***
В день приговора Субина на суд не вызывали, как и остальных свидетелей. Минсу сидела на телефоне, дожидаясь звонка от Союн и сильно возмущалась, когда к полудню не получила даже сообщения! В конце концов, поумерив пыл, она предположила, что переговоры присяжных могли затянуться, хотя на основании приведённых со стороны обвинения фактов и, банально, обстоятельств дела было очевидно: О Мансам виновен и заслуживает строжайшего наказания. Субин, как и остальные ребята, ждал новостей от самого Ёнджуна. Хюка, видимо, в порыве эмоций наспамил под сотню сообщений, допытываясь у Ёнджуна известий, но тот даже в онлайне не появлялся. Всё это казалось странным. Вечером Субин и Минсу сидели вместе в гостиной. Субин с видом мыслителя склонился над учебником, где ему что липиды, что фосфолипиды были интересны настолько же, насколько какому-нибудь первокласснику — метафизика. Но за голову браться было надо — так настояла Минсу. Она в свою очередь лениво щёлкала каналы по телевизору, закидывая горсти попкорна в рот. Вдруг Субину на телефон пришло сообщение. Ёнджуни <3 9:03 РМ включите телек на третьем канале Минсу переключала как раз третий. — Стой, оставь тот! — попросил Субин. Минсу пожала плечами и щёлкнула на нужную кнопку. Миловидная девушка с большими глазами и крупным носом, ничуть, однако, не портящим её красоту, стояла в новостной студии, расправив плечи, и докладывала информацию приятным голосом. — Сегодня было вынесено решение по делу О Мансама, не так давно взбудоражившему общественность. На экране появилось круглое, сияющее лицо прокурора Со Ынхи. Она говорила бодро и твёрдо — так же, как говорила до этого на суде: — В ночь с двадцать четвёртого на двадцать пятое июля этого года в окрестности города И. потерпевший возвращался домой с заправочной станции и сделал вынужденную остановку на полпути по причине резкого торможения автомобиля перед ним. После полной остановки подсудимый вытащил потерпевшего, привёл в бессознательное состояние, погрузил в личный автомобиль и предпринял меры по сокрытию преступления. Кадр сменился на тонущую в озере машину семьи Ёнджуна, огороженную со всех сторон сигнальными лентами. Затем показали непримечательный домик, чем-то схожий с домом Хюки, разве что стены были серого цвета, окна грязные, да и общий вид какой-то полузаброшенный. Субину сразу стало не по себе. — Мы с вами привыкли, что дверь в подвал обычно представляет из себя люк в полу, — начал высокий молодой корреспондент со стрижкой под горшок, — но это — дверь в подвал ужаса. Именно за ней юноша на протяжении трёх недель подвергался истязаниям и побоям. Страшно представить, но для этих целей подсудимый переоборудовал дом. — Ублюдок, — выругался Субин. Минсу не стала ругать его за брань. Вдруг на экране появился Ёнджун. По его виду Субин мог сказать точно, что снимали этот репортаж ещё в первые дни в больнице — выглядел он очень плохо, а говорил так тихо и медленно, что внизу приписали субтитры. — Это произошло ночью. Я возвращался домой на машине родителей... — Похоже, в этот момент Ёнджун ненадолго замолчал, собираясь с мыслями или просто переводя дух, поскольку в следующем кадре положение его головы изменилось. — Заметил, что кончается топливо... Не хотел, чтобы об этом узнали, поэтому поехал на заправку. Там уже стояла та машина. — Снова кат. — Затем... — Ёнджун глубоко вздохнул и отвёл взгляд в сторону. Его глаза были настолько пусты, что его легко было спутать с умирающим. Даже смотреть на это было жутко. — Я не могу говорить. Субин сжался ещё сильнее. Ему