоже скучаю… — Гю поджал губы и проговорил на выдохе: — Но почему?       — Почему что? — переспросил Тэхён.       — Почему ты сейчас здесь, если только вчера хотел отстраниться?       — Потому что я люблю тебя. Разве не очевидно?       Бомгю опешил. Тэхён утвердился: сейчас или никогда.       — Я действительно влюблён в тебя, Гю. Ты очень дорог и важен для меня. Ты мой лучший друг и один из самых близких людей… Поэтому, если мои чувства не взаимны, то позволь мне быть просто рядом.       Бомгю замешкался, его щёки зарделись; на бледной коже это было ещё более заметно.       — Я тоже влюблён в тебя, Хённи, — опустив заалевшее от смущения лицо, выпалил Бомгю, крепче цепляясь пальцами за ветку.       У Тэхёна в груди замерло сердце. Он не осознавал своего счастья умом, но тело уже откликалось: в груди стало так легко и пусто, будто в сердце вновь появилось место для Бомгю — до этого заколоченное, словно окна заброшенных домов досками.       Но, с другой стороны, вернулось непонимание.       — Стой… Тогда почему ты игнорировал меня?       Гю потупил взгляд, пробормотав:       — Я не хотел, чтобы ты пожалел потом.       — Что? — Тэхён не сдержал смешка. — Пожалел о чём?       — О поцелуях, — возмущённо проговорил Бомгю. — Откуда мне знать, что ты тоже что-то чувствуешь? Может, ты делал это из жалости!       Тэхён не мог ничего поделать — с пять секунд тупо таращился на сконфуженного розовощёкого Бомгю, пока наконец не выдал:       — Ты действительно дурак! Это же я тебя поцеловал первым. Какая жалость?       — Самая обыкновенная, — даже обиженно ответил Гю.       Заметив, как Бомгю неловко, Тэхён решил не давить на него лишний раз. Гю сделал пару глубоких вдохов, приходя в себя.       — В любом случае не так всё должно было случиться. Сейчас не время.       — Хорошо, — благоразумно согласился Тэхён. — Я готов подождать столько, сколько нужно. А если тебе так важен первый поцелуй, то я могу сделать вид, что на кровати Хюки между нами ничего не было.       Бомгю недоверчиво прищурился.       — Во вторник… Всё же было сном, верно? — хитро спросил он.       — Каким сном? Тебе что-то снилось? — мгновенно подхватил Тэхён.       Стена между ними рухнула, рассыпавшись в пыль, стоило на лице Бомгю появиться облегчённой улыбке. Стараясь сохранять равновесие, Бомгю стал подбираться ближе к Тэхёну. Ветки стали раскачиваться, листья возмущённо зашелестели, и парочка даже приземлилась Гю на макушку. Тэхён тихонько рассмеялся, стряхнув их с чёрных как смоль волос.       — Ты прощаешь меня? — переспросил Тэхён с лёгким испугом.       — А на что похоже? — съязвил Бомгю.       — На домогательства, — ответил Тэхён, и Гю рассмеялся.       Внимательный взгляд Тэхёна упал на карман школьных брюк Бомгю. Из них торчали кольца больших канцелярских ножниц. Тэ насторожился.       — Ты заделался в садоводы? — спросил он, указывая на оттопыренный карман. Бомгю изменился в лице.       — Я не мог им позволить избить меня снова, — проговорил он сухо.       — Что на этот раз? — спросил Тэхён металлическим голосом.       — Я не спал сегодня ночью. — Тэ сначала даже не понял, к чему это. — Почти. Я составлял карту и какие-то подозрительные штуки, чтобы найти Ёнджуна. Не смейся, моему сонному мозгу это вчера казалось гениальным.       — Я и не собирался смеяться. Нашёл что-нибудь?       Вот так игры в юных детективов.       — Ничего особенного. Все происшествия в городе за последние годы были только в нашем районе и где-то около домов Субина: в большинстве своём грабежи и пара убийств… по неосторожности, в основном... и те произошли двадцать-тридцать лет назад. Так что тут нечего ловить — всё бесполезно.       — Не опускай руки, — мягко подбодрил Тэ.       — Знаешь, сложно, когда вокруг все твердят об обратном, — угрюмо заявил Гю. — И не только твердят. Когда мама содрала со стены всё то, чем я занимался почти всю ночь — я думал, что придушу её на месте! У меня будто мир на глазах разрушился.       — Ты пырнул кого-то ножницами? — вытаращив глаза, сказал Тэхён.       — Нет, только выставил перед собой. Хотя и такое могло быть — я был в истерике: швырял первое, что под руку попадётся. Дома, наверняка, такой развал…       Тэхён чувствовал, что нужен, как никогда раньше.       — Не думай об этом. Ты защищался, значит, всё сделал правильно, — успокоил он Бомгю. — Хочешь переночевать сегодня у меня?       Гю взглянул исподлобья, всматриваясь Тэхёну в глаза, кивнул и тут же кинулся на шею, загребая в крепкие объятия. Он тоже чертовски скучал.       Вообще Бомгю был синонимичен слову «слишком». Ввиду особенностей характера и воспитания, он часто перебарщивал: обнимал до ломоты в рёбрах, не рассчитывал силу при раздаче шутливых дружеских тумаков, говорил очень громко и много… Это перечисление можно продолжать до бесконечности. Кому-то такое поведение покажется неприемлемым и раздражающим, но Тэхён любил это «слишком» до беспамятства.       Обвив Гю руками, он почувствовал, что всё встало на свои места.