так хотелось оказаться с Ёнджуном прямо сейчас, крепко обнять его и ни за что на свете не отпускать, заместить собой всю ту боль, что раздирала его изнутри, но видна была лишь сквозь жуткие, пустые глаза. Начался новый кадр — очевидно, снятый, когда Ёнджун немного успокоился: — Он кормил меня объедками и почти не давал мне воды. Избивал очень часто. Тушил сигареты об кожу. Когда мне становилось слишком больно, он пичкал меня таблетками. Не помню, что это было... Но он мог высыпать мне в рот полпачки за раз. Из-за них я не понимал, что происходит. Однажды, помню, я проснулся у него в ванной после таблеток. Сильно болело горло и нос. Он сказал, что после таблеток я стал трястись и у меня изо рта пошла пена. Я мог умереть... — Ёнджун сглотнул слюну, потупив пустой взгляд. — Он хотел, чтобы я боялся. Чтобы думал, что меня никто не ищет. Но я просто понял, что могу надеяться только на себя. Если бы я не выбрался оттуда, то никто бы меня не нашёл. Субин почувствовал укол совести. Да, он не знал и не мог знать, где был Ёнджун, но стыдно было оттого, что Ёнджуну вовсе пришлось осознавать это. Что, в действительности, если бы он не прошёл через те адские страдания на пути к треклятому телефону, то, возможно, гнил бы взаперти в том подвале или вовсе в мусорном баке за жутким серым домом Мансама. Минсу положила руку Субину на плечо, завидев в его лице печальную задумчивость. «Всё хорошо», — будто говорила она этим жестом. Кадр снова сменился на студию. Девушка продолжила: — В ходе судебного заседания подсудимый вину не признавал. Защита настаивала на том, что тот находился в состоянии тяжёлого стресса после недавней кончины брата ввиду черепно-мозговой травмы и не мог отвечать за свои действия. Однако найденные улики и свидетельства о подготовке преступления и сокрытии улик привели присяжных к единогласному решению — виновен. О Мансам приговорён к четырнадцати годам лишения свободы с правом на условно досрочное освобождение через десять лет. Ему был выписан пожизненный запретный ордер на приближение к пострадавшему и его семье. На экране появилась Союн, выходящая из здания суда. Она будто вновь помолодела на десяток лет. Румяность лица выдавала в ней жизненную силу и благодарность судьбе. Вместе с мужем она протискивалась сквозь толпу, гордо держа над головой жёлтую футболку с портретом Ёнджуна и огромной надписью «НАЙДЕН» поверх прежней голубой. Репортёры роились, как назойливая мошкара. По лицу Субина расплылась горькая ухмылка: не так давно с тем же рвением они искали убийцу среди друзей пропавшего, гонясь за сенсацией. Корреспонденту третьего канала удалось добиться даже короткую речь от Союн: — Мне хотелось бы более жёсткого приговора для этого существа. Я не могу назвать его человеком, потому что он не заслуживает этого. У него будет много времени, чтобы поразмыслить над своим поступком. Я рада, что справедливость восторжествовала. Мне больше нечего добавить. — Чхве Ёнджун не смог побывать на заседании, но совсем скоро отправится домой, — подытожила ведущая. — К другим новостям… Но дальше ни Минсу, ни Субин уже не слушали. Телефон Субина стал разрываться от оповещений: писал Бомгю, писал Тэхён, писал Хюка… Минсу позвонила Ёнджу, и сестра сразу отвлеклась на разговор. «Четырнадцать лет…» — подумал Субин. Четырнадцать лет взамен на поломанную жизнь: тяжелейшую операцию, долгое восстановление, травму на всю жизнь… Как же правосудие бывает несправедливо с точки зрения простейшей морали. С другой стороны, ближайшие четырнадцать лет Ёнджун может быть абсолютно спокоен.***
В череде событий друзьям не удавалось собраться всем вместе. Тэхён большую часть времени проводил в компании Бомгю или на тренировках: даже «провальное» второе место не остановило его. Хюке тоже было не до того: в город погостить приехал папа со старшей сестрой, поэтому они с Бахи навёрстывали упущенное в живом общении с отцом. Субин погрузился в учёбу. О хороших оценках речи не шло, первостепенно стояла цель закончить год «хоть как-то» и перейти в следующий класс; сентябрь, осень, как-никак, а там и февраль не за горами… Каждый из ребят посещал Ёнджуна в больнице, бродил с ним по ближайшему парку; все переписывались в общем чате и считали дни до выписки друга. Время шло, Ёнджун понемногу прибавлял в весе, возвращался прежний живой цвет лица и ясность взгляда, дряблые мышцы вновь приобрели упругость и рельеф, и вскоре инвалидную коляску и ходунки заменила собой обычная трость. Когда же «день икс» настал, в общем чате появилось сообщение, вызвав у Субина чувство дежавю. Ёнджуни <3 10:36 АМ категорически приветствую меня выписали🥳🥳🥳 предлагаю отметить это приглашаю всех прогуляться Хюка 10:37 АМ УРА НАКОНЕЦ-ТО!!!!! ПОЗДРАВЛЯЮ!!! 🎊🎉🥳🎉🎊🎊🥳 папа сегодня встречается с какими-то старыми знакомыми так что думаю я могу пойти) вообще как я могу НЕ пойти по такому случаю? Терри но не Пратчетт 10:38 АМ Хюка в щенячьем восторге, фото в цвете. Я чувствую через экран тяжесть твоих слюней. Гадость. Хюка 10:38 АМ МОИ слюни тебя не устраивают? Ёнджуни <3 10:39 АМ цирк🙄 Гю :) 10:40 АМ чо за шум а драки нет Терри но не Пратчетт 10:40 АМ А ты их главный заводила. Гю :) 10:41 АМ чья бы корова мычала наш старикашка зовёт на прогулку? я приду) Ёнджуни <3 10:41 АМ я передумал. приглашаю весь цирк, кроме клоуна. Гю :) 10:42 АМ ауч🤕 ты же всё равно любишь меня (( Ёнджуни <3 10:42 АМ кто сказал? Гю :) 10:43 АМ ты сказал Ёнджуни <3 10:43 АМ я был в бреду.Вы 10:44 АМ
деменция — штука страшная
Хюка 10:44 АМ ААХАХХАХАХХХАХАХА Ёнджуни <3 10:45 АМ и ты туда же??? беда пришла откуда не ждали.Вы 10:45 АМ
мы идём в какое-то конкретное место?
где-нибудь посидим?
Ёнджуни <3 10:46 АМ ОНЕТ никаких «посидим» я уже насиделся и належался хочу пройтись на свежем воздухе Терри но не Пратчетт 10:47 АМ В парк? Или это далеко для тебя? Ёнджуни <3 10:47 АМ нет, всё посильно) у меня сейчас ещё пара процедур… к половине второго буду в парке до встречи! Субина терзали смутные сомнения по поводу места встречи. Он тут же стал вспоминать план парка и есть ли на нём скамейки. Да, Ёнджуна выписали, но это не значит, что он может записываться на бег и испытывать себя на выносливость. Ему по-прежнему стоило относиться к себе бережно, а он, как казалось Субину, слишком спешил. Поэтому Субин предложил Ёнджуну сопроводить его ещё и до парка, но тот отказался, сославшись на то, что ещё успеет помозолить всем глаза. Беспокойство было не унять. Когда Субин приехал на место, Хюка уже ждал их под деревом, где они собирались в летние каникулы. Сев по-турецки, он листал что-то в телефоне. Субин, сунув руки в карманы, ускоренным шагом подошёл к нему и закрыл свет. Хюка вскинул голову почти испуганно, — как ребёнок, которого родители застали за каким-нибудь непотребством, — выдохнул и просиял улыбкой. — Напугал, — сказал он, слабо ударив друга кулаком по ноге. Субин устроился рядом с Каем, косясь на экран телефона. — Что читаешь? — Вебтуны всякие… — Бумага нынче не в ходу? — Не понесу же я комиксы с собой! — И то верно. — Субин неловко улыбнулся. Об этом он как-то не подумал. — Как твой папа? Как Лея? — спросил Субин не только чтоб заполнить молчание, но и из интереса. — Хорошо. Папа работает, Лея учится… Говорит, завал, но она очень старается. Знаешь, если честно, то я не много могу рассказать — Лея теперь почти всё время с Бахи. Меня они в своё общество не включают. — Пусть поговорят, — вставил Субин, — давно не виделись. — Мама рассказала папе о том… о пропаже, в общем. Он теперь хочет встретиться с Ёнджуном и его родителями, предложить помощь… — Если ты хотел что-то спросить по этому поводу, то ты выбрал не того собеседника. — Не, я просто говорю! — Твой папа нас хоть помнит? — Конечно! Почему он должен вас забыть? Субин пожал плечами, отведя взгляд. В их сторону на велосипеде ехал Бомгю. На багажнике он вёз свесившего ноги Тэхёна. — И как ты помирил этих твердолобов? — пробормотал под нос Субин. — У меня родители в разводе, — с хитрой ухмылкой ответил Хюка. Субин не сразу понял, что Кай имел в виду. Когда догадался, то подумал: «Резонно». Бомгю тем временем вырулил в их сторону и притормозил. Тэхён немедля спрыгнул с велосипеда, Гю тоже шибко не аккуратничал и бросил тот на траву. — Привет всем, Ёнджун ещё не пришёл? — заговорил Бомгю. — Привет, пока нет, — ответил Субин. — Странно, я думал, мы опоздаем, — сказал Тэхён, проверяя часы на запястье. — Гю, обратно я пойду пешком. Бежать десять километров лучше, чем трястись на багажнике. Я чуть копчик не отбил! — До этого никто не жаловался. — До этого никто не ездил, — снисходительно ответил Тэ. — Я всё детство у папы на багажнике откатал! Хюка и Субин перекидывали взгляд с одного на другого, про себя улыбаясь: пусть лучше ссорятся из-за багажника велосипеда, чем из-за чьей-нибудь смерти. Вдоль по улице прокатилась машина и остановилась на углу. Субин узнавал её теперь из тысячи — это была новая машина семьи Ёнджуна (конечно, ведь оставлять старый автомобиль было бы глупо и даже травматично для Ёнджуна). О судьбе старого авто никто ничего не знал, да и не стремился. Эта перемена между прочих была в наименьшей степени важна. Задняя дверь открылась. Субин вскочил с места и побежал навстречу к машине, чтобы помочь. К тому моменту с водительского кресла слезла Союн. Они обступили Ёнджуна с двух сторон, чуть не сталкиваясь лбами. — Ох, здравствуй!.. — Подержите дверь, я помогу Ёнджуну, мне не трудно, — скороговоркой сказал Субин, подавая Ёнджуну руку. Тот сначала вытащил трость, висящую на запястье с помощью небольшой петли, затем опустил здоровую ногу и вслед за ней — больную. Упёршись тростью в землю, он вцепился Субину в предплечье и попытался встать. Но Субин, не в силах смотреть на это испытание, всё-таки не сдержался и, подхватив Ёнджуна под мышки, вытащил его сам и осторожно поставил на землю. — Спасибо, Субин, — поблагодарила Союн добрым голосом. Ёнджун был не так доволен. — Мне не в тягость, — сказал Субин больше из вежливости. — Позвони мне потом, — наказала Союн, глядя на сына. Ёнджун кивнул со скептическим видом. Женщина вернулась на своё место, машина тронулась и вскоре уже скрылась где-то за поворотом. Субин и Ёнджун остались один на один. — К твоему сведению, я не просто не фарфоровый, я титановый, Субин, — сказал Ёнджун, указывая на ещё недавно сломанное бедро. — Прости, я не хотел тебя этим как-то задеть, — виновато проговорил Субин. — Я понимаю, — сказал Ёнджун. — И я ценю твою заботу, но мне нужно попробовать самому. Привыкнуть. Я не хочу, если тебя не будет поблизости, ждать, пока меня вытащит из машины мама. — О чём воркуете, голубки? — подбежал к ним Бомгю и распростёр руки для объятий. Ёнджун приобнял его за талию, оказавшись в крепкой грубоватой хватке. — Так, о своём… — пробормотал Ёнджун Бомгю куда-то в копну волос. — Долго вы. С паузами, как в дораме, — подключился Кай. — Звал гулять, чтобы миловаться с Субином. Грубо с твоей стороны, — затараторил Гю, отстранившись. От обычного присутствия Ёнджуна он будто становился ещё более радостным. — Ребят, мне уже больно стоять. Давайте пройдёмся? — Конечно! — ахнули все чуть ли не в унисон. Ребята шли с оглядкой на Ёнджуна. С тростью он ходил куда быстрее, чем прежде с ходунками, хоть и прихрамывал и колено разгибал туго. Субин старался держаться чуть позади него: Ёнджуну это могло не понравиться, но Субину так самому было спокойнее. — Как выписка? Тебе ещё надо будет куда-нибудь ездить? — поинтересовался Хюка. — Да, всякие физео, массаж… таблетки пропить — так, витаминки всякие… Ещё прописали бассейн для укрепления мышц и снижения нагрузки на суставы, но я не в восторге, мягко говоря. Субин потупил взгляд. — Зато домой отпустили, — вставил Бомгю. — Да, — согласился Ёнджун, кивнув головой. — Тоже, конечно, не фонтан, но я хотя бы в другую комнату уйти могу. — А чего тебе уходить? — вскинул брови Тэхён. — Ну, думаю, ты знаешь про папину женщину. Я, если честно, удивился, что они не расстались за это время. — По-моему твой отец уже проявил себя, — выдал Бомгю с презрением в голосе. — Чего твоим родителям не развестись? — Я и сам думаю, что им лучше «сохранять семью» издалека, как у Хюки, например. Но, знаешь, титановая пластина в бедре твоего сына — не самое дешёвое удовольствие, так что ближайшие лет пять они точно будут вместе. — Не понимаю я ту женщину, которая продолжает с ним встречаться, — пробормотал Хюка. — А я никого из них не понимаю! И не хочу, — добавил Ёнджун. — Дайте хоть на пару минут отвлечься от этой проблемной жизни! — Как скажешь, дедуль, — бросил Гю с улыбкой, чтобы разрядить обстановку. Ёнджун остановился на месте с глубоко оскорблённым видом и резко дёрнул Субина за локоть, приставив к себе. — Как ты меня назвал? — спросил Ёнджун с долей раздражения. — Как, дедуль? — Ах, ты!.. Схватив трость под рукоятью, Ёнджун вытянул ту вперёд, как шпагу, повиснув у Субина на локте. Бомгю со вскриком увернулся и залился смехом. Ёнджун шикнул и в шутку стукнул Гю по лодыжке. — Ай! Перестань! — заныл Бомгю. — Не тебе стариков учить! — гордо заявил Ёнджун, вновь приставляя трость к ноге. Хюка и Тэ хихикали в стороне. Субин понял, что всё это время туповато улыбался, только когда Ёнджун взглянул на него. — Убрать руку? — спросил он. — Нет! — воскликнул Субин, будто выйдя из транса. — У тебя такой растерянный вид… — сказал Ёнджун с улыбкой. Дальше они пошли в ногу. — А ты вернёшься в школу? — просил Хюка со взглядом, полным надежды. Ёнджун обернулся к нему. — Наверное, уже не в этом году, — сказал он уклончиво. — Мама думала по поводу домашнего обучения, но я сейчас не смогу. Возможно, в следующем году присоединюсь к Субину. — Если я в следующем году не присоединюсь к этим двум товарищам, — с налётом иронии ответил Субин. — Ты скатился по учёбе? — удивился даже Тэхён. — Оказывается, когда больше времени тратишь на развлечения, это сказывается на учёбе… Неприятно. — Ты просто не умеешь бездельничать, — с лучезарной улыбкой заявил Бомгю. — Нет, просто для наших учителей ты невменяем, — рассмеялся Тэ. — Э-э! — прикрикнул Гю, толкая друга в плечо. Тэхён резво увернулся и побежал, смеясь. В огромных глазах загорелось озорство. Бомгю погнался за другом. Ёнджун, глядя им вслед, нежно улыбался. — А я недавно начал читать книгу, — сказал он задумчиво. — Что за книга? — поинтересовался Хюка. — «Мизери». — Стивен Кинг? — осведомился Субин. — Да, его книга. — По ней же есть фильм, — осенило Хюку. — Там про то, как какого-то писателя украли, разве нет? — Откуда такие познания? — нахмурился Ёнджун. — Мама, конечно, следит за тем, что я смотрю, но вы меня слишком недооцениваете. — Скорее, недооцениваем Бомгю, — бросил Субин с усмешкой. — Так себе змей-искуситель, — фыркнул Ёнджун. В этот момент из-за дерева выскочил обежавший парк Тэхён и, схватив Хюку за плечи, использовал того, как живой щит. Тут же подоспел Бомгю. С диким оскалом и гортанным смехом он отдёрнул Тэхёна за волосы, но тот не прекращал гоготать. — Это как с собаками, — сказал Ёнджун саркастически. — Пока никто не скулит, то всё нормально. Хюка оценил шутку. Тэхён таки выпутал чужие пальцы из своих волос и отскочил на безопасное расстояние. Гю игриво закусил губу, но с места не сорвался, переключив своё внимание на Ёнджуна. — Ты решил отрастить волосы? — спросил он вдруг. — Да, — сказал Ёнджун, удивлённый, что кто-то подметил. — Моя школа, — подмигнул Гю. — Ага, наглядеться на твою шапку из волос не могу, — саркастически ответил Ёнджун. — А зачем тебе? — поинтересовался Субин тихо. — Не знаю, — пожал плечами Ёнджун. — Как видишь, они уже порядком отрасли, а это только сентябрь. К Рождеству хочу шевелюру. Субин представил это. — Тебе подойдёт. Ёнджун коротко самодовольно хмыкнул, и его походка стала чуть бодрее. Он был всё так же падок на комплименты. Это не могло не радовать. Субин боялся (и думал, что остальные разделяют его страх), что Ёнджун не вернётся прежним. Что он станет закрытым и нелюдимым, полностью погрузится в свою травму, и общение станет невыносимым. Субин действительно любил Ёнджуна, поэтому, возможно, стерпел бы его депрессивные капризы на одном лишь чувстве привязанности, но не сменились бы тогда чувства долгом — большой вопрос. Именно долг — неискренний, показной, тяготящий, присущий, по опыту Субина, больше взрослым, чем юным влюблённым, — пугал Субина больше всего. Страшно было разлюбить Ёнджуна. Страшно было его оставить: может, не физически, но уж точно — духовно. Но Ёнджун не сломался, не позволил стереть его личность. Он запечатал боль где-то глубоко в себе, отделил её от себя, не позволив изгрызть его, как коррозия грызёт металл. Вот уж действительно Ёнджун отлит был из титана. Нельзя отрицать, что всё-таки что-то изменило их частности, изменив тем общее. На вид всё было как всегда: Бомгю дурачился, Тэхён верно следовал за ним, Хюка был всё так же мил и отчасти беспечен, Ёнджун перебрасывался шутливыми колкостями, а Субин молчаливо наблюдал за всем. И в том была сложность — ум поддавался знакомой картинке, иллюзии стабильности. Изменения можно было лишь прочувствовать. И Субин чувствовал. Чувствовал, как покалечились их души, как пострадало тело. Чувствовал, как былая дружба, былая любовь обратились в руины. Чувствовал, как прошедшее лето безвозвратно унесло за собой часть их жизни, лишило ощущения безопасности. С тем он чувствовал, как затягивались их раны — на душе и теле. Чувствовал, как из руин они складывали нечто новое, более крепкое. Чувствовал, как сильно они любили жизнь и как страстно желали прожить её. Нужен ли им был этот урок, чтобы понять данную им великую ценность, Субин не знал. Так распорядилась над ними судьба или то самое Высшее, о котором размышлял Субин. В любом случае, он был рад, что всё благополучно закончилось.